— Итак, — начала Тафель, почесывая голову и осматривая разбитый ею импровизированный лагерь. Малютки-фениксы сбились вокруг нее в кучку, из-за чего наличие костра стало излишним. Температуры их тел было достаточно, чтобы начать истекать потом, просто находясь рядом. — Знаю, я говорила вашей матери, что помогу ей присматривать за вами, но как долго это будет длиться?
— Пока мы не вырастем, — кивнул Эмиль. — Лаву, пожалуйста.
Тафель нахмурила брови, но призвала огонь, землю и ветер, чтобы создать большой шар лавы над головой. Парой взмахов меча она вырубила неглубокий бассейн, куда поместила свое творение. Фениксы оживились и столпились по краям, опустив клювы в расплавленную породу.
— А как долго растут фениксы? — вновь спросила Тафель, приподняв бровь.
— А что? Ты нас бросаешь? — заморгал один из птенцов.
— Нет! Нет, конечно, нет, — Тафель покачала головой. — Просто хотела узнать, ну знаете, из чистого любопытства.
— О, — протянул тот. — В среднем фениксу нужно шестьсот лет, чтобы повзрослеть.
— Бл... — Тафель проглотила ругательство, готовое сорваться с языка. — Шестьсот лет? — повторила она. — И я должна смотреть за дюжиной вас? Я... думаю, я смогу сделать это, если глотну из тетушкиного фонтана, — она вздохнула и легла, устроив голову на мшистом камне. Над лагерем разливался лунный свет, полог над головой частично скрадывал его. Тусклое сияние, источаемое фениксами и лавовым бассейном, окрашивало ближайшие деревья в красный.
— Шестьсот лет в обмен на запечатление феникса, а стоит ли оно того? — пробормотала Тафель.
Вздохнув, она закрыла глаза. На лбу зажглась золотистая руна, пульсировавшая в такт биению сердца. Тонкие ниточки света зазмеились от руны вниз по телу и вверх, к рогам, рисуя на коже золотую паутинку. Тело ее задрожало, Тафель прикусила нижнюю губу. Уголки ее глаз увлажнились, она всхлипнула.
— Вур видит мир таким? — спросила она себя, открыв глаза и поднеся ладонь к лицу. На кончиках пальцев плясали частички чистой маны, не касаясь кожи. — Я не знала, что это так... красиво, — она выставила палец в небо. — Огненная молния.
Фениксы перестали пить и уставились на Тафель. Ее волосы затрепетали, отовсюду к телу устремилась мана, золотистые отметины засветились. Мана поднялась волной от пальцев ее ног к указательному пальцу, как если бы Тафель прыгнула в воду. От пальца ввысь устремился столб яростного пламени, разделив небеса, обратив ночь в день и опалив верхушки деревьев. Чистый крик феникса на несколько секунд эхом разнесся по лесу. Когда он стих, стихло и выстреливавшее из кончика пальца Тафель пламя, лишь деревья над головой продолжали потрескивать и гореть.
Тафель подняла голову, и простерла ладонь к горящим листьям.
— Лед.
Задул холодный ветер, заставивший фениксов затрястись и сбиться плотнее вокруг Тафель.
— Так вот что значит быть пингвином? — спросил один из птенцов, когда обгорелые ветки обросли ледяными кристаллами, в мгновение ока заморозив пламя. Лес снова погрузился в темноту, но уже ничто не препятствовало лунному свету. Лавовый бассейн оказался покрыт хрустким слоем черной застывшей породы, образовавшейся от внезапного падения температуры.
— Он рос в таком окружении с рождения, — произнесла Тафель, когда свет, исходивший от ее тела, угас. — Неудивительно, что Вур такой, какой есть. Это чувство невероятно, — она подмигнула сгрудившимся вокруг фениксам, затем раскинула руки и сгребла столько малышей, сколько смогла, поближе к себе. — Но насколько он ушел дальше, по сравнению со мной? Источник воды молодости, горы фруктов познания. Не говоря уже об отметке Стеллы, в эффектах которой я все еще не уверена. Но это все, не так ли? Если только он не стал еще более могущественным? Нет, это невозможно... что ж, ему еще необходимо выбрать подкласс. Но я сомневаюсь, что он сделает это.
— О чем ты болтаешь сама с собой? — поинтересовался Эмиль, ткнувшись головой в ее живот.
— Ни о чем, — сказала Тафель и погладила его по голове. — Просто думала о том, насколько я приблизилась к своей цели. Я хочу стать сильнее моего мужа.
— Ты всего лишь приблизилась к цели? — удивился Эмиль. — Даже после того как стала моей старшей сестрицей?
Тафель тихо зарычала.
— Мой муж до смешного силен, — пояснила она. — Это означает, что он может творить глупости и вместе с тем получать то, что хочет, благодаря своей ошеломляющей силе. Он был отмечен драконом.
— Драконом? — прееспросил Эмиль, широко распахнув глазки. — Наш зять — дракон?
Остальные птенцы зачирикали, уставясь на Тафель. Та закусила губу.
— Э... фениксы и драконы не ладят?
— У небес может быть лишь один владыка! — выпалил Эмиль, распушив перышки. — И это мы!
— Шшш, Эмиль, — одна из девочек-фениксов шикнула и хлопнула брата по макушке крылом. — Мама говорила, что мы должны делить этот титул.
Эмиль показал сестре язык, но успокоился.
— Ну, вот так и обстоят дела, — кивнул он Тафель. — Дружеское соревнование, в котором драконы будут знать свое место!
На губах Тафель заиграла лукавая улыбка.
— И часто ли случается такое?
— Последнее было лет пятьдесят назад, — поведал Эмиль. — Конкурс по сбору вишни. Мы победили!
— Это потому что у драконов когти громадные, — со смехом сообщил один из птенцов. — Они давили ягоды, когда пытались их подобрать.
Эмиль выпятил грудку.
— Этот конкурс я придумал.
— Конкурс по сбору вишни между фениксами и драконами?... — переспросила Тафель. — Таково соревнование между двумя расами легендарных зверей? Погоди! Ты сказал, пятьдесят лет назад?
— Ага, пятьдесят, — утвердительно кивнул Эмиль.
Лицо Тафель потемнело.
— А сколько тебе лет?
— Мне сто пятьдесят три года, — прощебетал Эмиль. — А тебе, старшая сестрица? Семьсот? Восемьсот?
Выражение лица Тафель сделалось еще мрачнее.
— Мне почти семнадцать... Погоди, нет, мой день рождения был пару дней назад. Мне семнадцать.
— Семнадцать... веков? — спросил Эмиль.
— Нет.
— Тысячелетий?..
— Нет! Семнадцать лет! Демоны достигают совершеннолетия в шестнадцать.
— Как скажешь, — произнес Эмиль, подмигнул и захихикал. — Младшая сестрица.
— Я тебя сейчас стукну, — предупредила Тафель. — Пропорционально я все равно старше.
