— Отдохните хорошенько!
Наследник Клана Призрака… Нет, До Ун Чан, ныне Лидер Клана Призрака, улыбнулся и взял Чхон Мёна за руки.
— Юный ученик, большое спасибо.
— Эх. Не за что благодарить.
Чхон Мён огляделся и прошептал так, чтобы его мог услышать только До Ун Чан.
— Есть рис и тушеное мясо?
— Мы будем спать в гостинице, а не на траве?
— Амитабха! Нельзя спать на траве, потому что я питаюсь похожей.
— …Монах. Как ты справился со всем?
Увидев реакцию потрясенных учеников горы Хуа, глаза Хэ Ёна заполнились слезами.
«Не побоюсь иной Мары*».
(*Мара в буддизме — искуситель, выдает отрицательное за положительное, отвлекает от духовных практик путем придания привлекательности земной жизни).
Взгляни, Мара!
Все перепугались, один лишь Чхон Мён был спокоен.
— Да. Поскольку мы должны вернуться с комфортом, я продам и эту телегу.
Все ученики горы Хуа выглядели потрясенными.
Они слышали рассказы о путешествиях. Разве не таков дух Канхо? Идти по дороге, наслаждаясь вкусами разной еды.
Но ученики горы Хуа ни разу не вкусили удовольствия путешествия.
— Если позже ты возьмешь слова назад, я сдеру с тебя кожу живьем!
— Я тоже должен быть уверен! Ты обещаешь?!
— Да ладно вам, чего вы прямо переполнены сомнениями?
Чхон Мён улыбнулся.
— Лучше давайте отправимся к семье Тан. Вы поняли? Ночью тоже отдыхать не будем.
Их глаза устремились вдаль.
— Пойдем, сасук!
— Верно! Верно! Мы доберемся до них, а после выпьем где-нибудь!
Пэк Чхон схватился за перекладину, соединенную с телегой.
— Идем к семье Сычуань Тан не останавливаясь!
— Ох!
— Побежали!
— Амитабха!
Золотой свет полился из глаз Хэ Ёна.
— Я ускорюсь, держись крепче.
— Вперед, монах!
— Идем, Падший Грешник!
— Что! Что это было, ублюдок!
Посреди хаоса Хэ Ён призвал больше ци, чтобы увеличить скорость.
— ААААААА!
— Отдохнем, только достигнув места назначения!
— ВПЕРЕЕЕД!
Хон Дэ Кван улыбнулся.
«Дерьмо, гребаное дерьмо!»
Телега мчалась, прорезая ветер.
Прямо в Сычуань.
____________________________________________________________________
Семья Сычуань Тан.
Владыка Чэнду, правители Сычуань, Тан… Семья Тан была сильна благодаря своим знаниям боевых искусств, техникам врачевания и созданием ядов. И все они были вынуждены жить молча, не привлекая к себе внимания.
Однако сейчас в Сычуани было шумно.
— Боги! Вот! Вот двадцать бутылок Сычуаньского ликера! Ликер Улян!
Телега въехала в ворота поместья семьи Тан, и люди показали бутыли с алкоголем.
— Что?! Я же говорил нам нужно тридцать штук!
— Боги! Весь ценный алкоголь не стали ставить в одну телегу! Остальные сейчас подоспеют, пожалуйста, подождите!
— Поторопись! Понял меня?
— Да! Мы не посмеем пренебрегать Вашим указом!
Не только выпивку ввозили.
К широким воротам стекалось бесчисленное количество телег. Кухня семьи Тан была занята приготовлением разных блюд.
— Все идет хорошо?
— Конечно, Управляющий! Не волнуйтесь!
Несмотря на заслуживающий доверия ответ, так называемый управляющий нахмурился, оглядевшись.
— Не то, чтобы я тебе не верил, но Глава лично озабочен предстоящей встречей гостей. Если появится проблема, простым выговором ты не отвертишься. Понимаешь, что я имею в виду?
— С-сделаем все в лучшем виде!
Мужчина вспотел и кивнул головой.
— К нам идут дорогие гости. Убедитесь, что делаете все возможное.
— Да!
Управляющий еще раз окинул кухню взглядом и вышел. Он отправился доложить Главе.
— Господин. Это Управляющий.
— Входи.
Управляющий осторожно открыл дверь и вошел, увидев Тан Гунака, сидящего на самом верхнем сиденье с Тан Пэ и Тан Чжанем.
— Подготовка почти завершена.
— Не нужно поднимать из-за этого такую суету.
— …
Но он ведь сам приказал?
Когда Тан Сан Су не ответил, Тан Пэ покашлял, и тот поняв сигнал, опустил голову и забормотал.
— Все-таки гости идут, не следует ли нам проявить радушие? Пожалуйста, поймите наше беспокойство.
— Да, хорошо.
Тан Сан Су отступил назад.
Тан Гунак держал маску невозмутимости, сколько мог, но, когда слышал о горе Хуа, его показное спокойствие давало трещину.
И они могли его понять, все-таки единственная дочь Главы, присоединившаяся к секте, возвращалась домой.
— В любом случае!
— Да, Господин!
Тан Гунак крикнул, и оба его сына склонили головы.
— Несмотря на то, что они близкие друзья, Канхо — это место, где сильные доказывают свою ценность. Не ведите себя бесстыдно перед учениками горы Хуа!
— Мы запомним!
— И неважно, насколько хороша сейчас гора Хуа, мы, семья Тан, не можем отставать от горы Хуа. Действуйте уверенно.
— Да!
— И…
— Господин! Люди с горы Хуа идут!
Хлоп!
— …
Сидевший на одном место, словно изваяние, Тан Гунак, наконец поднялся. И два брата посмотрели на выломанную дверь и вздохнули в унисон.
— …обязательно следуй его словам.
Тан Пэ цокнул языком, услышав бормотание Тан Чжаня.
— Тц. Ты не понял, что сказал Отец.
— А?
— Разве он не указал, чтобы мы держали себя в руках?
— …
— Только тебя касается.
— Аа…
Он все еще не мог понять…
— Семья Тан!
— Черт! Семья Тан!
— Эй, подождите! Сасук! Мой дом там! Мой…!
— Замолчи! Позже пойдешь!
Ученики горы Хуа проигнорировали крики Чо Голя и бросились к поместью семьи Тан.
— С дороги!
— Не мешайтесь!
— Кто-нибудь, протрите голову монаху Хэ Ёну! Похоже, свет не отражается от лысины должным образом! Голова должна блестеть и резать глаза, чтобы люди видели и разбегались!
— А я все задаюсь вопросом! Какие собаки съели твой прежний добрый нрав!
Грррр!
Телега мчалась к поместью семьей Тан, быстрее, чем запряженная лошадьми, даже если бы им подожгли хвосты.
Глаза учеников горели безумием.
— ААААААА!
— Прибыли! Аррх…!
Но в тот момент, когда они были готовы пройти в ворота.
Скрипевшие всю дорогу колеса, наконец издали другой звук.
— А?
— Ох?
— А?
Ученики горы Хуа разбежались в стороны, когда телега накренилась к земле.
Стук! Бам!
— …
Члены семьи Тан, выстроившиеся у ворот, чтобы приветствовать своих гостей, могли только тупо глядеть на нее.
— …
Глаза Тан Гунака задрожали при виде учеников горы Хуа.
А потом…
Прыг!
Упавший человек вскочил.
— Ух!
Из носа текла кровь, рот был широко раскрыт из-за нехватки воздуха, но человек уверенно ринулся вперед с инерцией разъяренно брошенного копья.
Глаз Тан Гунака дернулся.
Стук!
Стоя перед всеми, широко разведя руки, человек громко заявил.
— Отец! Сосо вернулась!
— …
Простым возвращением не описать такого фурора, столь громкого и драматичного.
