— … Хён Ён?
— Он и смотреть не хочет на творящееся безобразие, поэтому заперся в своей комнате.
— … тц, тц. Он же уже не ребенок, чтоб так поступать.
Хён Чжон покачал головой.
Но Хён Сан встал на сторону Хён Ёна.
— Но попытайся понять его, лидер секты.
— …с чего ты взял, что я не понимаю?
Хён Чжон посмотрел на свою чашку.
— Думаешь, мне не хочется выгнать их? Я больше всех этого желаю.
— Тогда почему…
— Потому что я знаю, что не могу делать то, что хочется.
Хён Чжон посмотрел на Хён Сана.
— Если я их выгоню без причины, найдутся люди, что попытаются воспользоваться ситуацией. И если что-то случится, то расплачиваться придется не нам, а ученикам.
— …лидер секты.
— Поэтому мне нужно тщательно все обдумать. Как поступить? Какое решение принять, чтобы уберечь детей от тени прошлого?
Хён Чжон тяжело вздохнул.
— Хён Сан.
— Да, лидер секты.
— Я не хочу, чтобы дети пострадали из-за моих личных эмоций.
Хён Сан вздохнул. Услышав о намерениях Хён Чжона, он расстроился еще больше.
Не то чтобы он этого не ожидал, но, услышав, почувствовал себя еще более потерянным.
Конечно, ожидаемо.
Когда Хён Чжон думал только о себе? Его действия всегда были направлены на безопасность учеников и горы Хуа.
Хён Сан часто разочаровывался в этой стороне лидера секты, но, в конце концов, он поверил в него и следовал за Хён Чжоном, зная, что его лидер секты обычно прав.
И в этот раз будет также…
— Лидер секты. Я понимаю твои тревоги, но это оказывает негативное влияние на детей.
— … понял.
Хён Чжон тихо кивнул головой.
— Необходимо принять меры. По-видимому, мирно все разрешить не получится.
Взгляд его обратился к далекому небу.
— Сахёна… нет, проводи его сюда.
— Да, лидер секты.
Хён Сан кивнул и встал со своего места.
Две группы людей снова сидели друг напротив друга.
С одной стороны были Хён Чжон и старейшины, а с другой Хён Тан и остальные.
Они встретились лицом к лицу несколько дней назад, но сегодня атмосфера была тяжелее, чем раньше.
Хён Тан заговорил первым.
— Итак. Зачем мы собрались?
Хён Ён сидел справа от Хён Чжона, холодно взглянул на Хён Тана.
— Говори уважительно.
— Эм?
— Ты сидишь перед Великим Лидером Секты горы Хуа, и если проявите такое же неуважение еще раз, то поймете, насколько строги законы горы Хуа.
Хён Тан неодобрительно взглянул на Хён Ёна. Но зная, что не будет ничего хорошего в том, чтобы противостоять ему, он кивнул головой.
— Мои слова были неверны. Итак, для чего нас призвали, лидер секты?
Не совсем уважительно, но все равно было лучше, чем раньше.
Хён Ёну это все еще не нравилось, но он решил не встревать лишний раз.
Хён Чжон улыбнулся.
— Погостив несколько дней на горе Хуа, какое у вас впечатление?
Хён Тан посмотрел на Хён Чжона, пытаясь понять его намерения.
Однако понять скрытый смысл было непросто. Если бы это был Хён Чжон из прошлого, выражение лица и голос выдали бы его, но сейчас он вел себя более сдержанно.
— Прекрасно, лидер секты.
Хён Тан кивнул головой.
— Раньше жизнь на горе Хуа была ужасна. Гора Хуа нашего времени переживала упадок, и я могу догадаться, как тяжело пришлось лидеру секты, даже не переживая все лично.
На неожиданные добрые слова Хён Сан нахмурился.
Однако, нравилось ему это или нет, Хён Тан продолжал.
— Но…
Хён Тан поднял основную тему с нотками гнева в голосе.
— Несмотря на то как хороша жизнь на горе Хуа, нельзя проявлять такую чрезмерность. В частности, было разочаровывающим видеть, что законы горы Хуа не соблюдались должным образом и намерения предков не были переданы.
— Вот как?
Хён Чжон широко улыбнулся, на его лице не было и частички недовольства.
Брови Хён Тана дернулись от этой реакции.
— Похоже, лидер секты не совсем понял, что я сказал.
— Нет. Я абсолютно точно понял.
— … понял?
Хён Чжон кивнул.
— И все же так реагируешь?
— А что тут непонятного?
— …лидер секты?
Его взгляд на Хён Тана был странно суровым.
— Лидер секты не должен игнорировать мнения других, но и не должен легко поддаваться их влиянию. Так что мне также не обязательно принимать критику от сахёна.
Он сказал это с улыбкой.
Но его слова, были остры словно лезвия, и он даже не счел нужным их завуалировать.
Кто бы что ни говорил, Хён Чжон был лидером секты, а Хён Тан тем, кто покинул гору Хуа и считался простым чужаком, а значит, его мнение не имело значения.
«Этот парень…»
Хён Тан, поняв смысл, почувствовал, как его выражение лица исказилось.
Но даже увидев это выражение, Хён Чжон продолжал спокойно говорить.
— Сахён.
— …пожалуйста, лидер секты.
— Причина, по которой сахён смог оставаться на горе Хуа в течение последних нескольких дней, заключается в том, что я пожалел сердце сахёна, ранее отказавшееся от духа секты и горы Хуа. Потому что в то время гора Хуа была трудным местом для жизни.
— Садже…
— Но.
В тот момент, когда Хён Тан попытался перетянуть разговор, Хён Чжон прервал его.
— Я понимаю сахёна. Я очень хорошо понимаю. Однако некоторые посвятили свою молодость и решили до конца своих дней поддерживать секту даже в тех трудных ситуациях. Если бы они ушли, то прожили бы счастливую жизнь, но они решили жить как ученики горы Хуа. Люди, благодаря которым мы достигли нынешнего положения.
— …
Взгляд Хён Чжона стал холодным.
— Как и говорил сахён. Если сахён поможет сейчас, возможно, гора Хуа станет чуточку лучше. Но как только ты это сделаешь, гора Хуа перестанет быть горой Хуа.
Лицо Хён Тана задрожало.
Хён Чжон говорил решительным тоном и источал сильное давление.
«К-когда этот парень стал таким…?»
Хён Чжон посмотрел на Хён Тана и наконец произнес.
— Сахён. Нет, любитель наживы.
— … Ты!
— Достаточно. Убирайтесь с горы Хуа сейчас же. И….
Он обвел взглядом весь зал.
— Никогда больше не пытайтесь ступить на землю горы Хуа. Иначе вы испытаете на себе, насколько строги законы Хуашань.
Хён Тан был поражен силой его голоса и не мог вымолвить ни слова.
