«Этого не может быть».
Аббату казалось, что из него вырвали душу.
Все было идеально.
В уровне Ладони Будды, что показал Хэ Ён не было недостатка. Конечно, ему еще есть куда расти.
Подобно маленькому ростку, что в будущем станет огромным деревом, но и сейчас нельзя было отмахнуться от техники просто так.
Но ученик выжил?
«Как ему удалось?»
Вся мудрость Шаолинь была вложена в Хэ Ёна, и они научили его лучшим техникам со времен ведения войны с Демонической сектой.
В этого ребенка вложено огромное количество сил.
Чтобы восстановить гордость, пострадавшую от Демонической секты, и твердо стоять с высоко поднятой головой, Шаолинь рисковал всем ради Хэ Ёна.
Но сейчас ученик горы Хуа теснил его.
«Как такое возможно?»
Шаолинь был первой и лучшей из сект.
Шаолинь на протяжении сотен лет удерживал позицию лучших в мире благодаря своим боевым искусствам, которые нельзя было сравнить с искусствами других сект.
Но Хэ Ёна превосходит ученик другой секты?
«Не может быть! Этого не может быть!»
Более того, разве Чхон Мён не был учеником третьего поколения павшей горы Хуа?
Всего этого не должно было случиться.
Это соревнование проводилось для того, чтобы мир знал, что Шаолинь заслуживает первое место среди сект.
— Хэ Ёёён!
Аббат поднялся со своего места и закричал, но тут увидел.
Как меч Чхон Мёна очертил самую красивую кривую, что он когда-либо видел.
Он был Настоятелем и посвятил всего себя выполнению обязанностей, требуемых от лидера секты Шаолинь, но, в конце концов, он так же посвятил свою жизнь изучению боевых искусств.
Даже если бы он отказался от боевых искусств, в душе он сберег бы воспоминания о них.
«Вот как…»
Его глаза следили за расплывающимся мечом Чхон Мёна.
Рука, держащая меч, выглядела так естественно, так удивительно владея им.
Если смотреть как он взмахивает мечом снова и снова, то можно даже забыть, что он вообще держал меч. Он больше походил на продолжение его руки. Его меч двигался так естественно.
Странные чувства, что постепенно росли, мгновенно угасли. И взгляд Чхон Мёна стал более серьезным.
Шаолинь показал свои устремления.
Через Хэ Ёна они отобразили, что воспитывали ребенка усилиями последних ста лет.
Но все было напрасно.
«Все ради этого?»
Меч горы Хуа выбросили ради того, чтобы быть на вершине?
Поэтому он должен был показать.
Что они выбросили.
Кого они бросили.
Положим начало по круговой траектории.
Совершенство всегда было трудно выразить словами.
Его меч очертил круг, указал на небо и опустился вниз.
Образовавшийся круг был разрезан, дабы составить Инь и Ян, образуя Тайцзи.
В конце концов, острие меча указало на центр и остановилось.
Ян был небом, а Инь — землей.
Единственные кто мог стоять небом и на земле, были люди.
Каким бы прекрасным ни было небо и какой бы твердой ни была земля, если посередине ничего нет, они становятся бесполезными.
Люди стали дополнением к небу и земле. Наряду с небом и землей, люди так же стали признаны и вместе известны, как три сокровища.
Небо, земля и человек.
Техники меча были способом убивать людей.
Однако, если бы клинок мог воплощать путь дао через технику убиения, тогда техники меча не ограничивались бы только мечами.
И это было видно здесь.
То, что гора Хуа преследовала долгое время.
Кто-то создал ее и передал по наследству. Техника меча горы Хуа, что развивалась в течение многих лет, по пути приобретая множество новых дополнений, сейчас раскрывалась во всей красе в руках Чхон Мёна.
Все начиналось с «Равновесия Шести».
Небо, Земля и Четыре направления.
Обуздать небо и землю мечом, познавшим свой путь.
Если бы такой дух можно было внедрить в меч, то можно ли назвать его новым мирозданием?
Поэтому тот, кто держал сей меч, превратился в властителя этого небольшого мира.
Человек и меч.
Чхон Мён медленно вкинул и опустил меч.
Не было каких-то грандиозных действий.
Лишь раз взмахнул мечом.
Но Хэ Ён чувствовал, что его засасывает меч.
И…
Слэш!
Когда он взглянул вниз, его глаза в ошеломлении широко распахнулись.
Подол его одежды был отрезан и кружил, как бабочка, медленно оседая на землю.
«Когда?»
Он ничего не заметил. Он даже не почувствовал приближения лезвия.
Однако в тот момент, когда меч взмыл, подол уже был срезан.
На его лицо набежала тень.
«Сердце Меча?»
Нет, это было не то.
Это было слишком идеально.
Он не совершал лишних движений, он выглядел слишком совершенным. Он даже не особо нуждался в мече, чтобы разделить небо или море.
Просто вырезай, что тебе не по душе.
И желаемое будет достигнуто при минимальных затратах сил. Это был высший меч.
Сердце Хэ Ёна забилось чаще.
Сколько… сколько времени он потратил, чтобы отполировать свой меч до такого уровня?
Его тело дрожало.
И тогда Хэ Ён смог осознать.
Что такое Путь Воина?
Чтобы с его помощью можно было сокрушить противника более высокого уровня? Или же Путь Воина являлся основой для достижения большей разрушительной силы?
Нет, точно нет.
Путь Воина был актом приведения тела в совершенную боевую форму. Это было воплощение того, что разум привнес в мир с помощью тела.
Именно этого уровня, однажды хотел достичь Хэ Ён. Состояние освобождения от оков внутренней ци и техники обращения в пустоту.
Теперь он видел его перед собой.
Путь Воина, который, как он подозревал, он может не достичь даже после интенсивных тренировок и десятилетия усилий, сейчас предстал перед ним.
Когда он осознал разрыв между ним и своим противником, что-то начало разрушаться в сердце Хэ Ёна.
«Я…»
Хэ Ён закусил губу от этого неизвестного чувства и проговорил.
— Я Хэ Ён из Шаолинь.
Если так продолжится, он просто не сможет поднять рук в стойку. Поэтому его неспокойный ум понудил его использовать технику, в которой он был уверен больше всего.
Кван!
Его шаг всколыхнул обломки камней.
Вуонг!
Он снова использовал Божественный Кулак Ста Ступеней.
Сильный порыв ветра повеял в сторону Чхон Мёна.
Сосредоточенным взглядом Чхон Мён смотрел на золотые ветра, пришедшие за ним.
Он снова поднял свой меч и опустил его.
Слэш!
Раскол.
Так естественно.
Удар меча что-то срезал.
В этом мире не было ничего, что нельзя было бы разделить косой чертой. И меч дао предстал ею сейчас.
Убрать лишнее.
Рассекайте воздух, деревья, даже стихии, а порой и людей.
Подобно потоку, вздымающемуся под проливным дождем, золотой ветер, пришедший к Чхон Мёну, разделился налево и направо и унесся прочь.
Кваанг!
Ци кулака была разрублена одним ударом и устремилась в сторону публики.
Удивительная сила.
Но какой бы мощной она не была, все бессмысленно, если цель не была поражена. Ни одна часть ци не достигла тела Чхон Мёна.
— Ааааа!
Однако Хэ Ён еще не закончил, его кулак все еще сиял золотом.
Божественный Кулак Арахата.
Еще одна известная техника, используемая для осуждения зла и его уничтожения.
Эта техника подавляла противника, оказывая на него сильное давление, и сейчас именно ее использовал Хэ Ён.
Вунг!
Давление, коему под силу согнуть даже железо, заставило камни под их ногами превратиться в крошку.
Арена начала содрогаться. Волосы развевались от создаваемого ветра.
Но Чхон Мён просто стоял там.
Его взгляд был холоден и серьезен, а меч не дрогнул.
Казалось, ничто в этом мире не могло потревожить Чхон Мёна.
«Какой он?»
Таков ли путь Шаолинь, что спасает всех существ мира учением Будды?
Если нет, то тогда в учениях Дхармы, где говорилось о том, что страдание необходимо во имя спасения других?
Или то было учение великого человека, что отрезал себе руку, дабы получить просветление?
Как странно.
Ведь как только кто-то начинает преследовать личные интересы и низшие потребности, Дхарма перестанет являть себя в бытие, и Шаолинь больше не может называться Шаолинем. То просто люди, ослепленные собственным эго.
Все в мире меняется. Даже если продолжать упорствовать, однажды всему придется измениться.
Как цветок, теряющий свой цвет на одиннадцатый день. Если творение достигло крайней точки, оно больше никогда не станет прежним.
Тем не менее, жизнь должна продолжаться.
Даже если цвет цветка поблекнет, однажды на его месте зацветет другой. И разве цветок, что вновь распустился, тоже не обречен на погибель?
И зацветет еще один.
Даже на старых деревьях на скале, о которых никто не заботится, расцветут цветы.
— Цвети.
Наконец, на острие меча Чхон Мёна, начали распускаться цветы.
И они полетели.
Он рисовал гору Хуа.
В холодном снегу или под ласковом весеннем солнцем, и в душе утратившего Будду внутри себя.
В конце концов цветок расцветает.
Где в мире найдется цветок, что не распускается?
«То была не собачья смерть».
Лидер секты Сахён.
В мире, что ты защитил, гора Хуа снова расцветет. Даже если никто в мире не помнит о тебе.
Также как корни старого дерева, тянущиеся глубоко в землю, невидимые для других, но помогающие дереву расти и заставляющие цвести цветы.
То, что ты сделал, не будет напрасным.
Так что взгляни.
В воздухе образовался маленький цветок.
Маленький и одинокий цветок, что выглядел жалко.
«Я не один».
И его меч породил еще один цветок.
Теперь цветок сливы был не один.
И если расцветут многочисленные цветы, цветы сливы разукрасят гору и мир в красный.
Взгляд Чхон Мёна метнулся в сторону.
И он смотрел.
Его сахёны, его сасуки.
Жалкие детишки, лидер секты, и старейшины.
Он сжал кулак и закусил губу.
«Продолжайте расцветать».
Каждый цветок сливы на горе Хуа сейчас просто бутон, но однажды он окрасит весь мир в красный цвет.
Легкая улыбка тронула его губы.
Будет ли его Сахён счастлив?
Из-за этого цветка сливы?
«Нет».
Не будет.
Цветы сливы Чхон Мёна были подобны миражу.
То, что было потеряно и исчезло, было не чем иным, как тенью прошлого.
Так что, конечно, радоваться тут не чему.
Еще.
Чхон Мён сжал кулак, когда увидел, как Чо Голь распустил свои первые цветы сливы. Когда Ю Исоль сделала это, он аплодировал ей.
Возможно, он даже слегка прослезился, когда увидел, как от меча Пэк Чхона разлетаются лепестки.
Теперь на высохшей земле горы Хуа появились новые и разнообразные цветы. На том месте, где опали старые сливы, зацвел новый буйный цвет.
Так как же его смерть могла оказаться бесполезной?
«Сахён».
Цветы сливы на острие меча Чхон Мёна.
От маленьких бутонов и цветов крупнее, они все цвели.
Они все были разнообразны.
Точно так же, как люди отличались друг от друга в одной и той же секте, цветы сливы не могут быть одинаковыми, несмотря на то что растут на одном дереве.
Вскоре они все сплелись в танцующем ветре.
Хэ Ён был в шоке. Мир казался таким красным.
Однако, как бы шокирован он не был, он попытался стереть сие видение.
— Иллюзия!
Хэ Ён громко закричал от недовольства. Его тело испускало величественный золотой свет.
Сияющий Свет Будды.
Свет раскроет иллюзию и ложь. Он действительно отлично понимал учения Дхармы.
Но…
«Почему?»
Хэ Ён был потрясен.
Они не исчезли.
Золотой свет, коснувшийся цветов, не исчез, его просто окутали лепестки.
— Почему…?
Он не мог этого понять.
Среди лепестков, покрывавших мир, грациозно двигался меч Чхон Мёна. Его фигура плавно двигалась среди моря лепестков, он словно сошел с картины.
«Что иллюзия, а что реальность».
Именно так.
Верно.
Все просто.
Хэ Ён принял цветы за иллюзию, но они источали аромат сливы, а лепестки окрасили мир красным.
К тому же.
Никогда не угадаешь, был клинок миражом или нет.
Меч цветка сливы приблизился к шее того, кто представлял Шаолинь.
