— …
— Гора Хуа является собой, именно благодаря ее ученикам. Независимо от того, вступим мы в Девять Великих Сект или нет, гора Хуа всегда останется горой Хуа. Важен боевой дух наших учеников. И гора Хуа следует за своими учениками.
Аббат закрыл глаза.
Говорить с этими людьми не имело смысла.
«Сплошное разочарование».
Он думал, что они извлекли урок из своей истории, но они были одержимы мелкими обидами прошлого и оттолкнули руку Шаолинь.
— … Я понимаю суждения лидера секты.
Аббат встал без сожалений. И Хэ Ён, что молчал на протяжении всей дискуссии, поднялся следом.
Аббат обернулся.
— Что ж, хорошо. После финала мы поговорим снова.
— Аббат.
— До свидания.
И он вышел из комнаты.
Но в отличие от него, Хэ Ён смотрел на Чхон Мёна, и Чхон Мён это заметил.
— Что?
— … ты.
Наконец Хэ Ён заговорил.
— Я не говорю, что вы неправы. У каждого свои мысли, и вправе их высказывать. Но.
Хэ Ён смотрел прямо.
— Нужно быть вежливым и внимательным, чтобы передать их смысл, таков адат*.(*Закон, правило, требование)
— … и так?
— Ты был груб и надменен. Так что завтра я немного подавлю твое высокомерие.
— Охо?
Ты провоцируешь меня, чтобы завтра тебя избили как собаку?
Чхон Мён посмотрел на Хэ Ёна. Юный монах не мог скрыть гнева на своем лице. Даже его глаза выражали враждебность.
Точно так же, как гора Хуа была важна для Чхон Мёна, Шаолинь был значим для него.
И поскольку уважаемый Настоятель Шаолинь был опозорен здесь учеником третьего поколения горы Хуа, это, должно быть, оказало сильное эмоциональное воздействие на Хэ Ёна.
Чхон Мён улыбнулся.
— Попробуй.
— Амитабха.
Хэ Ён сильно закусил губу и успокоился.
И зашагал к выходу.
— Тебе лучше хорошо подготовиться к завтрашнему бою.
Хэ Ён собирался уйти, бросив последнюю фразу, но его окликнул Чхон Мён.
— Эй.
Хэ Ён обернулся.
— Запомни эти слова.
— Какие слова?
— Что ты подавишь мое высокомерие.
— …
— Я верну тебе их в той же манере.
Парень вышел, кусая губы.
Гости из Шаолинь ушли, и остались лишь двое, что изучали друг друга взглядами.
— … что ж.
Чхон Мён взглянул на Хён Чжона и почесал затылок.
— Лидер секты, я…
— Все в порядке.
— Нет, это… я разозлился.
— Я ведь уже сказал, что все в порядке?
Хён Чжон ярко улыбнулся, останавливая Чхон Мёна от извинений.
— Чхон Мён.
— Да, лидер секты.
— Наблюдая за гибелью горы Хуа, я отчаянно нуждался в одном. Можешь догадаться в чем?
— … Я не знаю.
— Чтобы исполнить волю, нужно иметь власть. Воля без силы не имеет ценности.
Чхон Мён молча кивнул головой.
Хён Чжон спросил его.
— Сможешь ли ты показать эту силу? Можешь ли ты объявить нашу волю всему миру и исполнить ее?
Чхон Мён улыбнулся.
— Таково мое призвание, я в этом лучший.
Увидев столь непоколебимую уверенность, Хён Чжон улыбнулся.
— Хорошо. Тогда все замечательно. Покажи всем. Гора Хуа не нуждается ни в чьей помощи.
— Да!
Хён Чжон поймал решительный взгляд Чхон Мёна и закрыл глаза.
«Чхон Мён».
Откуда взялась печаль в его сердце?
Где зародился его гнев?
Чем дольше он приглядывался к нему, тем больше понимал, что совсем ничего о нем не знает.
«Когда-нибудь он расскажет».
Однажды наступит момент, когда Чхон Мён поведает о схороненной в нем печали.
Когда придет этот день.
Аромат сливы заблагоухает по горе Хуа еще ярче.
Он породит тоску и грустную улыбку.
