Хань Цай кивнул.
-Да, мастер, пока у меня достаточно духовных камней, я могу постоянно совершенствовать свое культивирование.
Старейшина боевого зала еще не был готов сдаться. Он спросил:
-Не мог бы ты показать нам, как ты способен поглощать ци духа в духовных камнях и как это помогает тебе развивать культивацию?
Хань Цай не возражал. Система поглощала духовные камни только через него и преобразовывала их в очки обмена. Ему нужно было только притвориться, а затем повысить свой уровень культивирования, используя обменные очки.
Но в это время мастер секты кашлянул, и старейшина Дунмэй заговорил:
-Хватит! Хань Цай, ты не должен никому ничего показывать. Но я хочу спросить, если секта предоставит тебе больше духовных камней, ты сможешь быстрее повысить свой уровень культивации?
Хань Цай кивнул.
Старейшина Дунмэй спросил:
-Какое у тебя сейчас пособие?
Хань Цай ответил:
-Я получаю от мастера 100 камней духа.
Старейшина Дунмэй кивнул, посмотрел на мастера секты и сказал:
-Чжу Синь, почему ты такой скупердяй? Даешь такому талантливому ученику всего 100 камней духа.
На этот раз не только старейшины. Даже мастер секты закатил глаза. Чтобы выглядеть великодушным перед Хань Цаем, старейшина Дунмэй сказал бы все, что угодно, а теперь он заставил мастера секты выглядеть плохо в глазах своего ученика.
Мастер секты попытался спасти свое лицо:
-Хань Цай недавно вступил во внутреннюю секту, поэтому мы еще не оформили его пособие должным образом.
Старейшина Дунмэй покачал головой и снова заговорил:
-Так как Хань Цай будет работать в моем темном зале в будущем, мой темный зал будет заботиться о его содержании. С этого момента, Хань Цай, твое ежемесячное пособие будет составлять 500 камней.
Все старейшины закатили глаза. Он говорит так, будто платит эти камни духа лично из своего кармана. Духовные камни в темном зале были получены от секты. Так что, по сути, секта будет платить Хань Цаю пособие, а темный зал заберет себе все заслуги.
Глаза Хань Цая заблестели. Палпатин сейчас казался Хань Цаю очень хорошим.
Старейшина Дунмэй заговорил:
-Но ты не должен расслабляться. Я дам тебе один год. Через год ты должен будешь начать выполнять задания из моего темного зала. Когда бы я тебя ни встретил, я должен увидеть рост твоего культивирования, иначе твое пособие будет вычтено.
Затем старейшина Дунмэй что-то подумал и снова заговорил:
-Прежде чем ты начнешь выполнять свои личные задания, иногда ты будешь следовать за старейшинами темного зала или за мной в наших заданиях, чтобы расширить свое понимание темного зала.
Хань Цай мысленно выругался:
"Блядь, Палпатин спешит превратить меня в Вейдера?"
Хань Цай поклонился:
-Я не разочарую вас, мастер.
Мастер секты, обеспокоенный тем, что старший Дунмэй может снова выставить его в плохом свете, поспешно заговорил:
-Дунмэй, нам пора уходить. Пусть Хань Цай немного отдохнет.
Все старейшины в комнате один за другим ушли.
После того, как они вышли из обители, мастер секты заговорил:
-Дунмэй, не слишком ли рано Хань Цай берет на себя миссии темного зала? Вдруг что-то пойдет не так?
Старейшина Дунмэй ответил:
-Не волнуйся, я сам лично назначу ему задания, а темный зал выделит несколько защитников, они будут тайно следовать за ним и защищать его.
Мастер секты кивнул и поблагодарил старейшину Дунмэя. На этом ночное собрание старейшин, начавшееся в зале секты, закончилось в доме Хань Цая.
**************************************************
Прошло две недели с тех пор, как Сяоюнь попросила Мэй узнать подробности о Хань Цае.
Пещерная обитель Сяоюнь. Мэй нервно стояла перед Сяоюнь.
Мэй заговорила:
-Я испробовала все методы. Хань Цай сидит в своей пещерной обители. Он никуда не выходил, кроме как в первый день, но ученики внутренней секты под моим началом, которые следили за его пещерной обителью, не видели, когда он вернулся. На следующий день утром они увидели, как несколько основных старейшин покинули пещерную обитель Хань Цая. После того как основные старейшины ушли, учеников, наблюдавших за его пещерной обителью, прогнали ученики Темного зала. Теперь темный зал охраняет его пещерную обитель. Ни одному ученику внутренней секты не позволено приближаться к нему, кроме людей в серой одежде, которые служат ему. Я пыталась навестить его напрямую, но он сказал своим слугам в серых одеждах, что будет заниматься культивацией за закрытыми дверями и никаких посетителей не допускает.
Сяоюнь нахмурилась. Старейшины секты посещают его пещерную обитель, а темный зал защищает его. Почему секта уделяет этому ребенку столько внимания? Одно дело, когда мастер секты души не чаял в этом мальчишке, как в своем сыне. Но теперь вся секта заботится о нем? Что происходит? Раньше она была самым ценным учеником секты, но она никогда не получала защиты от темного зала. Старейшины секты также не навещали ее. Ей нужно было уничтожить этого отпрыска, пока ситуация не вышла из-под контроля.
Сяоюнь заговорила:
-Так ты говоришь, что не смогла ничего о нем узнать?
Нервная Мэй поспешно покачала головой и сказала.
-Конечно, нет, Сяоюнь. Даже если он не выходил наружу, его обслуживающие люди в серой одежде часто выходили, чтобы получить еду из столовой внутренней секты. Некоторые из моих пешек стали с ними хорошими друзьями. Жалкие серые одежды никогда бы не отказались от возможности завести какие-то связи во внутренней секте. Но и они мало что знали. Хань Цай не пускает их в пещерную обитель. Хорошо, что темный зал не слишком заботится об этих серых одеждах, так что их можно использовать как угодно. Мои подчиненные расспросили их всех о Хань Цае. Он любит музыку и по утрам приходит на террасу играть на флейте. Он также разговаривает с серыми одеждами, спрашивает их, не происходит ли чего нового в секте, но кроме этого, он не выходит из пещерной обители. В некоторые дни он выходит на прогулки за пределы пещерной обители. Конкретного времени нет. Как я слышала, старейшины секты собираются переселить его семью в Город Облачной Горы. Я подумала, что его семью можно использовать как слабое место, но я слышала, что кроме старейшин внешней секты, за его семьей будут присматривать и ученики темного зала. Как ты знаешь, учеников темного зала нельзя подкупить, поэтому его семья не может быть использована в наших интересах.
