В этот момент в комнате присутствовали не только более двадцати самураев из двух кланов княжеств Тёсю и Сацума, но и Хандзиро Накамура, который был известен как один из четырех хитокири эпохи Бакумацу.
У Чжан Хэна в руке был только вакидзаси, даже такой отличный фехтовальщик, как он, не смог бы справиться с ними со всеми в одиночку.
Чжан Хэн также рассмотрел возможность захвата заложников, среди которых самым ценным, несомненно, был глава клана Тёсю Синсаку Такасуги, который был одним из самых важных фигур движения против сегуната. Хотя ему, похоже, оставалось жить недолго, но, лишь приставив меч к его горлу, Чжан Хэн мог бы заставить комнату, полную самураев, не двинуться с места.
Однако человек рядом с ним, Хандзиро Накамура, очевидно, был там для того, чтобы разобраться с подобной ситуацией, и хотя он сидел, не говоря ни слова, будто камень, однако Чжан Хэн мог чувствовать, что его внимание никогда не покидает его тела.
Хотя это было неприятно, но ожидаемо, так как Чжан Хэн и Габриэль были единственными, кто не принадлежал фракции против сегуната. Но французский торговец выглядел настолько безобидно по сравнению с Чжан Хэном с его вакидзаси на поясе, что даже идиот смог бы понять, кто представляет большую угрозу.
Конечно, вакидзаси Чжан Хэна был быстрым, намного быстрее, чем многие могли бы подумать.
Если бы Чжан Хэн внезапно поднялся и напал на Синсаку Такасуги, Хандзиро Накамура, возможно, просто не смог бы защитить его. Но целью Чжан Хэна не было убийство Синсаку Такасуги. Если бы он это сделал, то действительно разворошил бы осиное гнездо, и уже никто в комнате не пощадил бы его.
Если бы это был бой один на один, Чжан Хэну не о чем было беспокоиться, но в таком тесном пространстве, если на него навалилось бы столько людей, ситуация, несомненно, стала бы очень опасной.
Если шантаж жизнью Синсаку Такасуги окажется безуспешным, то для Чжан Хэн не останется другого выбора, кроме как попытаться использовать французского торговца, сидящего рядом, в качестве щита. Сторонники императора, несомненно, не хотели бы, чтобы Габриэль умер здесь, при этом отношения между странами уходили в сторону, главное для них было в том, что смерть Габриэля оставит их без помощи в доставке оружия и войск в столицу.
Но, с другой стороны, им также нужно было подумать о неприятностях, которые могут возникнуть, если они позволят Чжан Хэну уйти живым, особенно если станет известно, что Синсаку Такасуги все еще жив.
Если бы Токугава Ёсиноби узнал об этом, он бы догадался, что сторонники императора готовят план по его свержению. И в этом случае даже самый непроходимый тупица никогда бы не приехал в Киото, чтобы снова рисковать своей жизнью. Более того, отряд самураев Мимаваригуми Киото и отряд ронинов Шинсенгуми, отвечающие за убийства, вероятно, тоже поддадутся искушению, и не было никакой гарантии, что инцидент в гостинице Икеда-я не повторится?
Чжан Хэн никогда не был тем, кто, принимая решения, оставляет свою жизнь в руках других людей.
Он не удивился бы, если присутствующие здесь самураи решили бы пожертвовать жизнью Габриэля, только чтобы заполучить его в свои руки.
В конце концов, хотя было трудно найти человека, ответственного за перевозку, потерять Габриэля было немного более приемлемо, чем разоблачение всего плана.
Поэтому Чжан Хэн уже принял решение отступить на открытое место за пределами комнаты, несмотря ни на что, чтобы, независимо от того, будет ли он сражаться или убегать, он мог бы взять инициативу в свои руки. Поэтому, когда сделка была на полпути, и обе стороны закончили общую схему и были готовы уточнить детали, Чжан Хэн заговорил и сказал, что ему нужно отлучиться на несколько минут.
Синсаку Такасуги кивнул в знак согласия и с улыбкой пошутил, что на улице темно, поэтому ему следует быть осторожным, чтобы не потерять опору и не упасть в отхожем месте в яму.
За исключением вечно неизменного лица Хандзиро Накамуры, все остальные рассмеялись над его словами. Атмосфера казалась гармоничной, и французский торговец даже похлопал Чжан Хэна по плечу и выразил свое удовлетворение его сегодняшним обслуживанием, сказав, что выдаст ему еще денег, когда они вернутся. Только Такеути по-прежнему пил в одиночестве в углу, трудно было сказать, о чем он думает.
Чжан Хэн встал, открыл сёдзи и вышел из комнаты. Когда сёдзи за ним закрылась, он увидел во дворе девушку-служанку, которая ранее преградила ему путь.
Она стояла в темноте с фонарем, как привидение, посмотрев на Чжан Хэна, она сказала: “Отхожее место в другой стороне”.
“Спасибо, но сначала я хочу пройтись и подышать воздухом”, — ответил Чжан Хэн.
Но девушка-служанка отнеслась к этому равнодушно и только повторила безэмоциональным тоном: “Отхожее место в другой стороне. Если вы вдруг передумали туда идти, то, пожалуйста, вернитесь в комнату, в апреле холодно, нужно быть осторожным, чтобы не простудиться”.
Чжан Хэн улыбнулся, как будто не слышал ее предупреждения, и поднял ногу, чтобы ступить на землю двора.
Девушка-служанка шумно вздохнула, сложное выражение наконец-то появилось на ее холодном лице: “Боюсь, вы не понимаете значения этого шага”.
“Нет, просто я впервые слышу о чайном доме, в который можно только войти, но нельзя выйти”, — ответил Чжан Хэн, подходя к девушке-служанке.
“Это действительно …… слишком прискорбно”, — сказала девушка-служанка, качая головой, ее тонкая маленькая рука схватилась за рукоять меча, затем она посмотрела на Чжан Хэна и сказала с серьезным выражением лица: “Я должна выполнить свой долг, пожалуйста, простите меня”.
Как только она произнесла эти слова, резкий порыв ветра с лезвием устремился сзади к шее Чжан Хэна.
Человек, который подкрался к Чжан Хэну, изначально стоял на крыше чайного домика тихо, как черная кошка. Только когда он сделал шаг на двор, который означал смерть, он внезапно спрыгнул вниз и в то же время замахнулся этим косым ударом меча с молниеносной скоростью.
Это была скрытная техника убийцы, бесшумная, как сама смерть, возможно, смешанная с ниндзюцу* школы Кога**, что делало невозможным защититься от нее.
Лезвие меча в его руке уже собиралось коснуться шеи Чжан Хэна, но в следующий момент появившийся из ниоткуда вакидзаси пронзил сначала челюсть нападавшего, а затем клинок вышел из макушки его головы, все еще покрытый кровью, и заморозил страх в его глазах.
Этот вакидзаси, подарок родителей Чио, оказался действительно хорош и не уступал по остроте даже некоторым знаменитым мечам.
Дзукин*** спала с лица нападавшего, и Чжан Хэн узнал его, или, точнее было бы сказать, её.
Это оказалась одна из гейш, которая ранее танцевала в комнате.
Это действительно был тайный оплот фракции против сегуната в Киото, и все эти мягко выглядящие гейши были куноити****, их тайной силой, как и девушки-служанки на входе.
“Кажется, у меня проблемы”. Чжан Хэн глубоко вздохнул.
Площадь чайного дома «Укити» была немаленькой, количество гейш и служанок внутри также было довольно большим. Если все они действительно были куноити фракции против сегуната, то у Чжан Хэна были бы настоящее проблемы сегодня вечером. Но развернуться и пойти назад в комнату было уже невозможно. В комнате также было много самураев, включая хитокири Хандзиро Накамура, но снаружи, по крайней мере, было достаточно открыто, чтобы он мог использовать свои навыки в полной мере.
Девушка-служанка, ставшая свидетельницей, как ее соратница умирает на ее глазах, все также держала в руке фонарь, выглядя безразличной. Возможно, чтобы отплатить Чжан Хэну за то, что он спас ее от самоубийства, она не стала сразу выхватывать меч и бросаться вперед, а просто стояла там, спокойно ожидая, пока он возьмет свой меч, который оставил во дворе.
“Я много слышал о квартале Гион, но кто бы мог подумать, что, приехав сюда впервые, мне придется убивать здесь. Оставлю вашему заведению плохой отзыв”, — сказал Чжан Хэн, беря в руки свой меч. “В таком случае, все, кто хочет умереть, можете идти сюда!”
______________________________________________
Примечание:
* — ниндзюцу («искусство скрытности») — сформировавшаяся комплексная дисциплина, включающая в себя искусство шпионажа, методику диверсионной работы в тылу врага, элементы выживания и многое другое (изучалось тайными кланами синоби (ниндзя));
** — Кога — одна из школ ниндзюцу;
*** — дзукин — маска, скрывающая лицо синоби (ниндзя), один из элементов маскировочного костюма (синоби-сёдзоку);
**** — куноити — женщина-ниндзя; они, как правило, выдавали себя за гейш, проституток, артисток, главное было подобраться как можно ближе к врагу, могли маскироваться под служанок и шпионить.
