Взять на себя ответственность за это? Бай Цзэминь не мог поверить, что эти слова прозвучали из уст Лилит.
Конечно, не потому, что он считал ее дешевкой или не в ее характере. Причина, по которой он не мог поверить, что она говорит и выдвигает идею взять на себя ответственность за его стояк, была совершенно иной, но в то же время нормальной.
— Л… Лилит… — Бай Цзэминь прикусил язык от нервозности, поэтому ему пришлось сделать паузу. К сожалению, он никак не мог успокоиться в такой ситуации.
Какой мужчина может вести себя спокойно перед такой женщиной, какой была Лилит? Бай Цзэминь был уверен, что даже те, кто ценит представителей того же пола, не смогут устоять на ногах; тем более, если речь идет о девственнике, как в его случае!
И уж тем более то, что он собирался сказать, могло привести к тому, что его самое большое желание в этот момент не исполнится!
Его черные глаза практически плевались жгучим пламенем, окидывая восхитительно мягкий белый силуэт, тускло освещенный лунным светом. Она была так близко, что Бай Цзэминю достаточно было протянуть руку, чтобы ощутить ее бархатные бедра, а если бы он осмелился, то смог бы даже выйти за пределы короткого бэби-долла, который остановился в нескольких сантиметрах от того, чтобы открыть всю ее.
— Ты беспокоишься, что мои чары повлияют на твой разум? — спросила Лилит низким голосом.
На самом деле, даже она была удивлена тем, насколько возбудилась, увидев, что Бай Цзэминя такой мощный стояк. Может быть, дело в том, что человек, реагирующий на ее красивое и сексуальное тело, был мужчиной, которого она любила? Лилит не знала, она просто чувствовала, что ей нужно что-то с собой сделать, иначе она может наброситься на него и съесть прямо там.
Бай Цзэминь поспешно покачал головой и, боясь быть неправильно понятым, тут же объяснил:
— Нет-нет, все не так. Я знаю, что обаяние — это не отслеживаемый пассивный показатель, как и процент критического попадания, и мы не можем его контролировать. То, что ты можешь подавлять себя все это время, уже впечатляет. Но если у нас с тобой будут отношения при нашей нынешней разнице в силе…
— Я знаю. Я знаю, что ты имеешь в виду, — Лилит кивнула, как будто поняла, но ее рубиновые глаза, все еще прикованные к мужскому достоинству Бай Цзэминя, были похожи на глаза зверя, смотрящего на свою добычу и с тревогой ожидающего подходящего момента, чтобы проглотить ее целиком.
Лилит вытянула левую руку рядом с правой, и ее указательный палец медленно вышел из сжатого кулака. Ее движения были очень осторожными, и впервые ее глаза цвета рубина взглянули на лицо мужчины, лежащего рядом с ней.
Однако Бай Цзэминь был слишком занят, следя за движением ее руки, поэтому ему было все равно, смотрит она на него или нет. Его черные глаза медленно расширились, когда он сфокусировался на кончике ее пальца, и в его зрачках промелькнул блеск недоверия, когда она коснулась кончиком пальца его стояка.
Бай Цзэминь стиснул зубы, и в его горле застрял рык, который гулким эхом разнесся по комнате.
Дело было не в том, что он не мог вынести простого прикосновения, причина его реакции была в другом. Это было потому, что, несмотря на то, что это было лишь легкое нажатие на простыню и даже не прямое прикосновение, человек, который это делал, был женщиной, которую он любил и вожделел в течение долгого времени!
Это было похоже на то, как если бы ты всем сердцем желал отведать вкусный десерт, но смог попробовать его только через несколько лет, то непременно закрыл бы глаза и вздохнул от удовольствия!
Бай Цзэминь противостоял искушению многих женщин, и хотя за это время он мог бы насладиться многими красивыми женщинами, он никогда не делал этого; даже посреди всего напряжения, в котором он жил, он не сдавался! Это только подлило масла в огонь.
— Не волнуйся… пока это только небольшие действия. Все будет хорошо.
Бай Цзэминь повернулся, чтобы посмотреть на Лилит. Она все еще смотрела на него, ее маленький рот открывался и закрывался с каждым вдохом, заставляя ее выдающиеся груди прыгать вверх и вниз, как два кролика, пытающихся привлечь внимание и ищущих ласки.
И действительно… Они скоро получат ласку, которой так отчаянно жаждали.
Она сказала, что все в порядке… не так ли?
Как тигр, наконец освободившийся от уз, Бай Цзэминь сел на кровать и без предупреждения схватил Лилит за плечи. Она не сопротивлялась, когда он прижал ее к себе, и через мгновение они уже смотрели друг другу в глаза с всепоглощающим теплом.
— Тогда… Все в порядке, пока мы не заходим слишком далеко за черту?… Верно?
Хриплый голос Бай Цзэминя свидетельствовал о том, как пересохло его горло, и Лилит знала, что он хочет пить, но не совсем воды, а ее!
— Удиви меня, чемпион… — Лилит сузила глаза, и в ее зрачках блеснул игривый блеск. Она нежно подула на его лицо и прошептала особенно притягательным голосом: — Я верну услугу в зависимости от того, насколько ты окажешься мужчиной…
В уголках губ Бай Цзэминя появилась диковатая улыбка.
Рииип!
— Позволь мне показать тебе, какой я мужчина!
Голос Бай Цзэминя эхом разнесся по четырем стенам вместе со звуком рвущейся ткани и женским вздохом, последовавшим сразу за ним.
— Сопляк, это было одно из моих любимых! (Речь про бэби-долл)
— Будь послушной и не шевелись, — Бай Цзэминь прошептал ей на ухо, от его мягкого, но странно властного голоса у Лилит заныли кости.
Бай Цзэминь пристально смотрел ей в глаза, используя кусок ткани от разорванного бэби-долла, чтобы связать Лилит руки. Он поднял ее руки вверх, чуть выше головы, и с помощью длинного конца запасного куска ткани завязал узел на спинке кровати.
— Ах ты, маленькая распутница… Ты достаточно долго дразнила меня, тебе не кажется? — Бай Цзэминь выпрямился и остался стоять на коленях. Его глаза вспыхнули от страсти, но каким-то образом ему удалось сдержать желание наброситься и сожрать женщину на кровати.
— Если я не заставлю тебя назвать меня папочкой сегодня ночью, то я лучше перестану быть мужчиной!»
Лилит лежала на спине, ее руки были подняты и сведены к голове, а запястья связаны куском ткани, который можно было легко порвать и вырвать, но она ничего подобного не делала. Ее черные волосы были в манящем беспорядке, а рубиновые глаза горели желанием, когда она смотрела в черные глаза мужчины, возвышавшегося над ней, как доминирующий зверь.
— Сначала ты хотел, чтобы я называла тебя старшим братом, а теперь хочешь, чтобы я называла тебя папочкой? Твой уровень извращенца растет, младший брат Цзэминь~, — сказала она насмешливо, явно пытаясь подшутить над ним.
— Хе-хе…— Бай Цзэминь тихонько хихикнул, в его глазах мелькнул опасный блеск, и он прошептал хриплым голосом: — Посмотрим, сможешь ли ты продолжать играть в том же духе позже. Ты осмелилась заключить со мной пари?
— Кто кого боится? — Лилит дерзко подняла подбородок и бросила ему вызов.
— Ну… Игра проста, — Бай Цзэминь наблюдал за ее лицом, и его глаза медленно опускались.
Глаза феникса, маленький нос и рот в сочетании с красивой парой губ для поцелуев, стройная и изящная шея….. Когда глаза Бай Цзэминя достигли области груди, он на мгновение остановился там. Бэби-долл был разорван им так, что центр был открыт, открывая внутреннюю часть глубокой долины, но оставляя горы прикрытыми для его воображения.
Пока его все более горячие глаза продолжали скользить вниз по ее плоскому, лишенному жира животу, он сказал прерывающимся голосом: — Если в течение следующих 60 минут я не смогу довести тебя до кульминации, тогда будет твоя очередь играть со мной. Однако в течение этих 60 минут тебе не разрешается применять силу или освобождаться от уз. Если ты выиграешь, то в течение одного дня я буду делать все, что ты попросишь, независимо от того, что это будет. Если ты проиграешь, то в течение 24 часов ты будешь делать все, что я скажу. Если мы оба потерпим неудачу, тогда мы повторим это еще раз в течение 60 минут каждый. Как насчет этого, ты осмелишься?
Не успел он закончить свои слова, как Бай Цзэминь осторожно протянул руки вперед и двумя пальцами каждой руки ухватился за кончики двух концов разорванного бэби-долла. Его глаза остановились на ней, и он начал медленно сдвигать порванную ткань в сторону, открывая все больше и больше ее прекрасной кремовой кожи, а лунный и звездный свет были единственными свидетелями прекрасного зрелища, которое оценили его глаза.
Лилит почувствовала мягкое прикосновение ткани к своей коже, и на долю секунды в ее сердце зародилось беспокойство, которое быстро угасло. Заметив звериный огонь, горящий в глазах партнера, Лилит не удержалась от внутренней улыбки и тут же поняла, что победа будет за ней.
— Хорошо, играем, — она пренебрежительно улыбнулась и прошептала слегка высокомерным голосом: — Однако у меня тоже есть свои правила.
Глаза Бай Цзэминя странно сверкнули, но Лилит не обратила на это внимания. Он кивнул, ничего не ответив, так как, казалось, был слишком очарован прекрасным телом, лежащим перед ним в ожидании, когда его поглотят.
Уверенность Лилит возросла, когда она увидела, как он слюнявит ее, и сказала новые слова безопасности: — Мы не можем касаться наших нижних интимных частей ничем, кроме рук и пальцев. Ты можешь выдержать так много благодаря нескольким своим навыкам, но тебе определенно придется подождать до Второго Порядка, прежде чем мы сможем пойти дальше, и до Третьего Порядка, прежде чем мы сможем сделать последний шаг в наших отношениях.
— И это все? — сказал Бай Цзэминь низким и почти неслышным голосом, хотя в доме стояла полная тишина, а внешний мир, казалось, попал под таинственное заклинание немоты.
Лилит сжала губы и маняще прошептала: — Иди ко мне.
Она ожидала, что при этих словах Бай Цзэминь немедленно набросится на нее, тем более что он только что закончил полностью раскрывать ее разорванный бэби-долл, и ее тело полностью предстало перед его глазами. Однако, к удивлению Лилит, ничто не могло быть дальше от истины.
Под слабым лунным и звездным светом, проникавшим из окна, белая кожа Лилит сверкала и беспрепятственно показывалась Бай Цзэминю. Ее тело можно было назвать совершенным, потому что не было слов, достойных описать его, и хотя Бай Цзэминь думал, что знает, с чем ему предстоит столкнуться, он не мог не ошеломиться на мгновение.
Он не спеша оценил ее. Сначала его взгляд остановился на ее длинных ногах, которые блестели, как две слоновые кости, и мягкость которых он чувствовал, хотя еще не касался их. Его горячий взгляд медленно поднялся к ее мясистым бедрам, которые так и просили, чтобы им поклонялись, а затем медленно переместился на соединение обеих ног.
Несмотря на то, что обе ноги Лилит были сомкнуты, Бай Цзэминь не стал их размыкать: он не будет торопиться, он определенно собирался выиграть эту игру.
Его глаза переместились на ее пупок и продолжили свое восхождение, отчего Лилит почувствовала, что ее жалят несколько маленьких муравьев, хотя он еще не прикасался к ней. Трепет, который она испытывала раньше, снова зародился в ее сердце, но на этот раз он не исчез так легко, как раньше.
— Что случилось? Ты думаешь, что можешь доставить мне удовольствие, просто глядя на меня с вожделением? Твое время все еще на исходе. Не думаешь ли ты, что было бы приятно посмотреть на меня позже? — Лилит сохранила самообладание и насмешливо сказала: — Может, лучше сдаться? Эта старшая сестра позволит тебе посмотреть на ее тело позже, если она будет в хорошем настроении~.
Однако Бай Цзэминь не сразу отреагировал на ее слова. Когда его горящие глаза остановились на том месте, которое он больше всего хотел видеть все это время, похоть, заполнившая каждую клеточку его тела, которая, по мнению Бай Цзэминя, не могла продолжать расти, в мгновение ока взметнулась ввысь.
Грудь Лилит была просто….. Замечательная.
Она была очень хорошо оснащена в области груди, каждая из этих двух гигантских зефирок, казалось, обладала собственным антигравитационным навыком, так как даже когда Лилит была перевернута вверх ногами, ее розовые соски были направлены к потолку комнаты, нисколько не провисая. Эти два розовых кончика были вершинами обеих заснеженных гор, белых гор, совершенно без каких-либо пятен или примесей.
Когда Бай Цзэминь уставился на ее зеркальную грудь, отражающую серебристо-белый свет ночного мира, проникающий через окно, он без труда признал, что грудь Лилит была самой красивой из всех, что он видел за всю свою жизнь. Даже боги не смогли бы воссоздать такую красоту, и даже самые знаменитые художники в истории не смогли бы изобразить столь совершенное очарование, если бы им довелось увидеть их.
Конечно, такой собственник, каким был Бай Цзэминь, никогда бы не позволил другому мужчине увидеть тело женщины в его постели. Тем более теперь, когда он знал, насколько прекрасным было это произведение искусства.
Бай Цзэминь почувствовал ужасную боль в промежности, но ему не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что происходит. Его возбуждение достигло такой высокой точки, что его мужское достоинство выросло до такой степени, о которой он и не подозревал.
Внезапно кровь в его теле начала неудержимо бурлить, и Бай Цзэминь набросился на нее, как бешеный лев. Однако он так сильно прикусил язык, что чуть не оторвал кусок, и маленькие капли крови попали на его вкусовые рецепторы, разбудив его.
Он быстро применил Манипуляцию Кровью и, хотя и с трудом, начал возвращать себе самообладание, которое почти полностью потерял.
Его глаза поднялись выше, встретившись с удивленным взглядом Лилит.
— Хе-хе… В чем дело, ты боишься?
— … Я просто выпустила часть очарования, которое держу взаперти, что в этом плохого? — Лилит фыркнула и не пыталась скрыть, что она сделала. Бай Цзэминь уже заметил это, поэтому не было смысла скрывать.
Бай Цзэминь дьявольски улыбнулся, его глаза сверкнули, когда он сказал хриплым голосом: — Моя маленькая Лилит! Ты, кажется, забыла, что две мои сильные стороны скрываются под названиями сила воли и упорство.
— Хмф! Словами ты ничего не добьешься.
Даже произнеся эти слова, Лилит не могла избавиться от сомнений в своем сердце.
Бай Цзэминь все еще оставался для нее чем-то загадочным, хотя, по иронии судьбы, она так хорошо его знала. Лилит понятия не имела, каким мужчиной он был в постели, но постепенно ей становилось известно о его предпочтениях и сокровенной похоти.
Она… Неужели она действительно совершила ошибку?
— Сегодня ночью я обязательно заставлю тебя называть меня папочкой и покорно умолять меня, несмотря ни на что!
