Гнозис о Чанг Суне замерцал в «Глазе Предсказаний» Одина, и по его позвоночнику пробежала дрожь.
[Невозможно проанализировать цель!]
[Невозможно проанализировать цель!]
[Невозможно…!]
…
[Цель находится вне зоны доступа.]
[Из-за чрезмерного использования ваш «Глаз Предсказаний» ослаблен].
[Цель использует канал вашего «Глаза Предсказаний», чтобы отправить свою энергию!]
― Невозможно…!
Инстинктивно почувствовав внешнее воздействие на свой разум, Один быстро поднял барьер.
Однако Чанг Сун с легкостью справился с барьером и проник в сознание Одина, связав его невидимыми цепями. Магия Одина? Власти? Божественная Сила? Ничего из этого не сработало. Один даже не мог использовать свои Божественные Власти, которые должны были быть сильнее, чем эти три вещи вместе взятые, как будто он был связан цепями из Божественной Стали.
― Формула состава Божественной Стали…!
Один наконец понял, что делает Чанг Сун.
Один пытался поймать Чанг Суна в ловушку магического заклинания, в которое была добавлена формула состава Божественной Стали. Однако Чанг Сун не только сделал то же самое с Одином, но и усовершенствовал технику и поместил ее внутрь самого Одина. Таким образом, Чанг Сун мог ограничивать саму душу, а не просто физически заключать человека в определенное место, как это делал Один.
― Как ему пришла в голову такая идея?
Это была очень простая и нестандартная идея, но она оказалась не в пример эффективнее. Безусловно, эта идея стала возможной только потому, что Чанг Сун прекрасно понимал формулу состава Божественной Стали и мог вносить в нее изменения.
― Император.
В этот момент Один пришел в ярость, вспомнив о положении, которое он так хотел, но не мог получить.
― Почему… Почему это ты, а не я…?!
Чанг Сун притянул к себе Одина. Даже если это было его воображение, Одину казалось, что его вот-вот раздавит хватка Чанг Суна, и он закричал. Крики были беззвучными из-за Божественной Стали внутри него, но он продолжал кричать.
Один хотел достичь больших высот, чтобы не повторить трагедию, через которую прошла его любимая наставница, и снова бессмысленно не погибнуть после предательства. Единственная причина, по которой он пытался обрести свободу и стать независимым, заключалась в том, чтобы увидеть то, что он так надеялся увидеть…!
― Один.
― Да, Учитель?
― Ты видишь закат вон там?
― Да, вижу.
― Как он выглядит?
― Красиво!
― Верно. Закат очень красивый. А что, по-твоему, находится за закатом?
― Хм…! Я не уверен. Вы знаете ответ, Учитель?
― Хаха, я и правда не знаю.
― Невозможно. Есть что-то, чего вы не знаете?
― Конечно, много чего.
Один даже не мог вспомнить, насколько он был молод в то время. Будучи учеником Бестлы, он путешествовал с ней, и ей нравилось ослепительно яркое вечернее сияние в алом небе. У него было много шансов любоваться закатом с обширных равнин вместе со своим учителем. В отличие от времени, проведенного на поле боя, глаза Бестлы были полны тоски, когда она любовалась закатом, поэтому Один стоял рядом и молча составлял ей компанию.
― Вот почему я пытаюсь дотянуться до неба. Я… думаю, оно будет очень красивым.
Это высказывание Бестлы запечатлелось в памяти Одина, и он всегда задавался вопросом, что может быть за небом. Разумеется, обычным ответом была бы темная пустота, но Один знал, что небо, о котором говорила Бестла, было гораздо сложнее. Однако Бестла скончалась, так и не успев осуществить свою давнюю мечту.
Именно поэтому после падения Один пожелал стать Императором. Именно поэтому он пытался сохранить свою индивидуальность, проходя через Сансару множество раз. Тем не менее, погоня Одина за своей мечтой подходила к концу. Несмотря на то что он хотел во что бы то ни стало вырваться на свободу, рука Чанг Суна уже достигла лица Одина.
― Что там, за закатом? Конечно, это рассвет, — сказал Чанг Сун, его голос был таким же чистым, как небо в последний момент жизни Одина.
Один посмотрел на Чанг Суна сквозь щель между пальцами, молча спрашивая, что тот имеет в виду.
― Ночь наступает после захода солнца. А что происходит потом? Думаю, твой учитель хотел увидеть рассвет, дабы наступило утро. Это время, когда люди могут вновь встать, наполненные надеждой и силой духа.
В этот момент в голове Одина промелькнуло множество воспоминаний. Из-за Аудумлы, Имир и Небожительницы Матери Терры Бестла была вынуждена долгое время вести жизнь полную отчаяния, прежде чем смогла вновь обрести свободу. После этого Бестла стала искать свободный мир, где она и ее народ могли бы стать по-настоящему свободными.
Бестла всегда призывала свой народ упорно трудиться ради лучшего будущего, а также велела Одину учиться и приобретать больше знаний, потому что независимость требует знаний. Один должен был обладать способностью смотреть вдаль, чтобы вести свою собственную жизнь, не поддаваясь чужому влиянию.
Кап!
― Что же я тогда так долго искал…?
По щеке Одина поползли капельки печали. Ответ был прямо перед ним, но до сих пор Один его не осознавал. С другой стороны, в голову Одина пришла мысль. Закат — это время заходящего солнца, а рассвет — время восхода. В первом случае солнце символизировало Бестлу и Одина, которые исчезали в истории, а во втором — Чанг Суна, преемника их наследия.
Свиш!
С этой мыслью Один распался на частицы и растворился в потоке ветра, выглядя в последний момент гораздо более умиротворенным. Чанг Сун закрыл глаза, поглощая Одина.
Щелк, щелк, щелк!
Фрагменты Чанг Суна, которых до сих пор не хватало, соединились с остальными. Чанг Сун продолжил движение к завершенности и столкнулся с новыми переменами, почувствовав, как повысился его Божественный Класс.
* * *
― Вааааа. Вааааа.
Пётр громко заплакал в объятиях Ча Е Ын.
Сразу после этого Немеа прекратил свои агрессивные атаки, а его руки задрожали при виде Петра.
― Сынок. Мой мальчик…
Е Ын не могла понять, что сейчас происходит. Она видела, как Чанг Сун пробудился как Император, используя «Ключ Петра», и после поглощения Одина ему предстояло еще одно возвышение.
Поэтому Немеа должен был исчезнуть и быть поглощенным Чанг Суном, но Немеа все еще был здесь. Несмотря на то, что его Духовное Тело распадалось на фрагменты, глаза Немеа были прикованы к Петру, словно он не знал о своем состоянии.
Е Ын хотелось назвать происходящее чудом. Забота Немеа о собственном сыне и томительное ожидание позволили ему противостоять даже силе природы. Даже пылающее безумие в глазах Немеа исчезло, но теперь он боялся прикоснуться к своему дорогому малышу, опасаясь, что может навредить своему сокровищу.
― Давай. Он твой сын.
Е Ын осторожно передала Петра Немеа, увидев, как сильно он изменился.
Казалось, Немеа растерялся, не зная, что делать, как отец, впервые встречающий своего ребенка. Когда он встретился взглядом с Е Ын, она кивнула, призывая его обнять Питера.
Глоть.
Немеа сглотнул слюну и протянул руку к Петру, который чудесным образом перестал плакать и засиял. Узнав отца, Пётр схватил своей маленькой рукой указательный палец Немеа. Немеа вздрогнул и попытался отдернуть палец, но Пётр потянул его сильнее, не отпуская отца. Разумеется, у ребенка был предел силы, но Немеа никогда не смог бы победить Петра.
В этот момент все внимание Немеа было сосредоточено на его малыше.
― Попробуй взять его на руки.
Е Ын жестом подозвала Немеа.
Немеа, словно околдованный, взял Петра на руки. Когда Пётр радостно захихикал, на лице Немеа появилась слабая улыбка.
Кап! Кап!
По щекам Немеа покатились крупные капли слез, и Пётр в замешательстве наклонил голову. Его отец, с которым он давно не виделся, улыбался, но глаза его были полны слез. Подумав, что отец снова разыгрывает его, Пётр снова улыбнулся, а Немеа ещё крепче сжал сына в своих объятиях.
― Я так скучал по тебе, сын мой. Ты был здесь. Спасибо тебе, мой малыш. Спасибо, что остался жив…
С этими мыслями Немеа рассыпался в прах. В этот момент Е Ын увидела, как на спину Немеа падает свет «Рассвета» Чанг Суна. Как верующий, получивший спасение благодаря Божественному Свету с небес, Немеа выглядел почти святым, заливаясь слезами с младенцем на руках.
Е Ын наблюдала за ними и поймала Петра, который начал падать после исчезновения Немеа. Пётр сиял, глядя на Е Ын; хотя она не понимала, почему он так счастлив, но в конце концов улыбнулась вместе с ним, потому что его улыбка была похожа на улыбку Немеа.
Е Ын медленно повернула голову и увидела Йог-Сотота, который наблюдал за ними через широкую брешь. Казалось, он тоже почему-то улыбается.
Все. Твои. Долгие. Странствия. Окончены.
Е Ын слегка поклонилась. Слова Йог-Сотота продолжали звучать у нее в ушах, и мысль о том, что их странствия наконец-то подошли к концу, заставила ее улыбнуться. Ей больше не придется прощаться, и она сможет остаться со своей семьей до конца. В конце этой мысли Е Ын вдруг вспомнила о чем-то и спросила:
― А где сейчас Сун?
После того как окутавший Немеа свет избавления исчез, Чанг Сун и Немеа внезапно исчезли. Е Ын не думала, что Чанг Сун далеко ушел, но она его не видела.
Твой. Возлюбленный. Встретился. С. Твоим. Братом.
Глаза Е Ын расширились.
― Моим братом?
Да. Чтобы. Закончить.
Е Ын в замешательстве наклонила голову.
Вам. Нужно. Благословение. На. Брак.
Лицо Е Ын слегка покраснело после озорного замечания Йог-Сотота. Йог-Сотот и раньше был торжественным и строгим, но сейчас у Е Ын сложилось впечатление, что он развлекается.
* * *
[Вы вошли в «Библиотеку Чангун»!]
Чанг Сун снова открыл глаза и увидел «Deus Ex Machina», который смотрел на него неодобрительным взглядом.
― Я отправил тебя спасти мою сестру, а не устраивать семейные драмы.
Семейная драма? С запозданием поняв, что имел в виду «Deus Ex Machina», Чанг Сун ошарашенно рассмеялся. Похоже, «Deus Ex Machina» говорил о том, что у Чанг Суна и Е Ын появится ребенок еще до их свадьбы.
