[Божественный Класс игрока «Мунсон» разрушается!]
[Внимание! Пожалуйста, покиньте текущую зону как можно скорее. Если давление продолжится, ваш Божественный Класс может быть необратимо разрушен!]
[Внимание!]
…
― Как такое могло случиться…? — подумал Мунсон, дрожа.
Как он ни старался встать, Духовное давление, обрушившееся на него, было слишком сильным. Он никогда не слышал о таком аномальном явлении, как давление, силой разрушающее Божественный Класс. Ему было трудно даже дышать, и он чувствовал, что все его существование в этом мире сводится на нет.
Но больше всего Мунсона унизило то, что Чанг Сун бил его по затылку. Он не знал, как Чанг Сун мог стать в геометрической прогрессии сильнее за такой короткий промежуток времени, но это было не самое главное Если Чанг Сун надавит ногой чуть сильнее, Мунсон будет уничтожен…
― Нет! Только не это…! — подумал Мунсон.
Впервые в его сердце зародился страх перед ситуацией, в которой он мог погибнуть. Если бы Мунсон потерпел поражение на Земле, он бы смирился со своей участью. Он сам убил своего учителя и старшего брата, а затем одного за другим побеждал других могущественных людей, чтобы достичь своего положения. Поэтому он всегда считал, что встреча с противником сильнее себя и его поражение вполне закономерны.
Однако совсем другое дело, если бы он умер прямо перед Р’льехом, где дремал «Тусклая Тьма». «Тусклая Тьма» был центром всех вселенных и истоком всего творения, и его тело в Р’льехе в настоящее время было лишено эго. Однако Мунсон не собирался забирать это тело себе. Его калибр был недостаточен, и это тело не обладало той абсолютной силой, которую он хотел получить. Единственное, чего он желал, — это получить фрагмент мечты, от которой отказался «Тусклая Тьма».
― О, Боже. Ты весь в грязи! Чем ты занимался? Хахаха, главные принципы нашего клана — торжественность и стоицизм, но я не уверен, что наш маленький плут сможет с ними справиться.
― Хахаха, не слишком ли рано говорить об этом, учитель? Сон еще молод. Может, сначала пойдем умоемся, Сон?
В памяти Мунсона всплыло старое воспоминание, которое он даже не мог толком вспомнить. Когда он был маленьким, то играл с землей, но в итоге упал и все испортил. Глядя на Мунсона, его учитель и старший брат разразились хохотом. Несмотря на эти слова, учитель смотрел на Мунсона нежными и любящими глазами, а старший брат ласково держал за руку своего младшего брата-проказника.
Мунсон уже не мог вернуться в тот момент, так как по глупости решил покинуть их, ослепленный желанием обладать большей властью. Тем не менее, Мунсон начал думать, что хотел бы когда-нибудь вернуться в тот момент. Да, это было его желание — перевернуть мир, созданный его неверным выбором, и начать все сначала, избавившись от прискорбного прошлого.
Но не только Мунсон хотел вернуться в прошлое. Все старейшины и демонические существа, которых Мунсон взял под свое крыло, надеялись на то же самое, ведь они прожили жизнь с сожалением, принимая неверные суждения и решения. Поэтому они хотели все восстановить и начать сначала, поклявшись никогда не повторять ошибок в новой жизни.
Действительно, они могли регрессировать, выйдя за дверь и попав в Р’льех, и это было прямо перед Мунсоном. Однако он потерпел неудачу.
― Господи…! — подумал Мунсон, ища спасения.
Ему хотелось, чтобы кто-нибудь пришел на помощь и исполнил его желание. Но для этого не нужно было даже спасать его. Достаточно было просто бросить Мунсона в эту дверь. Именно об этом он молился, хотя сам был Богом.
В этот момент Чанг-Сун — нет, Один — холодно произнес своим божественным голосом.
― Тсс! Вот в чем проблема людей бесклассового происхождения.
― Бог — это тот, кто может стоять на вершине мира одной лишь своей волей. Он должен быть свободен от всех ограничивающих его чувств и смотреть в небо.
Голос Одина был полон презрения, когда он продолжал.
― И все же, что это такое? Ты ищешь спасения? Нелепость. Вместо того чтобы попытаться преодолеть беду своими силами, ты так легко сдаешься. И вдобавок надеешься на регресс… Ты словно загоняешь себя в бесконечный цикл затянувшихся переживаний. Нелепо. Так нелепо.
Мунсон понял, что Один понял его надежду, и внутренне закричал:
― Да, хорошо! Ну, пожалуйста! Дай мне шанс! Пошли меня к…!
Он мог терпеть презрение и унижение столько, сколько потребуется. Он просто… Он просто надеялся выйти за дверь. Однако…
― Ты прошел весь путь до двери Р’льеха, и я думал, что у тебя есть что-то большее. Ты разочаровал меня.
― Нееееет! — закричал Мунсон, поняв, что собирается сделать Один.
― Возвращайся в сточную канаву, там твое место, паразит.
Треск!
Один еще сильнее вдавил свою ногу в землю, легко размозжив голову Мунсону. Смерть Мунсона была жалкой для Небожителя, высокомерно взиравшего на Землю.
[Игрок «Мунсон» был убит!]
[Вы получили значительное количество очков опыта].
[Ваш Божественный Класс повышен].
…
* * *
[Смерть бушует!]
Кииииии…!
Ух, ух, ух, ух!
Когда раздался зловещий призрачный вой…
― …..!
― …..!
…Джин Презия и Синмара оставались в состоянии повышенной готовности, но не могли произнести ни слова из-за могущественного Божественного Класса Одина. Кроме того, они не ожидали, что Мунсон будет уничтожен так легко.
― …Что же будет с Мастером? — вдруг задался вопросом Джин.
С точки зрения любого наблюдателя, Один не был Чанг Суном. Хотя у них была одна и та же душа, эго у них было разное, поэтому их нельзя было воспринимать как одного и того же человека. Мысль о том, что Чанг Сун может исчезнуть, пришла в голову Джину, и он почувствовал внезапный страх. Конечно, Один был правителем, достойным преданности Джина, но Чанг Сун нравился ему больше. В отличие от высокомерного Одина, Чанг Сун был более человечным, хотя и холодным.
В этот момент Джин рефлекторно вздрогнул, заметив, что Один смотрит на него холодными глазами. Затем Один заговорил.
― Как смеет подданный оценивать своего правителя? Ты очень непочтителен.
― Он прочитал мои мысли! — подумал Джин, поспешно опустив голову еще ниже.
Мысль о том, что он не может действовать Одину на нервы, заполнила его голову, и он вспомнил, как Один легко прочитал мысли Мунсона. Глаз Одина… Глаз, сияющий темно-синим светом, должен был быть источником проблемы; он умел управлять законами природы, а также содержал в себе все знания о вселенных.
― Тсс! Судя по его темени, я вижу, как обычно обращаются с этим телом. Жалкий ребенок. Он рожден с калибром короля, но не может использовать свои способности в полной мере.
По мере того как Один критиковал его, Джин чувствовал, как его плечи все больше и больше опускаются. Он никак не мог понять, что, несмотря на то, что упреки Одина звучали так, словно предназначались Чанг-Суну, на самом деле они были адресованы ему. Будь он на своем месте, он бы немедленно ответил Одину, даже если бы тот приставил меч к его горлу, но его самооценка была на самом дне с тех пор, как он стал подавленным после выступления Синмары.
― Это потому, что он родился бесклассовым существом и приобрел такое самомнение. Я должен с этого момента учить его, как должен вести себя правитель. Иначе будет только труднее.
Один говорил непонятно, поглаживая подбородок. Через мгновение он быстро поднял голову и протянул руку вверх.
― Что… он делает? — подумал Джин.
Он опустил голову, чтобы не обидеть Одина еще больше, но все равно настороженно наблюдал за действиями Одина, опасаясь, как бы тот не навредил Чанг Суну.
Кьяааа!
Один коснулся какой-то части серого тумана, который стал настолько густым, что сквозь него невозможно было видеть; он распался на части и схватил душу с искаженным лицом. Другие призраки, попавшие в ловушку шторма Одина, умели только выть, но у этой души еще оставалось собственное «я».
― Отпусти! Отпустите меня!
[Вы успешно запечатлели смерть игрока «Мунсон»!]
Действительно, душа, которую захватил Один, принадлежала Мунсону. После уничтожения своего Божественного Класса Мунсон собирался провалиться в Девять Кругов, но Один силой вытащил его обратно.
― Захват душу…?! — подумал Джин, и его челюсть упала от невероятного зрелища.
Поскольку сам он был нежитью, способность Одина управлять призраками не вызывала удивления, но проблема заключалась в том, что душа под его контролем принадлежала Небожителю. Даже если Мунсон умер, он все равно оставался Небожителем, поэтому размер и сила души не могли сравниться со смертной. Кроме того, Божественный класс Мунсона был достаточно высок, чтобы даже по меркам «Небес» он считался Небожителем высокого ранга. Тем не менее, Один играл с душой Мунсона, что свидетельствует о его умении обращаться со смертью.
― Что ж, у этого паразита все еще есть Божественный Класс, так что он должен быть полезным ингредиентом.
Один крепко обхватил бьющуюся душу Мунсона и раздавил ее.
Краааккк…!
― Спа… сите… Нет…!
От этого леденящего душу звука по позвоночнику Джина пробежала дрожь. Синмара тоже была потрясена. Было очевидно, что Мунсон уже никогда не сможет снова попасть в круговорот Сансары.
[Создана «Пилюля Души»!]
После того как ужасающий звук затих, Один раскрыл ладонь и достал пилюлю мрачного цвета.
― Прими ее.
Джин в замешательстве поймал «Пилюлю Души», которую Один неожиданно бросил ему.
― Съешь ее.
― Что…? — подумал Джин, услышав указание Одина.
[Пилюля Души]
Эликсир, созданный путем переработки души игрока Мунсон. Класс игрока может быть увеличен за счет поглощения оставшейся энергии Мунсона.
— Тип: Эликсир.
— Ранг: ???
— Эффект: Поглощение Энергии. Повышение Духовного Класса.
― …..!
Прочитав описание «Пилюли Души», Джин почувствовал, как заколотилось его сердце. Поглощение энергии того, кто достиг «Трансцендентности», означало, что он сможет преодолеть стены «Возвышения» и «Трансцендентности».
― Правитель должен дать своему подданному то, что ему нужно, а тот в ответ должен посвятить своему правителю всю свою преданность. Я дал тебе то, что тебе нужно, так приложи мучительные усилия, чтобы служить этому телу.
― Я буду помнить об этом!
Джин поспешно отвесил глубокий поклон, прижимая к себе «Пилюлю Души», опасаясь, что Один захочет вернуть ее.
Бадамп, бадамп!
Джин знал, что у него нет сердца, но все равно чувствовал, как оно колотится.
Глядя на Джина, Один тихонько захихикал. С точки зрения Одина, Джин был свирепым волком, бродящим по равнине в одиночку, не присоединяясь к группе. Он подумал: «Чем больше он будет сопротивляться, тем более верной гончей он станет после того, как его приручат».
Будучи лидером гигантского <Общества> под названием <Асгард>, он лучше других знал, как управлять людьми; поэтому, несмотря на весь потенциал группы Чан Суна, он обнаружил в ней массу проблем.
― Мне нужно исправить их недостатки сейчас, чтобы после того, как «я» перерожусь должным образом, снова и снова накапливая гнозис, можно было построить настоящие «Вальгаллу» и «Асгард».
«Вальгалла» и «Асгард» были теперь лишь старыми легендами, но Один собирался восстановить их. Кроме того, он намеревался создать великий «Миф», который не удалось завершить даже Бестле. Объединив своих старых врагов, «Муспельхейм», «Йотунхейм» и «Нифльхейм», он хотел поставить «Небо» на колени и получить звание Императора. Именно ради этих желаний он и решил вступить в Сансару.
Бадамп!
В этот момент сердце Одина бешено заколотилось, как будто кто-то воспротивился его идее и сказал ему:
― Убирайся, этого никогда не будет.
Это был Чанг Сун. Несмотря на то, что после разблокировки подсознания его эго должно было уйти на второй план, он сопротивлялся.
― В такой момент он может расслабиться, но он очень нетерпелив. Что он делает?
Один усмехнулся, почувствовав волю Чанг Суна. В данный момент он также не собирался надолго завладевать телом Чанг Суна. Возможно, все было бы иначе, если бы Чанг Сун накопил достаточно гнозиса, но это было не так. В таком случае, чем больше Один перетруждал себя, тем больше срывались его планы.
― Сколько же мне пришлось ждать, чтобы зайти так далеко? Я не могу использовать эту возможность ради короткого развлечения, — думал Один, кривя рот и поднимая «Сумрачное Копье», которое он до сих пор ни разу не использовал.
― Я собираюсь уходить, но хочу оставить подарок для своей незрелой реинкарнации.
Один говорил, пристально глядя вниз.
Oooooo-
Сквозь небольшую щель в двери все еще проникало значительное количество «Тьмы», и монстры, которые были близки к рождению, разрывались на части под действием шторма Божественного класса Одина. За дверью была лишь тьма, напоминающая бездонную яму.
Однако Один с помощью своего «Гностического Глаза» прекрасно видел всё сквозь кромешную тьму. Нечто неописуемое и колоссальное высилось за ним, пронзенное длинным предметом, сияющим золотым светом. На первый взгляд, это были останки Небожителя, запечатанного золотым копьем, вонзенным в его левую грудь, а также труп Дракона, крепко связанный многочисленными металлическими цепями.
Независимо от того, что это было, одно можно сказать точно. Это гигантское существо было сковано и погружено в глубокий сон; оно не сдвинется с места, пока не будет извлечено золотое копье. В глазах Одина золотое копье выглядело как башня.
― Оно очень красиво, — подумал он.
Паах!
Когда «Сумрачное Копье» сильно пропиталось Божественной Силой Одина, на нем появились новые руны, совершенно не похожие на руны Чанг Суна; это были Первобытные руны, первые буквы, и использовать их мог только Один.
Когда гравировка была завершена, руны засияли золотым светом, а затем Сумрачное Копье сильно задрожало и превратилось в нечто совершенно иное. Белое копье окрасилось в серый цвет и приобрело более зловещий вид, а его длина увеличилась в несколько раз, став выше Одина.
Ооооооонг!
[Вы временно призвали «Гунгнир»!]
Крепко сжав свою фирменную Божественную Реликвию, Один направил копье в сторону Р’льеха, и…
Паааа!
…мощно метнул «Сумрачное Копье» — нет, «Гунгнир», оставив длинный след, который прошел прямо сквозь щель в двери.
