Комната наполнилась тяжелой тишиной.
— Какого чёрта……?
Голос Виолетты дрожал, как будто она не могла поверить в то, что сказал Руджер, и у остальных была такая же реакция. В случае с Пинионом его губы дергались, и он хотел начать извергать оскорбления.
— Брат, что нам теперь делать?
Ганс, стоявший позади меня, срочно подал мне знак и спросил. Он также казался немного смущенным тем, что я сказал.
Вы думали, что я пришел сюда для мирной беседы? Если да, то пришло время исправить это недоразумение.
— Я думаю, вы не поняли, поэтому позволь мне перефразировать. Все вы будите подчиняться мне.
На его высокомерные слова Виолетта выразила своё возражение.
— Нахал.
Она не скрывала своих чувств.
— Я думала, что ты другой, раз избавились от «Красного общества» и всё же решил поговорить с нами, но ты и «Красное общество» одинаковы.
— Одинаковы?
— Разве ты не заставляешь нас подчиниться тебе?
— Вы так это видите?
— Чего?
Я знаю, о чём они беспокоятся. Конечно, я не требую от них безоговорочного подчинения.
— Вы можете продолжить своё дело.
Для организации деньги необходимы, и, конечно же, они должны зарабатывать деньги наилучшим образом. Однако самый большой источник денег крепко держался за «Красное общество».
— Разве вы не хотите заработать большие деньги?
Я сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться.
— Большие деньги?
— О чём ты вдруг?
Естественно, у них было множество вопросов, поэтому я решил любезно объяснить.
— Я избавился от «Красного общества» и завладел различными деловыми объектами, которые они занимали, но, честно говоря, у нас недостаточно людей, чтобы управлять ими всеми.
Когда я открыто говорил о наших слабостях, Ганс был поражён. Должно быть, он отчаянно скрывал этот факт от других организаций, но в данном случае удобно просто выложить его на всеобщее обозрение.
— Наша организация пока невелика. В результате неизбежно останутся области, которые ещё не были охвачены, поэтому я передам дело вам.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила Мастелла.
Я пожал плечами.
— Разве я не сказал? Присоединяйтесь ко мне.
— Ты имеешь в виду, что позволяешь нам взять на себя часть твоего бизнеса вместо того, чтобы подчиняться тебе?
— Если вы не хотите подчиняться мне, вы не обязаны, но я отдам вам часть бизнеса, который мне всё равно не нужен. Как вы его используете, зависит только от вас.
— ……Я не понимаю. Чего ты хочешь?
В этот момент у них не будет другого выбора, кроме как почувствовать какой-то подвох.
— Как вы знаете, я сейчас в трудном положении, чтобы быть активным.
Если я попытаюсь действовать как Джеймс Мориарти, имперское агентство безопасности, вероятно, прибудет и попытается поймать меня, как это было в случае с тем мальцом-детективом.
Чего я хочу, так это построить свою собственную власть. Однако я не хотел бы наживать бессмысленных врагов.
— Я не хочу бесмысленного кровопролития.
— Хм. Это говорит человек, ответственный за искоренение «Красного общества»?
— Необходимо было избавиться от них. Если бы их оставили, они бы в каком-то смысле вызвали проблемы.
— Говорит тот, кто начал войну в Королевстве Делика. — саркастически сказала Виолетта, а я слегка пожал плечами.
— Если вы не хотите верить, вам и не нужно. Тем не менее, я хотел бы услышать ваш ответ прямо сейчвс. Вы со мной или нет? Конечно, я не собираюсь вас заставлять.
Даже если они не присоединятся, они получат часть бизнеса. Им терять нечего.
Главы переглянулись между собой и взвесили, правда ли то, что я говорю, и действительно ли хорошо присоединиться ко мне.
— Хм. Могу я узнать, что это за бизнес?
Пиньон кашлянул и спросил.
— Пиньон, что ты делаешь?
— Не вмешивайся, Виолетта. Цирку не хватает припасов. Если мы сможем зарабатывать деньги, мы сделаем всё, что угодно.
— Этот сноб…!
— Давайте говорить прямо. В конце концов, деньги — главное в этом мире.
Пиньон сделал рукой денежную фигуру и покачал ею влево и вправо.
— Ведь без денег мы ничто. Не означает ли это, что людям, которых презирают, нужны деньги, чтобы жить по-человечески в этом мире? Я не понимаю, как ты живешь.
— Ты…….
— Когда дело доходит до бизнеса, который приносит деньги, мы приветствуем его с распростертыми объятиями.
Пиньон сказал это, но не до конца мне поверил.
— Конечно, я хочу заранее услышать, что это за дело. Ну, как бы это ни было опасно, разве наша жизнь не на первом месте? Уж прости.
— Я понимаю.
Я кивнул.
Позиция Пиньона понятна. У него инвалидность под названием карликовость, а организация, которую он возглавляет, похожа на цирковую труппу людей с ограниченными возможностями.
Есть такая вещь, как Шоу Уродов, шоу, которое собирает уродливых людей, превращает их в зрелища и зарабатывает деньги с помощью цирка. В 18 веке, когда прав человека в Европе толком не существовало, это Шоу Уродов было популярно. Этот цирк, управляемый Пиньоном, также основан на этом Шоу Уродов.
«Однако общая разница в том, что сам глава имеет инвалидность».
Пиньон не просто пытается использовать людей с ограниченными возможностями в подобных обстоятельствах. Они сделали этот выбор только потому, что не могли выжить без Шоу Уродов.
— Обещаю. Я никогда не сделаю ничего, что подвергнет вас опасности.
Глаза Пиньона расширились от моих слов.
— Итак, что это за дело, мы можем немного о нём услышать?
— Конечно. Пиньон, ты знаешь, какие развлечения нравятся дворянам?
— Ну, это… им нравится опера и музыка.
То, что часто называют оперой, является основной культурой знати этой эпохи. Этим пользуются не только аристократы, но и состоятельные люди. Это величественная история о богах и героях со скучными и старомодными историями из трагедии древнего королевства.
— Но почему ты спрашиваешь об этом? Неужели наш Цирк не может этого сделать?
— Ни за что. Разве это не слишком старомодно для дворян, чтобы наслаждаться ими сейчас?
— То, что я рекомендую, выше этого.
— Выше этого?
— Более ярко, более весело.
Пиньон, казалось, не понимал, что я говорю.
Это естественно, для людей этого дня и возраста то, что я собираюсь ввести, является очень незнакомым словом.
— Ты знаешь, что такое мюзикл?
— Мюзи……кл?
Великолепное представление, сочетающее в себе пение, танцы и театр. Он легче, бодрее и свободнее, чем опера, так что для них это лучший способ.
— Речь идёт о том, чтобы рассказать историю с правильным сочетанием игры и песни и радостно выразить её с помощью яркого сценического освещения и танцев.
— Чем это отличается от того, чем наслаждаются дворяне?
— Это свободнее. Не обязательно просто петь. Важна гармония, и умение танцевать.
— ……Это то, чем мы будем занимаемся?
— Да.
Я помню, как впервые приехал в Лезервелк и бродил по городу, люди пели и танцевали на улице. В этом мире есть музыка и танцы, поэтому я серьёзно рассматривал возможность существования мюзиклов.
— Думаешь, это сработает?
— Да.
И я уверен в этом, потому что история говорит мне. Глядя на развитие культуры этой эпохи, появление мюзиклов всё равно когда-нибудь произойдет. Не сейчас, но весьма вероятно, что он появится как минимум через 10 лет.
— Тебе интересно?
— Хм. Я ещё не решил.
— Не беспокойтесь об этом. Позвольте мне показать вам материалы, которые я подготовил.
Понятно, что поначалу будет какая-то обратная реакция. Будут люди, которые будут смотреть на них свысока, говоря, что это сдержанная вещь. Однако, как и в случае с ходом истории, возникновение популярной культуры не может предотвратить несколько действующих лиц.
Я достал книгу сценариев, которую подготовил заранее, и передал её Пиньону.
Пиньон холодно принял его и быстро просмотрел содержимое. Звук перелистывания страниц закончился, и Пиньон сказал:
— Видимо, ты пророк. Что ж, я согласен.
Эти слова, по сути, были равносильны заявлению, что он присоединтся ко мне.
— Это удивительно.
Главы Старые дети, Мастелла и Деон, посмотрели на меня с лёгким недоверием. Думали ли они, что я буду использовать свою силу, чтобы подавить их?
— Какого чёрта тебе здесь нужно, Мориарти?
— Перемен.
Я ответил не задумываясь.
Большинство людей в промышленной зоне и на Форгес-стрит не были хорошо узнаваемы. Единственное место, куда можно пойти живущим здесь, это залитые сажей фабрики промышленного комплекса. Более 18 часов тяжелой работы в день, унылый серый мир без каких бы то ни было удовольствий, который ведёт к мрачному будущему.
Я хочу изменить это.
— Я хочу перемен.
Если я это сделаю, эта Форгес-Стрит, где живут обычные люди, станет Бродвеем Лезервелка. И, конечно же, это начнётся с людей, собравшихся здесь.
Первая работа… да. Мне нравится «Вестсайдская история» Лезервелка.
— Больше не будет закоулков прошлого. Теперь это место превратится в место, где смогут жить люди, а не проживать её в помойной яме.
Невозможно разделить уровни и разделить классы навсегда. То, что им нужно видеть, это не ил грязной, гниющей воды, а смотреть на небо и жить.
Я решил дать им надежду, и это покажется собравшимся здесь сладчайшим плодом.
— Конечно, я могу посоветовать другим организациям, кроме Цирка, бизнес-идеи, подходящие для них.
Во взглядах Виолетты и Мастеллы было странное стремление.
— Так вы присоединяйтесь ко мне?
