Спустя некоторое время Санни вернулся в свою роскошную каюту, сидел на мягкой кровати и смотрел на стену с отрешенным выражением на своем зверином лице.
После разговора за ужином, изобиловавшего откровениями, одно ужаснее другого, он сказал Ноктису, что ему нужно время подумать, прежде чем дать ответ. Несмотря на то, что у Санни теперь были ключи к обладанию двумя ножами Бога Солнца, колдун не стал давить на него и согласился подождать со своей обычной беззаботностью.
Если у бессмертных и было какое-то положительное качество, так это то, что они могли быть очень терпеливыми.
Летающий корабль плыл по небу, возвращаясь в Святилище Ноктиса. Они прибудут туда через день или два… к тому времени Санни должен был знать, что и как ему делать.
Он должен был найти остальных и как-то победить этот проклятый Кошмар.
Помочь Ноктису освободить Надежду или сделать так, чтобы она навсегда осталась в заточении?
На его лице появилась слабая улыбка.
Надежда… как забавно было узнать, что все это царство было сведено с ума тонким, неотразимым, неотвратимым манипулированием великого и ужасного Демона Желания. Все здесь было покорено ее дивной, томительной силой. В том числе и он сам.
Еще в Мрачном городе, на самом дне своей жизни, Санни потерял всякую надежду когда-либо вернуться в реальный мир. Он убедил себя, что надежда — это самая смертельная, самая мерзкая отрава. Лишь после того, как он когтями вырвался с грани безумия и выбрался из Забытого Берега, вернувшись живым в реальный мир, он понял ошибочность и разрушительную пагубность этой ложной веры.
Санни построил для себя скромную жизнь и узнал, что есть люди, которые искренне заботятся о нем… и, что еще важнее, что есть люди, которым он сам небезразличен. Надежда была не тем, чего следовало бояться, а тем, в чем можно было черпать силу. Что-то настолько жизненно важное, что без этого нет никакого способа выжить, да и реальной цели тоже.
…Поэтому известие о том, что его разум теперь буквально отравлен Надеждой, было полно невероятной, горькой иронии.
«Как уместно…»
Он вздохнул, а затем уставился на свои четыре мозолистые руки.
Обсидиановый нож, нож слоновой кости… стеклянный нож, деревянный нож… и еще один, о котором он ничего не знал. Могут ли они действительно собрать их все? Ноктис, Солвейн, Солнечные Близнецы, Та, что на севере… смогут ли они пережить их всех?
Нравится ему это или нет, но был только один неизбежный способ узнать это.
Прежде всего… ему предстояло добраться до острова Железной Руки, чтобы узнать, не оставили ли остальные подсказки о своем местонахождении. К счастью, он находился не так далеко от Святилища. Ноктис сказал, что новому сердцу Санни нужна неделя или две, чтобы прижиться — что бы это ни значило, — поэтому он не сможет отправиться туда сразу же. Но цель была уже близка.
После воссоединения когорты им предстояло принять решение, на чьей стороне выступать.
Насчет остальных… Санни задавался вопросом, где они и как у них дела. Живы ли они вообще? Было ли их путешествие в Кошмар таким же томительным, как и его?
Вспомнив свои собственные трудности, он содрогнулся.
Кошмары… большинство из них исчезли из его памяти, их детали рассеялись, пока не остался лишь темный, хаотичный беспорядок из смутных образов, давящей тяжести и острых эмоций. Но некоторые все еще были ясными и яркими во всем своем ужасном великолепии, особенно первые, которые он пережил.
Он помнил всё… как был отцом, наблюдавшим, как пламя поглощает его сына, жену и ещё не родившегося ребёнка… как был стариком, тащившим своё немощное тело по раскалённому пеплу, пока весь мир горел вокруг него… как был бессмертным воином, которого бесконечно мучил собственный брат… и как был хитрой тенью, ставшей слишком усталой и равнодушной, чтобы заботиться о жизни.
Последний был, пожалуй, самым ужасным. Не потому, что он был каким-то особенно мучительным — напротив, в свои последние минуты Лорд Теней был доволен и спокоен, — но потому, что он показал Санни боль и печаль тех, кого бессердечный бессмертный оставил позади.
Это понимание лишь усугубилось, когда он увидел, как любимый конь Тени закончил свою жизнь… одинокий, сломленный и охваченный безумием, охраняя пустой замок, в который его хозяин никогда не вернется до последнего жалкого вздоха.
Но такова была природа жизни. По мере того как человек проходил через нее, он собирал нити и узы, связывающие его с другими. Судьбы всех переплетались, и все были связаны многочисленными узами, некоторые из них были мимолетными, другие — глубокими и драгоценными. Санни тоже теперь не был больше ничем не связанным.
Это означало, что если он умрет или будет уничтожен, то не только его судьба будет сломана и повреждена. Все, кто с ним связан, тоже пострадают. И это… это, в некотором смысле, делало его ответственным не только за себя, но и за тех, чью жизнь он изменил. Груз этой непривычной ответственности тяжело давил на его плечи.
Санни вздохнул.
Существует ли… действительно ли существует такая вещь, как свобода? И если бы она существовала… захотел бы кто-нибудь обладать ею?
Он на мгновение закрыл глаза, подавленный всеми этими пугающими мыслями. Хотя он и забыл большую часть кошмаров, они все равно изменили его. Он чувствовал себя… старше, как-то иначе, и — хотелось бы надеяться — мудрее. Более зрелым и закаленным… но и более хрупким.
Некоторое время он провел в тишине, слушая, как мягко поскрипывает корпус летучего корабля вокруг него и как два его сердца равномерно бьются в груди.
Затем Санни выдохнул и открыл глаза.
Времени на размышления и самоанализ было не так много. Кошмар был местом для действий, а не для философии.
Уголок его рта изогнулся вверх.
«Отлично… тогда приступим к действиям. Во-первых, я должен — наконец-то! — проверить все те награды, которые я получил благодаря этой проклятой лошади!»
А их было много…
