Санни и дьявольский конь павшего Лорда Теней сражались на бесконечном гобелене кошмаров. Оба были одержимы неутолимым желанием уничтожить другого, пылали жаждой крови, яростью и неумолимым убийственным намерением.
Их кровь текла в сотне кошмарных снов, растворяясь в багровых реках, проливавшихся в Королевстве Надежды на протяжении веков. Как более слабый из двоих, именно Санни истекал кровью большую часть времени… но каждый раз, когда его разрывали на части и убивали, он старался оставить хотя бы след на черном теле жеребца.
Сколько бы раз проклятый конь ни убивал Санни, он должен был разделить с ним эту боль. На Санни не только охотились… нет, он сам был охотником. Какая разница, сколько смертей он пережил, какие жуткие муки приготовили для него кошмары? В этом царстве ужасов он был бессмертен, как стигийский конь. Каждый раз, когда он умирал, он возрождался заново.
И каждый раз, когда он возрождался, был шанс стать кем-то — или чем-то, — кого адский жеребец не смог бы победить. Когда это случалось, их роли менялись местами, и именно черный конь должен был страдать, быть сломленным и умереть от его руки.
Каждое убийство наполняло душу Санни злорадным ликованием.
Ему было все равно, что он будет умирать снова и снова, что он станет свидетелем зверских ужасов и испытает на себе самые страшные муки, какие только может представить человек. В конце концов, он даже не был уверен, что является человеком. Но кем бы или чем бы он ни был, Санни был готов терпеть любую боль, лишь бы заставить темного монстра тоже испытывать её.
Ни один из них не мог умереть во сне, так что эта битва должна была решиться упорством их воли.
Им предстояло увидеть, чей дух сломается первым…
К сожалению, возможностей по-настоящему ранить теневого коня было мало. За всю историю Королевства Надежды было не так уж много существ, способных бросить вызов его злобной силе, и еще меньше тех, в кого Санни посчастливилось вселиться в самый мрачный момент отчаяния.
Это не означало, что его охота была безуспешной.
Поддавшись безумию и отказавшись от веры в реальность кошмаров и собственных воспоминаний, Санни остался с зияющей пустотой на месте, где должна была находиться его личность. Он знал очень мало о том, кем он был на самом деле, и не стремился узнать больше. Это не имело никакого значения для его цели — терзать и убивать черную лошадь, снова и снова… Тем не менее, вскоре обнаружилось несколько постоянных вещей.
Его больное сердце, его дар заглядывать в самые души живых существ… и его имя. Это было единственное, что ему удалось вспомнить…
Лишенный Света
Это было его имя, и это было то, кем он был.
После того, как Лишенному Света удалось вспомнить свое имя, оно послужило непреодолимым якорем, который постепенно вытягивал из тьмы забвения, окутывавшей его истинную сущность, другие вещи. Не Воспоминания, а кое-что гораздо более полезное… навыки, фрагменты знаний, идеи, образ мыслей…
Как у тела есть своя память, так она есть и у души. Знание своего имени, истинного имени, было ключом к ее открытию.
Значит, он не был полностью беспомощен перед адским конем.
Более того, Лишенный Света обнаружил, что у него есть странная склонность к этой их изнурительной битве во сне. Просыпаться в новом теле после каждой смерти — будь то мужчина или женщина, ребенок или старец, человек или зверь, обычное существо или Пробужденный, обладающий уникальными и необъяснимыми способностями, — было бы для любого воина совершенно непонятно и изнурительно. Как можно сражаться, если не знаешь самого себя?
Но его разум обладал удивительной гибкостью, коварной способностью приспосабливаться к любым обстоятельствам почти мгновенно, как будто он был бесформенным по своей природе, а потому легко подстраивался под любую ситуацию.
Лишенный Света обнаружил, что может мастерски владеть большим количеством оружия независимо от того, в качестве кого он переродился, как будто он уже сражался в бесчисленных битвах. Он мог научиться владеть любым другим оружием, просто наблюдая за своими врагами в течение нескольких мгновений. Он мог легко подсмотреть их технику и намерения и использовать эти знания, чтобы уничтожить их.
Когда он перерождался в страшное существо, он мог почти мгновенно понять, как использовать свое звериное тело, чтобы разорвать врагов в клочья, как будто он прожил бесчисленные жизни в образе бесчисленных монстров.
Но, самое главное, он понял, что сражаться с теми, кто сильнее его, — это его вторая натура. Разум Лишенного Света был полон коварства и хитрости, с помощью которых он мог наносить страшные раны грозному жеребцу, даже когда их сила была несопоставима.
И вот они охотились и убивали друг друга в многочисленных кошмарах, ожидая, кто из них первым сломается под тяжестью безнадежности и бесконечных страданий.
Лишенный Света не сломался.
…Но проклятый конь тоже отказывался сдаваться.
Черный жеребец был таким же стойким, как и он сам, таким же упрямым, своевольным и безжалостным. Он переносил бесконечный поток ран и смертей, которые наносил ему Лишенный Света, с той же несокрушимой решимостью, а его ненависть и убийственная ярость становились только сильнее.
Боевой конь обладал злой волей и коварным умом. Он был готов терпеть страшные муки вечно, лишь бы уничтожить своего врага снова и снова. Не заботясь об агонии, жеребец, казалось, с мрачным удовольствием делился ею и со своей одичавшей добычей.
Черный жеребец был таким же безумным, как и Лишенный Света.
Ни один из них не сдавался, сколько бы раз их ни калечили, ни уродовали, ни разрывали на части, ни убивали.
Ни один из них не ломался.
…Так что, в конце концов, именно бесконечный кошмар должен был расколоться и рухнуть.
