Закончив съёмки первой серии «Теории Большого взрыва», Ван Ян вернулся в прохладный Ванкувер. Ответственность за съёмочную площадку ситкома в последующие несколько месяцев легла на Грэхэма Линехэна и Билла Прэди. Грэхэм также станет режиссёром одиннадцати серий в первой половине сезона. Благодаря многочисленным обсуждениям сценария и образцовой первой серии, у создателей и актёров уже сформировался устойчивый стиль.
Конечно, съёмочный процесс в ситкоме несложный, куда важнее сценарий. График съёмок трёх серий в месяц был достаточно свободным, поэтому, несмотря на то, Ван Ян не будет постоянно присутствовать на съёмочной площадке, он по-прежнему сможет выполнять свои обязанности по телефону или через интернет, помогая в производстве этого оригинального ситкома.
А основное внимание в работе Ван Ян явно уделял научно-фантастическому блокбастеру «Светлячок», съёмки которого стартуют в ближайшее время. После месячной боевой подготовки и непрерывных работ съёмочной группы сейчас, можно считать, всё было готово, не хватало лишь команды «Мотор». На стадии препродакшна были сооружены декорации помещений Серенити, спроектированы и созданы наряды; огнестрельное оружие и другой реквизит давно ждали, когда их применят, исполнители главных ролей превратились в мастеров боевых искусств, Эллен Пейдж приехала в Ванкувер… Остались считанные дни до взлёта Серенити.
— Дорогая!
Сумерки окутали Ванкувер. Недавно сошедший с самолёта и вернувшийся домой Ван Ян вошёл в квартиру и тут же заулыбался, а в следующий миг уже самозабвенно обнимался и целовался со встретившей его Джессикой. Тоска от расставания на несколько дней рассеялась моментально. Ван Ян не обращал внимания на Дэнни, который радостно кружил вокруг них.
Прошло немало времени, прежде чем двое людей с причмокивающим звуком разъединились. Ван Ян оттолкнул в сторону свой лёгкий багаж и устало снял чёрное пальто:
— Порой перелёты туда-сюда так утомительны, особенно когда не знаешь, есть ли на борту грёбанные террористы.
Джессика взяла пальто и повесила на вешалку, затем вприпрыжку догнала Ван Яна и сзади обхватила его за плечи:
— Дорогой, я горжусь тобой. Сделаю тебе массаж, оценишь технику, которой я недавно обучилась…
Ван Ян же удивился словам, которые только что сорвались с его языка. Когда он успел стать таким трусливым и боящимся смерти? Внезапно на него нахлынуло некое чувство, которое позволило ему мгновенно многое понять и тем более понять настроения людей, которые некогда покинули съёмочную группу «Района № 9», твёрдо отказавшись ехать в Южную Африку. В ушах до сих пор стоял вздыхающий голос главного помощника режиссёра Джоффа: «Ян, мне очень жаль. Моя жена, мои дети — ради них мне нельзя подвергать себя никакой опасности».
Ван Ян повернул голову, посмотрел на очаровательную любимую жену, которая приятно сжимала его плечи, и невольно задумался: будь у него маленький ребёнок, кричащий: «Папа, папа», помчался бы он так бесстрашно в Южную Африку в столь неспокойные времена? Вёл бы он себя так развязно в суде?
Ему вспомнилось, каким он себя видел раньше, затем вспомнились слова Стрэнга: «Ты не получишь ответа, потому что слишком юн, ты ещё многого не пережил. Ты не женат, у тебя нет детей. Когда станешь родителем, на многие вопросы появятся ответы. Когда я вижу, как моя дочь плачет или смеётся, это чувство сложно описать…»
Теперь он был женат, уже прочувствовал, каково быть мужем и каково нести ответственность в этом статусе, у него появилось более глубокое понимание слова «семья». Свадебные церемонии и кольцо на пальце постоянно напоминали ему об этом. Неудивительно, что для скрепления человеческих отношений требуются церемонии, брак, побратимство, религия, клятвы…
«Если бы у меня был ребёнок, я бы мог стать героем», — шутливо подумал Ван Ян.
Он считал, что всё-таки поехал бы в Африку, но уже не был бы таким бесстрашным и развязным, он бы походил на Уолли Пфистера, то есть ощущал бы тревогу и тоску. Неужели после женитьбы непременно начинаешь бояться смерти? У других людей происходит так же? Но человек и впрямь непрестанно растёт, меняется…
Следом Ван Ян подумал о том, что самый трусливым и больше всех боящимся смерти на борту Серенити является пилот, потому что он женат на старшей помощнице капитана; а капитан Мэл, который с виду боится смерти, на самом деле меньше всех её страшится и не обременён никакими тревогами. Ван Ян также задумался над тем, следует ли страх смерти относить к добродетели или к пороку, к чему-то хорошему или к чему-то плохому, к положительному чувству или к отрицательному? Это проявление малодушия и слабости? В итоге он вспомнил заложенные им в сценарий идеи и пришёл к выводу, что нельзя так чётко разграничивать добро и зло, хорошее и плохое, положительное и отрицательное.
Абсолютное добро и абсолютное зло одинаковы и не содержат в себе человеческой природы. Человеческая природа — это круг-символ «инь и ян»: в добре есть зло, в зле есть добро, человек представляет из себя сочетание отрицательного начала «инь» и положительного начала «ян».
Тем не менее моральные ценности, религия и закон сдерживают порочную сторону, вот только сущность этого мира с древних времён не меняется. В этом мире общество эволюционирует, основываясь на естественном отборе и принципе «сильные побеждают слабых». Когда есть мечты, прихоти, мотивация, конкуренция, аналитика, только тогда происходит развитие. «Я хочу стать тем-то», «Я хочу получить то-то», «Я должен быть таким-то, чтобы мне жилось лучше», «Я стремлюсь к тому-то», «Мне надо победить того-то». Однако стимулирование и функционирование общества — процесс кровавый, погибает огромное количество мотыльков, порхает небольшое число бабочек.
Это неидеальный мир с недостатками? Каким должен быть прекрасный новый мир? Если устранить всё «порочное», избавиться от прихотей и конкуренции, то человек будет мирно жить и работать, довольствоваться тем, что у него есть, перестанет «жадничать», это будет неизменно стабильное общество. Водопроводчик навсегда останется водопроводчиком, врач навсегда останется врачом, водопроводчик не захочет стать врачом, потому что у него нет «зависти» и «высокомерия», ему не кажется, что водопроводчик и доктор чем-то отличаются.
Получается, в неизменно стабильном обществе у людей разных профессий одинаковые социальные льготы? Прежде всего такое общество должно отличаться «распределением по природной одарённости», то есть оно определяет, станет новорождённый младенец водопроводчиком или врачом, основанием послужит ДНК-идентификация. Однако разве распределение по природной одарённости уже не сломало многие человеческие жизни? При отсутствии порочности не будет казаться, что сломана чья-то жизнь, ибо ты занимаешься тем, чем по-настоящему полезен, притом сильные и слабые имеют равный социальный статус. А с другой стороны, водопроводчик сфокусирован на делах водопроводчика, врач сфокусирован на делах врача, общество вряд ли застопорится в развитии, наоборот, прогресс только ускорится.
К этому стремится Синяя Перчатка, вот его прекрасный новый мир, где есть равенство всех людей и всеобщая взаимная любовь, где сильные не обижают слабых и не знают высокомерия, а слабые не боготворят сильных и не чувствуют себя неполноценными и трусливыми.
На самом деле это мышление анархиста, поскольку всегда было так, что сильные — это сила и власть, а за властью стоят сильные. Как можно организовать настоящее безвластие, то есть анархию? Ведь когда все люди являются одинаково сильными, они все равно будут драться и спорить. Но если есть только добро и нет зла, то в сущности пропадает всякая иерархия и деление на сильных и слабых, нет власти, нет закона, зато люди могут жить в мире, согласии и радости. Это и есть вечная свобода.
Однако анархист Синяя Перчатка работает на правительство, являющееся властью. Альянс символизирует современный мир — неравноправный мир, который посредством власти, закона, иерархии, деления на сильных и слабых, различных рычагов, ослабляющих и сковывающих сильных, и помощи слабым стремится к балансу. Этот мир интерпретирует свободу так же, как Жан-Жак Руссо в трактате «Об общественном договоре»: «Свобода не в том, чтобы делать то, что хочешь, а в том, чтобы не делать того, чего не хочешь».
Если быть конкретнее, то интерпретация как у Джона Стюарта Милля в сочинении «О свободе»: «Свобода — это когда мы можем совершенно свободно стремиться к достижению того, что считаем для себя благом, и стремиться теми путями, какие признаем за лучшие, — с тем только ограничением, чтобы наши действия не лишали других людей их блага или не препятствовали бы другим людям в их стремлениях к его достижению. Пока действия индивидуума не затрагивают чужие интересы, он не обязан нести ответственность перед обществом, и другие люди не должны мешать ему. Если же действия индивидуума ущемляют чужие интересы, он должен ответить перед обществом и быть наказан обществом или судом».
Это прекрасный мир? А у Пожирателей такая точка зрения: «Сверхчеловек делает то, что хочет, слабые во всём угождают сильным. Это и есть настоящая свобода и прекрасный мир».
Сверхчеловек вместе с Суперменом и другими супергероями анархисты. Единственное отличие в том, что Человек-паук придерживается принципа «чем больше сила, тем больше ответственность». Супергерои ставят себя выше закона и правительства, ради благих дел избивают мерзавцев, спасают человечество и по-прежнему соблюдают моральные нормы, которые царят в обществе, но могут делать исключения, они есть власть. Пожиратели не имеют моральных норм, они поступают так, как им нравится, совершают убийства и разрушения ради забавы, они есть власть.
В сущности, сверхчеловек и Супермен являются сторонниками «сверхчеловеческой власти». Если выражаться более красивыми словами, то это индивидуальный героизм. Такая личность может в любой момент переступить закон в своих деяниях, если захочет или посчитает это нужным, ей не надо отчитываться перед слабыми, которые живут в рамках закона.
Что касается капитана Мэла и других представителей Независимых, то большинство из них сторонники анархо-эгоизма. Они стремятся к минимизации власти, лишь создают между собой законные соглашения, которые защищают личные интересы каждого и оберегают от откровенного произвола вроде воровства, мошенничества, предумышленного убийства. К тому же они следят, чтобы эти соглашения выполнялись. Однако если кто-то скажет про патриотизм и коллектив, они презрительно фыркнут. Для них всё, что нарушает личные интересы, является неприемлемым, и никакая страна или правительство не вправе прибегать к каким-либо принудительным методам, заставлять одних граждан помогать другим или, защищая собственные интересы, пресекать определённые действия людей.
Но когда Альянс, это огромное правительство, намеревается зачислить их в свои ряды и взять под своё управление, эти космические ковбои, не желающие находиться под ограничениями и контролем и «платить подать» правительству, объединяются и объявляют войну.
Свобода Независимых — это «личные интересы превыше всего». Если они предпочтут помогать друг другу, то помогут, не предпочтут — не помогут, у правительства нет права что-либо с них спрашивать. Здесь, естественно, есть деление на сильных и слабых, присутствует иерархия. Так, например, на корабле Серенити есть капитан и его подчинённые. Грубый на словах, но мягкий в душе капитан Мэл — противоречивый персонаж. С виду он эгоист, который ставит личные интересы на первое место и ведёт себя в соответствии с этими интересами, однако в глубине души даже он сам не знает, что для него главное в жизни.
Каким должен быть прекрасный мир? Какой должна быть свобода? Какими должны быть люди и человеческая натура?
Программа по очищению разума и Синяя Перчатка ориентированы лишь на добро, отвергают зло, признают анархию, где нет ни сильных, ни слабых. Независимые ставят интересы превыше всего, препятствуют произволу среди сильных и слабых и признают анархию, которая развивается сама по себе. Пожиратели ставят сильных превыше всего и признают анархию, где сверхчеловек делает всё, что ему заблагорассудится. Альянс сковывает сильных, помогает слабым, придерживается устройства современного мира, где господствуют народные правительства.
Эти три вопроса «Светлячок» собирался рассмотреть, с их помощью Ван Ян хотел дать зрителям пищу для размышлений. Как сказала Натали, это была сложная задача, но если фильму хотя бы немного удастся возбудить зрителей и произвести на них впечатление, это будет успех. Однако благодаря режиссёрскому замыслу фильм может подсказать, в какую сторону следует мыслить, и даже дать ответы на все вопросы. Ван Ян не мог выбрать сторону Пожирателей, иначе зрителям это не понравится. Конечно, он и сам не одобрял, что в прекрасном мире «сильные превыше всего».
Он считал, что режиссёр обязан не давать прямые ответы, а сталкивать различные аспекты друг с другом, составлять фильм из шокирующих кадров, которые западают в самую душу, и оставлять пространство для размышлений.
Моросил мелкий дождь, небо над Ванкувером ещё больше почернело, периодически дул прохладный ветер, на освещённых тусклым светом фонарей улицах царил довольно сильный холод. Зато в изысканной спальне было очень тепло, на большой удобной кровати, под одеялом, лежали двое людей и погружались в сон. Ван Ян обнимал Джессику сзади и, вдыхая аромат её волос и поглаживая правой рукой её грудь, размышлял над «Светлячком».
— Джесси, как, по-твоему, выглядит прекрасный мир? — тихо спросил Ван Ян.
Как же ему всё-таки было уютно. Пока он уезжал в Лос-Анджелес на несколько дней, ему не спалось так хорошо. Ему казалось, что теперь он точно похудел на фунт. Ощущая её тепло, он медленно поцеловал её в шею.
Издававшая всё это время слабые вздохи Джессика промычала, взгляд был замутнённый, пальцы рук щупали левую руку Ван Яна, которая проходила под ней.
— Я не знаю… — тихо ответила она.
Она со слабой улыбкой посмотрела на свадебное кольцо и сказала:
— Когда есть ты, наша семья, друзья, наш малыш… это прекрасно.
Ван Ян усмехнулся, сжал её руку и, целуя ухо, произнёс:
— Ну, конечно, кто ж спорит? Это прекрасный мир… для маленькой девочки.
Джессика завертела зачесавшейся шеей:
— Ага, я маленькая девочка, и мне плевать…
После продолжительных поцелуев Ван Ян постепенно успокоился. Он чувствовал, что надо кое-что рассказать, хоть это и подпортит атмосферу, ибо папарацци могли тогда заснять и что-нибудь выдумать.
— В тот день в Лас-Вегасе на ShoWest мы с Натали ходили в ресторан попить кофе и поболтать.
Джессика беззаботно вымолвила:
— М-м. Она в порядке?
Ван Ян, подперев голову рукой, взглянул на неё и ответил:
— Пойдёт. Дорогая, ты не ревнуешь?
Он знал, что не следовало задавать этот вопрос, но его и впрямь всегда удивляло, почему на протяжении их отношений она никогда не устраивала истерики по поводу любовных сплетен о нём, его довольно тесной дружбы с Рейчел и Натали, зато ревновала к Хелен и другим бывшим? Ведь он у неё был первый!
Кроме как, «эта девчонка слишком хороша», у него не было других мыслей, но он считал, что раз они женаты, то теперь нет вопросов, которые нельзя задавать.
— Хочешь, чтобы я ревновала? — Джессика повернулась и посмотрела на него, после чего коснулась его носа и искренне сказала: — Конечно, мне не нравится, что ты слишком тесно дружишь с другими женщинами, но ты со всеми хорошо знаком. Я знаю, что ты не любишь ревновать, вот и я не ревную, не хочу тебя сердить. Тем более я верю, что ты не предашь меня! Натали всего лишь твой хороший друг, с которым можно обсудить, «как выглядит прекрасный мир».
Ван Ян невольно рассмеялся. Эта женщина хотела сказать, что «там работа, а не жизнь». Она своим довольным видом отчётливо говорила: «Лишь я твой спутник жизни». Ван Ян с улыбкой спросил:
— Дорогая, почему ты так добра ко мне? Почему так доверяешь мне?
Джессике стало приятно на душе, ей, впрочем, хотелось задать ему этот же вопрос. Она вскинула брови, сказав:
— Потому что я люблю тебя.
Ван Ян притворился озадаченным:
— Почему ты так классно умеешь понравиться мужчине?
— Я не умею, — улыбнулась Джессика, лукаво подмигнула и отправила воздушный поцелуй. — Просто делаю так, как учат в журналах, вот и получается осчастливить тебя, мужчину.
Ван Ян прыснул и показал большой палец перед её лицом:
— Отличные журналы!
Джессика вся сияла. Она хрипловатым, таинственным голосом произнесла:
— Дорогой, поведаю тебе одну тайну. Я хоть и не училась в Гарварде и других университетах, зато владею более глубокой психологией! Я крутая?
— Само собой! — Ван Ян одной рукой провёл по каштановым волосам, другой обнял её, чувствуя, что окончательно покорён ею.
Это была самая чистая, ничем не скованная любовь, которая основана на чистой детской дружбе. Человек всегда растёт, но Джессика всегда окунала в прошлое. До неё он встречался с несколькими девушками, включая Хелен, ни одна из них не умела делать то, чему учат в журналах, а Джессика и Натали — это горячий ангел (hot angel) и холодный дьявол (cool devil). Ван Ян знал, что сделал самый прекрасный выбор.
Этот космический корабль остановился на самой красивой планете! Поцеловав её в лоб и посмотрев ей в глаза горящим взглядом, Ван Ян спросил:
— Эти журналы не рассказали тебе, что такое любовь?
Джессика едва заметно покачала головой, хотя поняла, чего он добивается. Всё тело вдруг будто запылало, дыхание чуть участилось:
— Нет, но ты рассказывал мне, рассказывал мне…
К щекам прилила кровь, она сделала паузу и с улыбкой продолжила:
— Как заниматься любовью. Почему ты сегодня задаёшь так много вопросов? Почему не поцелуешь меня?
— Потому что завтра стартуют съёмки «Светлячка». Давай спать, спокойной ночи, — Ван Ян внезапно выпустил её из объятий и повернулся к ней спиной, плечи же его подрагивали от сдерживаемого смеха.
Джессика в изумлении раскрыла рот, следом вытаращила глаза и подняла брови. Недовольная тем, что атмосфера испортилась, она пнула его под зад:
— Эй! Ян!
Ван Ян резко обернулся, бросился на неё и, потянувшись к её губам, со смехом вымолвил:
— Ладно, ладно! «Youca», сцена, чёрт знает, какая, дубль первый, мотор!
Джессика крикнула:
— Стоп! Сегодня «Cayou»!
— А, да? Ну привет, Джессифер! (*Игра слов, созвучно с Lucifer*)
