Бойцы же, вошедшие вместе с Юэ Чжуном, хоть и считались отборными солдатами среди повстанцев, были не в силах отвести глаз от тела девушки.
Тут же к ним подошла красивая женщина лет примерно тридцати с великолепным телом, облаченным в форму дома развлечений, которую окружала атмосфера стиля, и с чарующей улыбкой спросила у Юэ Чжуна:
— Здравствуйте, я менеджер Чжан Маньди, чем я могу помочь вам?
— Принять нас на постой! — сказал Юэ Чжун и продолжил тем же дружелюбным тоном:
— Ведь одна из ваших куртизанок будет сегодня участвовать в соревновании за славу лучшей?
Остальные бойцы, сопровождавшие Юэ Чжуна, с тем же самым доброжелательным вниманием теперь глазели на красавицу Чжан Маньди, навострив уши.
— Хм! — стоявшая вмести с ними Лиза не смогла удержаться от того, чтобы не выказать свое недовольство происходящим. Она всегда была в центре внимания со стороны бойцов повстанцев, и теперь её с легкостью затмила какая-то куртизанка, собирающаяся участвовать в глупом конкурсе!
Шаси, не выказывая никаких эмоций по поводу происходящего перед нею, с любопытством осматривала внутренней убранство заведения. Ради того, чтобы увидеть, как живут люди, она и последовала за Юэ Чжуном. Впервые её взору предстало нечто подобное, как отделка внутренних помещений Павильона Райского Благоухания.
Все с той же не сходящей с лица улыбкой, которая была подобна глотку освежающего воздуха в знойный день, Чжан Маньди сказала:
— Могу ли я узнать имя молодого хозяина?
Тот ответил:
— Меня зовут Юэ Чжун.
Теперь направив всю силу своей улыбки на Юэ Чжуна, Чжан Маньди стала рассказывать:
— Молодой хозяин Юэ Чжун, любой посетитель нашего Павильона Райского Благоухания сегодня сможет услышать песню в исполнении нашей претендентки Ци Цин’эр, но для того, чтобы насладиться этим зрелищем, вам придется предварительно заплатить заранее десять тысяч ястребов.
От услышанного у солдат лица перекосило. Для того чтобы снять на улице женщину на всю ночь, было достаточно заплатить четыреста-пятьсот ястребов. Предложение же заплатить за одну песню Ци Цин’эр десять тысяч звучало просто как самый настоящий грабеж среди дня.
Юэ Чжун беззаботно махнул рукой и сказал:
— Джесс, заплатите!
Став главой восточной повстанческой армии, Юэ Чжун также стал распоряжаться и её казной. На собрание в штаб-квартире Юэ Чжун прихватил с собой десять миллионов ястребов.
Не говоря ни слова, Джесс раскрыл дипломат и, достав четырнадцать пачек, отдал их менеджеру.
Поглядев на эти пачки денег в своих руках, Чжан Маньди с выражением счастья на лице повела рукой и, окутав этим движением Юэ Чжуна приятным ароматом, сказала:
— Пожалуйста, следуйте за мной!
Глядя, как Юэ Чжун без малейших колебаний отдал этой женщине сто сорок тысяч ястребов, Лиза опять не смогла сдержаться и пробормотала про себя:
— Транжира!
Как высокопоставленный боец повстанческой армии, Лиза получала месячного жалованья в размере трех тысяч ястребов. И то, с какой легкостью на её глазах Юэ Чжун потратил больше, чем она получала за год, вызвало в ней нешуточный приступ зависти.
Следуя за Чжан Маньди, Юэ Чжун и его люди прибыли во внутренний конференц-зал Павильона Райского Благоухания, который был обустроен так, что в нем можно было проводить и небольшие концерты.
Зал уже был заполнен множеством людей. Вокруг многих из посетителей стояли вооруженные телохранители, люди которых они охраняли, зачастую прижимали к себе красивых сексуально выглядевших девушек, очевидно, это были очень богатые личности.
По быстрому подсчету Юэ Чжуна, в зале было около трехсот человек, так что только выручка дома развлечений за право посетить это событие, составит более трех миллионов Ястребов.
Как только Юэ Чжун вошел в зал, так сразу он привлек внимание основной массы людей в нем. У многих были телохранители, но в основном посетителей Павильона Райского Благоухания этим вечером сопровождали от двоих до четверых охранников. Но никого из них сегодня не окружал десяток, как Юэ Чжуна.
Чжан Маньди провела Юэ Чжуна и его людей к первому ВИП ряду сидений зала и произнесла чарующим голосом:
— Молодой хозяин Юэ Чжун, пожалуйста, присаживайтесь!
Без капли стеснения Юэ Чжун сел в предложенное зарезервированное сиденье.
Чжан Маньди взмахнула рукой, и тут же к ней поспешили подойти еще несколько красавиц в униформе дома развлечений, готовые проявлять радушную заботу обо всех нуждах и капризах Юэ Чжуна.
— Чжао Шао, а эта куртизанка, победительница последнего конкурса, Чжан Сюэли, право на девственность которой ты выкупил, ну, как она в постели?
Невдалеке от Юэ Чжуна с десяток сынков из богатых семейств, одетых в обманчиво недорого выглядящую одежду, оживленно болтали между собой. Центром их группы был молодой человек самой обычной внешности, к которому обратился с вышеприведенным вопросом пухлый юноша.
Чжао Шао ответил с гордой улыбкой:
— Полностью стоит своей репутации лучшей куртизанки Павильона Райского Благоухания. Отлично умеет работать всеми дырками, и по праву стала победительницей конкурса. Не слазил с ней три дня и три ночи. Обошлось мне это почти в десять миллионов ястребов, охеренно дорого, но этот трах того стоил.
— Десять миллионов! Ну ты и растратчик!
— Только такой богач, как Чжао Шао, мог заполучить такую красотку!
— …
Услышав лесть и зависть в голосах окружавших его, Чжао Шао надулся от самодовольства и гордости.
Полным счастья голосом Чжао Шао произнес с улыбкой:
— Сегодня победит Ци Цин’эр, я в ней уверен, она меня не подведет. После того как я возьму её девственность, поделюсь ею и с вами.
— Огромное спасибо, Чжао Шао!
— Желаю победы, Чжао Шао!
— …
Лесть и заискивание еще гуще полилось из окружающих по направлению к Чжао Шао, делая его улыбку еще более самодовольной.
Не в силах терпеть больше, Лиза пробормотала:
— Бессовестный!
Лиза — все-таки женщина, и болтовня этого мажора, воспринимающего куртизанок Павильона Райского Благоухания как игрушек для своего развлечения, пробудила гнев в её сердце.
Хоть слова Лизы и были сказаны тихо, но слух у Чжао Шао оказался крайне чутким. Он повернул голову и посмотрел на Лизу, что сидела рядом с Юэ Чжуном и Шаси, спокойно поедавшей пирожные и сласти.
Быстро подойдя к Юэ Чжуну, этот мажор с блестящими от возбуждения глазами сказал:
— Брат, ты не продаешь этих двух? Как насчет того, чтобы продать их мне за четыре миллиона ястребов плюс десять красоток от меня вдобавок?
Юэ Чжун бросил на Чжао Шао мимолетный леденящий взгляд, плеснув на него направленным намерением убийства:
— Свали от меня!
Чжао Шао, которого окатило этой жаждой убийства, побледнел как простыня и попятился на несколько шагов назад с паникой в глазах.
Четверо его телохранителей, что были божественными воинами 2-го типа, быстро выдвинулись вперед, закрыв телами охраняемое лицо и пристально глядя Юэ Чжуну в глаза.
Тут же поднялся на ноги Джесс, с холодным равнодушием глядя на телохранителей, и остальные десять бойцов повстанцев, встав, шагнули вперед, выстроившись позади Джесса и направив взгляды на четырех телохранителей.
Тут же подтянулась группка сынков и вместе с ними их телохранители, что тоже вступили в битву взглядов.
Атмосфера накалилась, в любой момент могла начаться заваруха.
Подошла Чжан Маньди, овевая всех приятным ароматом, и с улыбкой на лице произнесла:
— Юэ Чжун, Чжао Шао, все присутствующие здесь пришли насладиться песнями и выступлениями, а не зрелищем скандала. Ну же, уважьте меня и считайте, что ничего не было? Ведь Павильон Райского Благоухания — это собственность господ из Святого клана, и стоит здесь произойти скандалу, как последствия будут крайне неприятными для всех участников.
От услышанного выражение лица Чжао Шао слегка изменилось, и, холодно глядя на Юэ Чжуна, он сказал:
— Сестра Чжан, только из уважения к тебе мы отступимся.
Чжао Шао очень богат, но для членов Святого Клана он был не более чем насекомое. Если он создаст проблемы для владельцев Павильона Райского Благоухания, то он боялся, что после этого его скормят псам Святого клана.
Благодаря поддержке Святого клана Павильон Райского Благоухания смог стать одним из крупнейших домов развлечений этого города, и именно поэтому тут никто не рисковал затевать скандалы и разборки.
Чжао Шао ушел на свое место, и туда же вернулись его приятели и их телохранители.
После этого небольшого происшествия в зале потух свет, и сверху на сцену упал одинокий луч света. Тут же к нему стали один за другим присоединяться другие столпы света, освещая сцену.
Со сцены потекли волны тумана, и из их глубин над сценой вознеслась круглая платформа цвета белого нефрита в форме лотоса.
На ней стояли восемь роскошных девушек, облаченных в белоснежный шелк одежд, облегающих их тела с безупречной кожей. Все восьмеро как бы служили почетной стражей для девятой девушки в середине.
Лицо, от взгляда на которое захватывает дыхание, изящная, воздушная фигурка, при ее появлении все мужчины в зале задержали непроизвольно дыхание, глаза собравшихся сегодня людей были направлены только на неё.
Остальные восемь красавиц были забыты. Хоть каждая из них и являлась выдающимся представителем женского пола, но рядом с девушкой в середине все они казались не стоящими внимания — толпой обычных баб.
Просто сидя с поджатыми ногами на круге из белого нефрита, она источала атмосферу любви и пробуждала в людях желание позаботиться о ней.
Лиза, сама выдающаяся красавица, при виде этой девушки, признавая её красоту, произнесла:
— Что за красивая девушка!
Дыхание Чжао Шао участилось, и он произнес возбужденно:
— Отлично! Отлично! Она будет моей! Она в десять раз лучше, чем Чжан Сюэли, её девственность моя!
Юэ Чжун, что был весьма привычен к женской красоте, тоже поддался чарам Ци Цин’эр, подумав: «Настоящая красота!»
Не только видом она была прекрасна, от Ци Цин’эр также исходила аура любви и нежности. От одного взгляда на неё в людях рождалось желание защитить её даже ценой своей жизни.
На сцене Ци Цин’эр приоткрыла свои вишневые губки, и полился несравненный в своей красоте голос, порхая по залу.
Голос ее тоже, казалось, содержал в себе какое-то волшебство. Почти сразу после того, как она начала петь, в зале прекратились всякое движение и разговоры, наступила полная тишина — все вслушивались в полный магии голос.
Привлеченный лицом, фигурой и голосом, Чжао Шао не отводил от девушки масляно блестящего, полного похоти взгляда.
Юэ Чжун — человек, что ничего не понимал в музыке, — под звук голоса Ци Цин’эр прикрыл глаза и расслабился, сбрасывая непомерное напряжение после прибытия на эту планету.
Вишневые губки Ци Цин’эр сомкнулись, и песня утихла.
— Ци Цин’эр! Еще! Еще!
— Ци Цин’эр, я люблю тебя!
— Ци Цин’эр, спой еще раз!
— …
В зале зазвучали оглушительные аплодисменты, присутствующие не жалели оваций. В глазах мажора блестело настоящее безумие, кто— то громко кричал, не в силах сдержать чувств.
Чжао Шао, одержимый виденьем поющей Ци Цин’эр, не отводя от неё взгляда, бормотал про себя:
— Моя! Она моя! Я должен заполучить её!
Слыша аплодисменты и крики восхищения, на губах Ци Цин’эр появилась слабая улыбка и, выполнив очень благопристойный церемонный поклон, вместе с платформой в виде лотоса скрылась под сценой.
