Байли Джун гнусно ухмыльнулся в ответ:
– Хех, через год, ровно в этот день, будет годовщина твоей смерти! Когда ты и все твои сдохнут, я позабочусь о милашке Гусянь Ли и прослежу, чтобы все мои ребята тоже не обделили ее вниманием!
Под непрекращающимся ливнем пуль, что рвали их тела, всадники Золотого Волка только и могли отступить. Как только они отступили за казармы, там на них набросились лозы, и цветки, словно головы змей, стали заглатывать головы бойцов. Повсюду слышался треск, и на землю падали обезглавленные трупы.
– Не хочу! Не надо! – завопил один из бойцов уйгуров, когда лоза обвилась вокруг его бедра и потащила его к жадно раскрывшемуся рту цветка. Боец открыл сумасшедший огонь прямо в черноту провала в середине цветка, но не похоже, что это как-то тому навредило, от пуль только разлетелось на куски несколько длинных зубов, что обрамляли пасть. Похоже, какой-то реакции он добился, так как из провала вылетела тонкая лоза с жалом на конце и пронзила ему горло.
Убив этого всадника, лоза подтащила его к цветку, и из его пищевода вылетело множество подобных лоз с жалами на концах, и, впившись ему в тело, они стали вытягивать из него кровь.
– Сдохните! СДОХНИТЕ! – орал в отчаянии один из всадников и, не жалея патронов, садил из штурмовой винтовки по цветкам-людоедам, но пули не наносили заметного вреда растению.
Сосредоточившись на стрельбе по одному цветку, он упустил из внимания другие, и вот внезапно для него его голову охватила пасть подкравшегося сзади цветка-людоеда. Треск, хруст, и на землю падает безголовое тело.
– Отправляйтесь в ад! – один из обороняющихся всадников уже уничтожил дюжины побегов, когда сотни покрытых шипами лоз одновременно метнулись к нему со всех направлений. Хоть он и был способен одновременно отразить атаку сразу дюжины лоз, сотня лоз не оставила ему шансов и вмиг разорвала его на несколько частей.
Другой всадник применил навык управления льдом и заморозил лозу с цветком, покрыв ее по всей длине слоем льда. В следующий момент послышался треск, на землю осыпались куски льда, и лоза заглотила его голову.
Весь район казарм словно превратился в ад. Даже всадники Золотого Волка не могли долго продержаться против этих растений.
Эбу Дитома, держа в объятиях Гусянь Ли, вслед за своими бойцами отступил в район казарм. Чувствуя сильный упадок сил, Эбу Дитома закричал:
– Все в атаку на проклятых монголов и маньчжуров! Наш единственный шанс – это прорваться сквозь них! Всадники Золотого Волка, в атаку!
Все уйгуры, находившиеся среди казарм, услышав этот приказ командира, издали крик, схожий на рев яростного раненого зверя, и с налитыми кровью глазами ринулись вперед на прорыв.
Вылетев из-под прикрытия казарм, они встретились со смертоносным ливнем из пуль.
Все, что осталось от всадников Золотого Волка, 120 человек, приняли на себя роль тарана и пошли впереди всех остальных уйгуров. Оттого, удастся ли им прорвать боевой порядок монголов, зависела жизнь всех всадников Золотого Волка.
Святые всадники были одеты в кожаные доспехи, сделанные из шкур мутантов 2-го типа, непробиваемые для обычных пуль.
Огонь, открытый бойцами монголо-маньчжурского союза, выбил из седел 20 всадников Золотого Волка. Оставшиеся в живых всадники врезались в боевой порядок врага. Всадники Золотого Волка были Энхансерами выше 20 уровня и имели значительно повышенные характеристики силы, поэтому им не составило труда прорваться через ряды противника.
В первую же минуту, после того как они сошлись вплотную с монголо-маньчжурами, они убили более 30 бойцов союза.
Видя все это, Байли Джун произнес холодным голосом:
– Убить их!
Командир одного из подразделений Белых Доспехов, Мин Шуу, взяв наперевес свой двухметровый меч, повел сотню бойцов Белых Доспехов в атаку на всадников Золотого Волка.
Скорость Мина, Эвольвера Ловкости, равна 18-кратной скорости человека, а когда же он начинает работать мечом, то скорость взмаха клинка превышает скорость звука, и со стороны кажется, что он превращается в ураган из стали. Он одним взмахом располовинил надвое всадника.
Да и след после него остается, как будто и вправду вихрь прошелся по полю. Рассеченные тела, заливая все вокруг красным, усеивают землю за ним, и не похоже, что кто-то вообще может противостоять ему.
В то же самое время подразделение Цесюэ, Монгольский отряд сильнейших Энхансерами под командованием Минцзяо Хаэня, вышел разобраться с атакой всадников Золотого Волка.
Минцзяо Хаэнь, будучи ростом в два метра, вооруженный парой боевых молотов, каждый весом в 600 килограмм, махал ими с такой легкостью, как будто они почти ничего не весят, каждым ударом превращая своего противника в окровавленное мясо.
Байли Джун и командующий монгольскими силами Чжэ Лиму холодно наблюдали за контратакой, организованной генералом Эбу Дитомой. До тех пор, пока она длится, они будут совместно противостоять ей. Ни Байли Джун, ни Чжэ Лиму не могли допустить того, чтобы Эбу Дитома сбежал с поля боя, иначе он быстро восстановится и снова станет серьезным противником.
Ни монгольский, ни маньчжурский командиры не отдавали больше никаких приказов, только сосредоточенно следили за Эбу Дитомой. Взгляды их давили, и впечатление от них было такое, как будто они могли одним взглядом тебя испепелить. Эбу Дитоме все ясно, оба командира, Байли Джун и Чжэ Лиму выжидают, когда с ним можно будет покончить одним ударом.
Чжэ Лиму решил попробовать закинуть удочку насчет сдачи в плен:
– Эбу Дитома, я высоко ценю ваши способности, сдавайтесь и примите присягу Монгольской Империи, тогда и вы, и Гусянь Ли в ваших объятиях выживете. Вы ведь еще так молоды и не попробовали всего на свете.
Стоявший рядом с Байли Джуном, человек по имени Ню Дун, даже на вид мерзкий, с развратной улыбочкой добавил:
– Верно, верно! Эбу Дитома, если вам своя жизнь недорога, то подумайте о Гусянь Ли, и что будет с ней, когда она живой попадет в руки наших бойцов? Как вы считаете, скольких она сможет выдержать?
Ню Дун молоть языком умеет, и ложь с правдой сплетает воедино очень легко. Байли Джин часто его использовал, чтобы задавить морально и привести противника к сдаче.
Эбу Дитома все это слышал, и сердце его затрепетало. Для себя он даже не обдумывал возможность сдачи в плен. Он был Эвольвером Ловкости, и даже если проиграет битву, то он всегда мог ускользнуть от врагов. Но если с ним будет Гусянь Ли, то сложность этой задачи возрастает многократно.
К тому же Байли Джун и Чжэ Лиму здесь не сами по себе, каждый из них привел свою армию. Если такие бойцы его окружат, скрыться с поля боя вместе с Гусянь Ли будет невозможно.
Гусянь Ли, в объятиях Эбу Дитомы, взглянула на него и сказала:
– Эбу, я не хочу умирать, мы же можем сдаться и жить вместе!
Некоторые люди не страшатся лица смерти, но намного больше тех, кто плюнет на своё достоинство и выберет жизнь.
Слова Гусянь Ли смели в разуме Эбу Дитомы все те психологические установки, что еще заставляли его продолжать бой. Он сильно любил ее и был без ума от ее тела, к тому же она была очень раскованна в постели. Сжав зубы, он принял решение и отдал приказ:
– Я согласен сдаться, но вы должны пообещать жизнь моим людям и немедленно прекратить бой!
– Всем выйти из боя! – отдали приказы Байли Джун и Чжэ Лиму.
Бойцы монголо-маньчжурского союза прекратили сражаться, не переставая сверлить взглядом всадников Золотого Волка.
Уйгуры, чуть более 300 человек, запалено хватали ртом воздух и со страхом посматривали на своих противников. Большинство бойцов Золотого Волка хотели жить любой ценой.
Всадник Золотого Волка в ярости погнал лошадь к Эбу Дитоме:
– Эбу Дитома, ты посмеешь предать нас и сдаться? Проклятый предатель. Я убью тебя!
– Прикончить его!
– Убить предателя!
– …
Среди всадников Золотого Волка нашлись и те, кто всем сердцем верили в идею Великой Тюркской Империи, и то, что сделал Эбу Дитома, вызвало в них нестерпимое желание убить его.
«Самоубийцы!» С холодным светом в глазах Эбу Дитома, подобно разряду цепной молнии, перетекал от всадника к всаднику, за несколько мгновений обезглавив более дюжины тех, кто были преданными сторонниками Тюркской Империи.
После этого он опустился на одно колено перед Чжэ Лиму и сказал:
– Эбу Дитома согласен вести за собой своих людей на службе Монгольской Империи!
Слишком глубока ненависть между маньчжурами и уйгурами, к тому же Монгольская Империя была сильнейшей из трех главных группировок в степи.
– Замечательно! Замечательно! – произнес Чжэ Лиму с довольной улыбкой. В следующую секунду улыбка превратилась в яростную гримасу, и он запустил свой козырной навык 2-го ранга и тут же появилось пламя. Его правая рука, кулак, объятый яростным пламенем, со скоростью, превосходящей скорость звука, понеслась к голове Эбу Дитомы.
Эбу Дитома увидел начало движения Чжэ Лиму и, почувствовав опасность, попытался уклониться.
Эбу Дитома опирался одним коленом на землю и был абсолютно неготовый к тому, что Чжэ Лиму сразу нанесет удар. Хоть он и был Эвольвером с высоким показателем Ловкости, сейчас он находился в невыгодном положении. Он убрал в сторону голову, но кулак Чжэ Лиму врезался ему в правое плечо, и Эбу Дитому охватило пламя. Доспех из шкуры мутанта 3-го типа не выдержал этого удара и раскололся, а все правое плечо под ним размолотило в фарш. Пламя ударило в лицо генерала, оставив на нем ужасный ожог и практически ослепив его.
Парализованный дикой болью из-за практически уничтоженного правого плеча, ничего не видящий и слепой, он знал, что должен разорвать дистанцию с противником, но в каком направлении ему стоит двинуться, он представлял себе очень смутно из-за болевого шока.
Что-то разглядев единственным кое-как видящим глазом, Эбу Дитома дернулся, откидываясь туловищем назад, когда по направлении к его талии понесся двуручный меч со скоростью, превышающей скорость звука. Силой толчка ног Эбу Дитома оказался в воздухе и достаточно изогнул тело, чтобы избежать удара этим мечом.
– Покойся с миром! – с промораживающим насквозь холодом сказал Байли Джун и, оказавшись рядом с генералом, взмахнул мечом и вонзил его в грудь.
– Убить их всех! – приказал он с тем же холодом в голосе, покончив с генералом.
Тут же вскинув оружие, монголо-маньчжурские войска открыли неистовый огонь по уйгурам, а бойцы Белых Доспехов вломились туда, чтобы покончить с оставшимися святыми всадниками.
Байли Джун обратил свой ледяной взор на Гусянь Ли и пошел по направлении к ней. Та пала на колени и начала молить:
– Не убивайте меня! Не убивайте меня! Я сделаю для вас что угодно! Что захотите сделаю, только не убивайте!
Байли Джун с презрением посмотрел на неё:
– Погибнуть ради вот такой? Эбу Дитома все же был дураком.
Чжэ Лиму с улыбкой ответил:
– Настоящим безумцем. При его-то положении он мог бы иметь любую суку, какую только захотел, а подохнуть ради такой шлюхи, ну что за дурость! Если бы не его глупость, прикончить его было бы нам непросто. И хоть она дешевка, не убивай ее, ведь надо же чем-то наградить отличившихся сегодня.
Байли Джун бросил взгляд на Гусянь Ли и сказал:
– Гусянь Ли, мы не убьем тебя, подымайся.
Гусянь Ли встала на ноги, при этом умудрившись продемонстрировать свою гибкость и тонкую талию, и с улыбкой сказала:
– Как прикажете, великий Байли Джун!
Именно такими способами она умудрилась сначала соблазнить Эбу Дитому, а затем и завоевать его сердце.
Монголо-маньчжурские войска перебили всех оставшихся уйгуров, и теперь на поле боя остались только лозы из района казарм, высасывающие кровь из трупов.
