Хоть Дун Молэй и лишился руки, но у него оставалась еще вторая. Все так же яростно, как и во многих битвах до этого, он продолжал размахивать своей трехметровой дубиной, усыпанной волчьими зубами, с каждым ударом превращая еще одного пехотинца маньчжурского войска в мясной паштет.
Большинство из этих пехотинцев не проходили никакой военной подготовки, а вооружены они были в основном деревянными копьями. Поэтому, когда на них налетали всадники Золотого Волка, они часто сбрасывали шлемы – единственную бронированную часть их обмундирования – и бежали куда глаза глядят.
Бах! Бах!
Гремели постоянно самоходные артиллерийские 122-миллиметровые установки, посылая снаряды в гущу вражеских всадников. При каждом взрыве снаряда гибло множество уйгуров. Этот непрекращающийся обстрел накрывал и пехотные порядки, так же губя множество пехоты.
Когда Дун Молэй начал рвать пехоту, этим воспользовались 1000 мотоциклистов, вооруженных ручным огнестрелом, и, зайдя во фланг уйгурам, открыли по ним огонь.
3 тысячи пехоты были ничем иным, как насильно рекрутируемыми Сюань Чжэнем в свою армию китайцами и прочими национальными меньшинствами, и по сути своей ничем особо не отличались от рабов.
Маньчжурский император использовал их для привлечения внимания Дун Молэя, чтобы всадники Золотого Волка растратили свои силы и энергию на их атаку.
Дун Молэй легко опрокинул боевой строй этих 3 тысяч пехотинцев, но в это время с обоих флангов заходила настоящая элита маньчжурского войска.
Все ближе и ближе к обеим флангам 3 тысяч всадников Золотого Волка становились 4 тысячи армии Восьми Штандартов, готовясь нанести сокрушительный удар по уйгурам с боков.
Большинство всадников армии Восьми Штандартов были вооружены большими пехотными противокавалерийскими саблями Чжаньмадао . Вооружились они так для того, чтобы не позволить ускользнуть всадникам Золотого Волка – полностью лишить их этой возможности.
Уничтожить же всадников Тюркской Империи должна была 1000 мотоциклистов и бронетехника.
Под их огнем всадники Золотого Волка постоянно слетали наземь, а в воздухе висели нескончаемые жалобные крики и стенания.
– За мной! – заорал с ало-красными глазами Дун Молэй и приказал оставшимся 80 святым всадникам нанести удар по еще остававшимся в боевых порядках пехотинцам, но не с той целью, чтобы побольше убить их, а для того, чтобы пробить дорогу всей массе уйгур на простор.
– Убивать! – взревел Тун Цзяго – командир всей маньчжурской кавалерии, и его всадники, перехватив поудобнее большие сабли, начали наносить удары по проносившимся мимо них 1800 уйгурским всадникам, оставшихся в живых.
Маньчжуры и уйгуры – два народа, обладавшие лучшей кавалерией в степях, – сошлись сейчас в самой жестокой и варварской мясорубке. Всадники Золотого Волка во многом превосходили маньчжурскую кавалерию, доказав это во многих стычках от Синьцзяна до Монголии.
Но сейчас они были в невыгодном положении. Сначала они понесли тяжелые потери при штурме Тяньму и последующему отходу от города, а после, сильно устав, подверглись обстрелу маньчжурских танков и самоходных установок.
Атака моторизированной пехоты нанесла им тяжелые потери, и сейчас, вынужденные прорубаться сквозь солдат-рабов, их боевой дух и энергия почти истощились. Поэтому множество всадников Золотого Волка пали жертвами атак маньчжурской кавалерии.
Тем временем яростный Дун Молэй рвался вперед, и его трехметровая дубина металась у него в руке вперед-назад, оставляя за собой след, схожий на то, как будто бы здесь проехала гигантская мясорубка.
Никто из всадников армии Восьми Штандартов не выживал после единственного удара его дубиной. Те 80 святых всадников, что он бросил вперед для прорыва дороги остальным уйгурам, тоже нанесли тяжелые потери маньчжурской кавалерии.
– Дун Молэй, отправляйся в ад! – взревел Тун Цзяго и, увидев внезапно Дун Молэя и держа огромную изогнутую полумесяцем саблю, стал пробиваться навстречу к нему, намереваясь вступить в схватку.
Тун Цзяго, как командир всей маньчжурской кавалерии, не мог не быть Эвольвером с огромной силой.
Когда Дун Молэй услышал: «Отправляйся в ад!» – и к нему подобрался поближе Тун Цзяго, он только еще кровожадней усмехнулся и запустил «Неудержимый выпад», увеличивающий его скорость.
С гулом понеслась сквозь воздух гигантская дубина к голове Тун Цзяго. Командир маньчжурской кавалерии вскинул свою саблю, собираясь блокировать удар и…
Бенг!
Со звуком громкого удара и Тун Цзяго, и черно-чешуйчатая лошадь, на которой он ехал, – все превратилось в мешанину из мяса и крови под ударом огромной дубины.
– Генерал Тун убит!
– Генерал Тун убит! Что делать? Как нам сейчас стоит поступить?
Смерть Тун Цзяго, командира конницы армии Восьми Штандартов, последовавшая от одного удара Дун Молэя, привела его подчиненных в полное замешательство.
Боевой же дух всадников Золотого Волка, наоборот, резко подскочил вверх. Рассыпая удары направо и налево, они разогнали перекрывших им путь кавалеристов армии Восьми Штандартов. И оставшиеся 800 уйгуров прорвались из окружения и помчались вдаль, тогда как кавалерия маньчжуров не решалась их преследовать.
Хоть Дун Молэй и людожор по своей сути, но не дурак. Он, понимая, что у маньчжуров здесь полно как брони, так и высокоуровневых Эвольверов, и осознавая, что ему уже не убежать, решил биться насмерть, а пока та не наступит, убить как можно больше маньчжуров.
Окруженный рядами стражи, Сюань Чжэнь поглядел, как Дун Молэй ведет свои восемь сотен в атаку на сжимающиеся вокруг него боевые порядки маньчжурских войск и, сжав челюсти, решил: «Дун Молэй, я точно тебя прикончу!»
На это сражение Сюань Чжэнь собрал всех элитных воинов Манчжурии. Они уже убили больше 2-ух тысяч уйгуров, хоть и сами понесли серьезные потери: из 3-ех тысяч солдат-рабов, разогнанных и убитых, удалось собрать меньше 1000. Среди кавалеристов маньчжурского войска погибло больше 1000 человек, и среди них были Тун Цзяго и множество других высокоуровневых Эвольверов.
Прорыв всадников Золотого Волка через армию в 10 тысяч человек, из которой по пути было рассеяно и дезорганизовано два рода войск, с потерей из 3-ех тысяч только 2-ух говорил о ужасающей боевой эффективности, с которой Дун Молэй командовал. Поменяйся они местами, и маньчжуры при попытке прорыва тут же были бы полностью истреблены.
С убийственным холодом в голосе Сюань Чжэнь произнес:
– Шан Миндэ, повелеваю тебе, как моему переговорщику, отправится в Тяньму и сообщить им, что если они присоединятся ко мне, то я удостою их почестями и богатством, влиянием и мощью, а также прекрасными женщинами. Если же откажутся, то я немедля атакую город всей мощью моей армии, и ничего живого в нем не останется!
Шан Миндэ с холодным сердцем снова опустился на колени и, исполнив полный земной поклон, ответил:
– Ничтожный понимает!
Скоро, держа белый флаг, Шан Миндэ вошел в Тяньму.
Войдя в город Шан Миндэ встретился с Юэ Чжуном и шестью главарями, так как четыре других были убиты Дун Молэем.
Шан Миндэ обвел их взглядом и, будучи на вид исполненный просто невероятной заносчивости, спросил:
– Я Шан Миндэ, министр церемоний императора Манчжурии, кто из вас главный в городе?
Маньчжуры – одна из трех главных сил степей, а Тяньму – просто место, где собираются всяческие неорганизованный отщепенцы. Естественно, что, ощущая за собой все мощь маньчжурского двора, Шан Миндэ вел себя столь самоуверенно.
Холодно взглянув на него, Юэ Чжун сказал:
– Взять его! Сперва отрубите ему руку. Надеюсь, это научит его этикету в общении!
Ли Гуан махнул двум солдатам, и те потащили Шан Миндэ в сторону.
Шан Миндэ жутко испугался и принялся молить о пощаде, снова и снова повторяя:
– Не желаю! Милости, господин! Милости! Не совершайте непростительного! Не губите посла! Не совершайте непростительного!
Симэнь Ле обратился к Юэ Чжуну:
– Председатель, помедленней. Не стоит совершать непростительных деяний. Может, пощадите его в этот раз?
Ни говоря ни слова, взглядом, в котором был могильный холод, Юэ Чжун посмотрел на Симэнь Ле.
Под этим взглядом Симэнь Ле уже начал жалеть, что он вступился, тело его непроизвольно пробила дрожь, а волосы на теле встали дыбом.
От того, что Юэ Чжун творил на поле боя, у всех видевших это лезли на лоб брови от изумления. Он остался невредимым и смог при этом заставить отступить Дун Молэя. Смог привлечь к своей охране 12 выдающихся мастеров – кстати, двое из них погибли – и эти мастера – его имперская стража – ведь были совсем не сопляки и не уступали по боевой мощи главам 10 крупнейших банд, а многих и превосходили.
Кроме всего этого, он еще находил время и с женщинами позабавится, и заняться делами банд, и с множеством иных забот разобраться, иногда одновременно занимаясь шестью-семью проблемами сразу. Непохож он был и на просто сильного одиночку-охотника за зверьми-мутантами из ниоткуда.
К тому же Ли Гуан взял под свое командование многих одиночек, и теперь Юэ Чжун и вправду был достоин титула главы Китайского Союза. У него не только хватало подчиненных, но и он сам обладал необходимой для этого силой. Также он жесток и беспощаден, убивает, не поведя и глазом, и не боится принимать крутых решений. А сейчас он уставился таким ужасным взглядом…
Симэнь Ле прямо-таки ожидал что, вот-вот раздастся звук выстрела, и он мертвым свалится на землю.
Не меняя выражения лица, Юэ Чжун сказал Шан Миндэ:
– Хорошо, уважу брата Симэнь. Шан Миндэ, раз ты посланник от государя Маньчжурии, тогда преклони колени и только тогда говори, если же не хочешь вставать на них, то я могу тебе с этим помочь!
Юэ Чжун не собирался убивать Шан Миндэ, просто он хотел сбить с него спесь, дабы он вел себя в соответствии со своей натурой предателя, перебежавшего к маньчжурам, а не строил из себя не весть что.
После всего случившегося, лишившись всей до капли надменности, Шан Миндэ, дрожа всем тело, пал на колени и произнес:
– Айсинь Цзюэло Великой Манчжурии, Его Величество Сюань Чжэнь, предлагает вам сдачу. Коли вы добровольно сдадитесь, то каждый из вас милостью Его Величества станет маньчжуром. Вам будет дарован свой личный стяг, и в будущем вы сможете наслаждаться бесконечными почестями и богатством, а также будете вознаграждены прекрасными женщинами. Ежели вы отвергните предложение моего господина, то по его приказу армия из 10 тысяч человек начнет атаку, после чего в городе Тяньму не останется ничего живого.
После того как они выслушали Шан Миндэ, многие из присутствующих побледнели. Армия Маньчжурии насчитывала 10 тысяч человек – больше, чем все население Тяньму. У них также были танки, самоходная артиллерия и многое другое. Без сомнений, шансы на успех, если они решатся на сопротивление, крайне низки. Поэтому слова Шан Миндэ вызвали отклик в сердцах шести выживших главарей и их приближенных.
Причиной, по которой эти шесть банд создали Китайский Союз, была попытка избежать порабощения какой-нибудь из 3 главных сил в степи. Теперь же Маньчжурия сама была готова принять их и обеспечить им высокие командные посты и богатое содержание как припасами, так и прекрасными женщинами.
С холодной вспышкой во взгляде Юэ Чжун направил Стингер на голову Шан Миндэ и нажал на спусковой крючок.
Бах!
Голова Шан Миндэ взорвалась, подобно арбузу, и безголовое тело рухнуло на землю. Шан Миндэ и предположить не мог, что Юэ Чжун решит убить его, не сказав и слова.
– Председатель!
– Председатель, что вы наделали?
Всполошились, лица главарей шести банд сильно побледнели. Слишком быстро все произошло, они даже сказать ничего не успели, только и смогли издать какие-то невнятные звуки, когда было уже поздно.
Холодным голосом Юэ Чжун ответил:
– Сейчас я убил посла Маньчжурии, и теперь вы, наверное, в сердцах ненавидите меня. Но я вынужден был так поступить из-за действий маньчжуров, дабы у вас не было возможности сдаться. Они, непременно, теперь атакуют город с намерением не оставить в нем ни единого выжившего. И теперь, для того чтобы выжить, вы будете мне оказывать чистосердечную помощь. Симэнь Ле, сообщи населению города, что я убил посла Маньчжурии, и теперь, после того как они возьмут город, все население будет истреблено. И тут же немедленно организуй их на восстановление укреплений. Остальные пусть пока отдыхают в ожидании приказов. Без сомнений, нас вскоре ожидает тяжелая битва.
Голосом, полным горечи, Симэнь Ле ответил:
– Да, председатель!
Теперь, когда Юэ Чжун отобрал малейший шанс на выживание у каждого находившегося в городе, если Тяньму будет взят, то главарь ли могущественной банды или последний охотник-одиночка из степей – каждый из них должен теперь оказать отчаянное сопротивление, если надеется сохранить в дальнейшем жизнь.
Потрясенные новостями, что сообщил им Симэнь Ле, ошарашенные выжившие начали строить на улицах города всевозможные препятствия и баррикады.
Ничейный бесполезный транспорт, кровати, телевизоры, мешки с песком и всяческий тому подобный хлам доставлялся к месту предполагаемой атаки, служа в качестве строительного материала для укрытий.
Пока все суетливо мастерили баррикады и укрытия глава Розовой Банды Чжао Ли обратилась к Юэ Чжуну:
– Председатель, в моей банде есть женщины умелые в обустройстве ловушек. Надеюсь, вы сможете выделить нам людей в помощь для их постройки?
Только из-за отчаянного положения, в котором все они теперь оказались, главарь Розовой Банды предложила свою помощь. Если город будет захвачен, то взятые в плен женщины из её банды погибнут унизительной и ужасной смертью.
Юэ Чжун приказал Симэнь Ле:
– Хорошо, Симэнь Ле, направь тысячу человек на помощь Чжао Ли.
Кивнув, тот быстро собрал тысячу человек ей в помощь.
Основатель Секты Небесной Магии Фэй Ту тоже обратился к Юэ Чжуну:
– Председатель, наши люди могут сделать простые противопехотные мины, выделите нам 200 человек.
– Симэнь Ле, вышли им в помощь 300 человек.
По приказу Юэ Чжуна Симэнь Ле выделил людей для производства мин и их дальнейшей установки у входа в Тяньму.
Каждый в меру своих способностей стремился получше укрепить город.
«Что случилось, почему этот сучий сын Шан Миндэ все еще не вернулся?» Прождав час, Сюань Чжэнь нахмурил брови, и в сердце у него появилось недоброе предчувствие. «Или его пытаются подкупить городские, и он сейчас развлекается с их женщинами?» Поколебавшись секунду, он позвал еще одного китайца у себя на службе и приказал:
– Гэн Дачжун, отправляйся в Тяньму как мой посланник и разузнай, что там делает этот сукин сын Шан Миндэ!
– Ничтожный повинуется! – Гэн Дачжун пал ниц на колени и, отбив Сюань Чжэню земной поклон, отправился в Тяньму.
Ведя себя очень вежливо, солдаты Тяньму проводили Гэн Дачжуна к Юэ Чжуну.
