Выжившие стояли на коленях, боясь пошевельнуться. Юэ Чжун навел пистолет на голову одного из пленников.
– Почему я должен пощадить вас, индонезийских обезьян?
Юэ Чжун возненавидел индонезийцев после массовых убийств китайцев. Ему ничего не стоило пристрелить их – после конца света не существовало никаких препятствий для убийства этих пленников.
Пленники, увидев нацеленный на них пистолет, испугались до смерти, и на штанах одного из них расплылось желтое пятно. Один из пленников бросился ему под ноги.
– Не убивайте меня! Меня зовут Ли Цзинь, все мои люди являются китайцами. Их немного, но они такие же китайцы, как и вы. Спасибо, что спасли нас! Пожалуйста, не убивайте, мы всего лишь выполняли приказ!
Выжившие китайцы кивали и поддакивали ему. Подползя к нему на коленях, они протягивали к нему руки и умоляли пощадить их. Но не все произносили мольбы на китайском, четверо просто молча падали ему в колени и поднимались.
В нынешнем мире работал закон джунглей – сильный убивает слабого. То, что гость их спас, не означает, что он не убьет их в дальнейшем. А пленники старались сделать все что угодно, лишь бы выжить.
Юэ показал пистолетом на молчаливых пленников и сказал:
– Они не знают китайского языка. Вы хотите меня обмануть?
Четверо выживших побледнели, увидев наведенное оружие, но не произнесли ни слова.
Ли Цзинь поспешил объяснить:
– Старший брат, они действительно китайцы, просто давно живут в Индонезии. За несколько поколений они уже позабыли китайский язык, но я ручаюсь головой, что они китайцы.
Во многих странах приезжих часто встречают в штыки, поэтому китайцам трудно обосноваться в других странах. Но если кто-то и сможет обосноваться, то тот не станет обучать свое поколение китайскому языку, отдав предпочтение местному языку.
Юэ Чжун указал на бомбы, к которым примотаны трупы и человеческие конечности.
– Что это такое?
Это живая приманка, – дрожа произнес Ли Цзинь, – индонезийские аборигены ловят китайцев и используют их в качестве наживки.
Индонезийские аборигены активно охотились на морских мутантов. Они использовали новый изощренный метод их ловли без потерь. К пленнику привязывают бомбу и его, как приманку, кидают в море. Как только мутант попытается съесть наживку, бомбу дистанционно подрывают.
– Индонезийские аборигены не смогли бы додуматься до такого. Кто придумал это идею?
– Это идея китайца по имени У Лянь, – криво улыбнулся Ли Цзинь.
Глаза Юэ вспыхнули. «Я убью этого мерзавца и предателя».
– Нет нужды его убивать, он уже мертв, – осторожно пояснил Ли Цзинь, правильно истолковав выражение на лице Юэ Чжуна. – После того как он предложил эту идею, индонезийцы сперва испытали то же самое на нем, прихватив с ним его жену и детей.
Юэ Чжун в очередной раз подивился жестокости индонезийских аборигенов.
– Сколько сил у индонезийцев?
– Я только знаю, что у них много огнестрельного оружия, – сказал Ли Цзинь. – Остальное от нас тщательно скрывают.
– Я даю вам шанс отомстить. Вы возьмете эти ружья и пойдете со мной на убийство этих аборигенов, – Юэ показал рукой на лежащие винтовки боевиков.
– Нет, пожалуйста, пощади!
– Я не могу сражаться, у меня семья!
– Индонезийские аборигены – ужасные люди, они жестоко убьют нас, если поймают!
У пленных китайцев подкашивались ноги от одного только упоминания о реальном бое. И сейчас, когда Юэ Чжун показывал им на оружие, они умоляли, чтобы он не заставлял их сражаться. Китайцы просто хотели выжить, и поэтому, независимо от того, угнетают их, унижают или даже убивают, они просто будут молча терпеть. Пленники боялись возможного наказания за то, что они окажут сопротивление.
Китайцы всегда отличались особым терпением. Они не будут ничего предпринимать, пока их к этому не обяжут обстоятельства. Они могут быть отличными бизнесменами, инженерами, фермерами, бухгалтерами, но никак не героями.
– Жалкие отбросы, – сказал Юэ Чжун, глядя на ползающих по земле китайцев.
Те, кто сохранил остатки достоинства – Ли Цзинь и несколько других выживших, смутились и уставились в землю.
– Тогда отведи меня в ваш лагерь, – холодно приказал Юэ Чжун, взглянув на Ли Цзиня.
– Старший брат, пожалуйста! Я не хочу возвращаться в тот ад!
– Пощади, я больше не могу видеть то место!
Дюжина выживших китайцев ползали перед ним на коленях, громко умоляя.
Юэ навел на одного из выживших пистолет и спустил курок. Бам! Китаец упал с простреленной головой.
– Это не предложение, – сказал Юэ Чжун перепуганным китайцам. – Это приказ. Кто воспротивится приказу, того я убью на месте.
Для взаимодействия с разными людьми существует самое эффективное средство – сила. Юэ Чжун показал пленникам, что его стоит бояться и, только повинуясь ему, они смогут выжить.
После зрелище расстрела Ли Цзинь и остальная дюжина выживших притихли и перестали перечить ему. Взявшись за штурвал, они направились в сторону материка, откуда прибыли. Высадившись на берег, они продолжили движение в сторону гор.
Из коммуникатора донесся голос Чжао Тяньганя.
– Босс, как у вас дела?
– Я собираюсь кое-куда сходить. Вероятнее всего, там будет топливо. Не пытайтесь ничего предпринимать, оставайтесь на месте.
Флот седьмой армии США был оборудован лучшими средствами связи, поэтому им ничего не стоило связаться и с Юэ, и с префектурой Сидзуока.
– Есть, босс! – прозвучал ответ Чжао Тяньганя.
Ли Цзинь поднялся на склон горы и остановился, переводя дух:
– Это здесь, старший брат.
Юэ Чжун осмотрел лагерь. Ничего примечательного – простое поселение, окруженное деревянным частоколом. Ни растительности, ни сельскохозяйственных угодий.
У входа в ворота на деревянные пики были наколоты головы мертвецов, однако встречались и детские, и женские головы.
– Ты останешься здесь, – Юэ Чжун холодно посмотрел на Ли Цзиня.
Этот десяток трусов не принесут никакой пользы в бою, а будут только обузой и замедлят продвижение Юэ Чжуна.
– Спасибо, старший брат! – у Ли Цзиня отлегло от сердца.
У входа в ворота стояли четыре охранника. Они издевались над когда-то хорошенькой искалеченной китаянкой.
Руки оставшейся в живых китаянки были сломаны, белое тело было изрезано ножом. Язык был вырезан, а в глазнице отсутствовал один глаз. Время от времени охранники пинали её и смеялись.
Юэ Чжун увидел эту жестокую сцену, и его охватило чувство ненависти к индонезийцам. Сцена напоминала черно-белые фотографии событий массовых убийств в Индонезии.
