На глазах у почти пяти миллионов человек на боевой арене и более трех миллиардов человек, наблюдавших за происходящим на экранах вещания по всей империи Ракос… Кан поверг ниц молодое дарование клана Майкалсон и изрешетил ранами.
«Почему никто не считает?!» — крикнул Кан, бросив убийственный взгляд на рефери.
Рефери, перепуганный до смерти, подбежал к Веронике, которая в этот момент была едва в сознании, и начал считать.
«Раз! Два! Три!»
Дзинь! Динь! Динь!
«Победителем становится кандидат Кан из Руконского района!» — объявил рефери.
«Бу!!!»
«Буууу!!!»
«Какой жалкий неудачник! Как он может так сильно калечить женщину?» — говорили некоторые зрители.
«Что за чушь! Значит, он должен быть мягким в драке только потому, что противник — женщина?
Разве вы не видели, как она пыталась убить его с самого начала поединка?» — ответил один из мужчин из «Семи смертных грехов», который сидел в толпе как торговец.
«Бедная девочка. Кто-нибудь, позовите лекарей. Она тяжело ранена!»
Вскоре миллионы, а затем и более миллиарда человек начали беспокоиться о Веронике, которая, по мнению многих наблюдавших, выглядела так, словно находилась при смерти. Большинству из них в итоге не понравилось обращение Кана с женщиной-мечницей.
С другой стороны, Кан даже не удосужился взглянуть на соперницу, беззаботно шагая прочь с великим мечом на плече.
Негативное общественное мнение было именно тем, чего он хотел добиться от этого поединка.
[Соберите деньги и встречайте меня в поместье], — приказал Кан всем генералам и Омеге, присутствовавшим в толпе.
И все это было сделано для того, чтобы как можно больше людей поставили против него в следующем матче. Потому что он знал, что даже если он с честью выиграет матч… В полуфинале на него все равно будут смотреть свысока.
Так почему бы не использовать это, чтобы получить больше прибыли?
Что касается того, почему он не боялся гнева клана Майкалсонов за то, что ранил Веронику, а затем насмехался над ней даже в ее жалком состоянии, так это потому, что даже если люди ненавидели его, и с ним что-нибудь случилось до полуфинала, все, естественно, свалили бы вину на них.
В этот самый момент Стронофф Майкалсон давал распоряжения в своей VIP комнате.
«Пошлите святого второй ступени, чтобы защитить этого молодого человека», — сказал он с настороженным выражением лица.
Исаак, который был разгневан до глубины души после того, как увидел, что его кузина избита до такой степени, потерял дар речи.
«Второй дядя, почему мы должны защищать этого ублюдка?! Разве ты не видишь, что он сделал?!» — кричал светловолосый молодой рыцарь.
«Молчать! Это не такая простая вещь. Если с ним что-то случится, это может дорого нам обойтись», — говорил святой четвертой ступени.
Это дело было настолько важным, что даже сам клан Майкалсон был вынужден предоставить ему охрану. Ведь одного слуха было более чем достаточно, чтобы разрушить их репутацию перед всей империей, и многие их враги воспользовались бы этой возможностью, чтобы притеснить их, а затем устроить с ними драку.
Не только их репутация, но и их бизнес и собственность подверглись бы критике, и они оказались бы в затруднительном положении только потому, что что-то случилось с Каном.
БУМ!!!
Смертельная аура вспыхнула в их VIP-зале и почти разбила окна и мебель в комнате, так как все, кроме Строноффа, были откинуты из-за этого внезапного всплеска энергии.
В этот самый момент… Кан, который покидал боевой ринг, почувствовал интенсивную убийственную ауру, исходящую с 7-го этажа боевой арены. Именно из VIP-комнаты клана Майкалсон.
Но вместо того, чтобы забеспокоиться или опасаться за свою жизнь, он слегка ухмыльнулся в их сторону и беззаботно покинул боевой ринг.
Он чувствовал, что убийственное намерение испускает не святой, а полусвятой, как он сам, поэтому не ощущал угрозы своей жизни и поэтому не стал интересоваться тем, кто это был.
«Успокойся, Кассандра», — обратился Стронофф к своей племяннице.
Это была Кассандра Майкалсон, на лице которой было крайне раздраженное выражение, когда она смотрела на Веронику, которую выносили на носилках, а затем на Кана, который даже не удосужился взглянуть на ее раненое тело, как будто ему было все равно, будет она жить или умрет.
«Кан… Ему лучше надеяться, что мы не встретимся в поединке. Он так сильно ранил нашу Веронику…
Если он встретится со мной в следующем раунде… Я сама его убью!» — говорила колдунья в черной мантии с волосами цвета воронова крыла.
Ее гневный взгляд устремился на Кана, когда она запечатлела его лицо в своей памяти.
——
СПУСТЯ ОДИН ЧАС
Топ! Топ! Топ!
Вероника вошла в VIP-комнату после того, как оправилась от всех своих ран, которые ранее выглядели смертельными. Ее наряд был точно таким же, как и до матча.
Благодаря высококачественным зельям для восстановления здоровья и выносливости, она смогла полностью восстановиться и исцелиться, выпив несколько флаконов.
Но вместо того, чтобы сказать хоть слово кому-нибудь, даже двоюродным братьям… Она уверенно направилась к своему отцу, который восседал на большом роскошном кресле, как король.
Она опустилась перед отцом на одно колено и измученным тоном произнесла.
«Пожалуйста, прости меня, отец. Я опозорила твое имя и имя нашего клана», — с тяжелым сердцем произнесла Вероника.
Она все еще не пришла в себя и не могла смириться с тем, что проиграла Кану на глазах у всей империи. И это при том, что ее отец, который тренировал ее с раннего возраста, сам наблюдал за матчем.
«Я могла бы смириться с поражением, если бы это был полусвятой. Но это… это совершенно неприемлемо!» — сказала она, и слезы потекли по ее щекам и превратились в целый водопад.
Всхлип! Всхлип!
Вероника горько всхлипывала, а Кассандра наклонилась к ней и обняла ее.
«Мало того, что я проиграла просто пиковому гроссмейстеру… Но он также волшебный мечник, как и я.
Мне жаль… Твоя дочь подвела тебя», — сказала она, продолжая всхлипывать.
Стронофф со своей стороны не выразил неудовольствия, глядя на свою дочь.
«Ты не опозорила ни меня, ни нашу фамилию. Ты не разочаровываешь и не должна чувствовать себя неловко», — говорил мечник номер один в империи.
«А… Почему? Я не понимаю, отец», — спросила она.
Вздох!
Стронофф тихо вздохнул и суровым тоном ответил своей растерянной дочери.
«Потому что с самого начала у тебя не было никаких шансов на победу».
