— Хорошее окружение, прекрасные отношения, умная, сильная… Лиз, ты живешь благословенной жизнью. Это единственная причина, по которой ты можешь говорить что-то подобное.
— Над Лиз издевались, когда она только пришла в академию, но она никогда не пыталась мстить. Её жизнь тоже не была идеальной, но она решила всегда оставаться хорошей, — рычит Эрик. Его голос низкий, хриплый и угрожающий.
Похоже, мои слова чем-то задели Его Королевское Высочество Эрика, главного эксперта по вопросам морали и справедливости.
— Но единственная причина, по которой она могла бы даже подумать о том, чтобы действовать таким образом, заключается в том, что до этого она жила благословенной жизнью, не так ли?
— Среда, в которой она выросла, не имеет значения. Сердце Лиз прекрасно и оно изменило нас, — проповедует преподобный Эрик. Судя по тому, как он говорит, я не удивлюсь, если он уже создал религию во имя её.
Я всегда знала, что он горячий тип, которого легко поглощает всё, во что он решил вложить свою страсть… Но я никогда не думала, что он будет настолько одержим Лиз.
— Даже если дворяне этой академии испорчены, они все равно члены дворянства. Все они с юных лет получали очень строгие наставления о том, как себя вести.
— При чём тут это?
— Даже если им что-то не нравится, я сомневаюсь, что они будут вести себя настолько вульгарно, что это задело бы их достоинство или репутацию. Так каким издевательствам она подверглась? Ухмылки и улыбки за её спиной, спрятанные за украшенными веерами? Да, действительно тяжёлая жизнь.
— Я не единственный человек, который может жить бескорыстно! Горожане тоже очень добрые! — заявляет Лиз, вызывающе глядя на меня. Кажется, она всё ещё зациклена на том, что я сказала, что только она способна жить бескорыстной жизнью.
— Не все горожане добрые. Ты говоришь об идеалах, которые ты пытаешься донести до всего мира, и используешь этот яркий, идеальный городок как основной архетип. Но я говорю о месте гораздо худшем, чем это. Это место, где, сколько бы ты ни молил о помощи, никто не удостоит тебя даже взглядом.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила Лиз. Как будто она не может представить, что такое место действительно может существовать.
Неужели мне так и не удалось убедить её, что мир состоит не только из добрых, кротких, хороших людей?
— Это место, где на ненависть недвусмысленно отвечают ещё большей ненавистью. И эта ненависть разгорается и строится на том, что не может быть ничем иным, как жадностью и мелкой завистью. Дети, рождённые в бедной деревне, невинны. Они не совершили никаких преступлений, кроме того, что родились от предполагаемых грешников, и всё же они вынуждены жить в такой обстановке. Если бы эти дети увидели нас, каково было бы их мнение о нас? — говорю я насмешливо. На моём лице отражается презрение и отвращение.
Я ненавижу тот факт, что Лиз завела меня так далеко. Я не хотела, чтобы мне когда-нибудь пришлось использовать бедную деревню в качестве примера перед Гиллесом. Но к счастью глаза Гиллеса говорят мне, что всё нормально. Что он в порядке.
— Али, ты живешь в самых благостных обстоятельствах, так как ты можешь так говорить? Почему ты не можешь понять, что возвращать ненависть ненавистью совершенно бессмысленно? Людей из обедневшей деревни нужно просто научить прощать и тому, как отбросить ненависть, и тогда всё для них станет намного лучше. Как ты можешь упорно не понимать такую простую концепцию?
Впервые Алан заговорил. Чувство в его глазах вышло далеко за рамки недоверия и разочарования во мне, они полны чистой враждебности. И, можно сказать, ненависти?
Но если бы убедить людей отпустить свою ненависть было так легко, то эта страна давно бы стала намного лучше. Единственная причина, по которой он может утверждать нечто подобное заключается в том, что он не понимает жестокости и бесчеловечности условий жизни в обнищавшей деревне.
Угх. Я не могу больше...! Эти тупые администраторы игры! Почему они не могли просто дать ещё нескольким членам гарема Лиз настоящий мозг, способный хоть на крошечную толику критического мышления?
Но нет. Полагаю, единственное, что у них было в голове, это как окружить героиню обожающим гаремом красавчиков.
— Пока что, почему бы нам не привести себя в порядок, ребята, Аля? Количество брызг крови на тебе это нечто. Ты девушка и какие же мы неучтивые, раз заставляем тебя стоять здесь и болтать в таком состоянии? — Кёртис вмешивается весёлым тоном. Похоже он пытается разрядить растущую нестабильную напряжённость между нашими двумя фракциями.
...Кажется, я никогда не знаю, о чём на самом деле думает Кёртис.
Его слова всегда наполнены льстивым шармом, а сам он производит впечатление добродушного человека. Но в глубине души я задаюсь вопросом: Это напоминает мне о том, что Генри говорил мне о нём раньше. Может быть, Кёртис на самом деле больше похож на чернявого бабника, чем на милого, безобидного флиртуна, которым он кажется?
Его слова всегда наполнены льстивым очарованием, но он производит впечатление добродушного человека. Но в глубине души я удивляюсь... это напоминает мне о том, что Генри говорил мне о нём раньше. Может ли Кёртис действительно быть больше распутным донжуаном, чем милым, безобидным ухажёром, которым он кажется?
Ухмыляясь, Кёртис щелкнул пальцами. И вдруг нас окружает яркий, сверкающий зеленый свет. Он смыл всю кровь, которая начала засыхать на моей одежде и коже.
— А как насчет проверки на инфекционные заболевания—
— Не волнуйся. Я полностью удалил все следы чужой крови с каждого из вас, — прерывает Кёртис, прежде чем Гиллес успевает полностью выразить своё беспокойство.
...Значит, такое заклинание действительно существует. Я бы очень хотела когда-нибудь его выучить, но, к сожалению, скорее всего это заклинание относится к магии зелени. Если бы я тоже могла его выучить, мне кажется, я бы уже давно с ним столкнулась.
— А ты не можешь также вылечить зуб Алисии? — спрашивает Гиллес, его брови высоко поднимаются, когда он смотрит на меня огромными, обеспокоенными глазами.
Мне приятно осознавать, что Гиллес беспокоится обо мне. Но он прошёл через гораздо более ужасные вещи, чем я. Это о нём нужно заботиться, а не обо мне.
— То, что было утеряно, не может быть выращено обратно — аххх!
Пока я говорю, без предупреждения моё тело поднимается в воздух. Дюк не обращая внимания на то, что я продолжаю говорить, подхватывает меня и поднимает на руки.
Затем его аромат окутывает меня.
...От его тела исходит такой приятный запах. Это нечестно! Я сейчас вся в поту. Я уверена, что от меня ужасно пахнет.
— Эй! Подожди! Опусти меня! Пожалуйста, — кричу я, но Дюк полностью игнорирует меня.
Лиз и остальные тоже просто стоят там, молча ошарашенные.
...Подождите. Если подумать... разве у Лиз не было чувств к Дюку? Неудивительно, что она в шоке.
— Мы возвращаемся. Тебе нужно отдохнуть, — торжественно говорит мне Дюк.
Я бросаю взгляд в сторону Гиллеса и вижу, что Генри забирает и его. Правда, я замечаю, что на этот раз он ведёт себя гораздо более послушно.
Но я же злодейка! Я не могу позволить другим людям видеть, как меня носят на руках, как какого-то инвалида!
— Хорошо. Но мне всё равно это не нравится. Опусти меня, я могу идти сама.
— Просто не двигайся, пока мы не дойдём до кареты.
В одно мгновение моя просьба была отклонена.
Я снова бросаю взгляд на Гиллеса в поисках помощи, но и он, и Генри просто удовлетворенно наблюдают за нашей перепалкой с забавными ухмылками на лицах. Вот предатели.
Хотелось бы, чтобы они хотя бы перестали так улыбаться. Когда Генри вот так несёт на руках Гиллеса, я могу только представить, какие недоразумения могут возникнуть в головах людей прямо сейчас.
— Алисия, я не хочу ограничивать то, что ты можешь говорить или делать. Но я не допущу ничего, что может угрожать твоей жизни.
Голос Дюк серьёзен. Это более серьёзный и искренний тон, чем я когда-либо слышала от него раньше. Хотя я не знаю, какое у него было выражение лица, когда он это говорил, я могу сказать, что он искренне думает о моем благополучии.
...Может ли быть так, что я действительно нравлюсь ему в романтическом смысле?
Когда эта мысль настигает меня, я чувствую, как мое тело нагревается. Моё сердце начинает биться быстро и сильно, до такой степени, что я отчётливо слышу его стук.
Агх! Дюк, должно быть, тоже это слышит!
Мне нужно успокоиться. Успокойся сердце! Глубокий, успокаивающий вдох! Вдох... Выдох…
...Хорошо. Я спокойна. Но почему мне кажется, что я все ещё слышу, как колотится моё сердце? …Погоди, это что... сердце Дюка?
— Дюк кажется удивительно открытым парнем.
— Нет, я думаю, что глубоко внутри его желание монополизировать её очень сильно. Он просто не позволяет этой стороне себя проявить.
— Но он всегда балует Алисию, верно?
— Это только так кажется, потому что он хорошо умеет скрывать своё выражение лица. Хотя, его маска чаще всего сползает, когда он находится перед Алей.
Пока мы идем, позади нас Гиллес и Генри разговаривают между собой, но я не слышу, о чём они говорят.
Остальные молча смотрят, как мы идём. Только Кёртис говорит таким низким голосом, что слышит только Лиз.
— Как я и говорил. Ты никогда не сможешь превзойти её, — бормочет он ей на ухо.
