«Докладываю, захвачен советский подполковник с белым флагом!».
В одном из штабов полка на немецком участке фронта командир полка Кирстиан встретил советского подполковника. В его руке, помимо маленького белого флага, было несколько листовок, которые до этого рассыпали немцы над советскими позициями.
Советский подполковник отдал честь Кирстиану и представился на ломаном немецком: «Я Евгений, офицер штаба 104-й дивизии, командир 84-й армии 49-й группы Западного фронта».
Кирстиан поднял руку и отдал честь в ответ: «Я Кирстиан, командир 204-го полка. Подполковник Евгений, я так понимаю, вы украинец?».
Евгений кивнул: «Да, большая часть нашей дивизии — украинцы, и до моего прихода командир дивизии расстрелял всех политкомиссаров и этнических русских в дивизии».
Кирстиан слегка приподнял брови: «Скажите нам ваши условия, но я буду честен и скажу прямо, ваша армия находится в окружении и не имеет права вести равные переговоры с нашей армией, и мы не обязательно примем условия, которые вы предлагаете».
«Конечно, конечно». — На лице Евгения появилась неловкая улыбка: «Мы хорошо понимаем свое положение, у нас есть только одно условие, а именно: мы хотим присоединиться к вам и вместе свергнуть Сталина!».
Эта просьба была совершенно неожиданной для Кирстиана: «Сейчас я доложу о просьбе вашей армии главному командованию. Подполковник Евгений, сколько всех украинских войск находится в нашем окружении, и достаточно ли у вас припасов и боеприпасов?».
«Точно не знаю, но украинских войск должно быть около 200 000, кроме того, должно быть около 200 000 белорусских войск, а остальные — русские войска. Что касается припасов и боеприпасов, то еды хватит в лучшем случае до завтрашнего полудня, а у солдат с собой чуть больше десятка патронов. У танков также заканчивается топливо, и они не смогут проехать больше десятка километров. Остальные войска должны быть в примерно таком же положении».
Слушая его Кристиан в мыслях сказал: «Это хорошая новость, которая означает, что даже если русские подразделения окажут сопротивление, все, что нам нужно сделать, это держать их в окружении, и мы поймаем их в ловушку».
Кирстиан немедленно отправил сообщение в немецкий фронтовой генеральный штаб.
Крюгер получил это сообщение и вздохнул: «У украинцев довольно сильная обида на Советский Союз. Его Высочество действительно дальновиден». — Он и раньше часто слышал, как Его Высочество наследный принц говорил об Украине и Беларуси как об объектах, за которые нужно бороться, а теперь казалось, что это правда, а не просто случайная шутка.
…
В это же время Павлов, главнокомандующий Западным фронтом в советском штабе фронта, был арестован и помещен в комнату для допросов.
Виновным в его аресте оказался политический комиссар Лев Захарович Мехлис.
Пресловутый король доносов, Мехлис был человеком, который верил в философию борьбы, как со своими врагами, так и с собственным народом. Он также был предан советскому делу и много работал, но был слишком груб, слишком жесток и слишком догматичен. В бытность начальником советского политотдела он был одним из главных двигателей Великой чистки в Советской Армии. Сталин как-то сказал о нем: «Как можно поручать Мехлису созидательные дела? Он может только разрушать, саботировать и уничтожать, и это меня устраивает».
Хрущев же добавил: «Да, он был честен, но его глаза видели везде только «врагов народа» и «предателей Родины».
В ходе первоначальной советско-германской войны он был направлен Сталиным на Крымский фронт в 1942 году, когда ситуация была наиболее опасной. Но там он поссорился с командующим фронтовой армией Козловым и использовал свою власть, чтобы заменить ряд людей, даже начальника штаба фронтовой армии генерал-майора Толбухина.
В итоге немцы не только захватили Керченский полуостров, но и Советский Союз потерял в общей сложности 176 566 человек, 347 танков, 3476 артиллерийских орудий и минометов и 400 самолетов.
Сталин был в ярости, когда услышал отчет о сражении и сказал: «Вот идиоты! Испортили успешную кампанию!».
В какой-то момент, докладывая Сталину о положении на фронте, Мехрис вскользь упомянул, что у Рокоссовского «были проблемы с образом жизни». Сталин не отреагировал на это. Недовольный ситуацией, Мехлис настаивал на ударе по популярному генералу и спросил Сталина на выходе: «Что мы будем делать с товарищем Рокоссовским? Он слишком часто развлекается с женщинами».
Сталин в ответ спросил Мехриса: «Что делать? Смотреть».
Теперь, когда советской армии был нанесен столь серьезный удар, он, король донесений, немедленно сообщил о поражении на поле боя в Кремль.
Сталин был взбешен, узнав, что потерял почти миллион своих лучших людей, и приказал Мехлису арестовать Павлова и допросить его на месте; так Павлов оказался в комнате для допросов у батальонного политкомиссара Павловского, второго лейтенанта госбезопасности.
Но Павлов отказался отвечать на вопросы следователей, упрямо повторяя «буду говорить только в присутствии народного комиссара обороны или начальника Генерального штаба!».
В этот момент в комнату для допросов вошла фигура и зарычала: «Не будите говорить? Разве заместитель председателя Народного комитета, народный комиссар государственного надзора и политический комиссар армии фронта не могут удостоить вас этой чести? Может, пусть сам товарищ Сталин приедет к вам?». — Посетителем был не кто иной, как Мехлис: «Именем народного комиссара я приказываю вам немедленно ответить на вопросы!».
Павлову пришлось подчиниться, и допрос начался.
«Были ли вам объявлены причины вашего ареста?».
«Меня арестовали как предателя, что просто смешно!».
«В таком случае признайтесь в своем предательстве».
«Вы сошли с ума! Я не предатель! Да, мои войска потерпели поражение, но причиной тому был не я!».
«Существуют материалы расследования, доказывающие, что на протяжении многих лет ваше поведение было странным, и что эта странность особенно проявилось во время вашего командования Западным фронтом».
«Я не был предателем, и в моих действиях как командующего армией фронта не было никакого заговора, я служу только Советскому Союзу!».
«В таком случае, как объяснить ваши глупые приказы?».
Этот абсурдный допрос продолжался более десяти часов, изматывая всех, причем Павлов постоянно настаивал на том, что он не виновен и тем более не является предателем.
Приказ о нападении отдал сам товарищ Сталин, а Павлов отказался признать свою ошибку, а значит, виноват был сам товарищ Сталин. Будет ли товарищ Сталин сердиться на него, если об этом станет известно?
Он отправил в Кремль еще одну телеграмму, в которой заклеймил Павлова как безнадежного реакционера-жестокосердечника. Вечером он получил документ из Высшего военного трибунала, приговаривающий Павлова к смертной казни за государственную измену.
