Двое рослых мужчин схватили Тухачевского за руки и двинулись вперед, да так сильно, что он не мог вырваться, а мог только гневно произносить быстро сменяющие друг друга слова: «Я — маршал Красной Армии! Вы не можете арестовать меня! Я хочу поехать в Москву! Я хочу встретиться с товарищем Сталиным!».
Когда было принято решение о снятии Тухачевского с должности первого заместителя наркома обороны и назначении его командующим Приволжским военным округом, это стало шоком не только для личного состава Наркомата обороны и Генерального штаба, но и для всей армии. И Тухачевский воспринял это решение как оскорбление, нанесенное ему, и был так поражен, что растерялся, почувствовал удушье в сердце и часто дергал руками свою одежду. Наконец он сел и написал письма, сперва он написал Ворошилову, написал в Комитет и Сталину, прося о полной отставке, и о своей демобилизации…
Но все это было напрасно, и Тухачевский, несколько успокоенный увещеваниями друзей, был готов отправиться на свой пост в командование Приволжского военного округа.
Тухачевский отправился на вокзал, а по дороге к нему подъехал начальник секретной службы военного округа и сообщил маршалу, что есть приказ Наркомата обороны о срочном вызове маршала в Москву, и посоветовал маршалу сесть в машину секретной службы. В машине маршал Тухачевский был легко обезоружен и арестован.
Майор, шедший впереди них троих, оглянулся с презрительной улыбкой: «Маршал? Ты думаешь, что достоин этого звания?! Чёртов Предатель!».
«Мне нужна бумага и ручка! Я хочу написать товарищу Сталину!». — Тухачевский знал, что если он хочет выжить, он должен связаться со своими старыми товарищами и старыми друзьями.
Майор помрачнел лицом: «Ты получишь бумагу и ручку, но только для написания признаний и писем о раскаянии, а если ты посмеешь тратить бумагу на бесполезную чепуху, мы сломаем тебе все кости!». — Во время разговора они зашли в комнату для допросов, где двое рослых мужчин крепко держали Тухачевского на железном табурете. Табурет был прикреплен к полу шурупами толщиной в палец, а к ножкам табурета были прикреплены четыре толстые цепи, которые приковывали конечности Тухачевского к табурету и не давали ему двигаться.
Тухачевский заговорил снова: «Я хочу написать товарищу Сталину! Вы не можете лишить маршала права писать письма!».
«Не трать дыхание, «маршал» Тухачевский! Теперь все твои друзья пишут товарищу Сталину! Но пишут они не о твоем помиловании, они все заняты тем, что очищают свою честь от тебя, предателя!». — В сопровождении ледяного голоса в дверь шагнула фигура.
Тухачевский сузил глаза на посетителя и замер: «Наташа?».
Наташа мило улыбнулась: «Маршал Тухачевский, как удивительно видеть вас снова при таких обстоятельствах». — сказала она и помахала рукой: «Я хочу поговорить с маршалом Тухачевским наедине, а вы, ребята, постойте на страже за дверью».
«Да!». — Наблюдая за тем, как двое рослых мужчин и майор, не задумываясь, отдали честь и вышли из комнаты допросов, Тухачевский не удержался и горько рассмеялся: «Я давно слышал, что у «Черной вдовы» необычная тактика, никто из тех, кого ты допрашивала, никогда не признавался в преступлении, верно?».
Уголок рта Наташи слегка искривился, когда она сидела за столом для допросов: «Конечно, мое самое большое удовольствие — мучить вас, собак. Но это впервые для офицера в звании маршала, и хотя мне любопытно посмотреть, сколько комплектов пыточных устройств вы сможете выдержать, Его Высочество Янник из Германии так восхищается вашими талантами, что мы отправим вас в Германию, если вы дадите нам согласие».
«Ты что?!». — Слова Наташи застали Тухачевского врасплох, и цепи, сковывающие его тело, с грохотом начали двигаться.
Глядя на шокированное выражение лица Тухачевского, улыбка на лице Наташи становилась все шире и шире, с этой улыбкой она походила на какую-то ненормальную садистку: «Вы удивлены? Знаете, я должна поблагодарить вас, маршал, за предоставленную мне возможность познакомиться с Его Высочеством Янником».
На лице Тухачевского появилось недоверчивое выражение: «Ты перешла на его сторону?».
Наташа пожала плечами: «Немного комично, не так ли? Как настоящий предатель я действительно допрашиваю невиновного советского маршала».
«Почему?». — Тухачевский был озадачен, те, кто мог попасть в такой важный отдел, как разведка, должны были пройти строгую проверку и быть верными Сталину и Советам, как среди них могла появиться такая предательница, как она!
Улыбающееся лицо Наташи, на котором еще мгновение назад была улыбка, вдруг стало зловещим: «Почему?! Потому что вся моя семья была убита вами, ублюдками!».
И тут Тухачевского осенило: «Значит, твоя личность — подделка?». — Говоря «семья», она подразумевала дворянство царского периода, и он, конечно, понимал, что случилось с этими дворянами.
«Верно, вы не знаете, что для того, чтобы получить такую «чистую» личность, мой отец опустошил состояние своей семьи, и в итоге он все равно не смог вырваться из ваших лап». — Грудь Наташи сильно вздымалась и опадала, пока ей удавалось подавлять свой гнев и пытаться заставить себя продолжать говорить спокойным тоном: «Маршал Тухачевский, давайте не будем терять время, что плохого в том, чтобы ехать в Германию? Его Высочество Янник обещал дать вам звание адмирала, и через несколько лет вы снова станете маршалом. Какая честь у вас будет, зная что в Германии и сейчас нет маршалов».
Тухачевский, однако, покачал головой: «О, наследный принц Янник слишком высокого мнения обо мне. Но не беспокойтесь! Я не поеду в Германию! Я человек, который никогда не сдастся буржуазии, и лучше умереть, чем быть предателем Родины!».
Наташа слегка приподняла брови. Видя, что Тухачевский принял решение, она не стала его убеждать: «Не надо держаться за всякие детские идеи, вроде того, чтобы добиваться признания Сталина. Вы же не настолько наивны, чтобы думать, что Сталин был одурачен кем-то? Кто, кроме Сталина, осмелился бы тронуть Маршала Советского Союза?
Я могу сказать, что даже если вы дойдете до суда, у них есть обвинитель против вас, который будет утверждать, что вы «быстро нарастили танковый корпус за счет сокращения численности кавалерии и расходов на кавалерию». Вы хотите знать, кто этот свидетель?».
Тухачевский горько улыбнулся: «Ворошилов?»
Ворошилов был отсталым и очень упрямым в своих военных идеях, и Тухачевский много раз писал письма с просьбой обратить внимание на роль новой техники, родов войск и тактики в будущих войнах, но каждый раз Ворошилов отказывался, и дебаты между «реформаторами» и «консерваторами» становились все более напряженными.
Наташа не отвечала на его слова, а читала про себя стихотворение: «Видели ли вы когда-нибудь, как поезд используя свои железные колеса несется над степями, продираясь сквозь туманные леса и ясные озера? А за ним, в глубокой траве, как в самой отчаянной гонке, бешено скачет рыжеволосый пони, его стройные ноги вытянуты и уверенно ступают на землю. Куда он идет, зачем гонится? Неужели он не знает, что живой конь, был побежден стальным конем?
Маршал Тухачевский, вы слышали это стихотворение? Это стихотворение было написано Сергеем Есениным в 1920 году. Даже такой поэт, как он, мог видеть результаты спора между живым конем и железным конем, но некоторые военные люди настолько слепы, что не осознают этого».
Вздохнув, она встала: «Еще одно слово от Его Высочества Янника, он сказал, что отпустит вас в путь с комфортом, если вы не желаете уезжать». — сказала она, подталкивая к Тухачевскому толстую кипу бумаг: «Тогда подпишите и распишитесь, маршал. Потом вы сможете умереть в комфорте».
