Теодор не знал об этом факте, но само существование древних духов доказывало наличие связи между ними и богами.
Они были не чем иным, как фрагментами богов, которые по каким-то причинам потеряли свою силу и божественность.
Не исключением была и Митра, рожденная от Матери-Земли, Деметры. Она родилась на свет под самый конец Эпохи Мифов, после того, как закончилась «Титаномахия», а Олимп — пал.
Пока Глаттони скучала внутри Теодора, ему в голову пришла гипотеза.
Этот материальный мир подчинялся правилу всеобщего круговорота. И раз падший бог сумел принять форму древнего духа, не было такого закона, согласно которому древний дух не мог вернуться к своему божественному состоянию после восстановления силы и самой божественности.
Возможно, древний дух можно было назвать чем-то вроде «яйца бога».
Конечно, доказать эту гипотезу было чрезвычайно трудно. Разве много способов получения божественности осталось в этой эпохе? Насколько сложно было накопить необходимое количество божественности, которое бы соответствовало уровню богов? Это было просто невозможно, если бы Теодор не выполнил определенные условия.
— Хонь! — раздался звонкий голос Митры.
— Что, а это ещё кто? Чей это голос?
Джерем ошеломленно заозирался по сторонам, но так и не смог найти источник голоса.
Это было естественно, поскольку Митру в настоящее время вызвали прямиком в тело Теодора!
— Ветер Айолоса, вода Посейдона, земля Деметры и огонь, позаимствованный у Нуады Аргетлама. Основываясь на четырех элементах, в этом теле будет построен «храм».
Голосом, который Джерем не слышал, Глаттони начала повторять содержание некого соглашения.
Если гипотеза о том, что древний дух представлял собой «яйцо бога», была правильной, для того, чтобы он вылупился, необходимо было соблюсти некоторые условия: поддерживать определенную температуру, влажность и так далее. Такие вещи были важны абсолютно для всех яиц. Конечно, разница между этим процессом и появлением на свет обычного птенца была как между небом и землей.
Однако Глаттони заполнила этот промежуток.
— Все материалы в этом мире состоят из четырех элементов: огня, воды, земли и ветра. Уникальные свойства этих четырех элементов: твёрдость, влажность, жар и холод — используются для формирования абсолютно всего. Основываясь на этой теории, Парацельс выстроил систему четырех элементалей, но у меня более высокая цель.
Когда дело доходило до теорий мироздания, не было места таким терминам, как «правильно» или «неправильно». Муспельхейм, который был наполнен пламенем; Кокитос, погруженный в вечные льды; Пандемониум, где обитали демоны… В этой вселенной существовало множество измерений, каждое из которых имело своё собственное уникальное происхождение.
Теория четырех элементов была лишь одной из ветвей этого бесконечного мира.
В дополнение к этому, Глаттони заложила фундамент «храма», который должен был поддержать Митру как бога. С древних времен Мать-Земля считалась богиней, представляющей весь мир.
И вот сейчас она была представителем мира Теодора Миллера, восстановив своё прошлое, когда она существовала как истинное божество.
— Хонь? Хе-е-ень… Ах…
В ментальном мире Теодора, видимом лишь ему одному, тело Митры начало постепенно расти.
Волосы пшеничного цвета достигли талии, а маленькие ручки и ножки стали длиннее и крепче. Её глаза, сияющие искренностью и невинностью, теперь же были наполнены мудростью. Трещины в её теле заполнились, а кожа засветилась божественным светом.
Богиня, Деметра…
По сравнению с её полностью расцветшим состоянием, это было всего лишь на уровне одного цветка. Однако даже этот цветок был вполне реальным. В этот момент Митра поднялась до звания низшего бога.
— Что? Не говорите мне… Эта сила…? — пробормотал побледневший Джерем.
Сила бога, рожденная из кругов Теодора, начала переполнять его тело.
В случае с божественностью без хозяина всё могло быть иначе, но полноценное божество было исконным врагом чернокнижников. Для Джерема, который являлся публичным врагом всего сущего, божественная сила являлась смертельно-опасной, даже если речь шла всего лишь о легком прикосновении.
Для него это было сродни ужаснейшему из ядов, распространяющемуся прямиком от сердца. Это был первый случай, когда Джерем столкнулся с такой болью.
— … Ты… Кто ты? — раздался ясный голос Митры, — Ух, я чувствую сонливость и головную боль… Сейчас же покинь тело Тео!
— Ува-а-а-а-а-а-ак!
В теле Теодора взорвалась чистая божественная сила. Митра выпустила мощный разряд энергии, даже не предполагая, что под удар попадёт душа Джерема, связанная с этим телом.
Если бы это воздействие было внешним, то полученный урон был бы небольшим. Однако теперь, когда они разделяли одно и то же тело, это было по-настоящему смертельно. Это было похоже на изгнание злого духа или окропление святой водой непосредственно самого мозга пациента.
— Я… Я ведь так умру! Я — повелитель, который должен положить конец всему…? Но я не могу отказаться от этой плоти…
И его колебания привели к новой волне боли.
— Немедленно убирайся отсюда!
— Ку-а-а-а-а-ах!
Душа Джерема была жестоко разорвана. У него не было больше времени беспокоиться о сохранности столь редкого вместилища. Еще один удар — и ему наступит конец.
И вот, сжимая разбитые кусочки своей души, Джерем едва смог прокричать:
— Б-бледный всадник, ко мне!
Неопознанная нежить в бинтах ответила на его зов. А затем Джерем протянул руку и схватил монстра за шею, буравя его налитыми кровью глазами:
— Отдай мне своё тело!
— … Как пожелаете.
Одновременно с этим душа Джерема начала вытекать из правой руки Теодора. В дополнение к праву собственности на Поклонение Смерти, была потеряна и половина обширных знаний самого Джерема.
Взяв под контроль тело бледного всадника, чернокнижник ядовитым взглядом уставился на Теодора Миллера. Тем не менее, он не мог сражаться с Митрой, которая защищала Теодора. Его связь с Тартаром также была пресечена, а рыцари потратили слишком много сил.
— … Не думай, что я так легко сдамся, — сказал Джерем, после чего превратился в синюю дымку и бесследно исчез.
— Побежденные собаки во все эпохи лают одинаково, — язвительно произнесла Глаттони, после чего обратилось к Митре, — Теперь пришло время возвращаться.
Митра ничего не ответила, однако слегка надула щечки, прекрасно понимая смысл этих слов.
— Я не хочу возвращаться в тело маленького ребенка, — в конце концов ответила Мать-Земля.
— Ничего не поделаешь. Сосуд Пользователя не может содержать в себе бога.
Возможно, Теодор и достиг 8-го Круга, но его смертное тело всё ещё не было достаточно крепким, чтобы стать сосудом для бога. Даже низший бог был более трансцендентным, чем дракон. Как субъект, который мог манипулировать материальным миром одной лишь своей волей, даже дыхание нынешней Митры могло вызвать настоящее землетрясение.
— … Я понимаю, — вздохнула Митра, которая теперь выглядела как молодая и очень красивая девушка, — Тогда передайте мои наилучшие пожелания Тео, дядя Язык.
С лица Теодора тут же исчезла зловещая улыбка.
— … Дядя Язык?
Впервые за тысячи лет, а, может быть, даже больше, Глаттони была по-настоящему шокирована.
* * *
Вскоре после этого к Теодору вернулось его сознание.
— … У-хм… — простонал волшебник, приподняв свою пульсирующую верхнюю часть тела. Прошло несколько секунд, и его размытое зрение понемногу прояснилось, а хаос из мыслей и чувств пришел в норму.
И вот, когда Теодор наконец-то понял, что пришел в себя, и закончил поверхностный осмотр ситуации, с его губ сорвалось:
— Спасибо, Глаттони.
— … С чего это вдруг?
— С твоей стороны было бы куда эффективнее выбрать Джерема, а не меня.
Глаттони на мгновение замолчала, после чего проговорила редким для него удивленным тоном:
— Слушай, ты что, оставался в сознании? Разве контроль над твоим телом не полностью перешел к этому бесполезному колдуну?
— Немного, но… Это было непонятно. Я знаю, как всё прошло, но без деталей.
— Я-ясно… — с каким-то странным облегчением ответила Глаттони, после чего продолжила говорить, — Первым делом тебе следует поблагодарить кое-кого другого.
— Ах, точно.
Теодор тут же вытянул перед собой руку, и на ней появилась маленькая девочка. Она была древним духом, добровольно расставшимся с силой низшего бога и вернувшимся к форме ребенка.
— Х-о-онь! Део!
— Митра, спасибо, что спасла меня.
— Хинь?
Казалось, что Митра не помнила, как она побывала богом, а потому лишь смущенно наклонила головку, которую Теодор с улыбкой погладил. Однажды, когда они смогут нормально общаться, он обязательно повторит ей эти слова.
А через мгновение Глаттони снова заговорила.
— Я понимаю, что Пользователю хочется расслабить ум и тело, но разве у тебя нет незавершенных дел?
— Дела… А-а!
Теодор с запозданием вспомнил о своих двух спутниках и тут же подскочил на ноги.
А затем он сделал шаг, и…
Пролетел целую сотню метров.
«Это сила восьми кругов!»
Воздействие Джерема осталось позади, а потому Теодор Миллер явственно ощущал, что восемь кругов умножили его магическую силу и физические способности как минимум в несколько раз.
Теперь он стоял на пути к полной трансцендентности сразу двумя ногами.
Возможно, Теодор и не мог похвастаться кровью красного дракона, как Вероника, однако он был сосудом для божественности и крови Аквило. Теперь его сила и рефлексы достигли уровня, на котором он мог вести ближний бой с мастером меча. Раньше он не мог долго использовать молниеподобное состояние или Пространственный Выход, потому что его телу было тяжело нести такое бремя, но теперь применение таких мощных навыков стало намного легче.
И вот, вскоре Теодор обнаружил своих двух компаньонов:
— Сестрёнка! Рэндольф!
Первым делом он занялся наёмником, вытащив его из каменной скалы, в которой тот застрял, и уложив рядом с Вероникой. Затем Тео навёл на них ладони и почувствовал, что его магия обнаружения активировалась намного быстрее, чем раньше. Ему не составило труда поставить диагноз этим двум находящимся без сознания людям.
— Рэндольф… Он в порядке. Его раны довольно тяжелые, но в сочетании с магическими зельями они должны быстро залечиться. Проблема в том, что душа сестрёнки была сшита Джеремом…
А затем лицо Теодора застыло.
— Дерьмо. Его выгнали из моего тела, а потому его магия развеивается! Скоро её душа опять развалится на части!
«Уничтожение», которым ударила Инвидия по Веронике, было далеко не тем процессом, который можно было обратить вспять магу 8-го Круга.
Таким образом, Джерем сшил её душу лишь в качестве временной меры. И теперь, когда магия Джерема начала растворяться, трещина в душе Вероники должна была новь расшириться, а её тело — погибнуть.
Теодор видел душу Вероники своими собственными глазами. Действие эликсира сходило на нет, и Вероника скоро должна была подвергнуться новой порции адской боли.
«Что мне делать? Есть ли способ? У меня нет времени. Нужно поторопиться!»
В голове Тео начал распространяться жар. Когда его мозг стал похож на горящую домну, из носа Теодора начала капать кровь. Подобное ускорение мыслительных процессов не мог вынести даже маг 8-го Круга.
Он перебирал на невообразимой скорости все свои знания о магии и шаманизме, которые только хранились в его разуме. Однако спасти Веронику нельзя было ни одним из известных ему заклинаний. Теодор почувствовал это и начал просматривать ритуалы и обряды.
«Отдельное использование магии и шаманизма ни к чему не приведет. Я должен попытаться объединить их».
Глаза Теодора покраснели. Он чувствовал, что огромная жизненная сила её крови дракона была на пределе.
А в следующий момент…
— … Да, есть такой метод!
Теодор переложил руку на середину груди Вероники. Ничуть не дрожа, он спокойно манипулировал своей магической силой. С этого момента не должно быть ни одной ошибки.
Знак Умбры на его правой руке засиял зеленым светом, который, благодаря восьми кругам, стал куда ярче и отчетливее.
— Конечно, я хотел бы получить на это её разрешение, но теперь уже ничего не поделаешь…
Травма Вероники была смертельной, поскольку раны, нанесенные душам, не поддавались излечению. Чтобы исцелить разбитую душу, человек должен был находиться на трансцендентном уровне или обладать целебными способностями, эквивалентными божественным.
По крайней мере, таковы были требования для «обычных» методов. Поэтому Теодор перешерстил все восточные и западные методы, выявив новый — духовный контракт!
Это была запретная магия, которая связывала вместе души хозяина и его раба, заставляя последнего принести обет верности, который нельзя было нарушить. Однако Теодор намеревался применить эту «целебную технику» по отношению к Веронике.
Это была связующая магия, где душа раба должна была умереть, если тот решит воспротивиться своему хозяину. В некоторых случаях это позволяло манипулировать самой личностью такого раба.
— Ты всё ещё хочешь это сделать?
— … Я извинюсь перед ней и позабочусь о ней. Другого метода я придумать не могу. К тому же, ещё немного и процесс станет необратимым.
— Что ж, хорошо. Метод, который придумал Пользователь, намного эффективнее любых мер, которые предусмотрела я. Вероятность успеха достаточно высокая.
Эти слова немного успокоили Теодора, и он, глубоко вздохнув, прокричал:
— Перестановка Души!
Позаимствовав силу Слов Дракона, Теодор начал беспрецедентное лечение души.
