Если бы кто-нибудь спросил Харуюки, какой из будних дней ему нравится больше всего, он бы моментально ответил, что пятница. С ним согласилось бы большинство школьников (а может, и взрослых). Трудно даже представить ощущение лучше, чем осознание того, что впереди два выходных.
Но вопрос о самом ненавистном дне был не так прост. Конечно, понедельник раздражал многих людей, но для Харуюки он означал долгожданную встречу с обожаемым замом председателя школьного совета, а также его любимое карри в школьной столовой, которое в этой четверти подавали только по этим дням.
Поэтому Харуюки великодушно миловал понедельник, и вместо него ненавидел четверг.
Его отношение к нему обусловлено очень простой причиной — первым уроком по четвергам стоит физкультура.
— Эй, Арита. Эй!
Отчаянно перебиравший ногами Харуюки услышал своё имя и рефлекторно приготовился швырнуть баскетбольный мяч на голос.
Но фигуру члена его команды тут же закрыл собой один из соперников.
В левом нижнем углу перед глазами тут же угрожающе затикали таймеры нарушения правил пяти и двадцати четырёх секунд. Перепугавшись, Харуюки решился на длиннющий пас прямо к передней линии, и как следует размахнулся мячом.
Но не успел он завершить свой «молниеносный» пас, как сзади кто-то ловко перехватил мяч.
— Спасибо! — послышался раздражающий голос, и высокий школьник ловко повёл мяч к кольцу Харуюки.
Это сделал Исио, известный баскетболист их школы. Он ловко обошёл двух защитников под радостные возгласы собравшихся в зале девушек и с лёгкостью забросил мяч. Сетка кольца дёрнулась, а отображавшийся в нижней части поля зрения счёт сменился с 22:36 на 22:38.
— Ничего страшного, — сказал игрок, которому Харуюки хотел передать пас, и похлопал его по плечу.
Но Харуюки рефлекторно попытался найти в его голосе не очевидное «нам просто не повезло, что мы играем против Исио», а «нам просто не повезло, что ты с нами в команде».
Спортзал, в котором они находились, разделён на две половины — в одной играли парни, а в другой девушки. Поскольку парней в классе — двадцать человек, их разделили на четыре команды, которые играли по очереди. А значит, длительность одного матча составляла всего двадцать минут. Харуюки понимал, что за оставшиеся семь с половиной минут они точно не отыграются, но мысленно помолился о том, чтобы больше не допускать таких впечатляющих промашек. Из-за спины вдруг послышался другой, гораздо более тихий голос:
— Хару, здесь важно состояние духа. Как в битвах за территорию.
Эти слова произнёс Маюдзуми Такуму, по счастливой случайности оказавшийся в одной с ним команде. Хоть они и проигрывали, разница в шестнадцать очков в матче против команды, возглавляемой одним из баскетболистов школьной сборной — очень неплохой результат. И ему они обязаны именно Такуму — хоть тот и не эксперт в играх с мячом, но в роль нападающего он вжился неплохо.
«Состояние духа? Битвы за территорию?» — удивлённо раздумывал Харуюки, устремляясь вдогонку за Такуму, получившего вбрасывание и уже забежавшего на половину соперников.
Под битвами за территорию в Брейн Бёрсте понимались схватки между Легионами за оспариваемые зоны, проводившиеся каждый вечер субботы. В отличие от обычных дуэлей один на один и командных матчей два на два, в этих крупномасштабных битвах принимали участие как минимум три (бывало, что и до десяти) человека с каждой стороны.
В таких битвах нельзя победить с помощью одних лишь индивидуальных навыков. Необходимо учитывать состояние всего масштабного поля боя, отражать основные атаки противников и искать слабые места… другими словами, в голове нужно держать комплексный образ сражения.
Такуму, видимо, хотел сказать, что это необходимо и в баскетболе.
Но команда Харуюки и без того вела себя похожим образом. Очевидно, что главное орудие их противников — это Исио, и его всегда караулили двое, стараясь ограничивать движения. Харуюки и ещё один человек держались середины поля, играя роль защитников, а Такуму выступал в роли нападающего. Но даже двух человек не хватало, чтобы удержать Исио, а Такуму в одиночку не мог набить достаточное количество очков. А если бы они попытались переключиться в полное нападение, оставшийся без присмотра Исио просто разгромил бы их.
«Нет, Таку, если я начну воображать тактику, ничего не изменится. У них в команде «Король», а у нас, так сказать, игрок первого уровня», — рефлекторно ответил Харуюки мысленным голосом.
Под игроком первого уровня он понимал, конечно же, себя. Низкорослый, медленный, неловкий, да и польза от него в баскетболе была разве что как от передвижного препятствия.
Но тут послышался грохот, с которым Такуму упал на пол. Он пытался забить трёхочковый, и один из соперников, переусердствовав, врезался в него. Послышался пронзительный свист, а перед глазами всплыло набранное синими буквами слово «Фол». Цвет обозначал нарушившую команду.
— Т-таку!
Встревоженный Харуюки попытался было подбежать к нему, но Такуму дал знак, что с ним всё в порядке, и поднялся на ноги. Он хладнокровно запустил бросок с трёхочковой линии, доведя счёт до 25:38.
Харуюки собирался было подбодрить возвращавшегося на их половину поля Такуму, но тут его неожиданно посетила мысль.
Что, если Такуму под «духом» имел в виду не поиск слабостей в строе противников и не размышления о тактике… а нечто гораздо большее?
Когда в начале урока система автоматически распределила игроков в команды, и Харуюки увидел, что среди их противников затесался Исио, он тут же понял, что у них нет шансов. Скорее всего, эти же мысли пришли в головы четырёх из пяти членов его команды. Другими словами, их сознание с самого начала захватили «негативные образы».
Но только не сознание Такуму. Под его фасадом хладнокровия и расчётливости скрывалось сердце настоящего бойца. Именно поэтому он не сдался и не бросил секцию кендо, когда его так жестоко травили. Именно поэтому он не мог не отправиться на поиски ISS комплекта, услышав слухи о том, что он позволяет избавиться от недостатков аватара.
И именно поэтому, пусть это лишь ничего не значащий матч, пусть это лишь школьный спортзал, пусть их противники безнадёжно сильнее, но Такуму не мог позволить себе попасть под власть негативных образов. И, да, именно это было важно во время боёв за территорию. Когда ни одна из сторон не могла победить другую ни тактикой, ни стратегией, проигрывала именно та, которая решала, что в этой битве им не победить.
— …Прости, Таку, — прошептал Харуюки.
Он не знал, услышал ли эти слова его друг, но Харуюки внимательно вгляделся в его широкую спину и стиснул зубы.
Оставалось шесть минут двадцать секунд. И на это время ему нужно было, как минимум, избавиться от негативных образов. Не думать о том, что этот бой напрасен, и сделать всё, на что он способен. Вот только… на что он способен? Он не умел ни пасовать, ни вести мяч. Он был лишь большим препятствием. Что могло сделать препятствие? Что…
— !..
Харуюки ошарашенно раскрыл глаза, а затем резко потянулся к виртуальному интерфейсу.
Приложение для игр с мячом, созданное министерством образования, содержало множество разных функций, но сам её интерфейс был крайне скуден и лаконичен (очевидно, сложный интерфейс мешал бы следить за мячом), и вся её польза сводилась, в основном, к ведению счета и отображению оставшегося времени. Если бы школьный устав не требовал от учеников носить нейролинкеры во время спортивных занятий для слежения за сердцебиением, температурой и давлением, они бы, наверное, играли без них.
Но сейчас Харуюки открыл окно состояния поля и установил режим обзора с высоты птичьего полёта. На наклонившемся прямоугольнике появилось пять красных и пять синих кружков. Они, очевидно, обозначали игроков. Харуюки открыл фильтр и оставил два: один красный — свой, и один синий — Исио.
Матч продолжился вбрасыванием со стороны противников. Харуюки занял позицию между мячом спереди и Исио сзади и раскинул руки в стороны.
Он начал размахивать руками, занимая ещё больше пространства и блокируя возможные передачи в сторону Исио. Выглядевшие глупыми движения вызвали волну смеха со стороны зрителей и раздражённое цоканье языков соперников. Игрок с мячом кинул пас другому. Но Харуюки тут же перебежал и снова начал размахивать руками.
Это и было то самое «что-то», на что он способен.
Тактика их противников оказалась крайне простой — Исио занимал позицию под кольцом и ловко забивал получаемые мячи. Поскольку, в конце концов, он должен как-нибудь получить мяч, Харуюки использовал виртуальный интерфейс, чтобы всегда оказываться тем самым «препятствием» на пути возможных передач в его сторону.
У Харуюки не хватило бы выносливости бегать вместе с Исио, но со знанием его перемещения и движения мяча он мог перемещаться гораздо более эффективно. Эту роль он мог играть до конца матча.
Получивший мяч противник начал замахиваться на следующий горизонтальный пас, и Харуюки бросился в его сторону.
Но в последний момент противник резко остановился. Одновременно с этим стоявший в трёх метрах позади Харуюки Исио побежал в противоположную от того сторону. Попытка паса оказалась финтом. Харуюки тут же вжался в пол левой ногой, с трудом подавив инерцию, а затем бросился вправо. Он отчаянно выбросил вперёд правую руку… и, когда брошенный противником мяч вот-вот отскочил бы от неё неведомо куда, Харуюки вдруг рефлекторно подавил его импульс тем же Смягчением, что и в Ускоренном Мире, и прижал мяч к груди.
— Не может быть! — воскликнул один из ошарашенных соперников.
Харуюки хотел сказать то же самое, но сейчас было не время удивляться — он стоял рядом с Исио, и тот мог в любой момент выбить мяч из его рук.
— Эй! — вновь послышался знакомый голос слева, и Харуюки рефлекторно метнул мяч, в этот раз не пытаясь размахнуться им.
Мяч принял один из членов их команды (пловец Накагава) и провёл его на половину противников, где передал бежавшему справа Такуму.
Пас прошёл благополучно, и Такуму, прорвавшийся через оборону противников, словно заправский синий аватар, вышел к кольцу и забросил мяч в прыжке. Послышался гудок, и счёт сменился на 27:38.
— Отлично, Арита! — воскликнул Накагава, вернувшись на их половину поля.
Спортивный на вид парень бежал к Харуюки с широкой улыбкой и поднятой правой рукой, заставив Харуюки на мгновение испугаться, что сейчас его будут бить. Кое-как поборов это ощущение, он хлопнул его по руке. За ним пробежал Такуму. Они с Харуюки улыбнулись и этим сказали друг другу всё, что хотели.
Оставшиеся шесть минут Харуюки продолжал упорно бегать.
Пот катился с него градом, дышал он с трудом, руки и ноги его дрожали, но он ни на мгновение не останавливался. Перед его глазами, в его сознании, осталось лишь две вещи — мяч спереди и Исио сзади.
В мысленном образе постоянно прокладывался маршрут движений, и Харуюки упрямо следовал ему.
Он создавал образ и реализовывал его.
Сознание Харуюки, сжавшееся до микроскопических размеров, вдруг вспомнило, что нечто подобное он испытывал несколько дней назад.
Это случилось тогда, когда он в одиночку вычищал клетку для животных на заднем дворе. Он много думал над тем, как ему вычистить совершенно невообразимую кучу прогнивших листьев. В итоге он просто стал полагаться на образы в своей голове, позволив им управлять его руками. Да, работа оказалась тяжёлой, но, несмотря на кажущуюся бесконечность, он все же сумел её выполнить.
Естественно, баскетбол не похож на уборку сарая. Но где-то на очень глубоком уровне, на уровне «сути движений», они в чём-то были подобны друг другу. А потом он вспомнил, что тогда, во время уборки сарая, едва не постиг нечто крайне важное.
В голове послышались далёкие слова. Их он слышал не в этом мире.
«Когда образы… становятся слишком сильными… они пробиваются через ограничения… и воплощаются в реальности.»
Этими словами описывалась «сила», сокрытая в том мире. Абсолютная сила, способная выйти за рамки, установленные системой, и совершать невозможное. Чудесная сила, которой не должно существовать в реальном мире. Но, возможно, логика этой силы на самом деле была крайне простой?..
Харуюки обдумывал всё это, продолжая бегать из стороны в сторону.
Естественно, его наспех придуманная тактика не могла отразить все пасы в сторону Исио. Иногда у него не получалось перехватить мяч, и тогда Исио с лёгкостью забрасывал его в кольцо. Контратаки Такуму и Накагавы сократили разрыв между командами до пяти очков, но после этого игра стала гораздо более ровной. Мяч то и дело менял владельца, но счёт оставался неизменным. Тикал таймер.
Но Харуюки уже не видел ни очков, ни таймера. Даже периодически доносившиеся со стороны зрителей смешки и перешёптывания проходили мимо его ушей.
Он слышал лишь своё тяжёлое дыхание и отдававшееся в ушах биение сердца и продолжал следовать своему образу, предугадывая движения мяча. Естественно, в атаке он участия уже не принимал, но блокирование самого опасного игрока соперников приносило их команде огромную пользу, склоняя чашу весов в их сторону. Когда до конца матча осталось две минуты, противники отправили в атаку ещё двух человек. Воспользовавшись ослаблением защиты, команда Харуюки пробилась к противоположному кольцу и забросила ещё один мяч. Разница в очках сократилась до трёх.
— Кидай сюда! — крикнул вернувшийся на свою половину Исио, подняв руку.
Он явно был раздражён тем, что ситуация складывалась не в их пользу, и потому решил провести мяч самостоятельно. Два человека из красной команды попытались остановить его, но Исио ловко прокрутился на месте и просочился между ними. Похоже, что звезда школьного баскетбола пустила в бой свои истинные таланты.
— …!
Харуюки в растерянности встал на пути Исио, глядя на него мутным от пота взглядом. В противостоянии один на один виртуальный интерфейс ничем не мог ему помочь.
«Физикал бёрст!» — крутилось на его языке, но он упорно сдерживал себя.
Если бы он произнёс эту команду и ускорил сознание в десять раз, не покидая тела, никакие техники Исио его бы не спасли — Харуюки с лёгкостью бы отобрал у него мяч. Но правила их Легиона строго запрещали жульничество посредством ускорения. И, что ещё важнее, Харуюки не собирался оскорблять Исио, вызвавшего его на честный поединок.
— А… А!
Без ускорения Харуюки оставалось лишь обронить эти звуки и широко развести руками в сторону.
Левая рука бежавшего на него Исио дёрнулась, и мяч исчез. Когда Харуюки осознал, что тот провёл мяч за своей спиной, Исио уже обошёл Харуюки с левой стороны.
Харуюки погнался за спиной нападающего, несущегося к кольцу, прекрасно понимая, что догнать его он не в состоянии.
Через несколько шагов перед ним выскочило набранное красным сообщение. Это было предупреждение, сообщавшее о выходе из нормы то ли сердцебиения, то ли давления. Харуюки проигнорировал его. Мир словно начал выгорать по краям, но он смотрел лишь на фигуру перед собой и упорно гнался за ней.
Вдруг он увидел за Исио ещё одну высокую фигуру. Каким-то образом к кольцу успел подбежать Такуму. Он вышел против Исио, который тут же продемонстрировал своё мастерство. Он ловко провёл мяч между ног Такуму, а затем собрался сменить ведущую руку за спиной.
— Кх… ха-а!
Выдавив последний воздух из своих лёгких, Харуюки отчаянно прыгнул в сторону мяча, проносившегося за спиной Исио.
Он изо всех сил вытянул левую руку, но почувствовать резину мяча уже не успел — мир вдруг потемнел, а мысли резко замедлились. Он ощутил, как его тело упало на что-то большое и твёрдое. Харуюки понял, что это был пол спортзала. Послышался далёкий вопль:
— Хару!
Этот голос принадлежал Тиюри, игравшей на соседнем поле.
«Эх ты, следила бы лучше за своей игрой», — подумал Харуюки.
Перед тем как окончательно отключиться, он услышал топот бегущих к нему ног.
Харуюки ощутил во рту нечто тонкое и попытался пососать этот объект.
В рот его тут же полилась холодная сладкая жидкость, и Харуюки принялся жадно её пить. Он наполнял свой живот, пока в лёгких не закончился воздух, а потом тяжело отдышался.
Харуюки попытался открыть глаза, но в них тут же ударил яркий белый свет, заставивший его проморгаться и прищуриться.
Свет шёл от панелей освещения на потолке. Со всех сторон Харуюки окружали белые занавески. Стало понятно, что он был уже не в спортзале. Да и лежал он не на жёстком деревянном полу, а на простыне кровати.
«Где я?» — успел подумать он, как вдруг послышались шаги, и кто-то одёрнул занавеску.
— О, Арита, пришёл в себя? — сказала появившаяся перед Харуюки девушка с волосами средней длины, одетая в цветастую футболку с белым халатом поверх неё.
Это школьная медсестра Умесато — Хотта. А значит, Харуюки находится на первом этаже корпуса 2, в медкабинете.
— А… э-э… я… — начал бормотать Харуюки.
На немного мальчишеском лице Хотты проскочила сокрушённая улыбка, и она сказала:
— Я понимаю желание выложиться на полную во время матча, но следи, пожалуйста, за своим состоянием. Упади твоё давление ещё чуть ниже — пришлось бы вызывать скорую.
— А, ага… извините…
«Ага, значит, я по ходу матча упал в обморок то ли от низкого давления, то ли от обезвоживания, и меня притащили сюда», — наконец осознал происходящее Харуюки и посмотрел на индикатор времени в правом нижнем углу. Шёл уже второй урок. Харуюки пробыл без сознания… или, говоря проще, проспал, больше получаса.
Медсестра забегала пальцами по виртуальному интерфейсу, убедилась, что состояние Харуюки вернулось в норму, и кивнула.
— Отлежись до конца второго урока. И продолжай пить. Мне надо сходить на собрание сотрудников школы, но если что-то случится — тут же жми на кнопку, и я приду. Поправляйся!
Занавеска вновь задёрнулась, и послышались звуки удаляющихся шагов. Харуюки услышал, как открывается и закрывается дверь. В медкабинете повисла тишина.
Скорее всего, Хотта должна была уйти раньше, но не смогла оставить лежавшего без сознания Харуюки.
«Как же неудобно перед ней… хотя, это ведь её работа», — неспешно думал Харуюки. Слева к его рту вновь потянулась соломинка.
Он рефлекторно потянул её в рот и снова начал пить. Холодный напиток приятно тёк по горлу.
— ?..
И тут Харуюки начал задумываться, откуда эта соломинка взялась. Он повернул голову влево, ожидая увидеть либо питьевой автомат, либо медицинского робота.
Оказалось, что соломинка тянулась к самой обыденной бутылке спортивного напитка.
И бутылку эту держала изящная ручка, явно принадлежащая не Харуюки.
— …?
Продолжая следовать указаниям своих замедлившихся мыслей, Харуюки начал бежать взглядом по этой руке. Он дошёл до короткого рукава рубашки, из которого та выглядывала. На рубашке был повязан галстук карминового цвета, чуть выше него виднелся обёрнутый вокруг шеи нейролинкер благородного чёрного цвета, а по плечам ниспадали чёрные волосы…
— …Бха!
Как только Харуюки осознал, кто именно сидел всё это время слева от него, напиток тут же прыснул из носа.
Несколько капель попали на рубашку сидевшего рядом человека, и Харуюки почуял, как его сердце вновь начало биться сильнее. Он замахал руками и закричал:
— П-пр-прос-прости! Н-н-надо вытереть, а то впитается!
В ответ на это сидевший на стуле человек хладнокровно поставил бутылку на кровать и сказал:
— М, ну да. Хорошо, сейчас.
Затем она тут же отстегнула галстук и начала быстро расстёгивать пуговицы рубашки. В глаза Харуюки бросилась на удивление бледная кожа её груди и два пологих, гладких холмика.
— Хга-а! — вновь воскликнул он невесть что, запрокинул голову и резко зажмурился. К счастью (?), дальше этого девушка не пошла.
— Шучу я. Ничего страшного, эту рубашку можно стирать, — так же равнодушно сказала она, а затем принялась застёгиваться обратно.
По одной лишь чёрной рубашке, единственной в школе, можно понять, что возле Харуюки сидит зампредседателя школьного совета, а также его «родитель» как бёрст линкера — Черноснежка.
В глазах разодетой в чёрное красавицы, изящно сидевшей на стуле, проглядывало лёгкое беспокойство.
— Харуюки. Как и Хотта, я не могу ругать тебя за то, что ты решил выложиться на полную во время физкультуры. Но раз уж на тебе нейролинкер, то следи за индикаторами своего здоровья. В этот раз тебе повезло, и ты отделался лёгким обезвоживанием, но в следующий раз последствия могут быть куда серьёзнее.
— У… угу, прости меня… я просто забылся…
Он старался изо всех сил, а в итоге заработал лишь насмешки зрителей и потерю сознания, о котором сообщили даже Черноснежке. Харуюки свесил голову, но тут бледная ладонь легла на его левую руку.
— Не извиняйся, я не виню тебя. Просто… не пугай меня так, — сказала она уже тише.
Поднявший голову Харуюки заметил, что и лицо её стало выглядеть гораздо нежнее.
— Когда Тиюри сообщила мне, что ты потерял сознание, я сама чуть в обморок не упала. Я едва не использовала сам-знаешь-какую команду, чтобы добежать сюда.
Черноснежка явно имела в виду особую команду, доступную лишь бёрст линкерам девятого уровня: «физикал фулл бёрст». Технически, это лишь усиленная версия «физикал бёрста», который Харуюки едва не применил в противостоянии с Исио, но эффекты этих команд трудно даже поставить рядом. Эта команда ускоряла сознание в сто раз, не отделяя его от тела.
Но и плата за её использование была колоссальной. Использовавший её человек терял 99% текущих бёрст поинтов, тут же оказываясь на пороге полной потери очков. Возможно, Черноснежка просто шутила, но Харуюки рефлекторно покачал головой.
— Х-хорошо, что ты её не использовала. Я не то чтобы потерял сознание, у меня просто голова от усталости закружилась… так значит, тебе Тию рассказала?
— Угу, сразу, как только тебя притащили сюда. Она, кстати, на удивление заботливый человек.
— Заботливый? — переспросил Харуюки.
Черноснежка слегка улыбнулась, а затем скосила взгляд влево.
— Тиюри и Такуму сидели здесь же до начала второго урока. Мне пришлось их выгнать, чтобы им не засчитали прогул. Они страшно переживают, так что лучше отправь им письмо.
— Х-хорошо.
Харуюки кивнул и открыл специальный почтовик для обмена внутришкольными сообщениями. Он написал друзьям, что пришёл в сознание, и что с ним всё в порядке, добавив благодарности за то, что они пришли посидеть возле него. Но тут он удивлённо посмотрел на Черноснежку и спросил:
— Кстати, а разве тебе на уроки не надо?.. Разве тебе не запишут это как прогул по неуважительной причине?..
— Эй, я, по-твоему, кто? Я записалась в систему как ассистент школьной медицинской службы. Естественно, с разрешения Хотты и под её гарантии.
Черноснежка произносила эти слова с такой снисходительной улыбкой, что Харуюки стало слегка стыдно за то, что он задал этот вопрос. Улыбка Черноснежки приняла другой оттенок, она немного подалась вперёд и игриво прошептала:
— На самом деле я поначалу собиралась вознаградить заботу Тиюри и тоже дать ей временный статус ассистента, но потом попросила её об одолжении. Видишь ли, вчера я так сильно хотела побыть с тобой наедине, что привела тебя в комнату школьного совета довольно грубым методом. Но мы так и не смогли толком поговорить из-за сложившихся обстоятельств.
— А… ну… да…
Блеск её чёрных глаз так завораживал Харуюки, что он едва мог говорить.
Действительно, вчера она ни с того ни с сего завалилась в кабинет класса 2-С и заявила, что «председатель комитета по уходу должен немедленно явиться в школьный совет». Харуюки, по ошибке вступивший в этот самый комитет, пошёл за ней, ожидая, что его будут за что-то ругать, но, как оказалось, Черноснежка отдала этот приказ только ради того, чтобы побыть рядом с ним наедине.
Естественно, Харуюки был отнюдь не против разговоров наедине с Черноснежкой… они казались ему воплощением счастья.
Но в то же время Черноснежка всегда была для Харуюки чрезвычайно важным и дорогим человеком. Она не просто командир его Легиона, не просто его «родитель». Она — его спасительница, вытащившая его со дна болота и подарившая надежду. Она — его королева, которой он присягнул на вечное служение. И даже этих слов ему не хватало. Она… чудо. Пожалуй, именно это слово описывало её точнее всего.
Черноснежка всегда уверенно стремилась вперёд, готовая покорить даже самые дальние горизонты. Но обстоятельства сложились так, что она положила на Харуюки глаз, заговорила с ним и протянула ему свою руку. И для него это — самое настоящее чудо. Даже сейчас Черноснежка была в его душе ослепительно сияющим драгоценным камнем. Она столь прекрасна, что казалась иллюзорной, и именно поэтому Харуюки боялся даже прикасаться к ней.
Да, он научился разговаривать с ней наедине, но каждый раз, когда она находилась так близко к нему, его сердце начинало бешено колотиться, а дыхание — сбиваться. Более того, сегодняшняя ситуация казалась ещё напряжённее, чем вчера.
От остального мира их отделяли плотные белые занавески, Харуюки лежал на кровати, а Черноснежка, опираясь на эту же кровать руками, смотрела ему прямо в глаза.
Понимая, что его мысли явно сворачивают в опасную зону от столь долгого молчания, Харуюки резко перехватил «штурвал» и силой заставил себя произнести:
— А-а… извини меня за вчерашнее. Я ведь тебе так и не рассказал всего, что случилось…
— М-м… ну, я читала твоё письмо и представляю, что именно случилось… конечно, я собиралась потом расспросить тебя в деталях, но тут с тобой приключилось такое, что у меня вмиг из головы вылетело всё остальное.
— П-прости… — вновь извинился Харуюки, перебирая пальцами.
Вчера Харуюки неожиданно сорвался и побежал домой после школы, опасаясь за Такуму. И опасения эти основывались не на пустом месте — ISS комплект едва не поработил сознание его друга. Он с трудом смог прийти в себя во время дуэли с Харуюки, а ночью они вступили в бой с телом комплекта на сервере Брейн Бёрста и уничтожили комплект Такуму.
Харуюки отправил краткий пересказ тех событий Черноснежке, Курасаки Фуко и Синомии Утай (после утренней встречи с Аш Роллером), но в кратком сообщении все подробности просто невозможно описать. Дополнительно осложняло ситуацию то, что Харуюки и сам толком не понимал, что именно случилось на сервере, и то, что за каких-то несколько часов перед «операцией по побегу из Имперского Замка» произошло ещё одно важное событие.
А именно — Аш Роллер попросил его о совершенно немыслимой вещи.
Он понимал, что должен рассказать обо всём этом Черноснежке, но понятия не имел о том, с чего начать. Черноснежка хорошо понимала, что тот молчал из-за перегруженности сознания, и решила облегчить его мысли следующей фразой:
— В любом случае, я удивлена тем, что ты уработался на физкультуре до потери сознания. Возможно, ты обидишься, но я от тебя такого не ожидала.
— У… угу, я тоже изумился.
— Тебя что-то сподвигло на это? — спросила она, слегка наклонив голову.
Вопрос оказался сложным: с одной стороны, что-то действительно случилось, а с другой — вроде как и ничего.
— Эм-м… не то чтобы случилось что-то конкретное… просто я во время матча так часто ошибался, что Таку в итоге сказал мне, что «важно состояние духа». Вот я и решил, что надо постараться на время матча освободиться от негативных образов… а потом я и сам не заметил, как начал воспринимать происходящее всерьёз. Кстати, интересно, чем закончился матч…
— По словам Такуму, ваша команда проиграла с разницей в одно очко.
— А-а… ясно.
Если мутные воспоминания Харуюки не врали ему, то на таймере оставалось меньше минуты, их команда отставала на три очка, а Исио уверенно прорывался к их кольцу. Если разрыв сократился в итоге до одного, то значит, ту атаку удалось отбить, затем контратаковать и забить ещё один мяч. А затем, видимо, матч и кончился.
Он был уверен, что такой счёт несказанно обрадовал Такуму. Черноснежка улыбнулась, а затем вдруг произнесла удивительную фразу:
— Кстати говоря, тебя до медкабинета тащили двое: Такуму и ещё один парень с вашего класса, который в секцию баскетбола ходит.
— Э… Исио, что ли?
— Угу. Он просил передать тебе: «Пусть в этот раз я с треском проиграл, но в следующий раз ты так легко не отделаешься».
— П… п-проиграл?! Но ведь его команда победила…
— Судя по всему, лично для него победа с разницей менее чем в 20 очков равносильна поражению.
— Я… ясно…
Слова Исио, сказанные то ли от скромности, то ли от гордыни, заставили Харуюки улыбнуться. Но, вообще говоря, в этот раз ему удавалось блокировать Исио только благодаря тому, что команда противников весь матч придерживалась одной и той же тактики. Вряд ли ему удастся опираться на индикаторы интерфейса в следующем матче. Но дуэли и битвы за территории в Брейн Бёрсте следовали тому же правилу. В том мире тоже практически не существует тактик, которые срабатывали бы из раза в раз. Ведь в боях участвует не искусственный интеллект, а люди, способные предугадывать будущее…
И тут Харуюки вдруг снова ощутил ту самую близость к осознанию чего-то важного, которую он почуял во время матча.
— А…
— М? Что такое?
— Нет, я… хочу кое-что сказать, но… боюсь, выйдет полный бред, но… — ощущая на себе побудительный взгляд Черноснежки, Харуюки силой заставил себя продолжить, — «Когда образы становятся слишком сильными, они пробиваются через ограничения и воплощаются в реальности.»
— Это ты от Фуко услышал?
— Э… именно. Как ты догадалась?..
— Я ведь уже говорила тебе. Она владеет самой чистой, самой положительной Инкарнацией из всех людей, которых я знаю. Эти слова, полные веры в превосходство светлой стороны Инкарнации, как раз в её стиле… — прошептала Черноснежка в ответ.
Харуюки не до конца понял смысл её слов, но решил ничего не уточнять и продолжил:
— Этими словами она, понятное дело, описывала Систему Инкарнации Ускоренного Мира. Но когда во время баскетбольного матча Такуму сказал мне те слова, я задумался. Когда мы… изо всех сил трудимся в реальном мире, с нами происходит нечто похожее… естественно, я не говорю о том, что в нас пробуждаются сверхъестественные способности, но… в каком-то смысле, лично для меня соперничество с Исио или уборка сарая в одиночку — тоже сверхъестественные подвиги. Короче говоря, я хотел сказать, что… э-э…
Запас красноречия Харуюки иссяк, и больше он из своего рта не смог выдавить ни слова.
К счастью, Черноснежка, похоже, поняла, что именно он пытался сказать. Её чёрные глаза удивлённо распахнулись, а с губ скатился краткий вздох.
— Харуюки… ты не перестаёшь меня удивлять. Я не думала, что ты так быстро, да ещё и самостоятельно, дойдёшь в своих размышлениях до этого…
— Э-э… до «этого»?.. — непонимающе спросил Харуюки.
Черноснежка посмотрела в его глаза и глубоко кивнула.
— Именно. Твои слова говорят о том, что ты вплотную подобрался к постижению второго уровня Системы Инкарнации. Для того чтобы выйти за пределы базовых техник: «радиуса», «атаки», «защиты» и «мобильности», и попасть на уровень «прикладных» техник, тебе нужно понять смысл «воображения» не мозгом, а ощущениями. Тебе нужно прочувствовать, насколько широка, насколько глубока сила нашего воображения…
— Сила… воображения?..
— Ага. Смотри, ты ведь до сих пор считал Оверрайд, «перепись реальности воображением», основу Инкарнации, элементом логики виртуального мира? Но это не так. Воображение обладает огромной силой и в реальном мире. Конечно, оно не даст тебе обойти законы физики. Но оно может помочь тебе преодолеть кажущийся неприступным барьер, так сказать, оверрайднуть его. Ты лично убедился в этом во время баскетбольного матча.
Слова Черноснежки задели Харуюки за что-то живое в глубине его души, но в то же время родили в его сознании множество вопросов. Он, сам того не осознавая, подался вперёд к Черноснежке, так же, как она подалась к нему, и тихо спросил:
— Сила воображения помогает выходить за пределы возможного. Это утверждение применимо и к Ускоренному Миру, и к реальному. Эту часть я более-менее понимаю. Но… какое отношение это имеет ко «второму уровню Системы Инкарнации»?..
Черноснежка не смогла сразу ответить на его вопрос. Она прикрыла глаза и прикусила губу, словно сомневаясь в чём-то.
И Харуюки смутно догадывался о причинах такого поведения.
Черноснежка опасалась своей собственной Инкарнации. Она боялась, что, в отличие от положительной Инкарнации Скай Рейкер, её собственная соткана из негативных эмоций — печали и разрушения.
Но Харуюки верил в то, что это не так. Потому что её техника типа Увеличение Радиуса Атаки, Стрижающий Удар, которую он видел несколько раз, была неописуемо прекрасна. Пусть она таила в себе невероятную мощь, но Харуюки верил, что столь прекрасная техника не могла быть рождена из негативных образов.
Харуюки придвинулся к ней ещё на несколько сантиметров, приложил руку к её правой ладони и сказал:
— Семпай. Рейкер — первый человек, посвятивший меня в тайны Системы Инкарнации. Вторым была Нико. Но… ты всё ещё мой «родитель». И я хочу знать о тебе всё. Я хочу, чтобы ты учила меня всему, что знаешь. Прошу тебя… дай мне увидеть твою Инкарнацию.
И вновь Черноснежка не смогла ответить быстро.
Было около половины одиннадцатого, и июньское солнце почти успело взобраться на вершину небосвода, но свет его лучей не доходил до их угла. В отрезанном от остального мира занавесками пространстве приглушённо горели лампы и раздавались тихие звуки дыхания.
Наконец, пальцы на правой руке Черноснежки сдвинулись, ухватившись за ладонь Харуюки. Послышался тихий шёпот:
— Тогда нам понадобится кабель прямого соединения.
Черноснежка подняла голову, и на лицо её частично вернулась как всегда таинственная полуулыбка. Харуюки вздохнул и покачал головой:
— А… и-извини. Мой кабель остался в классе, в сумке…
— Мой тоже. Но, думаю, тут где-то поблизости им можно поживиться, — прошептала Черноснежка и щёлкнула по виртуальному интерфейсу.
Она открыла поиск инвентаря, и тут же кивнула. Убрав свою руку, она встала и исчезла за занавеской.
Послышался звук открывающегося и закрывающегося шкафа, и вскоре Черноснежка вернулась с белым XSB-кабелем в руке. Вот только…
— Э… он не слишком коротковат?.. — обронил Харуюки, заметив, что кабель имел всего полметра в длину.
Черноснежка пожала плечами.
— Ничего, я просто подвинусь поближе. Тут ведь нет социальных камер.
— А… но, но как… — начал Харуюки, но тут же проглотил продолжение фразы.
Черноснежка совершенно непринуждённым жестом взобралась на кровать.
— А, э-э, а-а…
Харуюки запоздало осознал, что всё ещё был в спортивной форме, и попытался отодвинуться. Пусть пот и успел высохнуть, он догадывался, что всё ещё вонял.
Но Черноснежка уверенно протянула левую руку и пригвоздила Харуюки к кровати. Сама она улеглась слева от него и игриво улыбнулась.
Перегретым мозгом Харуюки ощутил на своих ушах тепло её насмешливых вздохов.
— Хе-хе… неужели ты всё ещё так нервничаешь? Мы ведь с тобой спали в одной кровати в ночь перед вертикальной гонкой по Гермесову Тросу.
— А, да, э-э-это, конечно, так…
Эта самая гонка проводилась две недели назад, но за это время успело столько всего произойти, что Харуюки она уже казалась далёким прошлым. Но воспоминания о той ночи отпечатались в его памяти навсегда.
В тот раз они тоже лежали в одной кровати и вступили в кабельную дуэль. Харуюки решил испробовать на ней только что освоенное Аэрокомбо, но оно проиграло ещё более впечатляющей технике Смягчения Черноснежки, а в итоге та и вовсе уничтожила его за один удар с помощью спецприёма восьмого уровня «Смерть через Объятия».
«Что-то мне подсказывает, что сейчас случится то же самое…» — думал Харуюки, пока Черноснежка подносила к его нейролинкеру полуметровый XSB-кабель. Он едва не подался назад, но подавил в себе это желание.
— А… — обронил он в момент подключения.
Черноснежка, не обращая на это никакого внимания, ловко ухватилась за противоположный конец кабеля и подключила его к чёрному квантовому устройству на своей шее. Перед глазами вспыхнуло предупреждение о проводном соединении.
— Вчера я заставила тебя потратить одно очко ради своего каприза. Поэтому сегодня я угощаю, — прошептала она, имея в виду, что в этот раз она погрузится в базовое ускоренное поле сама, а затем вызовет его на дуэль.
— Х… хорошо, я готов, — ответил Харуюки.
Бледно-розовые губы перед глазами сдвинулись, произнося команду «бёрст линк».
А в следующее мгновение громоподобный звук ускорения пронзил слух Харуюки.
