— «Проволока»… прошлого Хром Дизастера?.. — Черноснежка повторила слова Харуюки, и рука ее, подносившая к губам стакан, остановилась.
— Да… по-другому я это объяснить не могу… — сказал Харуюки, затем обвел взглядом настолько же ошарашенных Фуко, Такуму и Тиюри и свесил голову.
9 июня, воскресенье, двенадцать часов пятнадцать минут. Пять человек, сидевших на диванном наборе в зале Харуюки, вернулись в реальность примерно в одно и то же время. С момента возвращения едва успело пройти 10 минут.
Но за последние 15 минут они успели, преодолев многочисленные трудности, победить в «вертикальной гонке по Гермесову Тросу», разделить очки за первое место с Красной и Зеленой командами (большую часть процесса заняли рукопожатия и неприкрытая радость), после чего, похвалив боевой дух своих друзей и товарищей, отметили победу улуном.
Но после того, как история с победой дошла до своего логического финала, на повестке дня была вынуждена оказаться другая, гораздо более тяжелая тема. А именно: превращение Сильвер Кроу в «Хром Дизастера».
Никто не винил Харуюки за сам факт призыва Брони. Более того, Черноснежка сразу же призналась, что окажись она в такой же ситуации, она сделала бы это и сама. Но один вопрос все же требовал ясного ответа. Почему Броня вообще появилась? Как она воскресла?
Пять месяцев назад, Харуюки, Такуму и Черноснежка по просьбе Красной Королевы Скарлет Рейн отправились на неограниченное нейтральное поле, чтобы сразиться с Пятым Хром Дизастером. В конце трудной битвы им все же удалось уничтожить Броню, после чего Красная Королева лично «казнила» призвавшего ее линкера, Черри Рука.
Когда все закончилось, но перед тем, как покинуть Ускоренный Мир через портал в Саншайн Сити, все они открыли инвентари и убедились в том, что Броня Бедствия не передалась никому из них. Харуюки отчетливо помнил, что открытое им окно было девственно чистым.
Именно поэтому, у него не должно было быть возможности превратиться в Хром Дизастера.
Но факт оставался фактом — Харуюки использовал устрашающую силу Брони, чтобы моментально расправиться с таким сложным врагом как Раст Жигсо.
Объяснение этому противоречию обнаружил сам Харуюки, случайно во время разговора вспомнив одну деталь битвы в Икебукуро, о которой он никогда не задумывался.
— Так вот… Черноснежка, ты, как участница битвы с Пятым Дизастером, наверное, помнишь, но все же… — Харуюки крепко сжал в руке кружку с остывшим чаем и начал озвучивать свои воспоминания. — У него была способность выпускать тонкую проволоку с крючками, которой он мог либо притягивать врагов и объекты, либо перемещаться, притягивая самого себя к ландшафту. Это давало ему своего рода ограниченную способность к полету. Я не мог предугадать его движения, а он стремился сбежать в портал. Поэтому я не нашел ничего лучше, чем подставить свою спину под этот крючок.
Пока Харуюки рассказывал все это, в памяти его отчетливо всплыли и металлический звук, с которым в его спину впился острый крючок, и холод металла, из которого он был сделан.
— Затем я с помощью своих крыльев утянул привязанного ко мне Хром Дизастера и ударом в пике прикончил его. Само тело Дизастера в тот момент разрушилось, и импульс удара оборвал проволоку… но обрывок с крючком… так и остался в моей спине… я так и не проверил, что с ним стало, перед тем, как выйти через портал.
На этом месте Харуюки прервался. Черноснежка ошарашенно прошептала:
— Проволока… прошлого Хром Дизастера?..
— Да… по-другому я это объяснить не могу…
До ушей свесившего голову Харуюки донесся не менее ошарашенный голос Такуму:
— Но, но Хару. Разве части поверженных аватаров, застрявшие в телах других аватаров, не пропадают после выхода из Ускоренного Мира?
— Да, я про такое тоже не слышала, — вторила ему нахмурившаяся Тиюри, покачивая головой. — Я много раз заканчивала бои с торчащими из меня клинками и копьями, но ведь в начале каждой следующей битвы выглядела, как новенькая!
— Но… других вариантов я не вижу. Кроме того, когда я начал превращаться в Дизастера, сначала из моей спины вырос длинный хвост. Точно из того места, куда попал тот крючок.
«Наконец, каждый раз, когда со мной говорил тот голос, у меня неизменно чесалось то самое место», — подумал Харуюки, но решил промолчать. Эта мысль была слишком пугающей. Если и этот зуд был вызван проволокой Хром Дизастера, то выходило, что она ранила не только его аватара, но и распространила свое действие на его тело. Ему казалось, что это совершенно невозможно. В принципе.
Тройка старых друзей замолкла, и тут Фуко, все это время молчавшая, неуверенно произнесла:
— На самом деле… есть одна система, позволяющая переносить посторонние объекты на аватаре из одной битвы в другую.
— Э?
Рейкер молча обвела взглядом поднявших головы товарищей и пояснила:
— Я говорю об атаках «паразитического» типа. В крайне редких случаях, такая атака может перейти в раздел «проклятий», что дает ей такое свойство. Но мне из таких способностей известны только случаи, когда аватары могли устанавливать паразитирующие жучки, позволявшие издалека подглядывать и подслушивать за происходящим, или же бомбы с дистанционным управлением…
Объяснение подхватила заговорившая тихим голосом Черноснежка:
— Я тоже не слышала о том, чтобы Усиливающее Снаряжение, пытаясь избежать разрушения, превращало фрагмент себя в паразита… но если Харуюки говорит правду, это проливает новый свет на саму историю о Дизастере.
Черная Королева поставила стакан на стол, после чего сложила руки на закинутой ноге, скрестив пальцы, и продолжила:
— Как известно, Броня Бедствия со стопроцентной вероятностью передается одному из людей, принимавших участие в битве, навсегда изгнавшего ее владельца из Ускоренного Мира. Но такая гарантированная передача идет вразрез с обычными правилами захвата принадлежностей аватара. Однако, если броня в тех случаях, когда система отказывала ей в передаче, превращала свой фрагмент в паразита, чтобы выжить… то становится понятно, как она дотянула до сегодняшнего дня…
— А… да, действительно…
Харуюки склонил голову. Само слово «паразит» вызывало в его голове такие страшные ассоциации, что он невольно сжался. Но тут ему в голову пришел вопрос, который он немедленно и озвучил:
— Но если есть система паразитирования, то должна быть и система, позволяющая от них избавляться, верно?
— Да… есть. Обычные паразиты имеют ограничение на продолжительность жизни, но есть и специальные «очищающие» способности для избавления от них. Но… эта способность по силе должна быть не слабее уровня самого паразита… а паразит, который может полностью восстановить свое тело из обломка проволоки — не шутки. Очищение такого уровня доступно, разве что…
Черноснежка и Фуко переглянулись, и их губы одновременно поджались. Но Черноснежка тут же повернулась обратно и уверенно произнесла:
— Ладно, я приму кое-какие меры. Дайте мне немного времени.
— Я тут подумала, — продолжила вслед за ней Фуко. — Когда Ворон-сан ночевал у меня дома…
Черноснежка, Такуму и Тиюри моментально переспросили:
— Ночевал?
— Я про неограниченное нейтральное поле. Так вот, когда я гладила его по спине…
— Гладила?
— Я про наших аватаров. Вы мне дадите договорить? Так вот… в этот момент я кое-что почувствовала. Одна точке на его спине показалась мне странной… наверное, надо изучить это место получше…
— Э-эй, Рейкер, что ты имеешь в виду под «изучить получше?» — отозвалась Черноснежка, у которой отчетливо начал дергаться глаз.
Рейкер улыбнулась.
— А вот этого я не скажу.
Их разговор, наконец-то, разрядил атмосферу в комнате, и Харуюки, протяжно вздохнув, заявил:
— Я признаюсь, что поддался на искушение, но сила Тию смогла уничтожить броню… и даже если она все еще паразитирует на мне, больше я на ее зов не поддамся. Естественно, «очиститься» я тоже хочу, и побыстрее.
— …Да, ты прав. Я верю в тебя. Кстати, хоть тебе и помогла сила Тиюри, в то же время Броню отверг и ты сам. Ты — первый из ее хозяев, которому это удалось, — с улыбкой произнесла Черноснежка, но в следующий момент ее лицо помрачнело.
— Ч… что такое, семпай?
— М-м… видишь ли… боюсь, этот вопрос не останется только между нами. Харуюки, я правильно понимаю, что ты призвал Броню и сражался в ней против Жигсо на глазах сотни зрителей?
— А… да…
— В этом случае, пусть ты и провел в этой форме лишь один бой, по Ускоренному Миру наверняка уже начали распространяться вести о том, что Сильвер Кроу из Нега Небьюласа стал Шестым Хром Дизастером. И… вскоре могут появиться люди с жесткими заявлениями по этому вопросу.
— Э-э… о чем ты?
— Другими словами, они будут требовать твоей «казни» или «уничтожения»…
— Э-э?! Но ведь это безумие! Хару не сделал ничего плохого!! — возмущенно воскликнула Тиюри, и ее тут же погладила сидевшая рядом Фуко.
— Белл, мы здесь все про это знаем. Но… в Ускоренном Мире множество сил, которые считают Нега Небьюлас своим врагом.
— Но, все равно, это же ужасно… — произнесла Тиюри, печально сведя брови.
Харуюки, почуяв, как его сердце наполняется эмоциями, старательно улыбнулся.
— Ничего страшного, Тию. В конце концов, мы с остальными Королевскими Легионами и так воюем, кроме Проми, конечно. Огонь войны горит ярко, и новые дрова на него не повлияют.
— Именно так, — Черноснежка кивнула и поднялась с дивана.
Поправив юбку, она подошла к южному окну. Затем Черная Королева обернулась, обвела своих подчиненных сверкающими глазами и торжественно произнесла:
— Вероятнее всего, через несколько дней состоится первая за последние два года Конференция Семи Королей. Главной темой встречи будет обсуждение действий, которые следует предпринять в связи со срывом покровов с Системы Инкарнации в результате действий Раста Жигсо. Но я уверена, что Радио или кто-нибудь еще обязательно поднимет вопрос о превращении Харуюки в Дизастера. Но я буду защищать Харуюки, чего бы мне это ни стоило. Если это будет означать войну по всем фронтам — я с радостью соглашусь. У вас… есть возражения против моего плана?
— Никак нет! — хором ответили Фуко, Такуму и Тиюри.
— …Спасибо, — дрожащим голосом пробормотал Харуюки. Он не знал, что еще мог сказать.
«Как же я благодарен тому, что сейчас нахожусь здесь. Я буду… защищать это место и своих друзей любой ценой. Кем бы ни был наш враг, в какой беде мы бы ни оказались», — уверенно заявил Харуюки сам себе.
И вдруг раздался несколько удивленный голос Тиюри:
— Кстати говоря, Снежка. Сейчас же воскресенье. Почему ты в школьной форме?
Дерг.
Черноснежка резко застыла.
— Видишь ли… — подмигнув, сказала Фуко и улыбнулась своей фирменной улыбкой. — У нее в шкафу нет ничего, кроме школьных форм.
После этого они спустились в магазин на первом этаже, восполнили запасы воды и закусок, вернулись и продолжили праздновать.
Когда они закончили убираться, на часах было уже больше шести.
Тиюри и Такуму не могли долго засиживаться, и ушли первыми. Через несколько минут, к выходу направились и Черноснежка с Фуко.
Фуко обратилась к Черноснежке в тот момент, когда она нагнулась, чтобы надеть туфли:
— Саттян…
— М? — Черноснежка выпрямилась и обернулась. — Что такое, Фуко?
Фуко, стоявшая возле Харуюки, вышедшего их провожать, сделала шаг вперед и собрала руки перед собой, словно пытаясь найти нужные слова.
Через какое-то время она заговорила голосом, прозвучавшим почти по-детски, словно она на время вернулась назад во времени и говорила с давней подругой.
— Ты знаешь… ты знаешь, я хотела дождаться следующей битвы и удивить тебя, но… все-таки, мне кажется, что я должна сказать тебе это здесь и сейчас…
Глубокий вдох.
А затем девушка, долгое время прожившая в Ускоренном Мире отшельницей, сказала, наслаждаясь каждым слогом, слова, которые означали конец той эпохи:
— Ты знаешь, мои ноги вернулись ко мне.
Черные глаза Черноснежки округлились. Из приоткрытых губ послышался вздох.
Лицо ее казалось одновременно и плачущим и улыбающимся.
— …Ясно, — шепнула она, затем кивнула и добавила, — Ясно… ты вновь обрела то, что потеряла в тот день.
— Да, — кивнув, ответила Фуко.
Затем она сделала два шага в сторону Черноснежки, вытянула руки и обняла неподвижно стоящую подругу.
В отличие от сцены, произошедшей на Южной Террасе Синдзюку два месяца назад, обе они не издавали ни звука. Они лишь молча и нежно прижимались друг к другу. Харуюки ощутил, что в этот самый момент они связались друг с другом на таком глубоком уровне, что был неподвластен даже кабелю прямого соединения. Ему даже показалось, что он слышал, как разбилась стеклянная стена, разделявшая их.
Наконец, Черноснежка медленно подняла голову, посмотрела влажными глазами на Харуюки и улыбнулась.
— У меня нет слов, чтобы описать, какое великое чудо ты совершил. Спасибо, Харуюки.
Фуко обернулась, и на лице ее блестели широкие дорожки слез.
— Ворон-сан. Ты нашел путь на Гермесов Трос, позвал меня на него и все-таки смог отвезти меня на другую сторону неба. Я… буду помнить об этом всю жизнь.
В ответ на эти слова Харуюки вжал голову в плечи и покачал ей.
— Нет, что вы. Я… мне просто пришла в голову мысль, только и всего… в жизнь она воплотилась благодаря всему нашему Легиону, Ашу и Пард…
Слова его звучали так нелепо, что ему самому захотелось раствориться в стене за спиной.
Черноснежка и Фуко переглянулись, улыбнулись, а затем вдруг зашагали в сторону Харуюки.
— Э, а-а, что… — обронил Харуюки, по очереди смотря на их лица, а затем снова попытался раствориться в стене.
Ему уже начало казаться, что у него получается, как тут к нему протянулась правая рука Черноснежки и левая рука Рейкер, обхватили его…
А что случилось дальше, он не помнил.
