Харуюки ждал вспышки света, столкновения, взрыва, но ничего такого не произошло.
Вместо этого случилось нечто странное. Окружавшее машину темно-синее небо вдруг исчезло, и машину окутали кольца радужного света, напоминавшего тот, из которого состояли кольца. На мгновение затих рев магнитных моторов. Пространство вокруг них наполнил громкий резонирующий звук.
Понимая, что не слышит вокруг звуков гонки и не ощущает вибрацию движения, Харуюки осторожно спросил:
— Э-э… семпай, что происходит?..
— Это варп, — мгновенно отозвалась она, заставив Харуюки удивленно обернуться.
— В-варп?! Что он делает на гоночной трассе?!
— Логично… я бы даже сказал, что это очевидно, Хару, — кивнув, произнес Такуму. Он поднял палец, войдя в «профессорский» режим, и пояснил, — Сам подумай. Длина Гермесова Троса — 4000 километров, правильно? А максимальная скорость шаттла — 500 км/ч. Получается, что если ехать на полной скорости, то до финиша придется катиться 8 часов. Получается гонка на выносливость. Но без механизма замены водителей столько не проедешь.
— А-а… кстати, да, ты прав… — полностью согласился с ним Харуюки и посмотрел на счетчик расстояния, который с головокружительной скоростью убывал.
Скорее всего, это пространство довезло бы их где-то до отметки в 1000 км от финиша.
— Выходит, что если бы мы пропустили то кольцо, то у нас были бы серьезные проблемы, — сказала Тиюри, поправив треугольную шляпу.
Усмехнувшись, отозвалась Черноснежка:
— Да ладно, Белл, в таком случае мы могли бы просто развернуться, нет?
— А, ну да. М-м… правда, от езды в обратном направлении начинает казаться, что ты неудачник!
— Ну, в этом я с тобой полностью соглашусь.
Девушки кратко рассмеялись. А как только смех утих…
Черноснежка поправила осанку, а затем тихо произнесла, обращаясь к сидевшей рядом с ней Фуко:
— Рейкер… спасибо. И… прости меня. Все это время ты страдала только и исключительно из-за моей трусости…
В раскаянии Черноснежка попыталась глубоко склонить голову, но ее остановила рука Скай Рейкер.
— Лотос. Я… мне тоже нужно извиниться перед тобой за многое. Но словами мы не сможем донести друг до друга наши чувства. Поэтому… однажды, я хочу вновь сразиться с тобой в полную силу, и уж тогда мы расскажем друг другу обо всем.
— Да… точно… ты права… — прошептала в ответ Черноснежка, прикрыла глаза и улыбнулась. — Насколько я помню, мой счет по нашим поединкам был… 1213 побед и… сколько поражений?
— Ага, опять ты забываешь неприятные для себя цифры!
Внутри варпа вновь раздался мягкий смех, и сокрытая в нем нежность начала наполнять Харуюки. Он мысленно прошептал:
«Возможно, мне и вовсе не нужно было вмешиваться. Их души все еще надежно связаны крепкими узами. И… возможно, они стали такими крепкими именно благодаря тому, что в Ускоренном Мире они смогли провести в тысячу раз больше времени…»
Харуюки закрыл глаза, пытаясь переварить свои собственные мысли…
Но вдруг.
В середине его спины возник зуд. Одновременно с ним послышался голос, похожий на его собственный, но казавшийся далеким и холодным.
«А значит, может произойти и обратное. Не так ли?
Если ей дать в тысячу раз больше времени, то и ненависть может невообразимо раздуться. А значит, она должна существовать в Ускоренном Мире и в таком виде. Возможно, как раз в твоем сердце.
Это правда. В твоем сердце пустило корни семя ненависти, и ты ничего не можешь с ним сделать. Я буду терпеливо ждать, пока оно даст побеги и зацветет.
Неужели ты забыл всех тех, кто издевался над тобой? Неужто забыл все насилие и всю злость, что выливались на тебя и ранили тебя безо всяких причин? Злость на злость. Сила на силу. Вот истинный ответ. И «семя», способное дать этот ответ, всегда будет внутри тебя.»
Голос становился все искаженнее, и вместе с ним перед глазами Харуюки проплывали лица.
Одноклассники из начальной школы, издевавшиеся над ним и строившие ему козни. Подонки из средней школы, в открытую вымогавшие у него деньги и колотившие его. Затем их лица пропали, но появились маски дуэльных аватаров. Пусть аватаров, которых он ненавидел, в Ускоренном Мире было немного, но все они смотрели на него свысока, насмехаясь над ним.
«Ты думаешь, вы поймете друг друга? Сможете подружиться? Нет. Это невозможно.»
«Да, ты прав. Ведь я навечно изгнал одного из них из этого мира. Поэтому я уже никогда не смогу подружиться с ним. Но… у меня не было другого выхода. Он заслужил то, что я с ним сделал!»
Проревел в ответ Харуюки, и вслед за этим зуд стал сильнее. Но эта боль почему-то перестала казаться исключительно неприятной. Зуд растекался по его телу, наполняя Харуюки приятным предвкушением экстаза. Голос, дразнящий, манящий, продолжал звучать в его голове:
«Именно, они заслуживают того, чтобы их растоптали. И у тебя уже есть сила, способная на это. Тебе нужно сказать лишь одну фразу, лишь произнести это имя, и ты сможешь уничтожить их всех до единого. Разрубить их, разорвать их, сожрать их без остатка. Сожрать. Сожрать. Сожра…»
— В… Ворон-сан?! — послышался вскрик.
Кто-то крепко сжал плечо Харуюки, и тот резко открыл глаза. Тут же вздрогнув, он неловко развернулся.
Вытянутая рука принадлежала сидевшей во втором ряду Скай Рейкер. В ее коричневых глазах, устремленных на Харуюки, читалось беспокойство. С ее губ сорвался нервный голос:
— Ворон-сан… что ты сейчас сделал?..
— Э-э… что значит «что»… я ничего не делал… — Харуюки замотал головой, ощущая чувство вины за свои мрачные мысли.
Но он не думал врать. Он был уверен, что все это время он сидел на водительском сидении и сжимал руль. Он не врал, когда говорил, что ничего не делал.
Но вслед за этим послышался голос Черноснежки, тоже прозвучавший на тон ниже, чем обычно:
— Я тоже… это видела. На мгновение… твое тело окутал… «Оверрей» Инкарнации?..
— …?!
И вот теперь шок докатился и до самого Харуюки.
Он не использовал «Систему Инкарнации». Он готов был в этом поклясться. Более того, Харуюки прекрасно знал, что с его уровнем владения этой системой он не мог переписывать реальность, не фокусировав на этом все свое внимание.
— Н… не может быть! Я не использовал Инкарнацию! Честно!! — прокричал он, замотав головой еще сильнее.
Фуко сжала его плечо еще сильнее, но затем, вздохнув, все же убрала руку.
— Да… это… невозможно. Если бы это был Оверрей Ворон-сана, он был бы серебристым. Но тогда… что это был за свет?..
Поникшую к концу своей фразы Фуко поддержала Черноснежка:
— Скорее всего, нам показалось… видимо, это были меняющиеся спецэффекты этой зоны, отражающиеся от шлема и брони Кроу. Прости, что напугала тебя. Хотя, доля твоей вины здесь тоже есть, в следующий раз играйся с другими цветами.
Ее голос уже процентов на 70% вернулся к своему обычному звучанию, что помогло разрядить обстановку на летящем сквозь варп шаттле. Сидевшие на задних сиденьях Такуму и Тиюри дружно вздохнули.
— Не пугай нас так больше, сестрица! Хотя… иногда у аватара Хару действительно глазки сверкают.
— Это точно. Может, нам его серой обработать? Будет дымчато-серебряным.
— А-ха-ха, молодец, Таккун!
При звуках разговора его лучших друзей, на лице Харуюки сама собой мелькнула улыбка. Сковавший его шок начал постепенно исчезать, но холодок в глубине его души упорно не хотел уходить.
Этот голос последние несколько месяцев он слышал не раз. Ему казалось, что этот металлический, искаженный голос, принадлежал ему самому. Что это было его темное «я», родившееся из накопленных негативных эмоций. Харуюки нередко говорил сам с собой — эта привычка появилась у него еще в детстве, когда он был вынужден много времени проводить в одиночестве.
Но… что, если это было не так? Что, если голос на самом деле принадлежал не ему?
Хозяин этого голоса не мог находиться в Ускоренном Мире, он должен был быть внутри нейролинкера Харуюки. Дело в том, что этот голос пытался заговорить с ним, даже когда он не был погружен в этот мир. Что это — вирус? Самообучающаяся программа? Или, быть может… это человеческое сознание, скрывающееся в памяти нейролинкера?.. Возможно ли такое?..
Харуюки показалось, что он услышал далекий приглушенный смех. Резко моргнув, он прогнал эти мысли из своей головы. Сейчас было не время думать об этом. «Вертикальная гонка по Гермесову Тросу» приближалась к финалу, и они должны были выиграть ее во что бы то ни стало.
В тот самый момент, когда он распахнул глаза, перед машиной показалось кольцо голубого света. Видимо, это был выход из варпа. Харуюки глубоко вдохнул и крикнул:
— Мы возвращаемся на трассу! Держитесь!
Сзади послышались бодрые отклики.
Крепко сжав в руках руль, Харуюки направил нос шаттла в голубое кольцо. Выход становился все ближе и вскоре закрыл собой весь мир… а как только машина коснулась его, кольцо завихрилось, поглотив собой все.
— А-а!!..
Первой закричала Тиюри.
Вслед за ней удивленно ахнули и остальные, включая самого Харуюки.
Все небо было совершенно черным. Бесчисленные крупицы света рисовали на нем эффектную линию. Это была небесная река… Млечный Путь. Но в отличие от других «ночных» уровней вроде Лунного Света и Пустыни, звезд было несравнимо больше и они были гораздо ярче. Казалось, что свечение звезд напевает чистую, тихую мелодию, наполнявшую этот холодный, молчаливый мир.
Гигантский столб, он же космический лифт «Гермесов Трос» продолжал все так же тянуться сквозь звезды по прямой линии. С левой стороны немного изогнутой поверхности сияло ослепительно яркое солнце. Шаттл сиял на этом свету ослепительным серебром, отбрасывая на правую сторону плотную тень.
— Это… космос?.. — прошептала Черноснежка и потянулась правой рукой к Млечному Пути. Затем она приглушенно продолжила, — Это небо либо рисуется сервером Брейн Бёрста… либо…
— Скорее всего, это настоящее изображение неба, получаемое с социальных камер. Для рисунка положение звезд слишком точное… — таким же шепотом закончила Фуко.
Естественно, изображение, пропущенное через камеры, сетевые соединения и нейролинкеры, должно было отличаться от того, что видели вживую космонавты и космические туристы. Но Харуюки, да и весь его экипаж, завороженно смотрели на Млечный Путь, и каждый думал о чем-то своем.
Харуюки желал вечно рассматривать этот беззвучный, холодный, но такой яркий и привлекательный мир… но, увы, этому желанию не суждено было сбыться, и спокойствие продлилось недолго.
Сзади послышались звуки других двигателей. Естественно, в настоящем космосе не было звуков, но в Ускоренном Мире решили принести этот факт в жертву удобству. Резко обернувшись, Харуюки увидел, как еще несколько шаттлов покинуло зону варпа.
Первым среди них ехал темно-красный шаттл Блад Леопард. Чуть позади — пепельный шаттл команды Аш Роллера. За ним показался и шаттл Желтого Легиона.
После небольшой паузы появились два шаттла Легионов поменьше. Выходило, что в строю осталось только 6 команд, считая экипаж Харуюки. Не считая заржавевшей машины, получалось, что с дистанции сошел шаттл Фрост Хорна и еще два других.
Совместный рев машин сотряс космос. Над головами вновь появились зрительские трибуны, только покинувшие варп. Шестьсот зрителей дружно замахали руками и затопали ногами. Мимо них под радостные возгласы один за другим проехали шесть шаттлов.
— Отлично! Осталось 5 противников! — воскликнула Черноснежка, вновь переключившись на холодный тон. — Это опасные противники, но победа будет за нами! Порвем их всех!!
Харуюки бодро откликнулся и вскинул кулак. По счетчику расстояния до финиша оставалось чуть менее тысячи километров. На скорости в 500 км/ч до него оставалось ехать 2 часа. Казалось, что это много, но те же битвы за территорию на выходных длились в общей сложности вдвое дольше. Когда Харуюки втягивался в них, эти часы пролетали моментально.
«Отлично, больше никаких ошибок! Нельзя снова попасть под обстрел команды Пард!» — мысленно крикнул себе Харуюки, сжал покрепче руль и уставился вдаль в поисках объектов, похожих на препятствия.
Но…
Вдруг.
Справа от шаттла произошло нечто неожиданное.
Яростное солнце отбрасывало на поверхность столба черную тень от шаттла. Из центра этой тени со звуком упавшей капли вдруг начало подниматься нечто странное.
Это была большая, тонкая плита. Она тихонько всплыла в паре метров от шаттла номер 1 и начала двигаться параллельно с ним. По длине и высоте она тоже напоминала шаттл. Но хотя они и двигалась со скоростью в 500 км/ч, она выглядела неподвижной и не издавала ни звука. Наконец, цветом ее был поглощающий всякий свет черный.
Все эти свойства тут же оживили в памяти Харуюки воспоминания. Ему даже не нужно было напрягаться.
Два месяца назад, сразу после начала учебного года, в ходе «решающей битвы», произошедшей на неограниченном нейтральном поле в районе школы Умесато, в бой с ними неожиданно вступил таинственный бёрст линкер. Его тело было составлено из тонких плит, и он умел передвигаться, ныряя в тени. Но что он делал здесь и сейчас?
Шок и непонимание заставили Харуюки произнести его имя:
— «Блэк Вайс»…!!
И, словно отвечая на его голос…
Гигантская плита беззвучно раздвоилась. Разъезжаясь в стороны, ее половинки стали превращаться в тонкие пленки, которые вскоре растворились без следа.
Появившийся между ними объект вновь заставил Харуюки оторопеть.
Шаттл. По форме он ничем не отличался от того, что вел Нега Небьюлас, но цветом был не похож ни капли. Он был красно-коричневым в пятнах. Другими словами, ржавым. Несомненно, это был тот самый шаттл номер 10, тихонько стоявший у правой границы на старте. Но какой бы сломанной не выглядела эта машина, из ее магнитных движков вырывался электрический свет, и она уверенно ехала на максимальной скорости.
Выходило, что шаттл 10 не был уничтожен ржавчиной. У него, как и у остальных шаттлов был водитель, и его цвет просто соответствовал цвету его брони.
Осознав все это, Харуюки перевел взгляд на кабину шаттла 10.
Спереди, молча сжимая руль, сидел…
Дуэльный аватар точно того же цвета, что и шаттл, с худым телом, словно слепленным из проклепанной арматуры. Этого аватара Харуюки тоже видел не впервые. Он был единственным противником, с которым он сражался на «Акихабарском Поле Боя» два месяца назад.
Со рта Харуюки сорвалось второе имя, которое он произнес чуть тише:
— «Раст Жигсо»…
Ржавый аватар должен был услышать его голос, но никак не отреагировал на него. Он продолжал молча сидеть за рулем, словно слившись с шаттлом в единое целое.
Харуюки перевел взгляд на сиденья для экипажа, но из четырех было занято лишь одно. На заднем сидении виднелась тень, словно собранная в гуманоидную форму из листов черной бумаги. Это мог быть только один аватар: «Блэк Вайс».
Оба бёрст линкера принадлежали к одной и той же группе, называвшей себя кружком «Общество Исследования Ускорения». Об этой организации не было известно практически ничего: ни структуры, ни масштаба, ни того, кто в нее входил. Известно было лишь, что все, кто состояли в ней, имели в головах нелегальное устройство виртуальной реальности — Чип Мозговой Имплантации. Используя его, они умудрялись обходить некоторые из фундаментальных ограничений Брейн Бёрста.
Именно поэтому Харуюки никак не ожидал того, что они появятся на праздничном событии вроде «вертикальной гонки по Гермесову Тросу». Харуюки, все еще не в силах собраться с мыслями, водил по шаттлу глазами. Сверху до него донеслись голоса:
— Э-э… эй, откуда этот шаттл вообще взялся?!
— Разве он не пустовал?!
— Куда уйдут ставки, если он победит?!
Похоже, что такого развития событий не ожидали даже зрители. Словной волной распространялось по трибунам смятение, подавившее собой азарт.
А затем, пытаясь отвлечься от этих голосов, Харуюки вдруг уловил обрывок разговора, доносившегося с шаттла 10.
— Теперь-то моя работа здесь закончена?
Этот спокойный, походивший на учительский, голос принадлежал Блэк Вайсу. В ответ послышался нарочито грубый мужской голос:
— Да, этого хватит. Проваливай.
— Хорошо, Жигсо, на этом я откланиваюсь… до свидания, Черная Королева. И Нега Небьюлас тоже.
— Ты… — прошептала Черноснежка и начала вскидывать правый клинок.
Но было уже поздно — фигура на заднем сидении подлетела вверх и, словно исчезая в звездном небе, быстро удалилась.
В этот момент Харуюки начал догадываться о том, как именно шаттл 10 вдруг появился из тени шаттла 1.
Похоже, что среди загадочных способностей Блэк Вайса было умение закрывать не только себя, но и другие объекты в черные плиты и прятать их в тени.
Харуюки и Пард были не единственными людьми, прошедшими через портал Токио Скай Три раньше остальных. Вместе с ними там были и Блэк Вайс, и Раст Жигсо. Но они скрывались в тени башни, а как только Харуюки и Пард покинули Ускоренный Мир, выплыли из теней и зарегистрировали на себя 10-й шаттл. Поэтому их не заметил ни Харуюки, ни Пард, ни прибежавший вслед за ними Аш Роллер.
Но этим использование возможности скрываться в тени не ограничилось.
В момент начала гонки, одна из трибун накрыла стартовую площадку гигантской тенью. Под ее покровом Вайс и Жигсо проникли на шаттл и тут же вновь укрылись в тенях уже вместе с машиной, да так, что никто ничего и не заметил. Затем они все это время следовали за машиной Харуюки, не подавая виду. Другими словами, полностью способность Блэк Вайса можно было описать как «свободное перемещение или сокрытие в тенях».
Пока Харуюки раздумывал обо всем этом, оставшийся в одиночестве на борту шаттла 10 Раст Жигсо продолжал молча держаться за руль.
Все еще не понимая полностью происходящего, и ощущая неприятную недосказанность, Харуюки обратился к ржавому аватару:
— Раст Жигсо… почему ты появился именно сейчас? Если бы ты хотел победить, ты мог бы просидеть так до финишной черты, а потом неожиданно вырвать у нас победу.
И вновь Жигсо не только не ответил, но даже не дернулся. Но Харуюки, сражаясь с дискомфортом, продолжал говорить:
— Раз ты этого не сделал, и появился из тени сейчас… ты хочешь сразиться с нами в честной гонке? Мы с радостью примем твой вызов. Мы готовы выступить против тебя на последней тысяче километров…
— Заткнись, — прервал он его одним словом.
Голос Раста Жигсо Харуюки слышал впервые. Он казался холодным, сухим, и в то же время таил за собой кипящие эмоции.
— Э?..
— Не разговаривай. Не смей при мне произносить ваши дурацкие слова вроде «гонки» и «вызова», — раздраженно бросил он ему, а затем тело Раст Жигсо впервые сдвинулось.
Он обвел Харуюки и его экипаж взглядом леденящих душу красных глаз, сокрытых в глубине маски, сделанной из тонкого железа. Харуюки помнил Жигсо лишь по тому, как Блад Леопард победила его на Акихабарском Пб, закусав его насмерть. Но то впечатление беспомощного, позорно проигравшего аватара, тут же улетучилось при виде холода, сокрытого в этих глазах.
Жигсо сузил глаза и скомандовал:
— Стыдитесь. Стыдитесь того, что вы продолжаете отводить взгляд от истинной сущности Брейн Бёрста.
— О-о?.. Тогда я спрошу тебя. В чем эта сущность? — вдруг произнесла пренебрежительным тоном молчавшая до сих пор Черноснежка.
Но этот вопрос, брошенный в его сторону, словно кинжал, ничуть не смутил Раста Жигсо. Он медленно перевел взгляд вперед и резко ответил:
— Осознайте. Брейн Бёрст — это просто грязный лайфхак.
— Лайф… хак?! — с негодованием в голосе отозвался Такуму.
Он так высунулся из-за борта шаттла, что сидевшему рядом с ним желто-зеленому аватару пришлось силой затащить его обратно.
После этого Тиюри высунулась сама и, не показывая ни капли страха, сказала ему самым честным голосом:
— Слушай, ты! Это просто твое личное мнение! Для тебя это инструмент для жульничества, но не для нас! Для нас Брейн Бёрст — лучший файтинг в мире!
— Это точно, — продолжила за ней Скай Рейкер. — Кроме того, твои действия противоречивы. Если это просто инструмент, то почему ты участвуешь в этом событии? Почему вылезаешь из тени на полпути? Если ты хочешь сражаться и соревноваться, то признай, что Брейн Бёрст для тебя — не инструмент, а игра.
И в ответ на эти строгие слова…
Раст Жигсо низко склонил голову.
Харуюки показалось, будто он пытается что-то вытерпеть. В голове его сами по себе начали рождаться объяснения этому поведению.
Не пытался ли он найти способ отказаться от своих слов? Не желал ли он того же, чего и все бёрст линкеры — азарта «дуэлей» и отношений с другими людьми, рожденных из этих дуэлей? Может, он пытается вырваться из связывавшей его организации… из Общества Исследования Ускорения?..
Харуюки вспомнил, что сумеречный мародер, относившийся к той же организации, не выбрал этот путь. Он не смог его выбрать. И Харуюки рефлекторно спросил:
— Ты… может быть, ты на самом деле… хочешь к нам?..
Молчание.
После продолжительной паузы Раст Жигсо медленно поднял голову и посмотрел на Харуюки.
И в этот момент Харуюки осознал, насколько глубоко он ошибся в своем суждении.
Все это время Жигсо пытался сдержать гнев. Но это был не сфокусированный, чистый гнев, а хаотичная, кипевшая ярость. Не направленная против чего-то конкретного ненависть ко всему, что его окружало. Он был сродни огромной ржавой пиле, мечущейся во все стороны.
— Раскайтесь, — скрипучим голосом пробормотал Раст Жигсо.
Убрав правую руку с руля, он приставил ее к голове, словно его мучила боль. Но слова его постепенно звучали все безумнее и громче, превращаясь в крик.
— Жалейте о том, что не атаковали меня сразу, как увидели. И вкусите расплату. Кричите от всеобъемлющего ужаса! Сегодня ваши глупые игры закончатся! Настает эпоха жажды и войны, разрушения и резни! И настает она прямо… сейчас!!
И затем Харуюки увидел.
Как тело Раста Жигсо начало испускать во все стороны лучи красного света.
Лучи начали вращаться и закручиваться, извиваясь, словно змеи. Сильная вибрация начала сотрясать и его шаттл, и весь космический лифт. Сталь столба, поверхность шаттлов и даже тьма космоса окрасились в красный от света лучей.
Это был не спецприем. Полоски жизней во время гонки были заморожены, что не давало набирать энергию. А значит этот свет создавали образы, рожденные в сердце Жигсо…
— Плохо дело, это «Оверрей», — Черноснежка крикнула первой. — Кроу, поворачивай! Сейчас будет Инкарнационная Атака!!
Но Харуюки уже начал выкручивать руль влево. Их машина, едва не уйдя в занос, попыталась отъехать от шаттла 10.
Вдогонку отступающему на заднюю сторону столба шаттлу послышалось:
— Прозрейте, слепцы!! Это истинная форма Брейн Бёрста!!
В окне заднего вида Харуюки увидел, как Раст Жигсо поднялся на ноги, раскинул в стороны руки… и проревел:
— Раст Ордер!!
Мир содрогнулся.
«Это что, Оверрей?!» — затрепетал Харуюки, и нога его едва не соскользнула с педали.
Вихрь красного света, возникший в центре шаттла 10, рос, как зарождающаяся звезда, и через пару мгновений начал нагонять и шаттл 1.
— Д… держитесь! — крикнул Харуюки и дернул руль в другую сторону.
Взрыв света уверенно накрывал собой поверхность Гермесова Троса со всех сторон. Понимая, что по диагонали сбежать от него не выйдет, Харуюки вновь направил шаттл вертикально вверх. Свет следовал прямо за ними, в сантиметрах от хвоста машины.
Продолжая сжимать руль, Харуюки обернулся через плечо и ахнул от того, что увидел.
Поверхность лифта, еще несколько секунд назад имевшая приятный серо-стальной окрас, начала резко ржаветь!
Это было похоже на видеозапись железного листа, оставленного на берегу моря, в ускоренной перемотке. Как только свет касался поверхности, она тут же начинала покрываться ржавыми пятнами. Пятна росли на глазах и сливались друг с другом, полностью накрывая собой поверхность лифта. Затем начали появляться трещины, а некоторые участки стали проваливаться, поднимая в воздух фонтаны ржавчины. Кратеры на поверхности лифта появлялись с такой скоростью, словно он находился под метеоритным обстрелом.
— Это… невозможно… — проронил Харуюки и покачал головой. — Какой бы могущественной ни была Инкарнация… сделать такое с поверхностью, которую не смогла поцарапать даже Пард своими когтями… а кроме того, в таких масштабах!..
Насколько было известно Харуюки, эффекты Инкарнации были ограничены возможностями самого аватара. В случае дальнобойных Инкарнационных Атак необходимо было сначала расширить Инкарнацией радиус своей собственной атаки, и затем запустить ее во врага.
Но обезумевшая Инкарнация Раста Жигсо, казалось, не была ограничена ничем. Это было невозможно в принципе. Как минимум, потому, что источником энергии были душевные травмы человека, а если точнее — мысленные образы, принадлежащие конкретному человеку.
На вопросы Харуюки ответила Черноснежка, смотревшая, как и он, назад.
— «Коррозия Пространства»… — произнесла она незнакомый Харуюки термин.
Скай Рейкер тут же пояснила:
— Полная противоположность Инкарнации, основанной на надежде… высшая форма Инкарнации ненависти. Чрезвычайно сильная ненависть к окружающему миру способна переписать собой само состояние поля. Но… чтобы создать мысленный образ такого уровня, даже Королю потребуется огромное время на концентрацию…
Черноснежка кивнула и сузила глаза.
— Возможно, он именно потому скрывался возле нас в тени, что пытался выиграть это время… но даже в таком случае масштаб слишком велик. Возможно, он заставляет свой чип силой поддерживать его концентрацию?..
— Но ведь… такая нагрузка слишком опасна для мозга…
Пока они разговаривали, ржавая буря Жигсо продолжала сеять разрушение.
Шаттлы других команд, следовавших за ними, уже стали кормом для ржавчины. Естественно, гоночные рефлексы Блад Леопард и Аш Роллера помогли им быстро покинуть зону поражения и ограничить таким образом урон, но их машины все равно проржавели более чем наполовину. Скорость их резко упала. Они все еще были на ходу, но продолжать гонку уже не могли.
Но шаттлу Желтого Легиона и машинам малых Легионов повезло меньше. Они въехали прямо в зону действия техники, и вопли членов их экипажей слились в один.
Их шаттлы начали быстро покрываться толстой ржавой коркой. И не только они. Броня членов экипажа тоже моментально прогнила, и все выступавшие из нее части тут же осыпались.
Наконец, разрушение дошло и до их тел. Тела аватаров рассыпались и унеслись во тьму.
— Как это возможно? Шкалы здоровья ведь заморожены! — прокричал Такуму.
Затем раздался полный боли крик Тиюри:
— Это… это ужасно! Он сделал из гонки побоище!!
И, словно в ответ на эти слова, сзади послышался хохот следовавшего за ними Раста Жигсо:
— Хе-хе-хе… ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха-ха!! Отчайтесь!! Скорбите!! И кайтесь!! Это возмездие за ваш обман!! В конце концов, этот мир таков же, как и реальность!! Ничто в нем не может избежать ржавчины!!
Его слова поднимались в небо вместе с Инкарнацией, полыхавшей неуправляемым огнем.
И вихрь этой энергии поглотил одну из трибун.
Харуюки смотрел, не веря своим глазам. Зрительские места, объекты, полностью защищенные системой, начали с противным звуком покрываться красной ржавчиной. По нижней части трибуны начали бежать трещины, а вскоре от нее начали отваливаться плиты.
Через несколько секунд, гигантская конструкция, висевшая в небе у башни, полностью разрушилась.
Кричащих зрителей, попавших под удар, словно лавиной вышвырнуло в космос. Кто-то из них полностью проржавел, кто-то рухнул на поверхность лифта. Вспыхнув лучами света, свыше сотни аватаров моментально покинули Ускоренный Мир.
— Это… невозможно… — произнесла Черноснежка, подавшись назад словно под давлением этой картины. — Если он дошел до такого… то зрители обязательно заметит, что этот эффект выходит далеко за рамки обычных систем…
Услышав эти слова, Харуюки вновь осознал критичность ситуации.
Ветераны Брейн Бёрста, включая «Семь Монохромных Королей», делали все, что было в их силах, чтобы скрыть существование Системы Инкарнации. Даже если возникала крайняя необходимость, и кто-то из них учил этой системе другого линкера, в первую очередь с ученика бралась клятва никогда не применять Систему Инкарнации первым.
Причина такого поведения была в том, что в Системе Инкарнации таилась темная сторона.
Чем больше силы хотел человек, тем глубже он засовывал руку в дыру в своем сердце, и тем сильнее эта дыра тянула его на дно. Дуэльный аватар, бывший символом очищения от негативных эмоций, вновь оказывался поглощенным ими. Самым страшным примером этого была «Броня Бедствия», бёрст линкер Хром Дизастер, долгое время сеявший хаос в Ускоренном Мире. Короли, стараясь не допустить повторения этой трагедии, держали информацию о Системе Инкарнации под строгим контролем. Даже «Желтый Король» Йеллоу Радио, хитрец и пройдоха, не осмеливался использовать Инкарнацию на глазах своих подчиненных.
Но сейчас, посреди масштабной вертикальной гонки по Гермесову Тросу, Раст Жигсо дал волю своей Инкарнации на глазах более пяти сотен зрителей.
Зрители уже должны были сполна ощутить это на себе. Что существует некая сила, способная брать верх над системой, способная уничтожить защищенные трибуны и способная убивать даже аватаров с замороженными полосками здоровья.
— Почему… он делает это? — бессильно прошептала Скай Рейкер, покачав головой.
И Харуюки до боли отчетливо понимал ее чувства.
Именно она сильнее всех остальных бёрст линкеров верила в светлую сторону Инкарнации. Молилась о том, чтобы Ускоренным Миром правили не страх и ненависть, а надежда. Ей наверняка было невыносимо смотреть на то, как других бёрст линкеров ранило воплощением абсолютной ненависти.
— Учитель… — обернувшись, начал Харуюки.
Но тут он заметил краем глаза нечто, что заставило его быстро повернуться вперед.
На пути шаттла, едва державшегося вне радиуса «Ржавой Системы» начали появляться объекты, торчащие из поверхности лифта. Скорее всего, это были препятствия для дополнительного накала страстей. Если бы не их ситуация, то Харуюки наверняка обрадовался бы возможности щегольнуть своими умениями. Теперь же он был в ужасе. Рощи антенн и цистерны, торчащие из поверхности, явно не были предназначены для того, чтобы между ними лавировали на максимальной скорости. Но если бы он затормозил, то тут же попал бы в зону действия Инкарнации Раста Жигсо.
Харуюки стиснул зубы. До ушей его донесся грохот, с которым рухнула вторая трибуна, и вопли находившихся на ней аватаров.
— Черт… черт!! — в сердцах прокричал Харуюки.
В глазах его встали слезы, накрыв мир радужной пленкой.
«Это должна была быть напряженная, волнительная гонка. Я и мои лучшие друзья должны были выступить против наших лучших соперников, забыв на время обо всем. И главное… это был шанс для Рейкер совсем немного, но все же приблизиться к «небу», которого она так жаждет.»
— Мы не можем… здесь… проиграть!! — крикнул он, смахнул слезы, и напряженно вгляделся вперед.
«Нельзя дать Инкарнации ненависти испортить гонку. Мы будем сражаться, сопротивляться до самого конца.»
Ему оставалось лишь одно — он должен был на полной скорости, чтобы не попасть под Инкарнацию, проехать сквозь полный препятствий участок. Шаттл 10 под управлением Раста Жигсо был намного легче за счет того, что тот ехал в нем один, но он был вынужден одновременно и вести машину, и поддерживать технику, так что скорости шаттлов были примерно равными. Достаточно было лишь поддерживать эту дистанцию, и до финиша удалось бы доехать, не попав в бурю ржавчины.
Харуюки уселся поудобнее, вжался в руль, вдавил педаль газа и предельно сфокусировался, словно слившись в единое целое со своей машиной.
Через несколько секунд гоночный шаттл въехал точно в середину группы антенн.
— Гх-х… у-у… — пробивались звуки сквозь стиснутые зубы.
Харуюки лавировал между возникавшими перед ним стальными шестами. Он понимал, что потерянную скорость уже не отыграет, а значит, стоило ему ошибиться хоть раз — и все пропало. Машина поворачивала так резко, что магнитные движки едва удерживали шаттл на поверхности.
Решимость Харуюки передалась и сидевшему за ним экипажу. Он не говорил им ни слова, но во время каждого поворота, когда машина начинала опасно нагибаться, они тут же переносили свой вес на другую сторону. Благодаря упорству и сотрудничеству, шаттлу 1 с трудом, но удавалось оставаться на несколько сантиметров впереди ржавой Инкарнационной бури.
Шаттл 10 же даже не пытался как-либо корректировать свой курс. К тому времени, как он приближался к мешавшим ему антеннам и цистернам, они уже успевали глубоко проржаветь, и шаттл с легкостью сбивал их с дороги. «Ржавая Система» была активна уже больше пяти минут, но вихрь Инкарнационного света и не думал ослабевать.
Поддержание такого масштабного Оверрайда в течение такого долго времени требовали невероятной силы воображения. Харуюки ощутил трепет перед глубиной ненависти своего противника, и, в то же время, сомнение.
Он сражался против Раста Жигсо не впервые. Два месяца назад Харуюки объединился в одну команду с Блад Леопард и победил Раста Жигсо в битве на Акихабарском Поле Боя.
Но в ходе той битвы Жигсо вообще не использовал Инкарнацию. А сегодня он вел себя так, будто готов был применять ее по малейшему поводу. Харуюки видел этому два возможных объяснения. Первое состояло в том, что единственной Инкарнационной техников Жигсо была эта «Коррозия Пространства», требовавшая долгой подготовки и опасного перенапряжения мозга. Второе — что два месяца назад его командир строго запретил ему использовать Инкарнацию.
Но если верной была вторая теория, это значило, что за последние два месяца Общество Исследования Ускорения резко сменило свой курс. Сегодняшнее нападение Раста Жигсо явно было одобрено его организацией. Доказательством тому было участие «Блэк Вайса», называвшего себя «вице-президентом» Общества. Но с какой целью Общество Исследования Ускорения устраивало такой масштабный хаос?..
Такие размышления Харуюки мог позволить себе потому, что успел в какой-то мере понять логику размещения препятствий. Расположение антенн подчинялось сложному, но все же закону. Харуюки оставалось лишь ритмично поворачивать влево и вправо. Опыт прохождения таких участков у него был благодаря бесчисленным пройденным гонкам…
Но в следующий момент Харуюки вдруг осознал, что алгоритм размещения сам по себе был самым опасным из всех препятствий.
Стоило ему привыкнуть к расположению антенн и немного расслабиться, как принцип размещения изменился.
— Гх… — обронил Харуюки и вцепился в руль.
Машина судорожно дергалась в стороны, а некоторые проносившиеся антенны царапали борта, высекая из них яркие искры.
А через несколько секунд, перед ним, словно насмехаясь над его усилиями, появился целый ряд антенн. Места, чтобы проскочить между ними, не было. Единственным выходом было объехать с одной из сторон весь ряд. Но на их текущей скорости повернуть они ни за что бы не успели.
В тот момент, когда Харуюки осознал это, нога его уже рефлекторно отпустила педаль газа, а вторая надавила на тормоз. Завыли магнитные двигатели, и шаттл, продолжая нестись вперед, начал поворачивать влево.
Но буря, надвигавшаяся на них сзади, не могла не заметить торможения.
— Хару!.. — крикнул Такуму, и в тот же самый момент красный свет коснулся зада машины.
Неестественная вибрация докатилась до самого руля. Харуюки не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, что прекрасный серебристый корпус машины начал быстро гнить и крошиться. Но Харуюки не поддался страху. Машина как раз закончила поворачиваться, и он тут же вновь нажал на газ… но спасительного чувства ускорения не последовало.
Проржавел не только корпус машины, но и задние моторы. Шаттл 1 попытался ускориться передними движками, но они давали лишь половину былой тяги.
— Гх!..
— Кья-а?!
Послышались крики Такуму и Тиюри, а в следующий момент красная буря долетела до сидений Черноснежки, Фуко и Харуюки, поглотив и их.
— Ха-ха-ха-ха! Ржавейте! Разлагайтесь! Крошитесь!! — послышался издалека пронзительный смех Жигсо. Но Харуюки было не до него.
Жар! Тело окутала такая боль, словно его опустили в кипяток. Опустив взгляд, он увидел как блестящее серебро брони Сильвер Кроу начало темнеть и покрываться мелкими трещинами. Одновременно с этим, в верхнем левом углу начала резко убывать полоска здоровья, словно насмехаясь над все еще написанным поверх нее словом «LOCKED».
Сопротивляясь боли, Харуюки посмотрел назад.
И лицо его тут же скорчилось. Буря впивалась в аватары его экипажа, и все они сжимались от невыносимой боли. Это было немного странно, ведь Сильвер Кроу, будучи металлическим аватаром, был особенно уязвим к ржавчине, но буря быстро разъедала и обычную броню Блэк Лотос. Получалось, что воображение Жигсо рисовало далеко не просто «ржавчину». Его Инкарнация, словно вторя его словам, несла «разложение» и «порчу».
— А… а-а!.. — вскрикнула Тиюри, не выдержав боли.
Услышав это, Такуму попытался закрыть ее своим телом, но красный свет с легкостью обходил его, продолжая словно высушивать ярко-зеленый аватар.
— Белл!.. — воскликнула Скай Рейкер, а затем нерешительно опустила глаза.
Но в следующее мгновение она уверенно подняла голову и высоко занесла правую руку.
— Рейкер!.. — попыталась что-то сказать ей Черноснежка, но Фуко тут же остановила ее левой рукой.
А затем из ее правой руки вырвался чистый небесно-голубой свет.
Оверрей. Сияние непоколебимой воли, поднимавшейся из глубин души.
— Винд Вейл!! — громко раздалось название техники…
И подул ветер.
Вокруг Рейкер закружился вихрь бледно-голубого цвета, накрывший собой весь шаттл. И одновременно с этим боль от ржавления, терзавшая тело Харуюки, начала убывать. В тех местах, где голубой ветер встречался с красным светом, заискрили сетки вспышек, означавшие бурное противостояние двух Инкарнаций.
Сомнений не было: это была собственная Инкарнация Скай Рейкер. В ее воображении было не нападение, а защита. И защищала она не только себя, но и всех, находившихся в трех метрах от нее.
Положительная Инкарнация, направленная в сторону самого себя, была «надеждой».
Отрицательная Инкарнация, направленная в сторону пространства, была «ненавистью».
Тогда как называлась положительная Инкарнация, защищавшая их?
Восторженные чувства на мгновение наполнили сердце Харуюки. Но тут он понял, что оставшийся в 20 метрах позади них шаттл 10 с Растом Жигсо на борту на огромной скорости догонял их замедлившийся шаттл 1. Величественно стоявший за рулем ржавый аватар все еще тянул руки к небу и рассыпал вокруг себя звуки злобного смеха.
— Ха-ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха!!
Он с легкостью разломал антенны перед собой и начал удаляться, оставляя за собой глубоко истерзанную поверхность. Дальше, к финишной черте, ожидавшей победителя, аватар, безвозвратно испортивший вертикальную гонку по Гермесову Тросу, помчался в одиночестве…
— Дерь… мо!.. — на автомате выругался Харуюки.
Он не мог допустить этого. Пусть полуразрушенный шаттл 1 и не мог больше обогнать шаттл 10, но Харуюки ни за что не собирался признавать Жигсо победителем. Потому что это означало бы поражение не только для него, но и для всех остальных команд… и для всех сотен собравшихся зрителей.
Но никакие мысли не могли отменить того факта, что Харуюки уже не мог ничего…
«Нет…
Пусть я не могу победить его в гонке, но есть один способ не дать ему выиграть.»
В следующий момент их шаттл покинул зону действия «Ржавой Системы». Одновременно с этим Рейкер остановила ветер и обессиленно рухнула на сиденье. Черноснежка с обеспокоенным видом обняла ее за плечи. Увидев это, Харуюки вновь перевел взгляд вперед. Их шаттл ехал с половинной скоростью, но два магнитных мотора все еще работали.
Забыв о восторге, в который его привела Инкарнация Скай Рейкер, Харуюки стиснул зубы.
Как бы он ни старался, догнать Жигсо на шаттле он не мог. Но у него все еще оставался один вариант… попытаться догнать его в одиночку.
— Хару… что будем делать? Если мы будем держаться от него на безопасном расстоянии, то сможем занять второе место, но… — послышался сзади тихий голос Такуму.
На него приглушенно отозвалась Черноснежка:
— Хм-м… я скорее уничтожу наш шаттл, чем буду сражаться за второе место…
Но Харуюки почти не слышал их разговора. Он вдруг встал из-за руля, упорно следя за ржавой бурей вдали.
— Кроу?.. — произнесла Черноснежка, явно начиная догадываться.
Обернувшись, Харуюки кратко ответил:
— Семпай, позаботься об остальных.
— Ч… что ты собрался делать?!
Но вместо ответа Харуюки вдавил до упора педаль газа, продолжая стоять.
Полуживая машина пронзительно взревела. Бившиеся в предсмертной агонии проржавевшие двигатели вспыхнули электрическим светом.
Убедившись, что показания спидометра начали расти, Харуюки нагнулся вперед.
Ухватился руками за перед машины. Крепко вжался. И, вместе с этим, начал расправлять металлические чешуйки на спине.
Несмотря на системную защиту, Инкарнационная Атака смогла опустить шкалу здоровья Харуюки примерно на 30%. Но вместе с этим она более чем наполовину заполнила его шкалу энергии. Другими словами… теперь он мог взлететь.
— Н… не делай этого, Кроу! — прокричала Черноснежка, разгадавшая его план. — Нельзя отвечать ненавистью на Инкарнацию, которая из ненависти и состоит! Тебе нет смысла сейчас с ним сражаться!!
— Но… я… я…!! — заговорил Харуюки сквозь зубы хриплым голосом. — Я не могу простить его!!
«Поэтому, я остановлю Жигсо, чего бы мне это ни стоило. Нет, я размажу его», — мысленно добавил он.
А сразу за этим, правый магнитный мотор, полыхнув на прощанье ослепительными искрами, взорвался.
За мгновение до этого Харуюки пригнулся и изо всех сил прыгнул вверх.
Его тело тут же чуть не унесло назад, но едва заметные движения крыльев удержали его на месте. Харуюки впился взглядом в несущийся вдали шаттл номер 10.
— Вперед!! — крикнул он и изо всех сил взмахнул крыльями.
Оставив позади уходящий в занос шаттл номер 1, Харуюки полетел дальше в одиночестве.
Единственный в Ускоренном Мире летающий аватар Сильвер Кроу обладал максимальной скоростью полета около 300 км/ч. Шаттл номер 10 же ехал ничуть не медленнее 400 км/ч. Естественно, если бы он взлетел с нулевой скоростью, догнать противника он бы не смог никак, но катапультирование с едущего с такой же скоростью шаттла дало ему небольшой, но шанс.
Харуюки собрал всю свою волю и всю свою энергию в крыльях и рванул вперед, превратившись в луч света.
Вскоре он нагнал зону действия «Ржавой Системы» и броня его вновь начала мутнеть. Ее поверхность, словно кипя, начала покрываться пузырями. От брони начали отлетать мелкие крошки.
Его нервы вновь пронзила обжигающая боль, но ярость Харуюки была сильнее. Он летел прямо сквозь бурю, приближаясь к шаттлу. Ржавчина подобралась к спине Харуюки и от его крыльев постепенно начали отваливаться чешуйки. Но он, не обращая на этого никакого внимания, продолжал лететь вперед.
Харуюки начал терять тягу, а вместе с ней — скорость. 600 км/ч. 550. Ему нужно было догнать шаттл до того, как его скорость упала бы до 400, потому что другого шанса противник ему бы не дал.
Ржавый шаттл 10 становился ближе… еще ближе… еще чуть-чуть…
— У-о-о!.. — крикнул Харуюки и изо всех сил выбросил вперед правую руку. Пальцы коснулись заднего крыла, сорвались, коснулись вновь… и в этот раз надежно впились в него.
— О-о-о!! — взревел он вновь, собрал остатки сил, подтянул себя к шаттлу и запрыгнул в заднее сиденье.
Раст Жигсо резко обернулся. По его лицу, похожему на рамку, пробежало легкое удивление.
В этом пространстве, словно в центре тайфуна, эффект ржавления практически отсутствовал. Но за время пролета через вихрь Инкарнация успела полностью покрыть тело Сильвер Кроу ржавчиной. От его здоровья осталось 35%. Осыпая пол шаттла осколками, Харуюки оттянул правую руку, выпрямил пальцы и собрал остатки концентрации.
В воображении всплыл отточенный образ. Рука покрылась Оверреем, который быстро собрался у пальцев и образовал перед ними клинок.
— Лазер Сорд!!
Харуюки разрядил единственную известную ему Инкарнационную Атаку в грудь Раста Жигсо.
Послышался металлический звон, из выброшенной вперед правой руки вытянулся вперед серебряный свет, коснулся ржавой брони и начал глубоко впиваться в нее…
Но в этот же момент сама правая рука Харуюки рассыпалась по локоть. Серебряный свет тут же погас. Атака, в которую Харуюки вложил все свои силы, нанесла Жигсо от силы один пиксель урона.
Лишившись сил, Харуюки начал падать на пол шаттла, но…
Он повис в воздухе. Левой подмышкой он упал на линию, тянувшуюся от правой руки Раста Жигсо, которая и не дала ему упасть.
— Хе, хе-хе-хе… — сдержанно рассмеялся ржавый аватар, после чего полностью развернулся, убрав ногу с педали газа.
Шаттл начал замедляться, но даже если бы он на время остановился, шансов у сильно поврежденных шаттла 1, шаттла Блад Леопард и шаттла Аш Роллера против него не было.
Как только шаттл 10 прекратил двигаться, начала утихать и Инкарнационная буря. Вокруг снова воцарилась тишина космоса и его настоящий свет.
Освещаемый холодным светом звезд и яростным солнцем Раст Жигсо поднял Харуюки с помощью тянущейся от его правой руки двухметровой нити.
— Осознай. Это все, на что вы будете способны, пока будете слепо верить в то, что этот мир — игра.
Вдруг он начал мелко дергать нить. Крохотные треугольные лезвия, расположенные вдоль нее, начали скрести броню Харуюки.
Это был лобзик. Основное оружие этого аватара. Именно то оружие, из-за которого Харуюки и Блад Леопард понадобилось в свое время столько усилий, чтобы победить его в Акихабаре.
— А теперь, страдай. Вот награда за твою глупость.
Жигсо задвигал лобзиком с двойной силой. Одновременно с этим, пилу начал покрывать тусклый Оверрей. Инкарнация усиливала мощь оружия и позволяла ему обходить заморозку здоровья.
Левая подмышка Харуюки начала пронзительно скрежетать, а Харуюки ощутил обжигающую боль.
— А… а-а-а-а! — крикнул он и попытался выгнуть спину.
Но его тело не слушалось. Под весом Сильвер Кроу лобзик продолжал перерубать его левую руку под корень.
Через несколько секунд обмякшая рука упала на пол, осыпав все вокруг мощным фейерверком. Полоса жизни покраснела. У Харуюки оставалось менее 10% здоровья.
Лишившись обеих рук, Харуюки, словно сломанная кукла, рухнул на пол шаттла. Вдогонку донеслись сбивавшиеся на хохот слова:
— Хе-хе… жалей. Жалей о том, что хоть ты и родился металлическим аватаром, но тебе не досталось цвета вроде золота или платины, устойчивого к ржавчине. Да хотя бы нержавеющей стали.
А затем Жигсо протянул второй лобзик от левой руки, перекрестил их на шее Харуюки и поднял его тело.
Перед глазами поднятого на распятие Харуюки проплывала последняя уцелевшая зрительская трибуна.
В глазах ста с лишним аватаров все так же читались сомнения и непонимание происходящего. Но от них доносилась и аура глубоко разочарования в Сильвер Кроу, который, несмотря на смелый полет, так и не смог нанести ни единого удара.
«Зачем он вообще пришел?»
«И мы еще чего-то от него ждали?..»
Донеслись голоса до ушей Харуюки.
«Что бы они ни говорили, глубже всего во мне разочаровался я сам», — мысленно прошептал Харуюки, ожидая, когда клыки лобзика перерубят его горло. — «Я был наивен. Я был глуп. Я и не думал о том, что Инкарнация, рожденная из «ненависти», может быть настолько сильна…»
Кто-то в его сознании ответил на эти мысли:
«Разумеется. Ты действительно думал, что удар, наполненный какой-то жалкой «надеждой», будет сильнее, чем мощь «злости»?»
Харуюки закрыл глаза и продолжил разговор:
«Мне незачем это знать. Ведь у меня нет такой силы.»
Его собеседник вновь возразил:
«Ты врешь. Ты и сам знаешь об этом. Внутри тебя уже очень давно дремлет эта сила. Сила, еще более чистая, чем «ненависть». Не выливающаяся во внешний мир, накопленная внутри, остро заточенная злость.»
Она же — «ярость». Инкарнация типа «ярость» живет внутри тебя уже очень долгое время и ждет, пока ты дашь ей выход.»
Дерг.
По спине Харуюки пробежал холодок, и она начала зудеть. Дерг. Дерг. Этот зуд пульсировал, словно сердце, наполняя жилы Харуюки жидкой, холодной ртутью.
«Ну же.
Ну же!!
Настало время произнести мое имя!! Дай мне волю!! Я превращу твою ярость в силу!!»
— У-у… а-а!..
Холод, наполнивший тело Харуюки, вдруг вспыхнул пламенем, и Харуюки резко открыл глаза.
И он увидел это. По его изодранному телу поднимались густые волны… Оверрей. Но он не был серебристым. Он был темно-серым, практически черным… он был цвета самой тьмы, цвета, до боли знакомого Харуюки.
«Сейчас произойдет нечто страшное», — испугался на мгновение Харуюки, но этот страх тут же исчез, когда он увидел перед собой державшего его в воздухе Раста Жигсо.
Спустя всего мгновение после окончания разговора Харуюки с незнакомцем тот начал двигать лобзиком. Горло Харуюки начало издавать неприятные звуки. Крохотные лезвия пилы начали впиваться в тонкую броню. Но Харуюки, позабыв о страхе перед отрубанием головы, зафиксировал взгляд на Жигсо и прошептал:
— Не… прощу. Ты, и только ты… не заслужил никакой пощады.
— Хе, хе-хе. Прозрей. Ты уже ничего не сможешь сделать.
— Не прощу… не прощу… — продолжал повторять Харуюки, ведомый яростью.
И ярость эта, испепеляющая все вокруг себя, была в самом своем центре холоднее льда.
Раст Жигсо перестал быть для него просто Растом Жигсо. Он стал символом всех тех бессмысленных унижений и направленной против него злобы, с которыми Харуюки приходилось жить большую часть его 14-летней жизни.
Если бы сейчас, на этом самом месте, с Харуюки был хотя бы один из его друзей…
То он, возможно, смог бы остановиться. Так, как это случилось два месяца назад, во время решающей битвы на неограниченном нейтральном поле.
Но сейчас и Черноснежка, и Фуко, и Такуму, и Тиюри сидели в заброшенном шаттле номер 1, испорченном Инкарнационной Атакой Жигсо. Когда Харуюки вспомнил об этом, его ярость вспыхнула с новой силой, и он уже не мог себя сдерживать.
— Я… вас… всех… — произнес он резонирующим металлическим голосом, а затем взревел, — Никогда… ни за что… не прощу!!
А в следующее мгновение…
Жар его ярости перевалил за порог.
Харуюки почувствовал, как что-то пробило броню на его спине, начало вытягиваться и извиваться. Воспользовавшись этим чем-то вместо потерянных рук, Харуюки переломил сдерживавшие его пилы.
— Н-н… — протянул Харуюки и резко отпрыгнул от Жигсо.
Едва он коснулся поверхности столба за шаттлом, как Харуюки тут же вонзил выросшую у него «руку» в башню. Оглушительный грохот, ослепительный фейерверк.
Этой «рукой» был зловещий, заостренный, словно клинок, составленный из бесчисленных колец цвета почерневшего серебра «хвост».
Черно-серебряный хвост извивался, словно змея. Харуюки глубоко вдохнул и, выгнув спину, проревел:
— У-у… о-о… о-о-о-о-о!!
Темная аура вырвалась из его тела, заставив содрогнутся весь искалеченный уровень. Зрители в небесах переполошились. Но Харуюки уже не слышал их голосов. В самом центре его головы раздался четкий, неоспоримый приказ:
«Ну же! Произнеси! Мое! Имя!!»
Харуюки раскинул ноги и принял угрожающую позу, все еще держась за вертикальную поверхность хвостом. В голове его вспыхнуло имя…
И он прокричал:
— Хром… Дизастер!!
Rust Order, Ржавая Система. Wind Veil, Вуаль Ветра.
