Харуюки ощутил запах цветов и больничной дезинфекции и медленно открыл глаза.
Первое, что он увидел — глядящие на него в упор чёрные глаза Черноснежки. Он безмолвно смотрел в них, пока её бледные губы не выдохнули:
— Харуюки…
Поход Роуз Миледи — вернее, Цубоми Косики — и его самого на неограниченное нейтральное поле занял около часа. Можно сказать, они управились на удивление быстро, ведь изначально речь шла о трёх сутках, однако Черноснежке эти три секунды наверняка показались вечностью.
— Семпай… — прошептал Харуюки, ощущая жар в груди.
Он не собирался ограничиваться одним словом, но в этот момент сидевшая рядом Цубоми резко вскочила, натянув XSB-кабель. Харуюки тоже торопливо поднялся и вытащил штекер из разъёма.
Цубоми тут же нагнулась над кроватью, уже словно не замечая Харуюки и Черноснежку, и всмотрелась в лицо Вакамии Мегуми. Они встали рядом, тоже глядя на неё.
Мегуми продолжала спать.
На сказочно прекрасном лице не отразилось ни следа живых эмоций. Она дышала настолько тихо и ровно, что, если бы не медленно поднимающаяся и опускающаяся грудь, Харуюки бы заподозрил, что её уже нет в живых.
Прошло пять секунд. Десять.
Мегуми не просыпалась.
Миледи, без всякого сомнения, влетела в портал с Оракул на руках. В этот момент ускорение Мегуми должно было подойти к концу, а её сознание должно было освободиться от власти квантовой цепи. Так почему же она…
— Мегуми… — прошептала Черноснежка, нежно сжимая бледную ладонь подруги. — Возвращайся, Мегуми. Ты спасла меня на Окинаве, а теперь я хочу спасти тебя. Я хочу, чтобы ты ушла от всего, что тебя тяготит, и вновь начала улыбаться. Пожалуйста…
Черноснежка согнулась над подругой и припала лбом к её правой руке, словно не зная, что ещё сказать.
Цубоми не последовала её примеру, а наоборот — выпрямилась, попятившись от кровати на пару шагов, и медленно покачала головой, словно отказываясь верить в то, что Мегуми не просыпается.
Сам того не осознавая, Харуюки подошёл к ним и положил правую руку на спину Черноснежки, а левой сжал ладонь Цубоми.
— Не волнуйтесь… Вакамия обязательно очнётся. Я уверен, именно она позвала к себе гадальные лепестки Миледи… Поэтому… Поэтому она…
Внезапно он почувствовал, как воздух в палате будто бы чуть колыхнулся. Затем донёсся далёкий, тихий и бесконечно нежный голос:
***
“Ну же, Орхи. Пора вставать…”
***
Харуюки увидел, как её длинные ресницы слегка вздрогнули…
И глаза медленно открылись. От светло-карей радужки отразились световые блики. Она моргнула, ещё раз… и ещё.
Её взгляд нашёл Черноснежку. Губы приоткрылись и почти беззвучно прошептали:
— Принцесса…
Плечи сидевшей с повешенной головой Черноснежки вздрогнули.
Она медленно выпрямилась, увидела лицо Мегуми и вздрогнула снова.
— Мегуми, — произнесла она имя подруги, и на лице той распустилась похожая на цветок улыбка.
Мегуми медленно кивнула и перевела взгляд. Сначала посмотрела на Харуюки и беззвучно выдохнула: “Спасибо”, — словно уже знала, что именно случилось в Ускоренном Мире.
Затем её взгляд остановился на Цубоми.
На бледном лице появилось недоумение, но почти сразу же исчезло.
— Миледи?.. Рози? — обратилась она к Цубоми и тут же повторила, уже с уверенностью: — Рози. Наконец-то мы встретились…
Харуюки повернул голову влево и посмотрел на Цубоми.
Длинная чёлка скрывала лицо, мешая понять её чувства. Но всё же Харуюки видел, как по щекам и на подбородок сбегают прозрачные слёзы. Одна за другой они беззвучно падали и разбивались об пол.
— Орхи… — наконец, произнесла она.
И в следующий миг оттолкнулась от пола, где ещё темнели пятнышки слёз, и прыгнула на койку, прижавшись лицом к груди Мегуми и сдавленно всхлипывая.
Всхлипы скоро переросли в громкий, совершенно детский, самозабвенный плач. Затем намокли ресницы и у Мегуми. Она прижала к себе рыдающую Цубоми и закивала, продолжая улыбаться сквозь слёзы.
Харуюки вытер глаза крепко сжатым кулаком и посмотрел в небо, полускрытое занавесками.
Хотя прогноз обещал облачность до конца дня, между туч виднелись проблески ослепительной синевы.
Черноснежка отступила на шаг и положила руку на правое плечо Харуюки. Понимая, что не нужно ничего говорить, он просто наслаждался теплотой и мягкостью её ладони, молча глядя в бирюзовое небо.
***
(Продолжение следует)
