— Семпай… — сказал Харуюки, пытаясь вложить все свои чувства в одно-единственное слово.
Его едва не разрывали на части муки совести — ведь несмотря на то, что он поклялся защищать свою Королеву любой ценой, он впал в столь глубокое безумие и так сильно ранил Блэк Лотос.
Но Черноснежка принимала на себя удары потерявшего над собой контроль Харуюки совершенно сознательно. Хоть она и была Королевой, способной одним ударом нанести огромный урон даже Судзаку, Энеми Ультра класса, и могла, как минимум, использовать свою силу для того, чтобы уничтожить Хром Дизастера ценой собственной жизни, она этого не сделала. Она вытерпела эти безжалостные побои, все до единого. Она верила, что, в конце концов, Харуюки сможет вернуть свой рассудок…
Услышав дрожащий голос, звавший её по имени, Черноснежка ещё раз неуверенно моргнула глазами, сокрытыми за разбитым стеклом. Её ответ прозвучал одновременно с дуновением ветерка и не уступал ему ни в нежности, ни в мягкости.
— С возвращением, Сильвер Кроу… ты молодец… — сказала она и погладила его по гладкому шлему сломанным клинком левой руки.
— Сем…пай… — ещё раз прерывающимся голосом произнёс Харуюки, стараясь не зарыдать.
Он хотел уткнуться в её грудь лицом и заплакать, словно младенец. Но пока он не мог этого сделать. Ему нужно сделать ещё кое-что, ещё одну вещь. Он должен исполнить обещание, данное зверю, своему временному, хоть и бестелесному, партнёру. Чтобы «уничтожить все корни зла», уйдёт немало времени… но первый удар он мог нанести уже сейчас. Ради Чёрного Легиона и ради всех бёрст линкеров.
И мысли Харуюки словно передавались сквозь броню аватара Черноснежке. Она еле заметно кивнула и прошептала:
— У нас будет только один шанс, только одно мгновение. Мы с тобой — аватары ближнего боя, и поэтому вынуждены будем использовать дальнобойную Инкарнацию. Но у нас нет времени заряжать и фокусировать воображение… поэтому с тебя точность, а с меня сила.
Хотя Черноснежка и была изранена так, что, казалось, уже не может сражаться, слова её были полны боевого духа. Харуюки кивнул в ответ и очистил своё сознание.
— Начинаю отсчёт… два, один, ноль!
А затем они развернулись так синхронно, словно общались телепатически.
Перед глазами, чуть ниже их высоты, появилась огромная белая башня Роппонги Хилз. Её крыша была совершенно плоской — схватка Блэк Лотос и Хром Дизастера смела с неё все объекты.
В самом центре этой крыши оставалась одинокая чёрная точка. Эту тень отбрасывали на башню парящие в воздухе Черноснежка и Харуюки. Но эта тень не просто виртуальный световой эффект. В ней скрывается столь ненавистный им противник.
Да, внутри этой маленькой тени прячется чёрный пластинчатый аватар, представившийся вице-президентом Общества Исследования Ускорения, Блэк Вайс. Один из тех «корней зла», которых упоминал зверь перед тем, как исчезнуть.
— Кроу, руку! — послышался резкий возглас, и Черноснежка вытянула вверх всё ещё целую правую руку.
Остриё клинка загорелось мягким золотистым Оверреем, а затем распалось, превратившись в изящные пальцы. Харуюки рефлекторно вытянул левую руку и крепко обвил пальцы Черноснежки своими.
Сцепившиеся руки испустили две ослепительные ауры — серебряную и алую.
В этот самый момент их противник, наконец, почуял, что что-то пошло не так, и из середины тени, находившейся в тридцати метрах от них, выплыла плита. Это и был Блэк Вайс. Плита тут же принялась скользить по полу, не отрываясь от него. Она стремилась к противоположной стороне крыши — точнее, к огромной тени, которую сама башня отбрасывала на восток.
Если бы на вершине башни ещё остались все те колонны и стены, что были на ней с самого начала, то этот пластинчатый аватар смог бы легко сбежать с поля боя, даже не покидая теней, благодаря своей невероятной способности.
Но на крыше уже не осталось ничего, что могло бы давать тени. А вокруг Роппонги Хилз не было ещё более высоких строений. Единственной тенью в округе была та, что давали висевшие в небе Черноснежка и Харуюки. Но и эта тень была там не случайно. Харуюки поднимался на эту точку специально, чтобы тень появилась именно там, где надо.
И именно благодаря всем этим причинам, в этот раз Блэк Вайс не мог воспользоваться той самой «способностью к побегу», которой он так гордился.
И поэтому у них был шанс.
Харуюки как можно быстрее фокусировал образ света на своей руке. Появившийся Оверрей серебристого цвета начал спирально переплетаться с алым Оверреем Черноснежки.
— Лазер Ланс!
— Ворпал Страйк!!
Одновременно раздались названия техник, накладываясь друг на друга.
Две ауры, окутывавшие сцепившиеся руки, вытянулись, образовав похожую на Днк спираль, которая затем превратилась в гигантское копьё.
А затем они синхронным движением метнули копье точно в башню. Серебряно-алое копьё улетело вперёд, оставляя за собой расходящиеся в воздухе волны, с лёгкостью нагнало пытающуюся сбежать плиту, и двойное остриё попало точно в его середину…
И Харуюки увидел, как тонкая плита распалась на бесчисленные осколки, разлетевшиеся во все стороны.
Но копьё не остановилось на этом и вошло в белую крышу с такой лёгкостью, словно она состояла из воды.
Копьё целиком исчезло внутри башни с резонирующим звуком.
Через несколько секунд башня ощутимо завибрировала, начиная с основания. Её стены, украшенные в стиле древнегреческих храмов, вздрогнули, и с них начали осыпаться объекты. Но этим всё не закончилось, по стене одна за другой побежали крупные трещины, из которых начали вырываться похожие на пламя импульсы энергии…
А в следующий миг башня Роппонги Хилз, одно из самых огромных сооружений Ускоренного Мира, превратилась в груду обломков и рухнула на землю.
Несмотря на масштаб случившегося, Харуюки не ощутил от разрушения башни ничего, кроме того, что его шкала энергии моментально заполнилась до предела. Гораздо больше эмоций у него вызвало появившееся слева сообщение о том, что он получил бёрст поинты. Это значило, что их составная Инкарнационная Атака опустила здоровье Блэк Вайса до нуля… а значит, он погиб.
Естественно, для большинства бёрст линкеров собственная смерть в Ускоренном Мире была ежедневным событием. Оно всего лишь отбирало у бёрст линкера немного очков, и он мог продолжить сражаться, либо начав следующую дуэль, либо возродившись через час на неограниченном нейтральном поле. Но у этого правила было и исключение.
— Семпай! — воскликнул Харуюки, поворачиваясь к Черноснежке и всё ещё держа её за руку. — Он был…?!
Хотя он и не договорил вопрос, Чёрная Королева кратко качнула головой.
— Увы. Судя по тому, сколько мы получили очков, он восьмого уровня…
— Ясно… — со вздохом пробормотал Харуюки.
Если бы «Сковыватель» Блэк Вайс, как и Черноснежка, имел девятый уровень, то в этот момент сработало бы правило внезапной смерти, действующей на дуэли аватаров девятого уровня. Он моментально лишился бы всех очков и покинул Ускоренный Мир. Вайс, судя по всему, был одним из старейших ветеранов Ускоренного Мира, и у него хватало и знаний, и опыта, и времени, чтобы достичь девятого уровня. Но, вопреки ожиданиям Харуюки, их противник решил не идти дальше восьмого.
А это значит, что после смерти от Инкарнационного копья пластинчатый аватар превратился в маленький маркер смерти и возродится через час. Если его удастся поймать после воскрешения и вновь убить, то однажды им, быть может, и удалось бы окончательно лишить его очков, но…
— В такой груде обломков мы его маркер вряд ли отыщем… — сказала Черноснежка, и Харуюки окинул взглядом останки того, что когда-то было башней Роппонги Хилз.
Пирамида обломков состояла из десятков или даже сотен тысяч объектов, и перебирать их всех в поисках маркера смерти было действительно нереально.
— Да и теней на земле очень много. Кажется, в следующий раз он сбежит крайне быстро.
— Ага, согласна. Но… всё-таки нам удалось один раз победить этого типа, который так хвастался своим умением сбегать. Думаю, в серьёзности наших намерений мы его убедили, — ответила Черноснежка и медленно отпустила руку Харуюки.
Её тонкие пальцы с тихим звуком рассыпались.
— А!.. — вскрикнул Харуюки, но Чёрная Королева лишь нежно улыбнулась и сказала:
— Чуть больше двух минут. Однозначный рекорд.
— Семпай…
Харуюки вновь протянул правую руку и положил её на сломанный чёрный клинок.
Он столько всего хотел ей сказать, но чувства вновь встали комом в его груди, не давая произнести ни слова.
Нельзя даже сказать, что всё позади. Пусть проклятие, создавшее Броню Бедствия, больше не действовало, этот артефакт с точки зрения системы всё ещё существует и всё ещё принадлежит Сильвер Кроу. Его нужно «очистить» и вновь превратить в вещь, отделив Броню от тела аватара, и лишь тогда эту миссию можно будет считать завершённой. А что до ISS комплектов, то эта крупномасштабная операция Общества Исследования Ускорения всё ещё шла в полную силу, не сбавляя обороты.
Харуюки вновь сдержал возникшее желание изо всех сил обнять искалеченное тело Черноснежки, которую он держал левой рукой. Вместо этого он медленно развернулся на северо-восток.
Перед глазами появилось сооружение ещё более внушительное, чем башня Роппонги Хилз — Токио Мидтаун Тауэр.
— Семпай, ты видишь прозрачного Энеми, скрывающегося на вершине Мидтаун Тауэра?
— …Да, — прошептала она через несколько секунд.
На первый взгляд, рядом с освещаемой вечерним солнцем вершиной башни ничего не происходило. Но приглядевшись, можно было заметить, как солнечный свет преломлялся, словно на ней сидело нечто огромное.
— Айрон Паунд из Грево сказал мне, что это Энеми Легендарного класса, Архангел Метатрон. Кто-то приручил его и перетащил сюда из подземелья.
— Метатрон?.. Из Собора? Получается… что к этой башне нельзя даже приблизиться, пока на поле не установится редчайший уровень «Ад»?..
— Да, именно так. Когда во время прошлого погружения вы увидели на юге огромный взрыв, это была невероятной мощности лазерная атака Метатрона в ответ на Реактивный Кулак Паунда.
— Понятно… да, масштаб действительно сходится. Выходит, что именно в Мидтаун Тауэре…
Харуюки тут же подхватил шёпот Черноснежки:
— Да. Именно там находится тело ISS комплекта… другими словами, это штаб Общества Исследования Ускорения.
— …
Черноснежка напряжённо вглядывалась в стоящую вдали огромную башню и молчала. Через несколько секунд она чуть расслабилась и прошептала:
— Как же мне хочется прямо сейчас разрубить его на части… но Фуко и остальные разозлятся, если мы начнём без них. Так что атакой на крепость насладимся как-нибудь в другой раз.
Хотя её голос и звучал крайне недовольно, Харуюки невольно улыбнулся. Черноснежка, почувствовав это, улыбнулась сама и произнесла уже другим тоном:
— Ну что, пора потихоньку возвращаться. Ближайший портал…
— А… ч-чёрт. Он был внутри Роппонги Хилз… его, наверное, смело вместе со зданием, — обеспокоенно сказал Харуюки, но Черноснежка в ответ засмеялась.
— Ха-ха-ха, не переживай. Порталы невозможно уничтожить никакими атаками. Их координаты строго зафиксированы, он всё ещё должен быть на своём месте…
Харуюки рассеянно заводил взглядом, и вскоре действительно нашёл синий овал, висящий в воздухе немного ниже крыши. Эта похожая на водную гладь плоскость была односторонней дверью в реальный мир.
Харуюки подхватил израненное тело Черноснежки обеими руками, расправил блестящие крылья и начал плавно опускаться. Портал казался всё больше, и вскоре его пульсирующий свет начал отражаться с поверхности их аватаров.
Перед тем как влететь в портал, Харуюки ещё раз развернулся и окинул взглядом вечно закатный пейзаж Заката. Вдали, за Роппонги, Сирокане и Синагавой в бесконечную даль уходила освещаемая оранжевым светом Токийская Бухта. Этот вид почему-то показался Харуюки настолько знакомым и родным, что к глазам едва не подступили слёзы.
Как только они покинули неограниченное нейтральное поле, пройдя через голубое кольцо портала…
Что-то мягкое и упругое прижалось к лицу Харуюки, полностью закрыв ему обзор. Он не сразу вспомнил, откуда погружался, и в панике задёргал руками.
Ему показалось, что руки его гладят нечто шелковистое (хотя Харуюки никогда в жизни не держал в руках натурального шелка). Он вспомнил, что испытывал очень похожее ощущение совсем недавно… да, это было после того, как он потерял сознание во время баскетбольного матча, очнулся в школьном медкабинете, там на его кровать неожиданно смело забралась Черноснежка, чтобы соединиться с ним кабелем, и он ощутил на себе её длинные волосы… хотя, погоди-ка…
— Ты действительно потрудился на славу, Харуюки, — вдруг услышал он шёпот у своего левого уха.
И в этот момент Харуюки вспомнил, где он был:
В зале симпатичного коттеджа, расположенного в уголке «Гжк Асагая» на юге Сугинами. На большой подушке возле окна, служившей ему диваном. А его голову крепко прижимала к себе хозяйка этого дома, его «родитель», командир Легиона «Нега Небьюлас», зампредседателя школьного совета средней школы Умесато, Чёрная Королева Блэк Лотос… Черноснежка.
«Я впервые оказался в гостях у неё дома… мы соединились напрямую, сидя на этой огромной подушке, произнесли «анлимитед бёрст» и погрузились на неограниченное поле… а там…»
Прокрутив в голове события до этого момента, Харуюки резко вздрогнул. Мысленный голос сам по себе превратился в настоящий:
— Я… т-так сильно… ранил тебя… семпай…
— Хватит! — резкий голос вдруг прервал его исповедь.
Черноснежка резко отпустила его голову, заглянула ему в глаза и гораздо более мягким тоном сказала:
— Тебе не за что передо мной извиняться. Ты великолепно сражался и сделал то, что должно быть сделано. Это всё. Если собираешься кого-то винить, вини меня за то, что я забыла предусмотреть возможность засады…
— Т… ты что, это я… должен был быть предусмотрительнее. Ведь я ещё до погружения знал, что мы окажемся совсем рядом с их штабом, но…
— Даже если бы ты проявил максимальную осторожность, я сомневаюсь, что мы смогли бы избежать засады, подстроенной этим чёртовым фанерным аватаром. И поэтому… нам, скорее, стоит радоваться тому, как хорошо мы сражались. Ведь, в конце концов… ты остался таким же, каким был до погружения, и можешь говорить со мной…
Шёлковый голос Черноснежки нежно ласкал слух измученного Харуюки. Он позволил ей погладить себя по голове, отчего едва не забыл обо всём на свете. Но тут он вспомнил ещё кое-что и спросил:
— А… кстати, ты ведь… что-то сказала перед тем, как мы погрузились?
— М-м, да?
— Э-э… «если вернёмся живыми»… то что-то там…
Он посмотрел на Черноснежку рассеянным взглядом.
И её бледное лицо вдруг заметно порозовело. Она дрогнула так, что едва не подпрыгнула на месте, и движение это оказалось таким резким, что она потеряла равновесие.
Тут же протянутые руки Харуюки не смогли исправить положение, и Черноснежка звучно осела на пол. Через пару секунд она подняла лицо, делая вид, что ничего не случилось, прокашлялась и сказала:
— Кхм… м-может, что-то такое я и говорила. Э-э, я хотела сказать, что если мы вернёмся живыми, то отпразднуем это превосходной едой, которую я приготовлю сама.
Говорила она явно неловко и бегала глазами, но сознание Харуюки уловило лишь одно слово: «еда». Этим вечером он ел лишь суши и роллы, но и теми пришлось делиться с пятью остальными легионерами (и с Кусакабе Рин). Конечно, он не занимался физической работой, но психически был перегружен всеми случившимся событий. За эти три с небольшим часа случилось следующее:
Сегодня, 20 июня 2047 года в 7 часов вечера они погрузились в дворец Имперского Замка вместе с Синомией Утай (Ардор Мейден). Там они встретились с таинственным аватаром-самураем по имени Трилид Тетраоксид, смогли с его помощью убить одного из патрулирующих Замок Энеми и сбежать.
Сразу после этого на них напал Энеми Ультра класса Судзаку, охраняющий мост, ведущий к южным вратам Замка. Черноснежка и Фуко выступили приманками, дав Харуюки спасти Мейден, а затем он пришёл к ним на помощь и с помощью Инкарнационной техники «Скорость Света» покинул пределы атмосферы. Судзаку, лишившийся своего огненного щита, был побеждён сильнейшей Инкарнационной техникой Черноснежки, «Стремительным Звездопадом».
На этом «операция по спасению Ардор Мейден» окончательно завершилась, и они могли покинуть нейтральное поле, но Харуюки вместо этого отправился на поиски Аш Роллера, не пришедшего на встречу.
Затем он обнаружил в Сибуе, на улице Мейдзи, шестерых владельцев ISS комплектов, избивающих Аш Роллера. Он потерял рассудок и призвал дремавшую Броню Бедствия. Став Шестым Хром Дизастером, он с лёгкостью расправился с владельцами комплектов и ушёл с поля боя.
После этого он встретился с Зелёным Королём Грин Гранде и охранявшим его Айрон Паундом на крыше Роппонги Хилз. В ходе тяжёлой битвы ему удалось победить Паунда и один раз попытаться ударить Зелёного Короля. Вскоре после этого его аварийно отключили от сети.
В 7 часов 20 минут Харуюки попытался сбежать из дома, заперев остальной Легион в своей квартире. Но в торговом центре на первом этаже дома его поймала «ребёнок» Фуко, Кусакабе Рин, она же Аш Роллер. Они отправились на подземную парковку, где поговорили, а затем вступили в кабельную дуэль.
В 7 часов 40 минут Фуко, Тиюри и Черноснежка отыскали его. Взяв с Харуюки обещание больше не убегать, в 8 часов Легион разошёлся по домам. После этого Харуюки какое-то время делал домашнюю работу.
В 9 часов он оставил матери сообщение о том, что сегодня не будет ночевать дома, и вновь попытался выйти наружу. Но у входа его перехватила Черноснежка, усадила в такси и привезла в южную Асагаю, к себе домой. После длительного разговора они вновь погрузились на неограниченное нейтральное поле.
В 10 часов 15 минут они вступили в битву с вице-президентом Общества Исследования Ускорения Блэк Вайсом на вершине башни Роппонги Хилз. Благодаря уловкам Вайса Харуюки впал в совершенно неуправляемое безумие и обнаружил в глубине контура воображения Первого Хром Дизастера Хром Фалькона. Там он разгадал секрет Брони Бедствия, состоящей из двух артефактов, и смог развеять её проклятие…
Вес этих событий в мысленных расчётах Харуюки лишил его как минимум двух с половиной тысяч килокалорий, и мысли о еде, приготовленной Черноснежкой, казались слишком привлекательными, чтобы от них отмахнуться.
Харуюки и сам встал с подушки и направился вслед за Черноснежкой на кухню.
С учётом того, что этот дом явно задумывался как жильё на одного человека, кухонный уголок был весьма просторным, но, как и дома у Харуюки, блеск раковины и плиты указывали на то, что кухней почти не пользовались. Более того, никаких кастрюль и сковородок Харуюки тоже не заметил, но решил, что умение убрать утварь так, что её не заметно — признак искусной хозяйки. Затем он обратился к направившейся к холодильнику Черноснежке:
— А, э-э, тебе помочь? Я готовить, конечно, не умею… но картошку почистить могу…
— О, это уже неплохо. В следующий раз научишь. У меня почему-то вместе с очистками теряется большая часть картошки.
— К-конечно, в любое время… э?
Харуюки моргнул — эта фраза явно не соответствовала образу «превосходного» повара. А в следующий момент Черноснежка открыла вместительный холодильник, и Харуюки увидел, что он был полон не овощей, мяса, рыбы и фруктов… а сложенных друг на друга белых коробок.
— Харуюки, тебе какая кухня больше нравится? Есть японская, западная, китайская, итальянская, испанская, немецкая и французская, — спросила она его с совершенно серьёзным видом, и Харуюки задумался.
Что-то в этом перечне показалось ему странным.
— А, э-э… а чем «западная» отличается от испанской, итальянской и так далее?
— Что тут непонятного, западная она и есть западная. Можно сказать, это и есть традиционная японская еда. Я лично люблю рагу из говядины и макароны в соусе.
— Я-ясно… х-хорошо, пусть будет «западная», рагу из говядины…
— Отлично. Тогда себе я сделаю макароны в соусе.
Черноснежка вытащила из середины башни две коробки, запихнула их в микроволновку рядом с собой и нажала на кнопку.
— Через пять минут будет готово. Можешь идти за стол.
«Это и есть еда, которую ты готовишь сама?» — задумался Харуюки, но решил, что, по крайней мере, кнопку включения на микроволновке действительно нажала она. Убедив себя, что этого достаточно, он поспешил обратно в зал.
Вскоре горячее рагу перебралось из упаковки на керамическую тарелку. Никакие сомнения в том, кто именно его сделал, не могли отменить того факта, что оно было очень вкусным. По сравнению с остальными видами замороженных полуфабрикатов (в которых Харуюки прекрасно разбирался), оно обладало гораздо более насыщенным вкусом и не скупилось ни на количество, ни на разнообразие овощей. Судя по тому, насколько просто выглядела коробка, в которой оно хранилось, скорее всего, эту еду делали в каком-нибудь неплохом ресторане. К рагу прилагался и салат, полностью решавший возможные вопросы о питательности блюда, но Харуюки, с аппетитом уплетавший еду, всё никак не мог отделаться от мысли, что этот ужин отличался от обычного поедания разогретой пиццы чем-то ещё. А именно…
— Давай меняться, Харуюки. Открывай рот, — вдруг послышался голос, а перед лицом появилась вилка.
Харуюки рефлекторно открыл рот и получил обильно сдобренные соусом макароны, не утратившие характерной текстуры даже после заморозки. Черноснежка с улыбкой смотрела на то, как он пережёвывал их, а затем опустила взгляд на его тарелку.
— Так, а взамен мне, пожалуйста, вон тут большую морковку…
— А, сейчас…
— Точнее, вон тот кусок говядины.
— А, сейчас… э, не-не-не, ты что! Я его с-с-с-специально берег…
— Сам виноват, что не узнал, что я попрошу взамен. Давай.
С этими словами она закрыла глаза и открыла рот, и Харуюки ничего не осталось, кроме как принести ей в жертву лакомый кусок мяса. Он выловил его ложкой и, сражаясь с собственными чувствами, переложил в рот Черноснежке. Та тут же принялась безжалостно пережёвывать мясо, а затем, всё ещё не открывая глаз, блаженно улыбнулась.
— Всё-таки любая еда кажется вкуснее, когда ешь её с кем-то.
Эти слова точно выразили ту самую мысль, что всё это время вертелась в голове Харуюки.
Какой бы вкусной ни была еда, Харуюки понимал, что Черноснежка каждый вечер ужинала одна. А ужинать в одиночестве тоскливо. Каким бы вкусным и питательным ни был ужин, он не был способен разогнать эту тоску. И Харуюки хорошо знал это чувство.
— Слушай, семпай… — забыв о потерянной говядине, Харуюки попытался выразить переполнявшие его чувства словами.
— М? Мясо уже не верну. Слишком поздно.
— Д-да я не про мясо… это самое…
Он крепко сжал в руке ложку, словно ища у неё защиты, а затем посмотрел точно в чёрные глаза Черноснежки, сидевшей меньше чем в метре от него, и, собравшись с силами, сказал:
— Э-э, прямо сейчас у нас, пожалуй, не выйдет… но может, однажды, мы сможем… ужинать вместе каждый день?..
Это было не так уж невозможно. Даже с учётом того, что ключевой фразой здесь было «каждый день», они могли иногда заходить после школы к Харуюки, иногда сидеть в комнате школьного совета после уроков… в общем, Харуюки хотел сделать всё возможное, чтобы Черноснежке приходилось как можно реже ужинать одной.
И именно это он пытался выразить своими словами.
Но вот реакцию Черноснежки он не ожидал. Вначале она уронила вилку, которую держала в правой руке, точно в макароны. Она попыталась поднять её, но коснулась пальцем горячего соуса, вскрикнула, попыталась дотянуться до стакана с холодной водой и опрокинула ещё и его.
К счастью, воды в нем почти не было. Харуюки быстро поставил его обратно, а затем ошарашенно посмотрел вперёд.
Черноснежка сидела, прижав руки к груди и не двигаясь. Лицо её было уже скорее красным, но выражения Харуюки не видел. И вряд ли все это вызвано лишь удивлением…
Через несколько секунд она смогла выдохнуть и ответить:
— Опять?.. Ты опять это сделал?
— Э? Что значит, опять?.. Мы уже обсуждали с тобой ужины?
— Нет… тема, может, и новая… но ты уже во второй раз чуть не перегрузил мою сосудистую систему.
После этой непонятной фразы она протяжно вздохнула. Затем она посмотрела прямо в глаза всё ещё ошарашенного Харуюки и нежно улыбнулась ему. Эта улыбка показалась Харуюки смутно знакомой.
— Хорошо… я готова обещать тебе столько раз, сколько нужно.
Встав, она обошла стол по кругу и протянула Харуюки руку с оттянутым мизинцем.
— Что же, давай поклянёмся друг другу.
Харуюки неуверенно протянул руку и зацепился за её мизинец своим. Черноснежка начала медленно качать их руки, улыбаясь и приговаривая:
— Обещаю. Когда-нибудь мы с тобой будем ужинать вместе каждый день.
