Леонхард фон Шмидт с детства любил ездить верхом.
Дом фон Шмидтов, в котором он родился и вырос, был средним по знатности в Закштайне, но у них было много табунов и широкие пастбища.
Однако в семье фон Шмидтов почти никто не умел хорошо ездить верхом. Они в основном выращивали лошадей, чтобы продать их другим дворянам и рыцарям.
Но Леонхард был другим.
В Закштайне было больше горных и лесных районов, чем равнин, и, вероятно, поэтому считалось, что по сравнению с другими местные породы лошадей имели сильные ноги и мощный круп. И Леонхард седлал коня и пересекал на нем горы, скакал через леса и несся по лугам. Он думал, что пока он на коне, то может домчать куда угодно.
Можно сказать, что ему от природы были даны талант к верховой езде и интерес к кавалерии.
Кавалерия Закштайна отнюдь не была слабой, но и не всегда добивалась блестящих результатов в частых и тяжелых стычках с соседним Брюном.
Кавалерия Королевства Брюн имела небольшое превосходство, в том числе в численности. Возможно, именно поэтому Леонхард стал считать Брюн своим личным врагом.
— Я хочу когда-нибудь возглавить армию в десятки тысяч всадников! А потом я напинаю Брюну!
Это не была мечта невинного ребенка. Это была цель, которую он решил достичь во что бы то ни стало.
Повзрослев, Леонхард стал рыцарем, участвовал в битвах и накопил выдающиеся военные заслуги, в том числе в уничтожении бандитов. Он стал командиром отряда. А потом столкнулся с различными проблемами, которые характерны для кавалерии.
— По сравнению с пехотой кавалерия требует больше денег и времени. — так он обобщил свой опыт.
Это была цена высокой мобильности и взрывной мощи, способной разнести пехоту с тяжелой броней, вооруженную щитами, а также зайти с флангов и атаковать тыл врага.
В первую очередь — пища и вода. Но кавалерия также должна была обеспечить и лошадей, которые если и пили даже больше, чем человек. Для марша отряда в 10 всадников требовалось обеспечить запасы как для 20 человек. А еще требовалось организовать постоянный уход. Всадники должны были вытирать своих лошадей, когда те потели, и даже как-то убирать навоз. Было много историй о том, как армия была уничтожена из-за того, что лошадиный навоз забыли убрать во время марша, а он был обнаружен врагом и выдал местонахождение отрядов.
А ведь были еще расходы на обеспечение подковами и сбруей, а еще были нужны мастера— кузнецы и шорники.
«Целый батальон кавалеристов — это нереально» — надо было бы сделать такой вывод. Говорили, что отряд примерно в 500 всадников был более эффективным, особенно если его использовать точечно.
Однако Леонхард не сдавался.
— Каждый солдат должен просто научиться ухаживать за лошадью. Что касается подков, то мы будем просто обучать кузнецов как кавалеристов. Мы поднимем эффективность!
В итоге Леонхард вкладывал свое жалование, получаемое от королевства, а также свои личные средства в обучение подчиненных. Он заставил их научиться читать и писать, ухаживать за лошадьми и обучил их искусству сражаться верхом.
Леонхард заставил своих подчиненных пользоваться дубинами и булавами, а не копьями. Оружие с длинным древком, в том числе копьё, обычно считалось подходящим для верховой езды, но успех сильно зависел от мастерства солдата.
На подпрыгивающей спине лошади приходилось одной рукой держать поводья, и для оружия тоже оставалась только одна рука. Многие люди теряли равновесие, размахивая копьем на длинном древке, такое оружие мешало управлять лошадью. А иногда горе-всадники в конечном итоге ранили коня своим же оружием либо загораживали животному обзор.
— Мне вовсе не нужно, чтобы все всадники были вооружены копьями. Копье годится для первого удара во время атаки. А потом будет достаточно оружия, которое легко вращается в руке.
Кроме того, Леонхард отобрал командиров для каждого отряда из 50 всадников, причем 5 всадников составляли самую малую боевую единицу и им было дано право действовать по своему усмотрению. При марше верхом легко могла возникнуть путаница. Поэтому Леонхард приложил все усилия для того, чтобы солдаты могли быстро передвигаться даже без его указаний.
Проблема обеспечения никуда не делась, но Леонхард не был так уж обеспокоен этим.
— Мы будем передвигаться вдоль рек и озер, а еду и фураж надо просто добывать на месте.
Для нападающей армии было обыкновенным грабить города и деревни. Это стало бы проблемой только после окончания войны, и только в том случае, если бы они проиграли. Ну а в случае победы некоторые несправедливости останутся незамеченными — победителей не судят.
Но был нужен баланс. Если бы Леонхард допустил активные грабежи, то это привело бы к снижению авторитета командования и к краху морали. Солдаты, упивающиеся жестокостью, теряли управляемость и могли считаться только злом.
В общем, Леонхард поощрял мародерство.
— Это должно быть преднамеренно, систематически, эффективно. По возможности не убивайте жителей, ограничьтесь минимальным физическим воздействием по отношению к сопротивляющимся, заставьте их отдавать еду и другое необходимое вам. Если нет иного приказа, не сжигайте дома и поля. Тот, кто убьет мирного жителя, будет приговорен к смертной казни. Без исключения.
Леонхард выполнял то, что обещал. Он обезглавливал тех, кто сжигал дома, и тех, кто убивал местных жителей, и выставлял их головы напоказ вдоль шоссе.
Когда он решал одну проблему, появлялась следующая. Леонхард не сдавался; он ломал голову и упорно преодолевал проблемы одну за другой.
Однажды Леонхарда вызвал к себе Август, король Закштайна, и сурово спросил:
— Это ты думаешь о кавалерийском отряде?
— Это объединение не настолько мало, чтобы называться отрядом. — ответил королю Леонхард, надувшись от гордости. — Это армия. Я намерен когда-нибудь пронестись по равнинам с десятками тысяч всадников.
Король даже приподнял одну бровь в ответ на громкие слова Леонхарда. Король был известен тем, что не улыбнулся даже тогда, когда родился принц. Как и следовало ожидать, Леонхард был обескуражен.
Cлова, произнесенные королем после паузы, также удивили Леонхарда.
— Повинуйтесь мне в течение одного года. Если ваша кавалерия сможет показать удовлетворительные результаты, я окажу вам некоторую поддержку.
Леонхард почтительно пал ниц и выразил слова благодарности. В тот раз он не поверил словам Августа. У него не было никакой надежды на "поддержку".
Но он хотел доказать, что его идеи были верны, и мечтал дать своим кавалеристам, которые мало-помалу мужали, возможность отличиться.
В течение одного года Леонхард и его кавалеристы буквально гарцевали по всему Закштайну. Они были втянуты в истребление бандитов, в стычки с Брюном и Асварре, шли сражаться против взбунтовавшихся феодалов.
Год пролетел в мгновение ока, и Леонхард снова предстал перед королем. Август посмотрел на него сверху вниз с обычным безэмоциональным выражением и коротко сказал:
— Как и обещал, я буду поддерживать вас. Создайте армию, мощную и полезную для нашей страны.
Леонхард упал на колени и поклялся ему в верности от всего сердца.
Хотя он и получил поддержку Августа, не было похоже на то, что мечта Леонхарда существенно приблизилась к осуществлению. Его мечте прежде всего требовалось время. Однако он был глубоко благодарен королю.
Ему потребовалось более двадцати лет, чтобы выполнить все поставленные задачи.
Когда король назначил его генералом, Леонхарду фон Шмидту исполнилось 43 года. Его светлые волосы, блестевшие в молодости, потеряли свой блеск и потемнели, зато он обзавелся роскошными жесткими усами.
В настоящее время он был главой Дома Шмидтов, но оставил дела дома своему 20-летнему сыну. Его голубые глаза энергично блестели только когда он занимался своей любимой кавалерией.
У фон Шмидта было прозвище «Леонхард Блиц». Кавалерийские войска под его командованием были быстры, как молния, и свирепы, как гром.
Его армия, совершившая вторжение в Брюн, неслась со скоростью росчерка молнии. Деревни и города, подвергшиеся грабежам, были бесчисленны. Они пять раз победили в боях войска Брюна! Это было выдающееся военное достижение армии Закштайна.
Теперь, с их быстротой и свирепостью, они наконец-то собирались нацелиться на столицу; но кое-кто препятствовал этому.
Это была Армия Рыцарей Лунного света во главе с Тигревурмудом Ворном.
50 000 кавалеристов армии Закштайна находились примерно в 6 или 7 днях пешего пути к западу от столицы Королевства Брюн, Нисы.
Фон Шмидт, получивший от разведгруппы донесение об обнаружении большой армии, не выглядел особенно взволнованным. Но потом его глаза наполнились боевым духом. Он потянулся и счастливо улыбнулся. Его усы воинственно встопорщились.
Фон Шмидт отпустил докладывающего солдата, подозвал адъютанта Бирнбаума и приказал всей армии встать на отдых. Затем потребовал от адъютанта подготовить карту.
— Мы дадим бой? — коротко спросил Бирнбаум, простодушный и бесхитростный 40-летний мужчина. Он служил дому фон Шмидтов с юности, как и его предки. Бирнбаум практически был принужден своим молодым хозяином помогать тому в обучении кавалерии. Теперь он был вторым после фон Шмидта по уровню знаний.
На вопрос своего верного адъютанта фон Шмидт сразу же бодро ответил:
— Конечно! Численность противника составляет примерно 40 000 человек. Кроме того, в дополнение к Флагу Черного Дракона Дзктеда замечен также боевой флаг с белым полумесяцем и метеором на синем фоне. Как же его зовут, этого человека...
— Это Тигревурмуд Ворн, верно?
— О! Точно! — фон Шмидт широко улыбнулся. Но тут же вернул серьезное выражение. — Что ж, мы не можем игнорировать врага в сорок тысяч человек. Кроме того, мы должны отомстить за фон Крюгера.
Фон Шмидт знал, что фон Крюгер потерпел поражение от Тигре. Королевство Брюн трубило об этом на каждом углу.
— Однако, Ваше Превосходительство, мне казалось, что генерал фон Крюгер вам не очень нравился. — Бирнбаум без колебаний бросил фон Шмидту такие опасные слова. Он знал, что фон Шмидт высоко ценил его откровенность.
— Если меня спросят, нравился он мне или нет, я отвечу, что нет. — фон Шмидт скрестил свои мощные руки на груди и посмотрел в голубое небо. — В конце концов, он был простолюдином. Я несколько раз беседовал с ним, но мы расходились во мнениях по всем вопросам, кроме темы войны. Но это не значит, что я невысоко ценил его способности. Его блестящий талант строить укрепления — это то, чего у меня нет. Пполучается, мне приходится мстить за него.
— Вы совершенно правы. — согласился Бирнбаум, передавая карту фон Шмидту. Его главнокомандующий в настоящее время был наполнен гневом и боевым духом, так что краткого согласия было достаточно.
Они получили эту карту от Мелисанды. Фон Шмидт уже знал о том, что она погибла, потерпев неудачу в восстании: Брюн распространял эту новость повсюду, как в тот раз с фон Крюгером. Но смерть Мелисанды не вызвала у фон Шмидта никаких сильных чувств.
— Как ты думаешь, где будет бой?
— Скорее всего, в Провире.
Взгляды обоих мужчин сосредоточились на участке карты. Это была равнина, простиравшаяся к югу от того места, где разведчики обнаружили армию Брюна. Несколько рек текли по этой равнине на восток, объединяясь друг с другом и превращаясь в болота. Болотистая местность была неудобной для маневров кавалерии.
— Это довольно пессимистично для врага, который победил фон Крюгера.
— Если доклад разведгруппы верен, то численность противника уступает численности наших войск. Более того, они уже дважды были окружены и разгромлены. Я думаю, что они в первую очередь пытаются избежать окружения.
Мнение Бирнбаума было убедительным, и фон Шмидт согласился с ним кивком головы.
— Очень хорошо. Я их разгромлю наголову в Провире.
После небольшого отдыха фон Шмидт отдал приказ армии.
Топот почти 50 000 лошадей сотряс землю.
