— Как вы, Ваше Высочество? — обратился ко мне зашедший в мои покои мужчина. Его лицо было испещрено боевыми шрамами и выглядело старше его приближающегося к третьему десятку возраста. Это был сильнейший рыцарь в королевстве, Гуидотт, занимавший пост главы нашего рыцарского ордена.
Его внешний вид и личность демонстрировали огромный боевой опыт, приобретённый в многочисленных битвах; голос с годами загрубел и стал ниже. Присутствие его полностью контрастировало с моей изящной и вычурной спальней принцессы.
Впрочем, это было совершенно неважно.
— Всё хорошо. Боль исчезла полностью, и к счастью, не осталось никакого проклятия, когда я сняла ожерелье.
Неделей ранее исследователи, вызванные из Эрумии наконец-то разгадали загадку моего драгоценного ожерелья. Они обнаружили, что причина, по которой инкрустация доставляла мне столько страданий, была не в проклятии, а в чём-то ином.
Сокровище королевской семьи изначально было зачаровано четырьмя чарами: «Автоматическое восстановление ОЗ», «Малое усиление лечения», «Фантомная запись» и «Автоматический ремонт (малое)». Но первые три были заменены на «Подавление восприятия», «Реверсивное восстановление (сверхмалое)» и «Неснимаемость».
«Реверсивное восстановление» — это заклинание исцеляющей магии, постепенно возвращающее повреждённую часть тела к первоначальному состоянию.
Обычно исцеляющая магия ускоряет процесс заживления, восстанавливая ОЗ и убирая кровотечение. Эти заклинания не восстанавливают тело. То есть небольшие раны заживляются полностью, однако серьёзные ранения после такого лечения оставляют шрамы. И потерянная конечность, разумеется, также не восстановится. Отрубленная рука или нога не отрастёт, как и не вернётся потерянная при ранении часть крови. И если не остановить кровотечение, ОЗ будут неуклонно снижаться, пока не произойдёт смерть.
С другой стороны, есть реверсивное исцеление, которое действует по-другому. Эта магия обращает для ран время вспять и в зависимости от количества имеющейся у заклинателя маны может даже отращивать потерянные конечности. Излеченные этой магией раны не оставляют шрамов, так как тело возвращается к своему прежнему состоянию, до того как рана была получена. Побочный эффект такого лечения выражается в постоянной боли, испытываемой в процессе. Возвращая тело к первоначальному состоянию, сам характер этой магии требует от пользователя терпеть непрекращающуюся боль.
Если рана залечена обычными методами, эта магия разрывает плоть и возвращает рану к её наихудшему состоянию, прежде чем срастить её. Если заклинание будет достаточно быстрым, то и неминуемая боль продлится недолго. К несчастью, на ожерелье было наложено «Реверсивное восстановление (сверхмалое)». Скорость восстановления была крайне низкой, и мне приходилось испытывать адские муки от боли на моей спине каждую ночь.
Другое изменённое зачарование, «Подавление восприятия», практически лишило меня возможности исполнять мои обязанности принцессы. Я не могла расслышать имена людей, которых я должна была знать и знала. В итоге мне пришлось безвылазно сидеть в замке, чтобы слухи о моём недуге не разошлись. Можно было попросту снять ожерелье, чтобы избавиться от этих гнусных чар, но увы, «Неснимаемость» физически не позволяла этого сделать.
В конце концов, снять ожерелье не представляло возможности, и им пришлось направить внутрь инкрустации огромный объём маны, чтобы уничтожить и её, и наложенные на ней чары. Что самое печальное, ожерелье было национальным сокровищем, из поколения в поколение передаваемое в королевской семье. Кроме немалой денежной ценности, оно также подтверждало право его обладателя на трон.
— Скажи, Гуидотт, они закончили ремонт моего ожерелья?
— В данный момент над ним работают самые именитые мастера. Я рассчитываю, что работу закончат за считанные дни. Однако же исходные зачарования...
— Да, я понимаю. Это были древние чары, с тех времён, когда было заложено наше королевство. Чудес от них я не ожидаю.
Я знала, что это не представляется возможным, конечно же знала. Но сидя на кровати и слушая его доклад, я непроизвольно сжала руками колени сильнее. Да, ожерелье было бесценным сокровищем, подтверждавшим моё право наследования престола, но для меня оно значило намного больше. Оно напоминало мне об усопшей дорогой старшей сестре, потому что когда-то это ожерелье принадлежало ей.
Теперь же это важное для меня ожерелье было переполнено маной и уничтожено. И хотя я приказала в точности восстановить его прежний вид, оставался прискорбным факт, что оно было сломано, после того как из поколения в поколение его бережно сохраняли.
— ...Я уверена, что они делают всё возможное. Прошу, передай им, чтобы по крайней мере оно выглядело неотличимым от прежнего, — невозмутимо произнесла я, не позволяя проявиться эмоциям. Чувствую, если буду чересчур волноваться, не выдержу и прикажу немедленно их казнить.
Я давно знаю Гуидотта. Он знаком мне с детства. Но даже ему я не могу показывать свои слабости. Поскольку я Алесия Орлеанская, принцесса Орлеанского королевства и законная наследница престола.
Более того, Гуидотт был рыцарем моей сестры. Несомненно, он также был разгневан из-за того, что драгоценное ожерелье, когда-то принадлежавшее его даме сердца, было разбито.
— Как пожелаете, Ваше Высочество, — ответил Гуидотт, чётко отсалютовав.
— Ну а теперь рассказывай, что тебя сюда привело. Ты ведь не только для того сюда заявился, чтобы поинтересоваться моим здоровьем?
Пусть мы и близкие знакомые, входить в спальню принцессы — непозволительно. Но он тоже занятой человек. Встреча тет-а-тет с дамой моего уровня без серьёзной причины может стать поводом для досужих сплетен. Уверена, Гуидотт не настолько твердолоб и небрежен, чтобы этого не понимать.
— Да, Ваше Высочество, я пришёл доложить о результатах касательно юноши с чёрными волосами и чёрными глазами. Мне очень жаль, но он покинул столицу. Я задействовал все доступные средства, как наверху, так и в подполье, но о его местонахождении до сих пор неизвестно.
— Понятно. Но это ведь не всё, так?
— Вы правы. У меня есть показания свидетелей, которые видели молодого человека такой наружности. Он сменил одежду, но мы знаем о его передвижениях по городу. Он несколько раз наведывался в трущобы и на чёрный рынок, также нам известна гостиница, где он останавливался. После чего мы полностью потеряли его след.
— Я полагаю, сведения о том, как он покинул город, также отсутствуют?
— Верно. Подозреваю, он вышел из города другим способом, не используя городские врата. Рыцари, что присутствовали с вами на церемонии призыва, хоть и были недостаточно обучены, но уровень их был вполне достаточным. Это говорит о том, что сила юноши явно превышает то, что можно было бы предположить по его внешнему виду.
— ...А тот инцидент с падением городской стены, которую разрушили монстры — как их там называют, «Пожиратели стен»? Ты не думаешь, что он мог воспользоваться тем хаосом для побега?
— Рыцари, примчавшиеся на место происшествия, не сообщали ни о ком, похожем на него. Однако недавно было установлено, что разрушенная секция стены была заделана непрочными материалами. И учитывая время, когда всё это произошло…
— То есть ты хочешь сказать, что этот монстр из другого мира мог преднамеренно её разрушить? Что он специально выбрал место, за которым не наблюдали, и сбежал там?
Разрушение городских укреплений, частью которых является городская стена, было одним из тягчайших преступлений. И это чудовище посмело навредить этим нашей столице. Сомнительно, что он просто оказался на месте происшествия, когда стена разрушилась, и воспользовался этим, чтобы сбежать. Больше похоже на то, что он сам и является виновником.
«И всё же… Нет, его существование было аномалией с самого начала. Он не заслуживает ни титула, ни силы Героя. Он ошибка, появившаяся вследствие неудачного призыва, монстр в человеческом обличье.»
Я отбросила в сторону эти шальные мысли и вернулась к разговору с Гуидоттом.
— Ах, это просто какая-то нелепица. Легенды гласят, что Герой будет наделён несколькими особыми навыками, которые обеспечат ему безграничный потенциал роста, но даже так, он не может быть столь силён с самого начала.
— Позвольте, но всецело верить в правдивость легенд нельзя. К примеру, я не могу ничего утверждать, пока не увижу это собственными глазами.
— ...Что тоже верно.
«Я не смогу услышать слова Великого духа ещё какое-то время. Если бы только я была наделена такой же духовной силой как и моя старшая сестра, наверняка бы получала его пророчества гораздо чаще.»
Я снова подумала о своей сестре. Без преувеличения, она была любимицей Богов, гением во всех смыслах.
— ...В этом деле остаётся ещё много неизвестного. Продолжайте расследование и держите меня в курсе, — приказала я Гуидотту. — И сохраняйте всё строжайшей тайне. Я не хочу, чтобы кто-нибудь совал свой нос, куда ему не следует.
— Как прикажете, Ваше Высочество. К слову, прибыл посланник из теократии. Прошу вас подготовиться к встрече.
Верно, она уже должна прибыть.
— Святая из теократической Лунарии. Я даже представить себе не могла, что она появится здесь лично...
Теократическое государство Лунария. Основой их правления служит религия. Их Бог, Лунарий, установил три главных завета: «Кара Божья всему злу», «Рай для детей земли» и «Спасение для слабых и немощных». С тремя основными заповедями и множеством прочих, менее значительных, эта религия в настоящее время является наиболее распространённой на всём континенте.
Конечно, существует немало других, малораспространённых вероисповеданий, но Лунарий единственный, кто поднял своё учение до уровня государственной религии. И как в любом государстве, они не обходятся без политики. Какой бы правильной не была религия, даже она не в силах сделать чистое озеро из болота государственной власти, погрязшего в тине человеческих взаимоотношений.
— Мне докладывали, что она якобы благоволит всем сторонам, но откровенно говоря, в это трудно поверить. Возможно, свою роль Святой она выполняет прекрасно, но она — как политик? Сомневаюсь.
Святая теократической Лунарии, Метерия Лорелия. Говорят, она живой символ своего государства. Её образ добродетели и непорочности определённо сделал её популярной в массах, но конечно же, у неё должны быть и враги среди высших эшелонов власти. Главного человека в их вертикали власти, Папу, в этом году подкосила болезнь, и Святая, Метерия, вряд ли могла так просто решиться покинуть страну, когда её положение остаётся довольно шатким.
— Тем не менее, мне сообщили, что Святая явится к нам собственной персоной. К сожалению, они не назвали причину её визита, но раз она запрашивает аудиенцию, безусловно, в наших интересах принять такую влиятельную персону.
— Согласна. Что ж, я смогу решить, чего она желает и как с ней быть, когда лично её увижу. Если не затруднит, собери информацию и о Святой заодно.
— Как пожелаете, Ваше Высочество. Уже пора, соизвольте принять посланницу в приёмном зале.
— Я всё-таки встречаюсь со Святой из теократии, госпожой Метерией, и должна выглядеть наилучшим образом. Когда выйдешь, позови мою камеристку.
— Слушаюсь, Ваше Высочество. Позвольте вас покинуть, — поклонившись, Гуидотт покинул мои покои.
Вскоре в дверь постучали, и из-за двери донёсся голос пожилой служанки:
— Ваше Высочество, позвольте войти?
— Войдите, — ответила я.
Вошедшая камеристка помогла мне одеться. И пока она меня одевала, я размышляла над тем, что же привело Святую в наше королевство.
***
Орлеанское королевство, большой приёмный зал.
— Это великая честь для меня, Ваше Величество король Эдрас Орлеанский, Ваше Величество королева, Ваше Высочество принцесса, — приветствовала нас молодая девушка, излучавшая саму чистоту и непорочность, с длинными, цвета чистого серебра волосами, сплетёнными в большую косу, свободно свисавшую через правое плечо.
Её красоту было не описать словами. Скромное религиозное одеяние лишь подчёркивало безупречные линии её тела. Грудь её была огромной и дерзко выпирала под платьем, словно насмехаясь над самой силой притяжения.
Однако же её нежный взгляд и мягкие, изящные черты лица в общем и целом не дозволяли никому думать о ней в непристойной манере. Наоборот, она производила впечатление доброй, заботливой матушки, присматривающей за своими детьми.
Стоявшие в карауле рыцари не отрывали от неё глаз, и тем не менее, никто из них даже не помышлял о чём-то низменном и пошлом в отношении этой эфемерной, сказочной девы. Она была подобна недоступному цветку и обладала великодушием святой, окутанным умиротворяющим материнским теплом.
— Позвольте представиться, я — Метерия Лорелия, получившая благословение Божие и титул Святой в своём государстве, теократической Лунарии. — Она сложила руки в молитвенном жесте. — Мир вам и благословение Бога Лунария.
Не похоже, что она использовала какую-то магию, однако её словно окружила аура божественного света. Я слышала, она была всего на два года старше меня, но при этом создавала атмосферу зрелой женщины, которую мне ещё предстояло достичь.
— Кгхм, госпожа Метерия, — премьер-министр, стоявший позади короля, выступил вперёд и обратился к Святой, — в письме вы сообщали, что желаете укрепить дружбу между нашими странами, но что конкретно вы имели в виду, позвольте спросить? Мы уже обновили торговые соглашения в прошлом году. Быть может, вы хотели обсудить вопрос, касающийся условий нашего договора?
Похоже, премьер-министр, как и отец, считал, что она прибыла для обсуждения деталей договора по торговле зерном с Лунарией.
— Нет. — Святая медленно покачала головой. — Я здесь не для обсуждения этих непринципиальных вопросов.
Для премьер-министра было шоком узнать, что его предположение о цели визита посланника другой страны оказалось не только неверным, но и рассматривалось при этом как нечто незначительное.
Я почувствовала то же самое, однако не подала виду. Такое пренебрежительное отношение к договорам и соглашениям между нашими государствами сразу же понизили мои ожидания и моё мнение насчёт этой дамы.
Я уже было собралась отметить её некомпетентность, как она вдруг сделала заявление, лишившее всех дара речи:
— Я прибыла в эту страну не как представитель Лунарии, но как Святая Лунарии.
Вся королевская семья, рыцари в карауле, премьер-министр и даже придворные, имевшие понятие о дипломатии — все разом лишились слов.
Те, кто понимал, о чём могла знать эта женщина, ощутили холодок страха, остальные же молча обдумывали, что могло означать её заявление.
— Что вы хотите этим сказать? — вместо премьер-министра задал напрямую вопрос мой отец. Он побледнел, и его бросило в холодный пот.
— Ах, боже, неужели мне стоит объявить это при всех? — сказала Святая с проницательной улыбкой на лице.
Теперь все, кто знал о секрете, пришли к единому выводу: Святая знала о том, что был призван Герой.
Святая лунарийской церкви, что следует идее искоренения всего зла, прибыла в наше королевство не по политическим, а по религиозным причинам. По крайней мере, формально. Среди этих причин, по которым Святая лично совершает такие путешествия, может быть изыскание средств на миссионерскую деятельность или же, что более важно — на ритуал призыва Героя.
Стала бы она в таком случае спрашивать нас: «Неужели мне стоит объявить это при всех?» Нет, конечно. Ведь запрос денежной помощи не требует никакой секретности. Она лишь скромно подразумевает, что не стоит раскрывать тот факт, что призыв Героя был осуществлён нами нелегально, без их ведома и участия.
Хотя целью призыва являлось противостояние демонам, для лунарийской церкви Герой был так же важен, как и Святая. И наверняка они бы обвинили нас в том, что мы хотим завладеть Героем в собственных интересах, если бы узнали о нашей попытке его призыва.
Мы действительно пытались использовать Героя для осуществления своих целей. После необходимой тренировки изначально слабый Герой должен был стать пешкой, марионеткой в наших руках. Потом мы бы с лёгкостью оправдались тем, что это было сделано нами в целях не позволить демонам прознать о слабом ещё Герое. После чего им стало бы трудно в чём-либо нас обвинить.
Поэтому сейчас мы оказались в очень опасном положении. Призванный нами Герой оказался безумцем, считающим королевство своим заклятым врагом. После того, как он жестоко расправился со мной и с рыцарями, было бы абсурдным не считать, что он настроен исключительно враждебно.
Если произошедшие события станут достоянием общественности, это станет серьёзным ударом для королевской семьи. Соседние государства могут принять против нас суровые санкции, и мы станем беззащитны.
— Всех, за исключением премьер-министра и главы рыцарей, прошу нас оставить, — объявил отец.
Некоторые из свиты короля робко попытались протестовать, но он был непреклонен:
— Живее. Это приказ.
Те, кто не был в курсе, были сильно обеспокоены внезапным решением короля, но повиновались и покинули зал.
— Тебе тоже следует уйти, — сказала Святая своей камеристке.
— Н-но госпожа Метерия, я…
— Не переживай, я справлюсь.
— ...Да, госпожа. Подчиняюсь вашей воле. — Поклонившись, камеристка также ушла.
Когда последние не имеющие отношения к делу лица были удалены, двери в приёмный зал закрылись. Остались только отец, матушка, я, премьер-министр Барас, глава рыцарей Гуидотт и Святая.
Король с премьер-министром терялись, не в силах подобрать слова, чтобы продолжить разговор, так как не знали, как много этой женщине известно. Знает ли она только то, что он был призван, или же ей известно и о его гнусных поступках, совершённых после призыва?
— Что же, начнём нашу беседу? — нарушила Святая повисшую тишину. — Мне известно о том, что сделало королевство. И чтобы не тратить попусту слов, сразу же перейдём к вопросу о черноволосом и черноглазом юноше. Разумеется, я имею в виду Героя.
Все, кроме Святой, судорожно сглотнули. Внезапно я почувствовала разгорающуюся во мне злость. Одно лишь напоминание о том, что сотворил со мной этот монстр, привело меня в ярость.
Отец же, напротив, был подавлен и потерял всякую самоуверенность.
То, что Святая знала об отличительных чертах Героя, означало, что за ним наблюдали. По крайней мере, ей известно, что Герой сделал королевство своим врагом. И пытаться скрыть этот факт уже бесполезно.
— ...Хорошо. Госпожа Метерия, каковы ваши требования? — наконец произнёс отец.
Про себя я цокнула языком, услышав вопрос отца, не оставляющий возможности для переговоров.
Ещё рано сдаваться. Я знаю, что отец не слишком сообразителен, когда дело касается политических дискуссий, но мы должны действовать решительно и твёрдо, независимо от того, как много мы теряем. Иначе утратим даже больше, чем рассчитывали.
— Я собираюсь объединиться с моим дорогим Героем и прошу королевство не вмешиваться. Ибо как вам известно, мне, Святой, предназначено быть вместе с Героем. — Святая лучезарно улыбнулась и расцвела как распустившийся цветок, в полной противоположности пришедшему в тяжкое уныние отцу.
Поначалу, услышав, что она не требует ничего весомого, я почувствовала облегчение, но обдумав её слова, мне охватило некоторое беспокойство.
Я просто не могла взять в толк, что за личность эта Святая, если она так сердечно улыбается, зная о зверствах, которые учинил этот Герой.
Согласно учению Лунарии, Святая — это женщина, которая связана с Героем, находится рядом с ним и даёт покой его сердцу. Поэтому остаётся ей только посочувствовать. Тем не менее, неважно, насколько сильно она верит в свою благородную роль, мне ни за что не понять ту, которая без колебаний заявляет, что любит эту мерзкую тварь из другого мира.
Однако судя по её словам, она и сама не ведает, где сейчас находится Герой.
— Мне очень жаль, госпожа Святая, но на данный момент королевство не знает о его местонахождении. Мы располагаем информацией о его непродолжительном пребывании в столице, но куда он подевался, нам неизвестно.
«Отец, прошу тебя, придержи свой длинный язык. Как же это глупо с твоей стороны...»
Я непроизвольно прикусила губу, слыша, как беспечно отец выкладывает информацию, которой мы могли бы воспользоваться в своих интересах. Но к моему удивлению, больше всего поразилась услышанному Святая.
— А?.. — Вероятно, этот факт настолько её ошарашил, что она даже не смогла сохранить внешнее спокойствие.
Но отец, похоже, этого не заметил и продолжил говорить.
Королевская семья и её приближённые в последние годы всё больше теряли власть, и наверное, он посчитал, что не следует наживать врага ещё и в теократии. Наш план состоял в том, чтобы обуздать антироялистов, представив им Героя, находящегося под нашим контролем, но эта затея провалилась.
Таким образом отец пытался заранее примириться с Лунарией, рассказав Святой всё, что он знает о Герое.
— Моя дочь и многие рыцари находились в ужасном состоянии, после того как Герой напал на них. После этих зверств с его стороны мы убедились в том, что он безумец и дикарь, не контролирующий свою силу, — объяснил мой отец. — Но учитывая, с какой лёгкость он ускользнул от нас, его вряд ли можно считать просто невежественным варваром. Из оставленных им слов мы можем полагать, что впоследствии он станет чинить беспорядки. И считаем более целесообразным подождать, когда он наконец объявится. Разумеется, мы не собираемся сокращать его поиски, но с одними лишь характерными чертами как чёрные волосы и чёрные глаза, отыскать его будет непростой задачей.
— Оставленных им слов? — переспросила Святая.
— Он заявил: «Я отказываюсь становиться вашей пешкой. Пусть эти шрамы на твоей спине послужат этому доказательством. Я могу, и я сделаю ещё хуже. Я заберу у вас всё. И в этот раз месть моя будет безжалостной.»
Раны на моей спине, полностью излеченные, вновь запылали фантомной болью после слов отца. И снова ярость начала вскипать во мне. И опять это никак не отразилось внешне.
— Мне не ведомо, владеет ли теократия более подробной информацией, но уверен, он скоро начнёт действовать. И тогда мы будем готовы его схватить, — вздохнув, закончил свою речь отец.
— ...Этот раз? … как же так, … но почему, … ведь, … нет...
— Госпожа Метерия, что с вами?
На оставленное Героем сообщение Святая выказала более бурную реакцию, чем я, на теле которой он безжалостно вырезал эти слова. Она даже не обратила внимания, когда к ней обратился отец. Её дыхание участилось, а выражение лица становилось всё более мрачным, пока она глядела вниз и что-то тихо бормотала.
Неужели её так потрясла и ужаснула весть об исчезновении Героя?
— ...Но тогда …, … ох, … Летисия Лью Харстон!
Все были потрясены. Невозмутимость и спокойствие Святой рухнули, и было слышно, как она сокрушённо заскрипела зубами. Увидев её нарастающую ярость, я почувствовала, как дрожь пробежала у меня по спине.
— Госпожа Метерия, госпожа Метерия! — решительно и громко позвал её отец. — С вами всё в порядке?
В воздухе повисла пауза.
— ...Ах, простите. Всё хорошо. — Святая подняла голову и улыбнулась прежней улыбкой. — Кажется, долгое путешествие вымотало меня больше, чем я думала. Покорнейше прошу продолжить нашу беседу в другой день. Вы позволите?
Она по-прежнему улыбалась, но её прошлая цветущая улыбка и нынешняя различались как день и ночь. Это было очевидно всем присутствующим.
— Что ж, — вымученно ответил отец, — быть посему. Мы не можем позволить посетившей нас с визитом Святой занемочь. Отложим наш разговор на другой день.
После этого Святая, несмотря на то, что ей нездоровилось, молитвенно сложила руки и поклонилась, и тоже покинула приёмный зал.
«Летисия Лью Харстон?»
Я не смогла разобрать большую часть из того, что она сказала, но имя в конце она произнесла весьма отчётливо. И от этого незнакомого имени меня охватило странное беспокойство.
***
— А-а-а-а-а-а-ах!!! А-а-а, у-у-у, у-ху-ху-у, а-а-а-а-ах!!! — В гостевых покоях, приготовленных для госпожи, эхом раздавались её стенания. Святая, словно обезумев, заходилась в отчаянном плаче, сидя на роскошной кровати. — Почему?! Почему?! Почему-у?! Сколько ещё ты будешь осквернять моего Героя?! Демон! Будь ты проклята, демон!!! — Госпожа схватила подушку и в ярости швырнула её на простыни.
Меня назначили в сопровождающие Святой незадолго перед тем, как мы покинули Лунарию, и не могу сказать, что я хорошо знала и понимала её. Однако я никогда не видела и не слышала, чтобы глубокоуважаемая госпожа так злилась, более того, была в такой неистовой ярости.
— Как же такое случилось?! Почему, почему даже в этом мире она вновь извратила душу моего милого Героя?! Этого не должно было произойти! Не так быстро! Я должна была успеть спасти его!!!
— Го-госпожа Метерия, — нерешительно обратилась я к ней, — могу я чем-то помочь?
Такой Святую я ещё не знала. Я вся трепетала, но всё же осмелилась поинтересоваться, могу ли я помочь. В первую очередь, я понятия не имела, почему Святая так разозлилась, и уже сожалела, что оставила её одну в приёмном зале.
— Это отродье! Ведьма! Как она посмела запачкать своей грязью моего дорогого, моего милого!.. У-у-у-у-у-у!!! — рыдала Святая, не обращая на меня никакого внимания.
— Госпожа…
Мне оставалось лишь наблюдать, как она страдает и бьётся в истерике.
