Кабина Арроганца открылась, когда бронекостюм приземлился на палубе Эйнхорна. Внутри были Кайл и Юмерия. Кайл вылез наружу, с мамой на руках. Когда Арроганц спустил их на землю, я взъерошил ему волосы. Кайл тут же отвернулся, но я заметил на его лице улыбку.
— Хватит вам!
— Замечу что для первого вылета неплохо, ну как тебе? Каково это, летать на Арроганце?
— Я не смог использовать его в полную силу. Арроганц принадлежит вам, гра… лорд Леон.
Ошарашенная Юмерия пролепетала:
— Ммм, Л-лорд Леон. Я… я… прошу прощения за пропущенные рабочие дни!
Как по мне вряд ли сейчас стоит об этом беспокоиться.
— Всё хорошо. А теперь спрячьтесь на борту корабля. Какое-то время я буду жутко занят.
Люксион, метался из стороны в сторону, оставаясь, при этом, рядом со мной:
—[Вот всегда вы настаиваете на самом сложном из путей. Если бы вы повели Арроганц в бой, задание бы прошло гораздо успешнее!]
— Если бы это было моей целью… сейчас не об этом. Готовимся к отлёту.
Когда Юмерия и Кайл оказались в безопасности на борту Эйнхорна, я запрыгнул в Арроганц и кабина закрылась.
Палубу заполонили небольшие летающие роботы. Они облепили Арроганца и начали проводить обслуживание. Без этого мы никуда не полетим, Люксион, в это время, анализировал собранные данные:
— [Броня, которую пилотирует Серж называется Гир.]
— Гир? И что это значит?
— [Жадность.]
— Гух… меня пробрало отвращение. Какое дурацкое название.
—[Несомненно. Однако, что куда важнее Идеал создал эту Броню ради битвы с Арроганцом. Наверняка он использовал данные, полученные из прошлых сражений. С ней придётся непросто.]
Раз Идеал наш враг, это логично. На его месте я бы сделал то же самое. Интересно, впрочем, насколько серьёзно он размышлял на счёт противостояния.
— Юмерия к нам вернулась, и она в безопасности. Лоик сказал, что Альберг тоже жив, не так ли? Найдём его, как только будет время.
—[Определённо.] — Люксион был чертовски серьёзен.
— [Если, конечно, нам позволят. Хозяин, Гир уже движется к нам.]
Роботы спешно отлетали от Арроганца. К спине оказался прикреплён Швердт, в этот раз принявший форму крыльев, а не контейнера. На этих крыльях были прикреплены ракетные установки. А на Арроганце появился дополнительный лист брони.
— В этот раз роскошнее, чем обычно, — отметил я.
— Ещё одна бронеплита?
—[Пришедшее в последнюю секунду решение. На мой взгляд, стоит повысить шансы на победу любым возможным способом. Пользуйтесь с умом.]
Арроганц оторвался от палубы, Серж, издавая какой-то звериный рык, нёсся к Эйнхорну. Наши бронекостюмы используют схожие системы, и между мной и Сержем вдруг возник канал связи. На одном из мониторов отобразилось его лицо. Налитые кровью глаза и капающая с подбородка слюни. Не нужно быть врачом, чтобы понять: он накачался препаратами.
— Снова накачался стероидными наркотиками?!
— Всё что угодно, чтобы тебя убить! Я ждал целую вечность… нет, больше десяти лет, чтобы наконец тебя прикончить!
— Чего?.. Что за чушь ты несёшь? Мы с тобой не были знакомы десять лет назад. — Я пытался понять суть того, что он сказал. К счастью, Люксион его понял:
—[Должно быть, проблема в том, что он видит в вас сына Раультов, Леона? Он направил на вас накопленную за десять лет зависть к погибшему мальчику.]
— Что, правда?
— [На сочувствие его горю нет времени.]
Гир приближался. Я перехватил покрепче рычаги управления.
— Пффф. Какое к чёрту сочувствие?
Взяв со спины меч, я парировал выпад копья Гира. Судя по виду, в него встроено огнестрельное оружие. Впрочем, на мою наблюдательность времени не оказалось. Серж незамедлительно всадил в Арроганца заряд из копья. Броню тряхнуло.
— Гух!
— [Его Броня значительно сильнее наших предыдущих противников], — напомнил мне Люксион.
— Надо было попросить тебя усилить Арроганца.
Я отлетел от Гира, пользуясь для поддержания дистанции скоростью, которую давал Шверт за моей спиной. Оказавшись от него на расстоянии, я отправил в него залп самонаводящихся ракет. Гир уклонился от ракет, а потом сбил все до единой встроенным оружием.
— Как это вообще возможно?!
— [Это возможно, поскольку его поддерживает Идеал. Я тоже на это способен, кстати. Если вы не помните, я уже подобным занимался.]
— А, точно. Ну, просто, когда такое применяют против тебя, это раздражает. Ладно, как мы будем справляться? — я отчаянно пытался продумать план боя. Учитывая, что Гир был создан для победы над Арроганцем, мне нужен отличный план.
***
Пока в воздухе кипела ожесточённая битва между Арроганцем и Гиром, Хольфортские бронекостюмы вернулись на палубу, для починки и пополнения припасов, пока остальные сдерживали армию восстания…
— Отец!
— Луиза!
Лоик переправил глав Шести Великих Домов на Ликорн. Луиза и Альберг воссоединились на палубе. Девушка обняла своего отца. Он прижал её к себе, радуясь тому, что ей удалось выжить.
Лелия хмыкнула, увидев такое проявление эмоций:
— Как иронично видеть объятия двух злодеев.
С её точки зрения Раульты были плохими ребятами. Во второй игре Альберг становился последним боссом из-за его жажды мести за разорванную их матерью помолвку в прошлом. (Какая жалкая причина.) А его дочь постоянно донимала протагонистку.
(Тёплое и эмоциональное воссоединение) — увидев, как они обнимают друга друга, Лелия сего на секунду задумалась, не ошибалось ли ее восприятие? Но она не переменила своего мнения.
Главы шести великих дворянских домов холодно смотрели на Ламберта, главу семьи Фейвел. Ламберт, пялился в одну точку. Он скрючился и обхватил голову руками.
— Верни. Верни благославления. Она само воплощение Фейвелов. Я не позволю тебе её похитить… — он бормотал одно и то же раз за разом.
Фернанд казался похудевшим и истощенным. Светловолосый голубоглазый парень, от которого всегда веяло величественностью, был бледной копией прошлого себя. Его волосы были растрёпаны, а на лице застыла обречённость. Под его глазами красовались тёмные круги, словно он месяцами не высыпался. Потеря благословения Священного Древа потрясла его до глубины души. Он с ненавистью смотрел на воссоединение Луизы и Альберга:
— Председатель, это ваша вина. Если бы вы следили за Сержем, мы бы не лишились своих гербов. Это вы во всём виноваты!
Увидев его таким, Лелия была потрясена, однако, остальные главы домов явно разделяли высказанное мнение. Все они с ненавистью смотрели на Альберга, обвиняя во всём Раультов.
Отец Лоика, Белланж, вскочил на ноги и бросился на Альберга, схватив его за грудь:
— Это ты виновен в падении республики. Ты уничтожил Леспинасов и принял Сержа в семью. Если бы из тебя был мужчина получше, Жрица бы тебя не бросила… И всё бы не закончилось вот так!
Альберг спрятал дочь за собой, чтобы ненависть не перекинулась на неё, а спустя секунду Белланж его ударил. Лоик тут же вмешался и оттащил своего отца:
— Отец, что ты творишь?!
— А ты не встревай! Как смеет Отрешенный называть меня отцом!!!
— Да ладно. Ты теперь такой же Отрешенный, как и я!
Эти слова ударили в сердце. Белланжа начало трясти, у него подкосились ноги, и он сел на палубу. Гербы предоставляли ощущение безопасности аристократам республики, а их отсутствие всех подкосило.
Лелия отвернулась, ей было противно видеть этих мужчин такими жалкими. — (Неужели это всё, что от них осталось, после их бахвальства силой республики? Они стали такими жалкими только потому, что лишились гербов?)
Пятеро глав домов, включая Фердинанда, одного из любовников в игре, казались мелочными нытиками, после потери своих гербов. Лишь в Альберге осталась хоть какая-то частичка гордости. Однако это лишь заставило Лелию насторожится. Она решила, что он что-то замышляет. В её глазах Альберг оставался финальным боссом игры.
***
Лелия и остальные вернулись в Ликорн. Альберг стал единственным представителем республики, который был готов обсудить будущее страны. В главном зале снова собралась небольшая компания людей. Эмиль сидел рядом со своей невестой, однако они, вместе с Клементом, не сводили с Альберга пристальных взглядов. Ноэль, в свете прошлой ссоры, решила держать дистанцию. Лоик стоял, прислонившись спиной к стене недалеко от выхода. Мари и Карла молча последовали его примеру. Альберг сел в кресло, Луиза встала рядом с ним. Разговор с Альбергом вела Анжи, на неё были возложены обязанности капитана корабля. Они обсуждали текущую стычку и потенциальную помощь, полученную революционерами от Священного Королевства Рашель.
— Судя по всему, королевство вступилось, чтобы нас спасти, — вздохнул Альберг.
— Наш долг перед вами только возрастает.
— Эту тему вам стоит обсудить с Леоном, а не со мной, — ответила Анжи.
— Вы правы. Обязательно с ним поговорю.
Когда все вежливости и приличия были соблюдены, Анджи посмотрела на Альберга жалобным взглядом:
— Председатель, боюсь мы не можем гарантировать сохранность вашего сына в этой битве.
Альберг и Луиза мрачно переглянулись, но кивнули:
— Мы это понимаем, я не настолько бесстыден, чтобы просить гарантий его безопасности.
Услышав, как родня Сержа с такой лёгкостью от него отказалась, Лелия не смогла промолчать.
— О чём вы говорите? — возмутилась она.
— Вас не заботит его смерть, потому что он приёмный, не так ли?
Альберг закрыл глаза, он не стал ничего говорить.
Анжи одарила Лелию ледяным взглядом:
— Держи язык за зубами или уйди. У меня нет желания разбираться с личными обидами.
— Этот человек уничтожил весь мой род, смею напомнить!
— Свои едкие комментарии можешь оставить на потом. Сейчас для них не время и не место.
Простое решение Анжи отдать приоритет обсуждению политических вопросов, привело Лелию в ярость.
Альберг повернулся к ней:
— Ты Лелия, верно?
— Да, верно, — с распирающей ненавистью ответила она.
Альберг заговорил мягко, несмотря на открытую враждебность:
— Твоя злость справедлива. Я ни в чём тебя не виню. Можешь ненавидеть и презирать меня.
— Пытаешься окончательно меня из себя вывести?!
Такое обращение лишь сильнее разозлило Лелию. Она была готова начать поливать Альберга потоком ругательств, но между ними встала Ноэль. Было видно, что Ноэль злится не меньше, и она могла бы ударить Альберга, никто не успел бы её остановить. Ноэль не пошевелила и пальцем. — Расскажите нам правду, почему вы уничтожили дом Леспинасс?
Вмешалась Луиза:
— Какой смысл сейчас об этом говорить? Ты хоть понимаешь, что твори… Отец?
Она собиралась прогнать сестёр, но Альберг жестом её остановил. Он поднял взгляд и посмотрел на девушек:
— Рассказать правду будет несложно. Вопрос лишь в том, готовы ли вы её услышать, зная, что это может очень сильно вас ранить.
Ноэль кивнула, её переполняла решимость. Лелия была настроена гораздо скептичнее:
— Ладно, плевать. Послушаем ваши отговорки. Если дело не в том, что наша мама разорвала помолвку и это не месть, будет интересно узнать.
(Ранит нас? Что за чушь), — подумала Лелия.
— (Что за игру он ведёт? Какие у его поступка могут быть объяснения? Ты просто одержимый и жалкий мужчина).
Лелия была уверена, что игровой сценарий второй игры рассказал ей всё, что ей нужно знать. Раульты — злодеи, а Леспинассы стали их жертвой. И это останется неизменным, несмотря на то, что может рассказать Альберг. Она была готова подметить любые несоответствия в объяснении, которое Альберг выдумает. Она даже представить не могла, насколько разбиты будут её ожидания.
— Ваша мама и я согласовали помолвку, когда посещали академию. Кроме меня её руки добивалось немало кандидатов, но она решила остановиться на мне. В те времена меня очень сильно беспокоило будущее Республики. Мы непобедимы, пока нас защищает Священное Древо, и наша экономика процветает благодаря магическим камням. У нашей страны были свои трудности, но мы существовали гораздо лучше подавляющего большинства соседей. Это, впрочем, породило внутренние раздоры, которое было особенно заметно в Шести Великих Домах. Аристократы всегда очень много себе позволяли, особенно такие как Пьер.
Пьер был вторым сыном дома Фейвел, это означало, что он обладал одной из самых могучих гербов в республике и пользовался ей ради своего развлечения. Как бы ни были преступны его действия, впрочем, Шесть Великих Домов закрывали на это глаза. Пьер стал лучшим примером аристократов, которые пользуются силой Священного Древа, чтобы ущемлять остальных. Можно сказать, республике повезло, что Леон сокрушил его до того, как случилось что-то непоправимое.
— Мне казалось, у нас нет будущего, если мы так и будем полагаться только на благословение и экспорт магических камней. Я считал, что нам необходимы радикальные перемены. И ваша мама была в этом со мной согласна.
(Странно было об этом слышать, зная, чем всё закончилось. Почему была расторгнута помолвка, если они придерживались одинаковых идей?)
— Более того, ваша мама считала само Священное Древо угрозой. Считается, что жрица общается и контролирует Священное Древо, но правда в том, что всё несколько иначе. И она, и Великие Дома всего лишь пешки. Мы инструменты, которыми Древо может распоряжаться, как ему заблагорассудится. Все мы обязаны защищать древо от опасностей, все гербы аристократов нужны только ради этого.
—Стоять, я впервые об этом слышу. Она уставилась на Альберга с открытой враждебностью: — Н-не смей нас обманывать!
— Это не обман, ваша мама мне об этом рассказала. Она может даровать титул Стража любому, но древо назначает кандидатов. Оно признаёт только самых могущественных и влиятельных людей, способных его защитить. Да, жрица может выбрать своего фаворита, но список ограничен.
Мари обеспокоенно посмотрела на Ноэль, но не смогла заставить себя заговорить.
Ноэль едва заметно улыбнулась:
— Легенды, которые нам рассказывали, похоже врали. В них говорилось, что жрица может выбрать человека, которого любит…
— Если человека, который нравится жрице в списке не оказывается, это, безусловно, больно.
— Мы с вашей мамой часто разговаривали о будущем Республики. Может, мне лишь хочется так думать, но между нами возникли тёплые чувства. А потом появился ваш отец.
Отец Ноэль и Лелии был из простолюдинов. Он был выдающимся учеником, но не родился в аристократическом роду и собственного герба у него не было. Впрочем, это не остановило его от попытки сблизиться с будущей жрицей.
— Я узнал об этом после, но ваш отец держал обиду на аристократов Республики. Он жаждал положить конец манипуляциям Священного Древа. Скорее всего, его идеи пришлись вашей маме по душе, учитывая, как сильно она боялась, что Священное Древо на самом деле всеми помыкает.
Это заявление лишило девушек дара речи. А Клемент не сдержался и вступил в разговор:
— Это обман. Страж никогда не питал подобных мыслей. Он поклялся защищать Священное Древо.
Альберг грустно улыбнулся. Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль, словно вспоминая человека, о котором зашла речь:
— Человек может солгать, не моргнув и глазом, и ваш отец был в этом настоящим мастером. Именно так он обманул вашу маму, представ перед ней непогрешимым человеком. Он был умён и талантлив, нет ничего удивительного в том, что он презирал аристократов, возвышающихся над остальными только из-за гербов на руках.
Лелия задумалась о своих родителях. С момента её перерождения о ней заботились и потакали всем её нуждам, в то время как родители в прошлой жизни восторгались только её старшей сестрой. В этой жизни всё было по-другому. Лелия сполна ощутила родительскую любовь. И это заставило её усомниться в словах Альберга.
— Ложь! — взвизгнула она.
— Вы ненавидели его за то, что он увёл у вас невесту!
— Это так, я его ненавидел. Однако, я решил отступить, когда ваша мама сделала свой выбор. Это навлекло на меня целый град насмешек от прочих аристократов. Я проиграл простолюдину. За спиной меня называли жалкой пародией на мужчину. Несмотря на унижение, я отошёл в сторону, и ради чего? Она и её жених предали Священное Древо, и за это оно их оставило.
— Что? — у Лелии отвисла челюсть.
— Ваш отец решил подчинить Священное Древо своей воле. Подходил ли такой человек на роль Стража после этого? Мои личные обиды древо бы не приняло в расчёт; этот человек попытался разрушить само устройство Республики. Кое-что он рассказал мне лично: ваша мама сомневалась, не навязало ли ей чувства ко мне Священное Древо, и он использовал её сомнения, чтобы вырваться вперёд. Напоследок он рассмеялся мне в лицо, когда сказал, насколько легко её удалось убедить.
Если Альберг сказал правду, то мама девочек слишком сильно боялась выбирать кого-то из предоставленного Священным Древом списка кандидатов, и только поэтому её выбор пал на их отца.
В воспоминаниях Лелии отец был самым добрым человеком из возможных. Она замотала головой. То, что видела она, никак не состыковывалось с описанием Альберга:
— Ты лжёшь. Это не может быть правдой!
Ноэль, впрочем, приняла эти слова на веру, почти не раздумывая.
— У меня было такое предчувствие.
Слабая улыбка возникла на её губах.
— Как ты можешь верить словам этого урода?! — заорала на неё Лелия. — Тебе должно быть стыдно говорить такое об отце, который о тебе заботился! Он вечно тебя баловал гораздо сильнее, чем меня! Я не стану молчать, пока ты позволяешь этому завистливому лжецу вешать тебе лапшу на уши как наивной дурочке!
Ноэль одарила её ледяным взглядом:
— Наверное, здорово не видеть ничего дальше своего носа. Я тебе завидую.
— Что ты сказала?!
Прежде чем девушки снова набросились друг на друга, между ними встал Клемент перекрыв им путь своим телом. Альберг, тем временем, продолжил рассказ:
— Естественно, Священное Древо отвернулось от Леспинассов за их предательство, но ваши родители продолжали обманывать остальных, выставляя себя Жрицей и Стражем. Им долго удавалось водить нас за нос.
Священное Древо решило оставить мать девочек в тот самый момент, когда она сделала свой выбор, и лишило её герба Жрицы. Естественно, герба Стража их отцу она даровать не могла.
— Когда обман вскрылся, ваш отец уже изобрёл несколько вещей, позволивших отнимать у Древа силы. Помните ошейник, которым пользовался Лоик? Это плод изысканий вашего отца. Они не могли полагаться на благословение, и им пришлось использовать запретные методы, чтобы получить силы другим способом.
После этих изысканий обычные запреты стали нередко нарушаться. От использования ошейника, который невозможно снять, до метода, которым Пьер заключил бесчестное соглашение и похитил у Леона Эйнхорн. Оба примера были бесчестны по отношению к жертвам, удерживаемых против их воли, но Леспинассы были готовы идти на всё.
Многие повернулись в сторону Лоика, когда об ошейнике зашла речь. Парень лишь виновато уставился в пол каюты. Он использовал ошейник, чтобы Ноэль не могла от него сбежать. Он связал её невидимой цепью, которую невозможно разорвать (привычными способами). Девушки были ошеломлены, когда осознали, что такое устройство изобрёл их отец. Сделать его можно было только ради того, чтобы кого-то контролировать.
Лелия прижала руки к лицу и пробормотала:
— Это не может быть правдой.
— Но это так. Все доказательства хранились в поместьях Леспинассов.
В то время главы Домов испугались, что если они не вмешаются, то Леспинассы изобретут устройства, которые позволят им контролировать не только Древо, но и тех, кто обладает гербами. Это уже не предательство — это попытка абсолютного доминирования, и Великие Дома не могли закрыть на это глаза.
Луиза задумчиво кивнула, понимая, почему Леспинассов нужно было уничтожить. Она повернулась к Лелии и Ноэль со злостью в глазах.
— Вы должны были понимать, что, будь у Жрицы и Стража гербы, они бы ни за что нам не проиграли. Полагаю, остальные главы Домов не знали правды, но подозревали то же самое. Более того, мне кажется неслыханной наглостью объявление помолвки с моим младшим братом после того, как ваши родители лишились своих гербов! Он так радовался, когда узнал, что станет Стражем, но это была ложь!
Луиза настаивала на том, что в прошлом их семьи согласились заключить помолвку между Ноэль и её младшим братом, Леоном. Когда правда раскрылась, стало ясно, что Леон никогда бы не стал Стражем, даже если бы дожил до своей свадьбы.
— Уверена, Леспинассы прекрасно понимали, что загнаны в угол, мне кажется, эта помолвка была заключена в надежде затащить нас на свою сторону и вынудить нас стать их прикрытием.
Падение Леспинассов оставило немало вопросов. Как Жрица и Страж могли проиграть гербам более низкого ранга? Почему Альберг был назначен председателем после их смерти? Теперь же, когда всё встало на свои места, Лелия могла лишь схватиться за голову:
— Я-я не понимаю. Разве такое могло случиться? Я… ничего подобного никогда не слышала!
(Почему ничего подобного в игре не было?! Такая тема даже не поднималась!) — с горечью подумала девушка. — (Это всё нечестно. Что случилось с игровым сценарием?).
Пока Лелия пыталась переварить услышанное, Альберг обратился к ней и её сестре:
— Шесть Домов согласились уничтожить вашу семью. Мы не могли позволить правде просочиться в народ, поэтому сговор остался тайной, хранимой только главами домов. Если бы всё прошло так, как запланировали остальные, вы бы умерли вместе с родителями. — Альберг решил пощадить девочек, понимая, что ни одна из них Жрицей уже не станет. — Я собирался закрыть на вас глаза, чтобы вы могли найти себе убежище где-нибудь в другой стране, но, к сожалению, слуги вашей семьи вмешались и оставили вас в Республике. — Альберг перевёл свой взгляд на Клемента.
В следующее десятилетие заговорщики постепенно передавали места в совете своим наследникам. Когда о выживших наследниц рода прознали оставшиеся в совете главы домов, они уже не горели желанием убивать девушек из-за дел прошлого, а Альберг продолжал придерживаться нейтралитета.
Услышав всё от начала и до конца, Ноэль опустила взгляд. Она улыбалась:
— Я знала, что что-то было не так, но мне хотелось верить своей семье. Хотелось думать… что на всё была своя причина. — наконец, она заплакала.
Лелия смотрела на это скрипя зубами:
— Хочешь сказать, что с самого начала обо всём догадывалась и даже слова мне не сказала? Ну да, конечно. А теперь выставляет всё так, словно только я ничего не знала.
Она недолюбливала сестру за то, с какой любовью к ней относились родители, хоть и не понимала, что эта ненависть в большей степени относится к старшей сестре из прошлой жизни, а не Ноэль.
Мари подошла к Ноэль. Ноэль подняла на неё взгляд.
— Мари?
— Ты ничего плохого не сделала. Не так ли, Аль… лорд Альберг?
Он кивнул:
— Они были слишком малы и ни к чему не причастны. Но их ненависть за то, что я сделал… я понимаю и принимаю.
Ноэль покачала головой:
— Я не держу зла. Это мои родители всех предали и пытались совершить непростительный поступок.
Лелия не могла понять покладистости сестры, практически примирившейся с Альбергом.
(Ты могла быть Жрицей. Тебе доставалось больше любви от родителей. Наверное, когда ты протагонистка, ты получаешь всё. Все от тебя без ума, а раз я младшая из сестёр, я всего лишь довесок. Жизнь так несправедлива.)
Лелия не обращала внимания на противоречия в собственных воспоминаниях. Вместо этого, она позволила себе погрузиться ещё глубже во тьму.
***
Я нёсся, спасая свою жизнь, над храмом Священного Древа с Гиром за спиной. Его движения перестали казаться такими уж быстрыми.
— Мощь у него безумная… но действует он слишком предсказуемо.
Люксион, разделявший мои мысли, добавил:
— [Навыки пилота не поспевают за возможностями бронекостюма. Он столкнулся с той же проблемой, что и вы в прошлом, то есть… разница в том, что теперь вы более умелый пилот в бою.]
— Хольтфортцам приходится тренироваться, чтобы хоть как-то привлекать девушек, — пожал плечами я.
— [Причину закалки вашей силы можно назвать жалкой, но она вам подходит.]
— Чего сказал?! Каждому парню в Хольфорте так приходилось вкалывать!
— [Нет,] — поправил меня Люксион,
— [Лишь небольшому проценту. Точнее, только дворянам ранга виконтов и ниже приходилось унижаться. За исключением вас и ваших товарищей, мужчины этого Королевства вполне наслаждались равными отношениями с женщинами.]
Адские были деньки, немало приходилось гнуть спину. Когда поступаешь в академию или в школу, то не ожидаешь, что от тебя потребуется огромная физическая сила и подготовка. Как миленько, мы практически подготовку боем проходили. Те дни и ночи… Мне… и моим друзьям приходилось окапываться в подземельях, рискуя жизнью, чтобы заработать на очередную безделушку в дар девушкам, навеки отпечатались в моей памяти. После такого Серж кажется маленьким дитём, которому захотелось поиграть в авантюриста.
Гир нёсся за мной на полной скорости, выпуская мощные энергетические импульсы со своего щита. Эти заряды следовали за каждым движением, после наведения на цель. Периодически их сбивали лазерные атаки из контейнера за спиной Арроганца. Никогда бы не подумал, что после перерождения меня ожидает такой вот бой:
— Совсем не такого я ожидал.
Осознав, что у него не получается быстро со мной разобраться, Серж пришёл в ярость:
— Клянусь, я тебя прикончу! Даже если это будет последним, что я сделаю! — Он достал откуда-то снизу шприц, и вонзил его в себя
— Снова эта дрянь? Неужели ты настолько отчаялся? — Через монитор я увидел, как в уголках его губ появилась пена. Он вытер пену рукой, на его теле вздулись и начали пульсировать вены.
— [Я бы рекомендовал вам воздержаться от использования подобных препаратов. Вы очень сильно перегружаете своё тело.]
Серж оскалился:
— Если я смогу убить Леона, мне без разницы. Я всегда, всегда его ненавидел.
— Да, только вот ты свою ненависть не на том парне вымещаешь. Я не Леон из Раультов.
Четыре ноги Гира выстроились параллельно, и он развил скорость, превосходящую скорость Арроганца. Направленная на меня пика была безумно острой, всё-таки, она была сделана, чтобы справиться с бронепластинами Арроганца.
—[Хозяин, Серж утратил связь с реальностью].
Серж стал на удивление разговорчивым, куда разговорчивее, чем когда-либо был. Наверное, сказались препараты, которые он принял.
— Будто меня волнует ты это он или нет! Это не меняет ничего! Я никогда не стану им семьёй, пока тебя не прикончу! Они никогда меня не полюбят!
— Никогда не полюбят?
Я увернулся от его рывка, но он сделал резкий разворот и обрушил на меня град атак. От такого натиска мне еще не приходилось отбиваться, даже когда я сражался в одиночку против целых звеньев Бронекостюмов. Могу только представить, какие перегрузки испытывал Серж. Усилители позволили ему притупить чувство боли, но на экране я увидел капли крови, показавшиеся на его губах.
— Это из-за тебя они меня не полюбят! Луиза меня не любит и Альберг такой же. Даже мою маму всегда заботил только ты один! Они никогда… никогда меня не любили.
По его логике, с самого принятия его в семью, к нему относились очень холодно. Осталось только спросить:
— А тебе не кажется, что причина кроется в том, что ты сделал что-то, что заставило их тебя недолюбливать?
— Если бы мы были настоящей семьёй, они бы меня простили! Просто они не любили меня никогда!
Гир взлетел над Арроганцом, и из четырёх его ног возникли лазерные клинки. Они обрушились на меня, пытаясь прожечь мою броню. Увернувшись, я срезал ему одну из ног.
Серж продолжал орать.
— Они бы приняли меня, если бы любили на самом деле! Почему никто меня не любит? Всегда ты! А как же я?! Как быть мне?!
Стоп, так вот почему он так поступал? Чтобы проверить, любят его или нет? Неужели ему пришлось совершать пакости, чтобы привлечь к себе внимание? Честно говоря, в какой-то мере я ему сочувствую. Только вот, мне на ум пришёл ещё один вопрос, который я и решил ему задать:
— Действительно, а как же ты? Где твоя любовь?
— О чём ты?
Его действия стали хаотичными и безумными; он бесновался, сполна пользуясь потенциалом Гира. Чем дольше я за ним наблюдал, тем очевиднее становилось, что он далеко не такой зрелый, каким хочет казаться. Скорее всего он стал авантюристом, чтобы позлить родителей. Определённый талант у него есть, и он мог бы быть хорошим искателем приключений, но он никогда не подходил к делу всерьёз. Поэтому он так слаб.
— Ты так отчаянно жаждешь быть любимым. А сам-то что? Любишь ли ты семью на самом деле?
Атаки Гира замедлились. Не теряя времени, когда он открылся, я срубил бронекостюму руку.
— Любовь — это великая штука, хотел бы я, чтобы меня любили. Приятно получать внимание от родителей. Проблема в том, что, слушая тебя возникает лишь один вопрос: а где твоя любовь к своей семье? Альберг пытался протянуть к тебе руки, а ты по ним ударял. А ещё ты сжёг вещи, которыми твоя старшая сестра дорожила сильнее всего в жизни. Можно ли назвать это любовью?
— ДА ЧТО ТЫ ОБО МНЕ ЗНАЕШЬ?! У ТЕБЯ ЕСТЬ ВСЁ!
— Хватит нести чушь. Давай-ка я спрошу у тебя то же самое: ТЫ хоть что-то знаешь обо мне? Ты всё равняешь меня с Раультовским Леоном, хотя я совершенно другой человек. Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти. Так что я был бы благодарен, чтобы ты перестал ненавидеть меня, не имея на то никаких оснований.
Должен признать, я могу ему посочувствовать, но что с того? Его проблемы ко мне не имеют никакого отношения, и он начал строить мне козни из-за своего эгоизма. Лично я предпочёл бы, чтобы никто меня в происходящее не вовлекал. Я здесь жертва!
— Тебе так сильно недостаёт понимания от других людей? Иронично слышать от парня, который даже не попытался понять чувства своей собственной семьи. Ты хоть раз задумался, как чувствовала себя Луиза, когда ты сжёг её воспоминания о умершем брате? Да, тогда ты был ребёнком, это понять можно, но, знаешь, ты мог хотя бы извиниться.
Отношения между Сержем и его семьёй были слишком напряжёнными. Альберг и остальные были готовы его принять, но Серж много всего натворил. Всё же, они могли бы стать семьёй, приложи он хоть какие-то усилия.
— Как там говорится? Чтобы взрастить любовь, нужна плодородная почва. Ты очень сильно сглупил, когда начал требовать от них любовь до того, как попытался наладить отношения.
— Что, думаешь я не пытался?! — заорал Серж.
— Откуда мне знать? Меня не спрашивай. Меня в ваших отношениях, вообще, не было.
— Я… я помню как!.. — его голос стал прерывистым. Скорее всего, сказать в свою защиту у него практически ничего не было.
— Ммм? Только не говори мне, что только сейчас осознал, что я прав, и ты на самом деле ничего хорошего не сделал? Тебе не кажется странной мысль о том, что люди будут любить тебя, когда взамен они ничего не получают от тебя? Тебе не кажется, что странно требовать от людей любви, если ты не показал, что сам их любишь?
— Заткнииись!!!
Гир поднял щит и понёсся на меня, намереваясь протаранить. Навстречу ему я поднял меч. Когда Гир оказался поблизости, я просто нанёс удар, прямо по щиту, силы оказалось достаточно, чтобы срубить ему и вторую, руку. Потерявший равновесие Гир с грохотом упал на землю.
— Ты оттолкнул их от себя, когда к тебе тянулись. Они замечательная семья. У меня в голове не укладывается, почему ты не позволил им приблизиться, — крикнул я вслед.
— Да, будто… да, что ты понимаешь! — Серж скривился, падение дало о себе знать. К счастью для него, Идеал создал Броню достаточно прочной. Даже после такого Гир продолжил двигаться.
Я приземлил Арроганц и неспешно зашагал к Гиру.
— Вроде бы, я уже говорил. Я ничего о тебе не знаю, и мне плевать. Ты тоже ничего не знаешь обо мне. Только вот, ты даже не попытался понять свою собственную родню, а требуешь от них любви. Это мерзко. Из-за твоей детской упёртости ты навредил этим отношениям так, что их уже не исправить. А теперь решил ещё и власть в стране захватить.
— Это они меня бросили!
— Ты про всю эту чушь с передачей наследства? Парень, ты глупее, чем кажешься. Ты всё время плевал на свой долг, чтобы поиграть в авантюриста. Альберг подумал, что ты хочешь стать авантюристом, и решил избавить тебя от бремени наследника, чтобы ты мог заниматься тем, чем тебе хочется.
— Ч-что? Я-я никогда не… бвах!
Сержа вырвало, и он начал закашливаться кровью. Видимо, препараты дали о себе знать.
— Ты сейчас в такой заднице, только потому что сам себя в неё загнал.
Когда я принялся отчитывать Сержа в открытую, Люксион недовольно покачал своим глазом из стороны в сторону.
— [Хозяин, как же вы любите сквернословить. Как вы можете так безжалостно относиться к Сержу? Неужели у вас нет ни капли сострадания?].
— Конечно есть. Думаешь, у меня самого сердце не разрывается? Мне приходится рассказывать ему очевидные вещи, до которых он сам почему-то раньше не додумался! — он был любим и этого не понимал. Ни больше, и ни меньше.
— Твоя главная ошибка заключается в том, что ты клюнул на подхалимство Идеала.
Семья Раульт могла бы принять Сержа обратно до этой попытки переворота, но теперь, когда пол страны оказалось втянуто в настоящую войну, стало слишком поздно.
Гир поднялся на ноги, но было видно, что его пилот на пределе.
(Сдаётся мне, Серж уже для боя не годится.)
— Сейчас всё закончится, но, напоследок, я кое-что добавлю. Это важно, слушай внимательно. — Я должен был кое-что добавить, но вдруг мощная вспышка света мелькнула в небе над нами.
— Это что за чертовщина?
— [На Ликорне чрезвычайная ситуация].
Вообще-то и у нас тоже большая проблема. Серж вдруг забился в конвульсиях, словно боль усилилась. Механическую кабину Гира начали пробивать отростки плоти. Снаружи бронекостюм поглотила чёрная жидкость.
Серж завопил:
— Ч-что это такое, Идеал?! Ты меня обманул?! Это же твоих рук дело?!!!
