— Жест доброй воли? — заключил Макаров.
— А откуда уверенность, что он не просто пытается действовать под прикрытием поддержки королевской фракции? — нахмурившись, возразил Флитвуд, — что если эти якобы доказательства предательства графа Ранднера — просто предлог, чтобы заполучить его территорию? Вступим с ним в союз — подтолкнем Ранднера навстречу герцогу Арреку.
Принцесса вопросительно подняла брови.
Графа Ранднера никак нельзя было причислить к надежным союзникам: любое соглашение с ним сулило только нож в спину. С другой стороны, он еще не выбрал сторону — по крайней мере не объявил выбор открыто — и глупо было бы собственноручно подталкивать его в сторону старшего брата.
— Хммм… Этот хитроумный граф — та еще проблема, — слегка раздраженно протянула принцесса.
— А интересная складывается схема, — с ухмылкой бросил Барр.
— Этот парень осмелился захватить целый город, но его действия при этом вряд ли можно назвать импульсивными. Направление такого письма именно в это время…
Время было выбрано превосходно, и определенно все происходящее не было совпадением. И все же поступки дерзкого молодого человека, опасные и многообещающе одновременно, вели его точно по грани фола.
Граф Барр покосился на Макарова.
«Уверен, что старый лис уже и сам все понял — этот не одно поколение играет в такие игры. Но чего именно добивается этот юноша? Просить серьезной поддержки, даже не присягнув нам на верность — наивно, и… нет, не может же он быть настолько глуп! Или просто хочет заявить о себе, добиться признания королевской фракции? Но даже если он получит кивок в свою сторону — кто будет разбираться с последствиями? Граф Ранднер ведь неминуемо отправит на него свое войско! Все его обвинения и доказательства, пришедшие с письмом, не остановят наступление Ранднера на Фюрбург…»
В этой связи Барра терзало жгучее любопытство: что если юнцу удастся отбить атаку армии Ранднера? Представить невозможно, как будут развиваться события в таком случае.
Некоторое время поразмыслив, Макаров ответил:
— Думаю, этот молодой человек понимает, в каком положении мы окажемся из-за него с Ранднером.
— Вы имеете в виду… — слегка заколебавшись, принцесса снова склонилась к письму.
— А зачем бы еще ему отправлять это письмо? — кивнул Макаров — нет, уж точно не затем, чтобы оскорбить наш интеллект бессмыслицей…
Его шутливый тон заставил Барра и принцессу хихикнуть: с трудом, но удержался только Флитвуд.
— Нет, совершенно определенно он делает жест доброй воли, — снова заключил Макаров.
— Соглашусь с Макаровым: парень дает понять, что настроен дружелюбно, но не намерен к нам присоединяться, и, к тому же, прекрасно осознает, в какое положение попал, — поделился наблюдениями Барр.
— Так чего же он хочет? — посеребренные сединой брови Флитвуда сошлись на переносице в знак смущения. Несмотря на многие годы, проведенные при дворе, он все свое внимание уделял науке и исследованию магических техник, так и не сумев постичь природу распрей между знатью.
— Неужели из письма непонятно? На мой взгляд, все его пожелания выражены предельно ясно… — раздраженно бросил Макаров.
Его неприязнь к Брэнделю, очевидно не могла перевесить интересы Короны, так что стоило тщательно обдумать все возможные варианты. Признай фракция правдивость его слов и надави на графа Ранднера — несмотря на не самое приятное начало их знакомства — все равно такой поворот событий будет в их пользу.
— Он хочет в открытую свергнуть графа Ранднера? — задался наконец вопросом старый лис.
— Не похоже. Молчания королевской фракции в этом случае достаточно: раз его цель очевидна — и это граф — нам надо всего лишь не вмешиваться.
— Но его действия — прямой вызов всему дворянству. Никто не смеет оккупировать территории дворянина, находящиеся в законном владении по указу короля — это беспрецедентно…
— Вот именно! Потому письмом он и пытается предотвратить всеобщую атаку на себя! Там указано, что он принимает пост и управление территорией временно, до вашего назначения, — с улыбкой закивал граф.
Макаров с тревогой покосился на союзника по фракции, гадая, не заблуждается ли тот на счет этого юнца. Не похоже, что тот удержит нейтралитет.
— К сожалению, такая уловка сработает лишь на людей… весьма уверенных в себе. А между уловкой и ложными обвинениями — огромная пропасть. Ваше Высочество, а вы посмотрели содержимое кристалла? — полюбопытствовал Барр.
— О да. Несомненно, там показана и армия немертвых, и немалая, — слегка хмыкнула принцесса, — не хотелось бы задаваться вопросами о грязных делишках между Ранднером и Мадара, но, на мой взгляд, прилагаемый кристалл говорит сам за себя, а уж в сочетании с письмом — и подавно. Информация, на мой взгляд, исчерпывающая.
Отвращение принцессы при упоминании имени графа Ранднера уже бросалось в глаза.
— Доказательства серьезные — достаточные, чтобы по меньшей мере допросить Ранднера по поводу неспособности обнаружить вторжение Мадара, — предложил граф Барр, явно склоняясь на сторону бросившего ему вызов смельчака.
— Что ж, давайте рассмотрим, какие преимущества это нам даст. Думаю, молодой человек понимает, что окончательно отказаться от союза с графом Ранднером мы не сможем, но все же один момент меня удивляет, — высказался Макаров, привлекая всеобщее внимание. Выглядел он мрачнее некуда.
— Скорее всего, пытается стать фигурой на доске.
— Шахматной? — переспросил Флитвуд.
Зато глаза графа Барра понимающе расширились: пускай он и не до конца понимал, чего добивается Брэндель, но общий подход его явно радовал.
— Впечатляет! И первые его ходы уже поставили Ранднера в невыгодное положение!
— Именно, — кивнул Макаров — правда, в отличие от довольного Барра, побаиваясь.
Даже не принимая во внимание то, что парню очевидно досконально известны цели королевской фракции, но и его понимание ситуации в королевстве в целом здорово настораживает.
— Граф Ранднер скоро поймет, что мы будем молчать, и высказываться по этому инциденту не будем. И решит, что этот Брэндель с нами договорился… После этого хитрец хорошенько задумается: не выбрать ли сторону герцога Аррека, — тут Макаров взял паузу, — и точно сразу же поймет, что окружен, и враги уже повсюду.
Барр тихо слушал эти соображения Макарова, невольно разглядывая суровое лицо и посеребренные виски. Пока что тот определенно оправдывал звание лидера королевской фракции, и нельзя было не восхищаться его опытом.
— А что именно этот молодой человек получит от становления на доску? — кивнув, согласилась с его словами принцесса, — он же понимает, что его в любой момент спишут со счетов, стоит только Ранднеру присягнуть нам на верность. Он совершенно определенно все .
Флитвуд внимательно слушал. Сам по себе он склонялся к мнению Макарова: поведение этого парня его беспокоило и сулило неприятности. Стоило Макарову закончить, он заговорил с сомнением:
— Не похоже, что он на стороне королевской фракции. Возможно, пожелает присоединиться позже, но пока что единственное, чем мы можем ему помочь — ничего не предпринимать.
Барр лишь мысленно покачал головой и снисходительно оглядел старого мага: «Философ до мозга костей, и ни разу не политик».
— А намерения его весьма просты: поддержание баланса и игра на этом. Пока он держит нейтралитет и играет только за себя, но явно считает, что нам с Ранднером по пути.
— Игра выйдет захватывающая, — прозвучало снаружи. Рыцарский караул открыл двери, впуская посетителя, мужчину в норковом манто.
При звуках знакомого голоса Макарова замолчал, припоминая, что знал о его владельце.
«… Обербек? Помнится, способный был юноша: только начинал, когда я вел дела королевской фракции».
Сейчас от былой молодости и порывистости не осталось и следа: на смену пришла твердость и уверенность в себе.
«Даже прозвище себе новое заработал, «Волк» — смотри-ка...»
Окинув Макарова долгим взглядом, Обербек поклонился, приветствуя принцессу:
— Ваше Высочество, — и тут же обернулся к Макарову, — лорд Макаров, давно не виделись.
Сейчас граф Данн занимал во фракции одну из ключевых позиций и стоял выше Макарова, но решил вести себя скромнее.
Тот, польщенно улыбнувшись, кивнул в ответ:
— Лорд Обербек.
Кратко поприветствовав всех присутствующих, Обербек быстро вошел в курс дела и предложил продолжить:
— Что ж, думаю, сделанные господами Макаровым и Барром выводы весьма логичны, но у меня есть и иные соображения о том, чего хочет этот юноша…
Комната погрузилась в молчание, а все взгляды устремились к вновь прибывшему. Принцесса единственная понимала, насколько хорошо Обербек изучил и понимает Брэнделя — лучше всех присутствующих.
— Не имеющие сил занять место на шахматной доске бесполезны, а стоящие там без понимания, что делают — глупцы, зато люди вроде него, сознательно и по собственному выбору вступающие в партию — лучшие шахматисты.
— …
— Именно так. Пускай пока что он — лишь одинокая фигура, но для хорошего шахматиста этого достаточно. Уже нынешнее его положение на доске позволяет претендовать на встречу с нами. Он — такая же фигура, как и мы, с той лишь разницей, что на нашей стороне пока что преимущество: больше ресурсов и возможностей.
Остальные в комнате хранили молчание, выжидая.
— Обербек, вы хотите сказать, что он хочет вступить в политическую игру, на равных? — даже принцесса не могла поверить в услышанное, — если так, то нами хотят воспользоваться в своих целях? Определенно весьма разочаровывает.
— Да, но все же… так оно и есть. Все равно его предложение — лучший для нас вариант.
— Парень не промах — это точно, — на это месте Флитвуд решил, что пора выключиться из дискуссии, пока не разболелась голова ото всего этого анализа. Устало потерев виски, он спросил:
— И что же делать в итоге?
— Любой вариант возможен — выбор за нами. Напрямую ни одна из сторон здесь не выигрывает, — загадочно заключил Обербек, — а на самом деле все, что нам остается — отойти в сторонку и ждать, как этот… несомненно способный молодой человек обставит графа Ранднера.
Остальные мужчины в комнате только неверяще поморщились. Даже Эке, полностью уверенный в способностях Брэнделя.
Все понимали, что у того не хватает ни ресурсов, ни опыта против в избытке обладающего всем этим графа.
Барр подумал было о Серебряных эльфах, но те уже давно дали понять, что не станут вмешиваться во внутреннюю политику Ауина. В итоге со стороны было совершенно неясно, на чем основана уверенность этого молодого человека в своих силах и способности участвовать в большой игре.
И только принцесса понимала, почему Обербек прав: причиной тому был пришедший одновременно с письмом краткий рапорт:
«Трентайм: лорд Максен разбит».
