Мора обманула Адлета, и он зашел в тупик в лабиринте. Адлет внезапной атакой оглушил Мору и взял в заложники. Но нужно было действовать осторожно. Пока Мора была в опасности, Фреми думала не о самоубийстве.
Но он понимал, что только так Фреми не спасет. У Адлета оставалась последняя надежда. Он мог обмануть Кьема, которые решили, что он — седьмой, и использовать их.
Слова могли оказаться ловушкой врага. Но у Адлета не было другого выхода. Он держал Мору без сознания не только для того, чтобы она оставалась в заложниках, но и чтобы не использовала второе зрение.
— Я здесь…
Он немного подождал. Каменный пол задрожал и принял облик Кьема-ящерицы белого цвета. Адлет помнил его.
— Вот мои приказы. Слушайте молча, — Адлет осмелился говорить властным тоном. Так он мог заставить Кьема думать, что он седьмой.
— Погоди. Ты и есть седьмой? — спросил Кьема-ящерица. Он не мог знать, кто седьмой, но Адлет не отрицал возможности, что седьмой уже мог связаться с Кьема.
Слова могли быть ловушкой, но отчаянный Адлет проигнорировал это.
— Думаете, я бы носил с собой доказательство того, что я седьмой? Чтобы Герои это заметили? Нет уж, — возмутился Адлет. — И кто вам сказал, что Кьема вашего уровня могут услышать тайный код, доказывающий, что я — седьмой?
Кьема-ящерица молчал. Адлет обрадовался. Может, код и существовал, но Адлет выдумал это.
Мора была без сознания, остальные не знали лабиринт и могли заблудиться. Вряд ли кто-то нашел бы место, где Адлет встретился с Кьема. Но он все же опасался, ведь на них могли наткнуться случайно. Адлету было не по себе.
— Если ты седьмой, то скажи: Тгунею Фреми нужна живой или мертвой?
«Они и этого не знают», — Адлет растерялся. Если бы они хотели убить Фреми, то не думали бы защищать ее.
Они могли притворяться, что не знают. Но Адлет был уверен, что таких Кьема он обмануть сможет.
Адлет мысленно улыбнулся. Скрытность Тгунея вышла ему боком. Он не говорил правду Кьема, а сами те рассуждать не могли.
«Я смогу их использовать», — был убежден Адлет.
— Тгуней хочет, чтобы Фреми жила. Но ситуация немного вышла из-под контроля. Понадобится ваша помощь.
— Ясно, — тут же сказал Тридцатый.
Как теперь его использовать? Адлет быстро размышлял над этим.
— Назови свои способности, — сначала приказал Адлет. Кьема рассказал об умении скрываться и хорошем слухе.
«Полезный», — отметил Адлет.
— Найдите где-то в лабиринте светящийся камень. В любом состоянии. Нужен топаз… желтый камень. И он должен не только светить, но и исполнять другие функции. Все. Найдете?
— Когда я осматривал храм, я слышал, что у входа есть камень, светящийся, когда приходит нарушитель.
Адлет готов был танцевать от радости. Он не знал, обманет ли камень Мору и остальных. Но так он сделает вид, что увиденные им слова не были ложью.
— Найдите камень. Разбейте и заберите с собой. А потом дайте Доззу и Героям понять, что камень у вас.
— Как?..
— Вам нужно все объяснять? Проглотите разбитый камень и дайте одного из вас убить. Можете выплюнуть перед смертью или дать кому-то из Героев вспороть ваше брюхо.
Адлет, не мешкая, отдал жестокий приказ. Тон явно подходил подчиненным Тгунея.
— И так можно защитить Фреми?
— Вряд ли. Но у меня есть план, — Адлет все еще думал, но времени не хватало. Товарищи близко. Ему нужно что-то быстро решать. — …Используйте Доззу или Нашетанию. Вступите с ними в контакт для сотрудничества. И передайте эту информацию.
— Что?
Адлет подумал и рассказал, как можно обмануть Доззу, Нашетанию, Мору и Фреми.
— …Даже если Черный Пустоцвет убить, он продолжит поглощать энергию меток. Пусть думают, что это нужно седьмому Можете говорить размыто. Намекнуть, что что-то будет дальше, чтобы они подумали, что Фреми убивать опасно.
— Доззу и его подопечные не поверят мне…
Вот и проблема. Но, подумав, Адлет решил рискнуть.
Адлет помнил ловушку у входа в храм. Она была неожиданной. Но Доззу помог в тот раз. Понял, что с Кьема-ящерицей.
В тот раз ему было не по себе. Доззу знал больше них. Но все казалось не так и плохо, ведь он не собирался становиться врагом.
Доззу мог понимать, что собирается делать белая ящерица-Кьема.
— Может, Доззу сможет понять ваш шифр, — сказал Адлет. Доказательств у него не было, но он верил в такую возможность. — Отдавайте приказы другим Кьема с помощью кода. Расскажите им, что идут приготовления к следующему этапу Черного Пустоцвета. Сделайте вид, что им нельзя это знать. Может, Доззу понял ваш шифр. Тогда он решит, что знает важный секрет.
Кьема-ящерица тревожился. Адлету тоже было не по себе. План строился только на догадках, шанс успеха был низким. Но у него не было другого варианта.
— Не знаю, станут ли Доззу и Нашетания действовать согласно этому. Непонятно, что будет, потому доверяю действия тебе. Так что ты, белый, будешь в ответе, если что-то не выйдет.
Выражение морды Кьема не было похоже на выражение подопечного Тгунея. Адлету стало его немного жаль.
— Ясно. Это все?
Адлет молчал. Кьема-ящерица собрался уходить.
— Есть еще кое-что, — остановил его Адлет. Самое важное. С этого надо было начинать, но у него не хватило смелости.
Он уже отдал два приказа, но они не могли защитить Фреми. За следующий приказ он мог попасть в ад.
— Нужно собрать всех Кьема, что есть поблизости, — Адлет продолжил после паузы. — И все они будут убивать Фреми.
Кьема-ящерица молчал.
— Не сдерживайтесь. Ни против Фреми, ни даже если подключусь я. Возможно, кого-то из вас я убью, но это будет необходимо.
Кьема-ящерица боялся. Ни по приказу Тгунея, ни своей воле он не хотел убивать.
— Вы попытаетесь серьезно убить Фреми. Чтобы Герои поверили нам. А я заступлюсь за Фреми, и она перестанет думать о самоубийстве, — сказал Адлет. — Нападайте изо всех сил. Я не буду говорить причину, чтобы Герои не раскусили нас.
— Но тогда Фреми погибнет.
— Я защищу ее, — заявил Адлет. — Как бы вы ни напали, как бы ни поступили Герои, я смогу защитить Фреми. Не дайте никому помешать атаке. Иначе я не смогу защитить Фреми.
Внутри Адлет дрожал от страха. Ханс и Чамо не прекратят попытки убить Фреми. Она попытается убить себя. Еще и Кьема нападут.
«Как защитить Фреми?» — Адлет не знал, но понимал, что за этот план будет расплачиваться в аду.
— Понятно. Я использую другого Темного специалиста. Четырнадцатый может…
— Не нужно говорить о его силе. Нет, ты не должен говорить о нем.
Если бы Адлет знал, какая атака их ждет, он бы действовал неестественно. И, как бы сильно он ни старался, он не смог бы скрыть это.
Адлет приказал Кьема притвориться, что они хотят убить Фреми. Он не мог допускать ни малейшего шанса, что Фреми не будет защищена.
— У Четырнадцатого ужасающая сила. Если он использует свои способности, Фреми точно умрет. И защитить ее ты точно не сможешь.
— С каких пор ты так со мной говоришь? — рявкнул Адлет, пока давил свои страхи. Он напоминал себе, что он — сильнейший в мире. Он убережет Фреми. — И еще одно. Ни за что не пересекайтесь с Хансом. Нужно, чтобы все думали, что он — седьмой. Это последняя часть моего плана по защите Фреми. Если Ханс узнает о плане, то все провалится.
— Ясно… — ответил Кьема.
А Адлет думал:
«Верит ли этот Кьема, что я седьмой? Будет ли он выполнять приказы?».
Тридцатый был потрясен приказами Адлета. Но Адлет был седьмым. Он получал распоряжения лично от Тгунея, он был выше Тридцатого. Он не мог не слушаться его приказов.
Тридцатый все же сомневался, седьмой ли перед ним. Он знал об иерархии в армии Тгунея. И там не было и слова о седьмом. А теперь он не мог ослушаться седьмого.
Адлет не думал о жизнях друзей. Судя по его приказам, он не собирался защищать никого, кроме Фреми. Кьема подозревал, что этот человек может пожертвовать остальными, чтобы защитить Фреми.
«Адлет точно был седьмым. Нужно верить в это. И Тгуней выбрал его», — думал Тридцатый.
Убить Фреми… Отдать приказы Четырнадцатому, установить контакт с Нашетанией и не рассказывать о плане Хансу.
И нужно было управлять Адлетом. Если он попытается убить Фреми, то ему будут верить.
Но Адлет мог и убить Фреми. Шансы были велики. Но у Тридцатого оставалась и надежда.
А еще нужно было управлять кем-то другим. Например, Чамо. Но если слишком долго управлять Чамо и Адлетом, то не удастся защитить Фреми. Тогда второй должна быть Ролония, а, может, Голдоф.
Тридцатый пытался понять, как поступить.
— И последнее. Напади на меня. Не изо всех сил, но чтобы урон был заметен.
— Ясно.
— Я буду отбиваться, но не бойся, я буду сдерживаться.
Из хвоста Тридцатого вылез шип, и он напал на Адлета.
* * *
— Адлет-сан, ты помнишь этот камень? — спросила Нашетания. Адлет смотрел на осколки камня из живота Кьема-ящерицы.
— Не знаю… Помню, что видел свет. Но когда обыскал комнату с трупами, там не было ничего похожего.
— Значит, Адлет все-таки видел слова из света. Кьема-ящерица нашел этот камень и показал слова Адлету, а потом проглотил камень. Он сделал так, чтобы я не смогла увидеть его. Так вполне могло произойти, — сказала Мора.
Слушая ее, Адлет думал:
«Хорошо сработано, белый Кьема-ящерица. Благодаря тебе я смогу защитить Фреми. Отлично».
Кьема вполне мог работать по своей воле, а не из-за приказа. Он хотел защитить Фреми. Адлет понял это. Фреми не была монстром, которого никто не любит. Даже среди Кьема были те, кто хотел защитить Фреми. И Адлет был этому рад. Хоть и не мог пока что сказать это Фреми.
— Ханс-сан, ты точно не видел слова? Может, камень забрали из комнаты после того, как ушел Адлет-сан, но до того, как пришел ты, — обратилась к Хансу Нашетания.
Фреми и Ролония с подозрением смотрели на Ханса.
«Ханс явно удивлен», — думал Адлет. Он и не подумал бы приказать Кьема, тем более, приказать им убить Фреми. Значит, он не связывался с Кьема. То, что достали из живота Кьема, опровергало его обвинения.
Возможно, Ханс думал, что Кьема предали его. А, может, он не связывался с Кьема, чтобы не выдать свою сущность седьмого. И это стало причиной его поражения.
Ханс мог и не быть седьмым, но Адлет уже не рассматривал этот вариант. Адлету оставалось только убить Ханса. Сил на это должно было хватит.
А все потому, что Ханс пытался убить Фреми. Он не мог простить того, кто вредил Фреми, даже если это был настоящий Герой.
— Я не видел этот камень. Адлет заставил Кьема взять этот камень, чтобы мои обвинения были ложью.
Ханс все еще улыбался. Но парировал он уже не так энергично.
— Все равно что-то странное с тобой, Адлет. Когда Ролонией управлял Кьема, почему ты смог какое-то время сохранять разум? А потому что ты притворялся, что тобой управляют. А когда понял, нья, что уже неестественно для тебя сохранять контроль над собой, ты и изобразил, что сдался Кьема.
«Он все еще не сдался», — подумал Адлет. И Адлет и сам не знал, почему мог так долго противостоять воздействию Кьема. Может, действие зависело от особенностей человека.
— Нет. Я боролся с воздействием. Голос в голове кричал убить Фреми. И я всеми силами боролся с ним. Но все же сдался и попытался убить Фреми, — парировал Адлет.
За него продолжила Фреми:
— Адлетом точно управляли. Он попытался напасть на меня, атака была серьезной. Он точно не притворялся. В его глазах не было разума, — все посмотрели на Фреми, она добавила. — В том бою я и поняла, что Кьема пытаются убить меня. Это не притворство. Меня вполне могли убить. И пока вы решали, стоит ли мне жить, Кьема все решили за нас. И они пытались меня убить.
Ханс на миг потерял дар речи. А потом расхохотался.
— Нья. Нья. Нья. Нья-хи-хи!
Адлет приготовился. Ханс мог напасть в любой момент.
— Адлет, ты, может, и есть самый сильный в мире человек, нья. Ты стоящий противник. Нет, честно… я и не думал, что тебя нужно воспринимать серьезно.
Ханс был загнан в угол. Но смех его не был бравадой или отчаянием. Он радовался.
— Чтобы защитить Фреми, ты приказал Кьема убить ее. В такой ситуации только такой дурак как ты мог так поступить.
«Он знает», — подумал Адлет. Он подозревал, что Ханс сможет догадаться, что Адлет сделал. Но переубедить других Ханс не мог.
— Ханс, твои обвинения бессмысленны. Это нас не убедит, сколько ни старайся. Разве он мог, защищая Фреми, приказать убить ее? Она могла умереть здесь, — сказала Мора.
— Я верю Адлету-сану, хотя меня вряд ли послушают, ведь даже не считают союзником, — вторила Нашетания.
— Ханс, ты должен был видеть. Ролонией управляли, Адлет боролся, но стараниями Кьема он сдался и попытался убить меня. Он не притворялся.
Хансу верило все меньше людей. Адлету было важнее то, что Фреми уже не думала, что должна умереть.
— Значит, интуиция меня не подвела, нья, — радостно сказал Ханс. — Я говорил, что если не убью тебя, то погибну сам, нья. Но бой не был бы таким интересным, если бы все не пошло так.
Ханс радовался. В такой ситуации. Он снова реагировал ненормально.
— Ханс-сан, у нас нет доказательств, что ты — седьмой. Но после все, что случилось, нам приходится подозревать тебя, — сказала Нашетания. — И, должна признать, твои мысли опасны для нас.
— Нашетания, ты веришь Адлету-сану? — спросил Доззу.
— Так я решила. Доззу, ты доверяешь мне? — ответила уверенно Нашетания. Доззу, подумав, сказал:
— Ладно. Я доверюсь твоему решению. Мы поверим Адлету-сану. И не дадим убить Фреми-сан, пока не найдем новые доказательства.
— Но что нам делать? — спросила Мора. — Черный Пустоцвет продолжает поглощать наши силы.
В ответ Адлет зло закричал:
— Разве не очевидно? Есть только один способ остановить Черный Пустоцвет. Нужно уничтожить Тгунея. Мы покинем храм и нападем на Тгунея. Убьем его до того, как угаснут силы наших меток.
Остальные молчали. Не знали, доверять Адлету или Хансу. Они не знали, можно ли одолеть Тгунея.
— Я верю тебе, Ад-кун, — сказала Ролония. — Ад-кун точно не может быть седьмым. Не знаю, может ли быть седьмым Ханс-сан… но пока что я не могу ему верить.
— Чамо знала, что все вы идиоты. Бабуля, принцесса, Ролония — дуры. Чамо не доверяет Адлету! Он точно враг! И Чамо убьет всех, кто посмеет обвинять Кота-сана, что он — седьмой!
Чамо собиралась спустить Джума, но Ханс схватил ее за плечо и остановил.
— Погоди, нья. Если будем сражаться здесь, то все погибнут.
— Но!
— …У меня есть план, — сказал Ханс, глядя на Адлета. Чамо замерла.
— Принцесса и Адлет сотрудничают. Они хотят поймать Ханса и обмануть нас. Так мне кажется, — сказал Голдоф и направил копье на Фреми.
Ролония схватилась за хлыст. Адлет заслонил собой Фреми от Голдофа.
— Ты говорил, что будешь защищать меня, но все еще не доверяешь мне, — вдохнула Нашетания.
— Голдоф, Чамо, хватит. Вы не слушали? Соберитесь. Враг хочет убить Фреми, а Адлет пытается ее защитить, — вмешалась Мора, но Герои уже разделились.
— …И потому взял в заложники? — ответил Голдоф.
На миг казалось, что Мора не знает, как ответить.
— Я тоже чуть не убила товарища. Он действует так же, как я. Это не доказывает, что Адлет враг.
«Плохо дело, — подумал Адлет. — Мы только на середине пути в защите Фреми. Нужно было одолеть Тгунея и остановить Черный Пустоцвет. Но если Герои будут так разделены, мы точно не справимся с этим».
— Есть новости похуже, — сказала Мора. — К этой горе приближается несколько летающих Кьема. Основные силы Тгунея уже близко.
Все напряглись. Сейчас они не могли сражаться с Тгунеем. Адлет был ранен, остальные тоже были не в лучшей форме. А еще у них не было плана, чтобы бороться с Тгунеем.
— Ханс, уладим все позже. Нужно убираться отсюда, — Адлет схватил свой железный ящик и побежал прочь из лабиринта.
Остальные, похоже, решили, что этот вариант самый подходящий, потому схватили свои вещи и направились к выходу из лабиринта.
Снаружи было уже темно, наступила ночь. К счастью, врагов не было видно.
Следуя указаниям Моры, они спустились по горе, но вскоре Ханс взбунтовался и замахнулся мечом на Фреми.
— Так и думала, что ты что-то попробуешь, — сказала Фреми, отбивая атаку ружьем.
Адлет бросил ядовитый дротик, но Ханс откатился. Он нападал напрямую.
— Ханс-сан, не время для этого. Нужно бежать отсюда, — предупредил Доззу.
— Не могу, нья. Если мы будем так уходить, то попадем в ловушку Адлета, — ответил Ханс и направил мечи на Фреми.
— Сдавайся. Я не дам тебе убить меня, — сказала Фреми.
— Нет, нья. Вы меня не убедили, так что мне придется убить тебя. И тогда мы точно поймем, есть ли это «дальше», о котором говорила Нашетания.
Мора посмотрела на Адлета в поисках совета.
— Задержите Ханса, но не убивайте.
И тут же вылетели мечи Нашетании, молния Доззу попала в Ханса. Но он защищался деревьями и камнями, отвернулся от товарищей и убежал.
— Ханс! Погоди! — крикнула ему Мора.
Адлет хотел преследовать Ханса, но сейчас важнее был Тгуней.
— Чамо! Голдоф! За мной! — кричал на бегу Ханс.
— Ясно… Чамо верит Коту-сану, — Чамо побежала за Хансом. Адлет не мог ее остановить. Чамо не стала бы его слушать.
— Голдоф, что ты собираешься сделать? — спросила Нашетания. — Я решила верить Адлету-сану, и я буду сражаться рядом с ним с Тгунеем. А ты пойдешь с Хансом?
— Я не могу верить Адлету. Но не могу и подвергать опасности принцессу.
— Так будем сражаться вместе. Не волнуйся. У тебя сила тысячи людей, — Нашетания рассмеялась и побежала за Адлетом.
Голдоф остался, и это уже было небольшой победой. Но терять Чамо не хотелось. Им и всем вместе было бы сложно противостоять Тгунею.
Адлет и остальные спускались по склону холма. Фреми подставила Адлету плечо.
— Фреми.
— Нет времени говорить… — Фреми говорила холодно, как и всегда. Она вернулась. Опершись о ее плечо, Адлет сказал:
— Мы переживем это.
* * *
Фреми все еще не разобралась, где правда. Она не знала, седьмой ли Ханс. Мог ли Адлет ошибиться? Разве она не должна была умереть? Не попали ли все они в ловушку Тгунея? Ничего не было ясно, и правда казалась невероятно далекой.
— Могу сказать только одно, — сказала Фреми. — Я отомщу, убив Тгунея. Если я не смогу этого сделать, то и жить мне незачем. Этого не изменить.
— О, это я понимаю.
— И ты все еще хочешь сделать меня счастливой?
Адлет был потрясен этим ответом.
— Конечно, — сказал он.
Фреми заметила выражение его лица и только сильнее убедилась, что он не врал. Он был уверен. Он хотел убить Тгунея и Маджина не ради себя или остальных, а ради Фреми.
Фреми отогнала все сомнения. Он не мог быть седьмым. Он не мог исполнять приказы Тгунея.
— Я ненавидела тебя, — сказала Фреми. — Из-за тебя я хотела жить. Потому ненавидела. Все это время я хотела умереть, но из-за тебя у меня возникали сомнения.
— А теперь? — в голосе Адлета слышалось одиночество. Фреми на миг растерялась.
— Теперь… я не думаю, что ненавижу тебя. С тобой я хочу жить, но это хорошо.
Фреми была впереди, так что не видела выражение лица Адлета. Но она была уверена, что он широко улыбался.
* * *
В углу лабиринта лежал едва живой Кьема. Тело Темного специалиста Номер Четырнадцать разрушили бомбы Фреми.
Он едва цеплялся за жизнь. Но вдали слышал разговоры Героев.
Четырнадцатый не понимал только одного:
«Почему мои способности не сработали на Адлете? — на него сила повлияла куда меньше, чем на Ролонию и Чамо, и это было странно. — Неужели… Неужели Адлетом уже управляет другой Кьема?»
Но у Четырнадцатого не было времени подтвердить подозрения. Он беззвучно издал последний выдох.
* * *
Рассвет тринадцатого дня после пробуждения Маджина. В тесной комнате под землей Тгуней и Кьема с тремя крыльями продолжали долгий разговор:
— Хмм, в чем дело? Тебе все еще мало моих объяснений? — сказал Тгуней. Кьема с тремя крыльями кивнул.
— …Прошу прощения за грубость, но я не могу не беспокоиться. Я ничего не могу сказать о том, кого вы выбрали, чтобы внедриться в виде Героя, но…
— Седьмой защитит Фреми. Я всем рискую на основе этого. Так почему ты тревожишься?
Не было причины для Кьема с тремя крыльями беспокоиться. Если Фреми умрет, сила Черного Пустоцвета рассеется. И если Герои все же решат ее убить, план Тгунея рухнет.
Но он слышал, что Тгуней подготовился к смерти Фреми, он не мог не продумать этот вариант.
Погибнув, Фреми могла убить всех Героев силой Черного Пустоцвета. Ее товарищи точно пострадали бы. Но сила Героев могла, наверное, изменить Черный Пустоцвет. Добавить эту силу себе.
Но Черный Пустоцвет уже был сложным, вряд ли к нему могли добавиться новые функции. Тгуней рассказывал об этом.
У Черного Пустоцвета была функция, что активировалась после смерти.
Только так можно было объяснить то, что Тгуней позволил так рисковать планом.
Тгуней хотел насладиться гибелью Фреми.
Смерть Фреми сделает ненужным седьмого. И весь план лопнет, как мыльный пузырь, и Тгунею придется уничтожать Героев грубой силой.
Если погибнет седьмой, это не отразится на лепестках меток Героев. Фреми могли подозревать. Но если умрет седьмой, некому будет защитить Фреми, и Тгуней будет загнан в угол.
Седьмой. Из-за него Кьема тревожился сильнее всего, хотя Тгуней эти тревоги не разделял.
— Седьмой… может ли он защитить Фреми? Об этом я беспокоюсь, да, но больше всего меня тревожит… — Кьема с тремя крыльями замолчал, подбирая слова. — Больше всего меня тревожит, будет ли он ее защищать?
Тгуней посмотрел на Кьема с разочарованием во взгляде.
Кьема с тремя крыльями знал многое, ведь был телом Тгунея при выборе седьмого. Он знал, что седьмой не осознает, что он — пешка Тгунея. Потому мог и не разделять желания Тгунея. Он верил, что он — истинный Герой, что они пришел на Территорию воющих демонов, чтобы убить Тгунея и Маджина.
Седьмой не бросит Фреми. Но разве он не выберет защиту человечества и убийство Маджина вместо нее? Если так, то зачем вообще было посылать седьмого к Героям?
Это тревожило Кьема с тремя крыльями больше всего.
— Почему вы не отдаете седьмому приказы? — спросил Кьема с тремя крыльями. — Ваши способности позволяют управлять разумом человека. И вы можете заставить седьмого сотрудничать с нами, сделать так, чтобы он не позволил Фреми умереть. Почему же не сделали? Как это защитит Фреми?
— Разве я не говорил раньше? — рассмеялся Тгуней. — Я верю в силу любви.
— Любовь?
Кьема с тремя крыльями знал, что способность Тгунея скрывалась почти ото всех Кьема. Способность не была поглощающей, на ее применение уходило время, действовала она только на одного человека за раз. Ею нельзя было управлять Кьема, да и на людей она оказывала разную степень влияния. Так способность можно было считать незначительной.
Но Тгуней, несомненно, верил, что его способность — самая сильная в истории.
Тгуней управлял сердцами людей.
Управлял их любовью.
Способность Тгунея заставляла жертву полюбить кого-то. И Тгуней мог легко выбрать, кого именно жертве любить.
И когда жертва этой способности видела улыбку любимого, ей тоже становилось лучше, а если любимый был печален, то и счастье жертвы исчезало. Она боялась смерти любимого больше собственной, она бы сделала все, чтобы избавиться от угрозы любимому.
И чем больше была опасность для любимого, тем больше была любовь, которой мог управлять Тгуней. Он мог сделать так, что жертва думала лишь о том, кого любит. И если любимый был при смерти, жертва могла сойти с ума.
Тгуней применил эту силу к Святой Одного Цветка. Он заставил ее полюбить его, чтобы она открыла ему барьер вокруг себя. Он услышал от нее о случившемся в прошлом, забрал оставшуюся силу и получил метку седьмого.
И теперь этой же способностью Тгуней управлял седьмым.
— Да, я мог заставить седьмого любить меня и слышать мои желания. Я мог бы заставить его сотрудничать с нами, завести Героев в ловушку. Так было бы проще заставить его защитить Фреми, — недовольно процедил Тгуней. — Но я не верю в такую грубую стратегию. Я верю в любовь куда сильнее, чем в свои ограниченные познания.
Кьема с тремя крыльями безмолвно слушал Тгунея.
— Куда важнее чувства Фреми. Уязвленная и желающая отомстить Фреми… Что же она сделает? Она не будет думать о себе, а попытается убить меня. А если узнает о Черном Пустоцвете или о том, что ею управляли, как она поступит? Фреми решит убить себя. И если так произойдет, все пропало. Я не смогу помешать ей убить себя. Но, несмотря на такой шанс, я все еще не сомневаюсь в своей победе. Потому что любовь творит чудеса.
В голосе Тгунея не было сомнений.
— Лживые слова не тронут сердце Фреми. Если бы я приказал кому-то притвориться, что он любит Фреми, она бы не поверила. Повлиять на нее может лишь тот, кто будет любить ее всем сердцем. Потому что она ненавидит фальшивую любовь, но больше всего ищет именно истинную любовь. Поддельная любовь не сработала бы. Она не может творить чудеса.
— …
— Любовь чудесна. Только из-за любви происходит что-то невероятное. Я много раз это видел. Потому, какими бы ни были сложности у Фреми, я не сомневаюсь в своей победе. Любовь седьмого к Фреми точно заставит чудо случиться, спасет Фреми. Я верю в любовь. Больше ни во что я не могу так верить. В этом полном лжи мире только любовь спасает.
Тгуней приоткрыл глаз, словно чего-то ждал.
— Я верю в парня, которого выбрал. Он защитит Фреми. Уверен, силой любви он заставит случиться чудо. Потому что тот, кого я выбрал, — сильнейший в мире человек.
Кьема с тремя крыльями увидел мысленно лицо седьмого. Лицо юного воина, не подходившего на роль Героя. Странного парня, провозгласившего себя сильнейшим в мире человеком, не сомневавшегося в этом.
Он видел лицо Адлета Майи.
— Думаю, Фреми уже украла его сердце. И теперь он отчаянно пытается защитить ее. Как бы ни пытались Доззу и остальные помешать ему, беспокоиться не о чем. Сильнейший в мире человек не проиграет им. А Фреми уже могла открыть ему сердце. Или собирается довериться ему. Она точно будет слушать все, что он говорит, потому что глубоко в сердце хочет, чтобы ее любили. Этого она хочет больше всего в жизни.
Тгуней в облике инжира широко улыбнулся.
— Разве это не будет чудесно?
— О чем вы?
— О лице Фреми, когда она поймет, что человек, который любит ее всем сердцем, единственный, которому она может доверять, управляется мной. Как думаешь, что будет делать Фреми, когда поймет, что любовь, которую она искала и нашла, хоть и скрывала это желание, лишь часть моего плана?
Тгуней радостно рассуждал об этом.
— Фреми точно убьет себя. И у нее будет прекрасное лицо, которое я не смогу забыть. Адлет доведет ее до самоубийства. И на лице Фреми будет высшая степень отчаяния! Но я хочу увидеть не только это. Я хочу увидеть и лицо Адлета. Его лицо, когда он поймет, что любовь, из-за которой он рисковал жизнью, женщина, которую он поклялся защищать, были мыслями, которые я внедрил в его голову. Ах, представить не могу! Я хочу увидеть эти лица! Эти прекрасные лица! Почему ты просто стоишь, как дурак? Ты не думаешь, что это будет чудесно?
— Ну… — пролепетал Кьема с тремя крыльями.
— Ах, ясно… Тебе не интересно. Прости.
Тгуней пошевелился, словно пожимал плечами, понимая, что его занесло. А потом он успокоился и продолжил:
— Пока что мы эти лица не увидим. Придется немного подождать.
Словно устав от разговора, Тгуней открыл книгу на столе, на котором он сидел, и принялся читать. Пока он читал, чтобы отвлечься от скуки, Кьема с тремя крыльями стоял на месте и безмолвно ждал прибытия Героев.
— Загадочна, — внезапно сказал Тгуней через какое-то время. — Любовь загадочна. Ведь и Маджин проиграл Святой Одного Цветка из-за любви.
Кьема с тремя крыльями поместил Тгунея в свою пасть, и его тело перешло под контроль Тгунея. И вместо инжира теперь говорил Кьема с тремя крыльями:
— Мы дважды проиграли Героям из-за силы любви, поддерживавшей их. Но в третий раз все будет иначе. В этот раз любовь уничтожит Героев.
«Герои будут участвовать в этом сражении. И бой будет долгим, — думал Кьема с тремя крыльями, пока его телом управляли. — Может, погибнут не все. Но победить они уже не смогут».
Фреми Спиддроу. Адлет Майя. Два воина, которыми управлял Тгуней. Пока они были живы, Героев ждал только ад.
* * *
— Что с Чамо и Хансом? — спросил Адлет, но Мора покачала головой.
— Они уже покинули гору. Я не вижу их вторым зрением.
— Я беспокоюсь, что будет с Чамо-сан, если Ханс-сан — седьмой. Может, нам вернуть их? — спросил Доззу.
«Слишком поздно», — подумал Адлет.
— Сейчас не время думать о Чамо. Она так легко не умрет. Сейчас важнее Тгуней, — сказал Адлет.
И без второго зрения Моры они слышали, что армия Тгунея приближается сюда.
Адлет пытался составить план. Если они не одолеют Тгунея, Герои погибнут, и Адлет не сможет защитить Фреми. Но он не мог забывать и о других угрозах, кроме Тгунея. Ханс мог попытаться снова убить Фреми. И Чамо явно не собиралась стоять в стороне и молчать. Доззу с Нашетанией могли что-то задумать, и оставалась неизвестной роль Каргикка. А еще Голдоф не доверял Адлету, а еще могло что-то произойти, и Ролония с Морой перестанут верить Адлету.
Угроз было очень много.
«Я все преодолею, — решил Адлет. — Возможно, придется убить Ханса. И Чамо, если не смогу ее убедить. Доззу, Нашетания и все, кто захотят навредить Фреми, будут убиты».
Адлета не волновало, погибнут ли они.
Не волновало, будет ли разрушен мир.
Пока Фреми жива, ему больше ничего не было нужно.
И вдруг под звездным небом Адлет задумался:
«Погодите, это не странно? Что должно для меня быть важнее — мир или Фреми? Как понять? Я считал всегда, что мир важнее, или думал, что важнее Фреми? Разве я думал так всегда? Я — это я?»
Но мысли быстро исчезли из головы Адлета.
«Конечно, это я. И нет ничего в этом странного. Фреми важнее всего, потому что больше у меня ничего нет. Так что все в порядке, со мной ничего не произошло. Я убью всех, кто угрожает Фреми. Это все, что я должен сделать».
