Только невероятный храбрец или беспросветный глупец посмеет противоречить Его Высочеству принцу Цзиню. Лин Фэн к их числу не относился, поэтому заткнулся и отошел выражать свое негодование в сторонку и шепотом.
Вечно от этих баб одни проблемы, а от хорошеньких — так вообще, спасайся кто может. Но Лин Фэну оставалось лишь злобно сжимать кулаки и бросать в Су Ло яростные взгляды.
Наньгун Луюнь зажал кинжал в ладошке Су Ло и, посмеиваясь, указал в собственную грудь, увещевая девушку, почти моля:
— Ну же, всего один удар, прямо сюда. Это наверняка позволит тебе выпустить пар. Давай, будь хорошей девочкой.
Его лицо ничего не выражало, а рука крепко удерживала запястье Су Ло, не давая ей вырваться.
Она была напугана, она не понимала, что происходит. Невольно вскрикнула:
— Наньгун Луюнь, хватит! Нет, правда, хватит! Убери свои лапы!
Наньгун Луюнь же вцепился в нее мертвой хваткой, не отпуская руку, не позволяя отвести кинжал. И все это с полубезумной очаровательной ухмылкой.
— Ты же знаешь, я, Наньгун Луюнь, никогда не считался с мнением других. Я никогда и никому не позволял и не позволю оскорблять меня или, тем более, ударить. Однако ты… Ты — исключение из всех правил. Ты можешь сделать это, можешь ответить мне за нанесенную тебе обиду. Давай. Давай, просто выпусти весь свой гнев на меня.
Не отпуская ее взгляда ни на миг, он потянул ее руку на себя и остановил острие кинжала лишь в сантиметре от своей груди.
Каким бы крутым ты не был — нож в сердце, и поминай как звали. Конечно, еще можно в голову, или в печень, или в селезенку — и кровотечение хрен остановишь, но сердце оно как-то поэпичнее будет.
Видимо, Наньгун Луюнь не собирался останавливаться на достигнутом, и потянул ее руку еще дальше, еще ближе к своему телу — он буквально заставлял ее убить себя.
Су Ло могла лишь мотылять головой и безуспешно пытаться вырвать руку. Она беспрестанно твердила — прости, мне так жаль, я виновата, прости, что я так плохо к тебе относилась… Она повторяла и повторяла эти бесконечные «прости», но только мысленно — она все еще не могла выдавить из себя ни звука.
Однако Наньгун Луюнь мысли читать не умел, и уж точно не планировал дать ее рукам свободу. В душе он смеялся, но внешне выглядел как глыба льда — холодная и равнодушная.
Другой рукой он ласкал лицо девушки, мягко приговаривая:
— Я, Наньгун Луюнь, никогда не испытывал таких искренних чувств. Ни к кому, кроме тебя…
Замолчав, он резко дернул руки Су Ло к своей груди!
Из глаз Су Ло брызнули слезы. Этот человек… демон он, а не человек! Ну ладно, безжалостный он и все такое, людей не любит — с кем не бывает? Но быть таким жестоким к себе самому!
В самый последний момент Су Ло изо всех сил дернулась в сторону, и кинжал лишь слегка прошелся в районе его ключицы. Она чудом избежала фатального удара в сердце.
А Наньгун Луюнь, походу, вспомнил, что он умирающий, начал падать на землю и задыхаться. Кажется, он и веки-то с трудом держал открытыми, и все равно продолжал смотреть на Су Ло своим немигающим проникновенным взглядом, не переставая улыбаться.
И тут Су Ло все поняла.
Этот засранец поставил собственную жизнь на кон, лишь бы доказать Су Ло, что она якобы что-то к нему чувствует! Мол, как ни крути, дорогуша, а убить ты меня не сможешь — пожалеешь, болезного. И, главное, ведь все просчитал, гад!
Вот таким он был — расчетливым, коварным, проницательным мерзавцем. Которому, в добавок, было нечего противопоставить — силен, зараза, и влиятелен! То есть, даже если он вроде как дает возможность уйти, женщина все равно никогда не сможет от него убежать? Иллюзия выбора?
Он сказал, что она — исключение.
Может ли быть такое, что за все эти годы, она единственная, кому был в принципе дан этот выбор?
В голове Су Ло встал образ простой и элегантно-красивой женщины, которая может перевернуть с ног на голову всю страну.
Интересно, а Фее Нефритового озера он тоже предоставлял сей «выбор»?
