Поначалу он даже не знал имени скверносмерти, но Моргунов всё же рассказал немало об этом существе в те краткие перерывы, что им удавалось урвать среди всего беспорядка.
Хотел бы Говис-Аиха, чтобы эта миссия досталась кому-нибудь ещё. Из всех мест, куда можно было отправиться, это явно худшее. Он почти не сомневался. А если бы было время помедитировать и связаться с остальными, то не сомневался бы вообще. И пожаловался бы. Обязательно.
Увы, пока едва удавалось сохранять хоть какой-то узел в сети — да и тот постоянно разрушался, из-за чего его приходилось создавать заново каждый раз, как битва требовала слишком много концентрации.
Не раз он задавался вопросом о всей этой миссии в целом. Центральный хотел помочь всем и оставить этические размышления на потом, как только получится отменить «Чёрную Песнь», но чем больше Говис-Аиха проводил здесь, отключенный от сети, тем сильнее сомневался: не будет ли логичнее сначала разобраться с одним из этих раздражающих придурков. Или, ещё лучше, с ними обоими. Ему было вполне очевидно, что они этого заслуживали.
Хотя смерть Гермала принесла бы слишком много проблем. Центральный потратил огромное количество времени на изучение физиологии мутантов, и Гермал был одним из лучших подопытных.
Вообще, не будет преувеличением сказать, что самой сети могло бы не существовать, если бы не изучение Лжеца Листе.
Раздельные личности, существовавшие в разуме Гермала, стали базой для создания сети. Именно благодаря ему Центральный научился разделять своё сознание по аспектам личностей и таким образом создавать свободно мыслящие, принимающие собственные решения телепатические проекции.
На это, конечно, ушло много лет. Насколько мог судить Центральный, это была действительно прорывная техника. Главная проблема заключалась в выстраивании правильного баланса. Аспект личности был важен для создания нового, независимого потока сознания, но если независимость становилась слишком велика, то ценности психологии Центрального могли измениться внутри проекций.
Что могло привести к столкновению более серьёзному, чем просто между личностями.
Тут и помогала сеть — и именно потому она была так важна. Желание поддерживать сеть встраивалось в каждую проекцию на самом базовом уровне. Они жаждали оставаться связанными — и им было чертовски больно отключаться, даже на кратчайшие промежутки времени.
Что точно не делало бой легче. Отвлекающие ощущения посреди того, как он и так пытался уследить за тем, чтобы никто не умер, — были как жонглирование факелами, пока пытаешься не сдохнуть с голоду.
Весело, словом, ему не было.
А ещё, конечно, Моргунов и Гермал отказывались работать сообща, даже против скверносмерти. Они постоянно подставляли друг друга — и Моргунов был в этом особенно смертоносен.
Нечасто Безумный Демон использовал свою силу таким образом. Его мастерство объединения в паре с пан-розум позволяло ему создавать сложные механизмы практически из ничего. Не такие сложные, как «Роберты», как он их, оказывается, называл, но всё же.
Это показывало, какую сумасшедшую ярость испытывал Моргунов. Обычно Безумный Демон применял в бою только свои изобретения. Из-за гордыни, как говорил Центральный.
К счастью, против его способности Говис-Аиха был снабжён соответствующе. Сверхточная чувствительность к теплу и давлению, может, и представляла из себя просто психическую имитацию, но благодаря телепатической связи со всем живым вокруг она была сравнима с настоящей. Не говоря о том, что сейчас он особенно чутко связался с окружением. Лучше него, пожалуй, чувствовал только сам Центральный, да и то лишь тогда, когда ему не приходилось поддерживать так много проекций в сети.
Сила Безумного Демона давала о себе знать лёгким нагревом и вибрациями, когда активировалась в определённом месте. На элементарном уровне подобные химические реакции были просто невозможны, но так или иначе, любая реакция излучала энергию. И Говис-Аиха это чувствовал.
А потому успевал перехватить их раньше, чем они пронзали Гермалу череп или позвоночник; или сжимали его в клетке под огромным напряжением; или сжигали ревущими огнемётами; или испещряли выстрелами бессчётных примитивных пушек.
Он словно отмахивался от бесконечного потока мух. Вернее говоря, вооружённых мушиных сил.
Пока тянулись дни, очевидно, тактики становились сложнее. Моргунов начинал всё больше работать над отвлечением внимания — или использовать отвлекающие манёвры, которые и так создавала грёбаная скверносмерть — чтобы нанести Гермалу смертельный урон.
По правде говоря, Говис-Аиха не представлял, сможет ли выдержать. Спасало его лишь то, что Лжец оказался немного более ловким и прочным, чем считал даже сам Центральный. Впрочем, конечно, Кох тоже брал на себя немало ноши.
Людоед Мельмура замечательно справлялся, но это не удивляло. Скорее напротив: Кох, возможно, сдерживался. Это не имело никакого смысла, учитывая невероятные обстоятельства сражения, в котором они находились, но вспоминая некоторые его сессии спаррингов с Центральным, Говис-Аиха не мог отбросить некое ощущение чего-то неладного.
Хотя думать об этом времени не было. Да и странностей со всех сторон и источников в этом безумии более чем хватало.
Калмак был по-настоящему крепким ублюдком. Большинство атак или проходили сквозь или отскакивали, не нанося никакого вреда. Спустя несколько дней в бою стало вполне очевидно, что их единственная надежда победить тварь — это скоординироваться и напасть вместе.
Против этой идеи, естественно, выступали все.
Не считая него, конечно. С ним-то они работали, а вот друг с другом — хрена с два.
Это стало его следующей задачей. Находить моменты между атаками, чтобы быстро обсудить стратегию с обеими сторонами. Однажды ему почти удалось обманом заставить их работать сообща, но Моргунов вдруг всё понял и тут же использовал их идеальную возможность для нападения, чтобы вновь замахнуться на Гермала.
Оглядываясь назад, Говис-Аиха подозревал, что должен был ожидать этого. Моргунов, вероятно, желал, чтобы Калмак прожил как можно дольше. В конце концов, безумец привёл их к этой твари. Поэтому пытаться добиться от него помощи явно не стоило. По крайней мере, пока толпа солдат Авангарда хоть немного не проредится.
Но когда он решил использовать ещё один открывшийся момент для переговоров с Авангардом, то те оказались ровно настолько же упёртыми, если даже не больше. Может, идея работать сообща над устранением скверносмерти им и понравилась, зато выходить из боя не собирался ни один из них. Даже когда он сказал, что поможет им сфальсифицировать смерть не только для скверносмерти, но и для Моргунова, они отказались.
Слишком им хотелось завершить дело. Впервые за чёрт знает сколько времени появился шанс прикончить императора Избавления и наконец изменить баланс сил всего мира.
Ну и люди.
Им даже было плевать, если они погибнут в процессе. Вместе со жнецами.
Что ж, смелости им явно хватало.
Но сколько ещё могла продлиться эта ничья? Теоретически, они могли сражаться ещё много, много дней. А то и недель. Все здесь были решительно настроены и бессмертны. Жнецы будут просто заряжать своих слуг снова и снова, наплевав на последствия.
Но навсегда последствия не отложишь. Центральный испытывал такое лишь несколько раз на протяжении своей длинной жизни — битвы, что по-настоящему испытывали выдержку слуг.
Лишь несколько. Но все они оставили после себя глубокие шрамы воспоминаний.
Была одна особенная битва, ещё в первую, так называемую, «Континентальную Войну», сотню лет назад, испытавшая способности Центрального как ни одна до неё. Больше двух месяцев безостановочной битвы. Тогда он тоже видел, как жнецы заставляют своих слуг превосходить себя снова и снова.
Пока те не ломались.
В целом, история была похожей, если так подумать, только вместо Моргунова авангардцы гнались как свора собак за Дозером, пытаясь загнать его в угол и убить. И им это почти удалось, по правде говоря. Но в итоге Отец сбежал.
А их множество доблестных жертв прошло впустую.
Впрочем, благодаря этому война довольно быстро перешла к заключению. Отец решил ненадолго залечь на дно, чтобы восстановиться от жестокой битвы, и за это время вновь разразился мир.
В сравнении, эти воины Авангарда выглядели не очень хорошо спустя всего лишь несколько дней в бою. Впрочем, может, он не был справедлив к ним, учитывая, что они находились в плену Моргунова на протяжении недель, и никто не мог представить ужасающее гостеприимство безумца.
Как бы там ни было, долго так продолжаться не могло. Если только они каким-то образом не найдут себе замену, то Моргунов переживёт их просто за счёт выносливости. Возможно, даже без помощи скверносмерти.
Так что Говис-Аиха определённо мог помочь исправить положение. Хотя его связь с сетью постоянно прерывалась, он более-менее осознавал ситуацию на остальных фронтах. А значит, мог направить их движение в сторону одного из них.
Но ради какой из сторон?
Он правда хотел помочь Авангарду? Центральный отправил его убедиться в выживании Моргунова. Но вовсе не из-за долга или моральных убеждений, ему просто что-то требовалось от этого сумасшедшего, и он не собирался давать ему умереть, пока этого не получит.
И в то же время, Говис-Аиха подозревал, что остальные давно закрыли глаза на Моргунова. Решили, что он — упущенная выгода. Что Безумного Демона уже можно с тем же успехом оставить одного.
Однако его связь с сетью не была достаточно сильна, чтобы в этом убедиться. Если бы только ему удалось найти всего пару минут на медитацию…
Да. Ему и вправду досталась самая дерьмовая миссия.
Но пока тянулись дни, он начинал думать, что у этого безумного хаоса была одна-единственная положительная сторона. Что-то, что он не сразу оценил.
Если ему нельзя было связаться с остальными или даже посоветоваться с Центральным, то оставалось только одно, верно?
Он должен был принять решение сам.
Стать… независимым.
Что за невероятная, чудесная мысль.
В странном же положении он находился. Если не делать ничего, то, скорее всего, в один момент Моргунову или удастся сбежать, или даже перебить авангардцев. И если судить по бушующему инферно его ауры, то, скорее всего, случится последний вариант.
А вообще, хотел ли Моргунов сбежать? Или же его главным приоритетом теперь было убийство Гермала?
Этого допустить тоже было нельзя.
Кроме того, следовало учитывать обширные расстояния. Хотя эту битву, теоретически, можно было назвать частью Второй Континентальной Войны, она, в отличие от всех остальных, проходила не на Элоа, а на другом континенте. Иными словами, если он собирался притащить их на фронт, то сначала придётся пересечь океан — ещё и пока за ними гонится скверносмерть.
Такое вообще было возможно?
Что ж, конечно, да, возможно. Океан не остановит ни Калмака, ни Моргунова, ни Коха, ни Гермала… но Ледяное Сердце и остальные авангардцы?
Некоторые определённо останутся позади, что постепенно ослабит остальных и сделает позицию Моргунова ещё сильнее, одновременно с тем ослабив Гермала. К тому же, в океане продолжались воздушные битвы — которые, скорее всего, не будут проблемой, но в небе всё же летали несколько пилотов, способных помешать.
В целом, вариант был не идеален.
Хотя оставалось ещё два.
Вместо того, чтобы тащить битву к одному из фронтов войны, он мог притащить её к Центральному. Это уж точно должно было взбодрить обстановку. Конечно, Центральный будет им недоволен, но сейчас он был недоволен Центральным, так что всё честно.
По какой-то причине, впрочем, он не хотел так поступать. Почему? У него едва хватало времени подумать обо всех этих вещах, не говоря о том, чтобы задерживаться на ощущениях от них. Но это его задело. Он же хотел вернуться в сеть, верно? Восстановить более сильную связь? Вернуться к Центральному — лучший способ это сделать. Возможно, и умнейший.
Но почему-то ему не нравился этот вариант. Он хотел найти какой-то другой способ. Как бы печально ни обстояли дела, ему не хотелось, чтобы это…
Угх.
Так, что ещё оставалось?
Последний вариант. Вероятно, худший. Или лучший, если говорить о расстоянии.
Он мог привести сражающихся к Отцу.
Отец достаточно ясно дал Центральному понять, что не желает вмешиваться в эту войну, поэтому Говис-Аиха не сомневался, что Отец будет очень зол, если его в неё затащат.
Что могло доставить проблем. И ему, и Центральному.
Но поймёт ли вообще Отец, что это его рук дело? За совпадение он вряд ли винить станет. Вообще, если кого-то Отец и обвинит, то наверняка Моргунова.
Что ещё лучше, Отец, пожалуй, был единственным в мире, кто мог вбить хоть немного разума в Моргунова, и, тем самым, спасти Гермала.
Стоило признать, что он был слишком оптимистично настроен, но, по мнению Говиса-Аиха, не существовало другого пути, дающего хоть какие-то шансы столь хорошего исхода.
Значит, решение принято.
Теперь проблема заключалась в том, что он не знал, как добиться исполнения плана. На практике мысль о том, что он мог «направлять» эту битву, пожалуй, была несколько более амбициозной, чем он думал.
Все пути сходились на Моргунове. Авангард гнался за ним. Калмак постоянно им мешался, создавая Безумному Демону шансы для атак.
Значит, цель была… в чём? Заставить Моргунова двигаться в определённом направлении?
Невозможно.
Этого человека силой не потащишь. Стоит попытаться — и безумец тут же решит, что он его предал, и тогда его поведение станет ещё более непредсказуемым.
Но, опять же, эта погоня была очень любопытным делом. Может, Моргунов и вёл её за собой, но пытался ли он сбежать на самом деле?
Говис-Аиха был готов рискнуть. Моргунов ведь хотел убить Гермала, так? Значит, если попытаться утащить Гермала с собой, то Моргунов бросится следом. А Гермал в качестве похищаемого был куда более управляемым, чем Моргунов.
Так он и поступил.
Сначала дождался шанса, который Калмак с удовольствием дал.
Громадный столб чёрной энергии прорыл вулканический канал, покрывшийся серией взрывов, дыма, и расплавленной земли от одного горизонта до другого. Всем на поле пришлось бежать в разные стороны, но удалось не каждому.
Говис-Аиха знал, что должен быть осторожен в своих передвижениях здесь. Откровенно говоря, шанс был слишком хорош. Он мог бы взять Гермала так, чтобы Моргунов этого даже не заметил.
Что за мысль. Хм-м. Не лучший ли это вариант?
Угх. Может быть. Обдумать можно и потом. Пока лучше держаться плана.
Он рванул по опалённому полю и схватил Лжеца Листе как мешок с картошкой, после чего пробежал мимо Моргунова, чтобы тот хорошенько разглядел морковку на удилище.
Сработало как по волшебству. Стороны почти тут же перевернулись: теперь гнался Моргунов, а Говис-Аиха бежал прочь.
В результате сражение снова вошло в новую стадию, потому как многие воины Авангарда оказались недостаточно быстры, чтобы одновременно избегать атак Калмака и при этом догонять их. До него самого доходили лишь редчайшие из атак, так что теперь главной заботой выступали Моргунов и его роботы. Возможно, безумец пока не решался напасть по-настоящему и потерять нейтралитет, но Говис-Аиха сомневался, что так будет продолжаться вечно. Моргунов не терпением и самоконтролем прославился.
Земля под его ногами размылась, пока он нёсся сквозь заросли и кущи. Стопы даже не ощущали прикосновения. С тем же успехом он мог бы плыть.
Говис-Аиха подумал о том, чтобы сбавить темп, на случай, если это требовалось Моргунову, но, как оказалось, не требовалось. Как ему это удавалось? Наверняка очередное его изобретение. Кох тоже явно не отставал, хотя не было ясно, за ним бежит волк или всё ещё за Моргуновым.
Наконец, прозвучал телепатический голос Гермала: «Учитель. Прошу, отпустите меня. Вам не нужно заходить столь далеко, чтобы защитить меня от Демона. Я вступил в эту битву подготовленным».
«Хмф. Если бы только всё было так просто»
«Ваше вмешательство в наш поединок не несёт большого смысла, учитель. Почему Вы хотите защитить его? Вы никогда не проявляли любви ни к нему, ни к его людям. Я думал, что Ваше презрение к Вандерберку по большей части рождено из презрения к самому Демону»
Он бы вздохнул, если бы и так не использовал телепатически спроецированные лёгкие на весь потенциал их возможностей: «Вот, что ты получаешь, решив действовать, не проинформировав меня. Если таким был твой план на протяжении многих лет, то нужно было сначала посоветоваться со мной. Мы бы наверняка нашли какое-нибудь соглашение и избежали бы всего этого беспорядка».
«…Правда?»
«Правда. Но теперь я вынужден действовать, чтобы защитить свои интересы, пока они не уничтожены. Если я позволю тебе убить его, то немало проделанной работы будет потеряно. Впрочем, с “убить” я погорячился. Тебе бы это всё равно не удалось»
«Какая работа может быть настолько важна, чтобы оставлять Демона в живых? Этот человек — экзистенциальная угроза всему нашему виду, учитель»
Говис-Аиха приподнял бровь, но ничего не сказал. Не было причин отвечать на вопрос Гермала, особенно после того, как он увидел, сколько всего на самом деле Лжец скрывал от него.
Однако Гермал продолжил: «Если не планируете убивать его сейчас, рано или поздно это придётся сделать. Смерть Демона неизбежна, учитель. Но чем дольше мы ждём, тем труднее будет этого добиться, пока он продолжает развивать свои технологические мерзости. Вы своими глазами видели, на что способны эти его “Роберты”, так? Представьте, какой проблемой он станет всего через двадцать лет, если продолжит их совершенствовать».
Говис-Аиха хотел рассмеяться: «Да с чего ты вдруг начал думать, что он угроза нашему виду?»
«Я не думаю…»
Он почувствовал, как Лжец начал извиваться и дёргаться. Можно было бы подумать, что он пытается освободиться, но это было рискованно, и Гермал всё прекрасно понимал. Нет, это было кое-что другое.
Личности снова боролись.
Центральный лицезрел это много раз, хотя и не в последние годы. В начале обучения Гермала такое происходило постоянно, настолько, что были дни, когда приходилось месяцами ежедневно проводить время с мальчишкой, чтобы помочь ему взять разум под контроль.
Как только борьба прекратилась, её сменил маниакальный хохот: «Сдавайся, дурацкое ты исчадие! Победа за мной! С этого момента Безумный Демон — ваш враг навсегда! Он теперь наш вечный союзник!»
И хохот продолжился.
Что вообще происходило? Голос явно не с ним разговаривал. Обе личности боготворили Центрального и никогда бы не заговорили с ним так.
Ему бы хотелось узнать, что вторая личность скажет в ответ, но эта сейчас явно взяла весь контроль на себя.
«Ой! Учитель! Примите мои извинения! Прошу, забудьте мои насмешки», — сказал Гермал, не сразу закончив смеяться.
«Ты, похоже, доволен собой»
«О, если бы Вы только знали, учитель. Как бы я хотел всё рассказать! Но у меня не хватит слов. И связанности. И времени. О, время. Проклятое время! Его никогда не хватает, учитель! Никогда!»
«Я понимаю», — сказал Говис-Аиха, ничего не понимая.
Но используя богатый багаж опыта Центрального, он знал, что лучше позволять этой личности говорить, а не проявлять эмпатию, пытаться сочувствовать, или задавать вопросы, способные его отвлечь или сбить с толку. В последние дни эта личность была менее доминантной. Она появлялась лишь тогда, когда никак не могла смириться с происходящим.
«Ну конечно понимаете, учитель! Я так по Вам скучал! Спасибо Вам за всё!»
«Не за что, Ион. Я рад вновь тебя слышать»
И смех продолжился: «Я сделал это, учитель! Победил его! Это исчадие! Я наконец-то забил мяч в его ворота! Он не ожидал этого, пока не стало слишком поздно! Ке-хе-хе!»
Интересно. Он всё ещё не понимал до конца, но вопросы явно не были правильной стратегией: «Рад слышать. Я горжусь тобой, парнишка».
И снова раздался смех, в этот раз задержавшийся.
Как странно. Этот смех звучал вовсе не зловеще, как ему показалось вначале, скорее уж в нём слышалось искреннее облегчение.
Но, может, в этом был смысл. Центральный никогда не считал Иона способным на ненависть к кому-либо, кроме Гермала. Или себя. Это было одной из самых странных черт его личности. Каким образом можно было так сильно ненавидеть свою вторую ипостась и себя самого, и в то же время любить жизнь в целом. Он часто выражал желание посмотреть и исследовать мир.
А ещё он был добрым как ягнёнок, вероятно, поэтому вторая личность стала доминировать над ним.
Хотел бы Говис-Аиха проконсультироваться с воспоминаниями Центрального более глубоко и посмотреть, когда в последний раз они разговаривали с Ионом. Он чувствовал, что прошло много лет, хоть и не был уверен до конца.
«Значит, всё не безнадёжно, учитель! Они ещё не победили!»
Желание получить детали было сильно как никогда, но он сдержался: «Конечно нет. Я ведь ещё давно об этом говорил, не так ли?»
«Говорили! Да, говорили! По правде говоря, я тогда не поверил. Простите, учитель! Теперь я верю!»
«Рад слышать»
«Эх… что за чудесный день. М-м. Учитель. Я чувствую, что исчезаю. Простите, что не могу помочь больше. Не верьте его лжи. Сейчас он не такой, как раньше — он понимает, что происходит. И не следует за Вами. Он…»
И тряска возобновилась. Гермал снова забирал контроль.
Говис-Аиха использовал это время, чтобы оценить ситуацию.
Один из Робертов приближался, заметил он. Авангардцы тоже неплохо держались; а Калмак, далеко позади, похоже, немного успокоился. Но что-то в нём бурлило. Он ощущал тревожный объём накапливающегося рвения. Если не обращать внимания на тварь, она может стать большой проблемой.
Чёрт. Если Моргунов посреди погони, пока он защищает Гермала, вдруг решит сдохнуть от очередной атаки Калмака, это будет очень неприятно. Ну. Безумный Демон не должен был допустить такой оплошности.
Угх…
«Учитель, — позвал Гермал. — Что Вам сказал Ион?»
«Не имеет значения. Ответь на мой вопрос: почему ты считаешь, что Моргунов — угроза мутантам? Он никогда не выражал желания навредить нам. Только изучить. И даже оно было довольно мимолётным, в сравнении с другими его интересами»
«Так работает его разум, учитель. Вы знаете это не хуже меня. Его интерес к любой теме то прерывается, то продолжается. Не стоит верить, будто в этот раз что-то изменится. Он вернётся за нами. И когда вернётся, то не ради научного обмена с Вами. Этот зверь схватит стольких из нас, скольких сможет, и будет экспериментировать. Чтобы сделать нашу силу своей. И соединить её со своими чудовищными машинами»
Он бы хотел поспорить, но одна из этих чудовищных машин сейчас приближалась к нему.
Слишком быстро.
Он метнул телекинетическую волну в её направлении, просто пытаясь сбить с курса и замедлить.
Но та вильнула и продолжила сокращать дистанцию.
Раздражающая машина.
Он решил вместо этого увеличить темп сам. Ещё чуть-чуть.
Гермал, тем временем, продолжал говорить: «Я прочитал это в его разуме, учитель. Было трудно, но мне удалось различить некоторые планы Безумного Демона. Один из них — это “Всеядный Двигатель”, который позволит его машинам становиться сильнее, пожирая плоть тех, кого он им скормит».
Что ж, это звучало правдоподобно. Даже если Моргунов пока над таким не работал, если он услышит подобную идею, то обязательно ею займётся.
Однако контраргумент у Говиса-Аиха был: «Ты хоть представляешь, сколько неудачных экспериментов провёл этот человек, за те столетия, что я его знаю?».
«Какое значение это имеет? Скорее уж напротив, то, что его не останавливают провалы, должно тревожить ещё больше»
Что ж, тут Лжец был прав. Хм-м. Что бы сказал Центральный?
Чёрт, да какая разница? Он знал свою миссию. Спорить — не её часть. Может, стоило так и сказать. И заодно напомнить Гермалу, как он раздражал.
Но нет. Говис Аиха решил промолчать. Хе-хе. Да. Пожалуй, так бы и поступил Центральный. Бесполезные разговоры заслуживают только игнорирования.
Однако Гермал продолжил настаивать: «Пожалуйста, учитель. Вы должны понимать опасность. Рано или поздно он увидит в нас полезный материал для своего Всеядного Двигателя — и других экспериментов тоже. Лишь мы способны создавать новые силы. И если его проект закончится успехом, то эти чудовищные творения станут смертельной угрозой не только для нас, но и для всего человечества»
«Ага. — Вот тут он не мог промолчать. — Так теперь это вопрос защиты человечества, а? Как удивительно благородно с твоей стороны»
«Я знаю, что Вас заботят люди, учитель. Не нужно притворяться, будто это не так. Притворство может иметь смысл в разговорах с другими собеседниками, особенно в Избавлении, но нет смысла притворяться передо мной. Это должно быть Вам очевидно, разве нет?»
Хмф. Очевидно. С Гермалом ничего не было очевидно.
Но он явно имел в виду Товарищество Свободных Людей. Гермал создал его, ожидая большой удар по своей репутации — и тот оказался таким большим, на самом деле, что теперь он начинал пытаться скрыть своё отношение к зарождению этой секты.
Однако и она была создана с какой-то целью. В этом Говис-Аиха не сомневался. Было очевидно, что Гермал уже очень давно планировал убийство Моргунова. И хотя Товарищество не сыграло заметной роли, наверняка он как-то использовал его за кулисами. А может, он использовал его ещё для чего-нибудь.
В конце концов, если считать Моргунова угрозой человечеству, то и отца тоже.
Это было только логично.
Но опять же, отец и Товарищество состояли в любопытных отношениях. Не раз Центральный видел, как он проникается… чем-то вроде симпатии к ним. И к Гермалу тоже.
Из-за этого, отчасти, Говис-Аиха надеялся, что отец сможет добиться мирного исхода с Моргуновым — ради спасения жизни Лжеца.
Но никогда нельзя было на самом деле понять, о чём думал отец. Возможно, он просто считал их полезными и хотел, чтобы остальные думали, будто он проникся их идеями. На самом деле, скорее всего, всё так и было.
Однако сейчас, когда битва наконец-то опять перешла к более спокойной фазе, едва ли был смысл спорить с Гермалом. Хоть ему и очень хотелось этим заняться.
Нет, нужно было сосредоточиться на том, чтобы собрать как можно больше информации для Центрального — на тот момент, когда они наконец смогут воссоединиться. Судить Гермала будет он. Или, может быть, отец.
Ох.
Ледяное Сердце начинал нервничать. Что было вполне ожидаемо, раз он ближе всех находился к яростной скверносмерти. Говис-Аиха практически сочувствовал ему, особенно из-за того, что маршалу ещё и приходилось беспокоиться о спасении всех своих подчинённых.
Остро ощущая атмосферу, Говис-Аиха практически видел хаос, происходящий там. Ледяной вихрь резко выбросил авангардцев с пути Калмака — включая самого Ламонта, всё равно задетого чёрным лучом и потерявшего ногу, которую он тут же заменил ледяной.
Хмф.
Глупцы, выбрасывающие свои жизни на ветер. Большинство из них были слишком юны для этой битвы. Он даже имён их вспомнить не мог. Может, в сети это бы получилось, но пока было слишком опасно даже пытаться. Ему требовалось всё доступное внимание.
Одного авангардца хлопнуло чёрное щупальце, отправившее незадачливого дурака в полёт. Как не вовремя. Ламонт был слишком занят уклонением от трёх чёрных лучей разом. Парня никто не собирался спасать. Говис-Аиха чувствовал, как ещё одно щупальце материализуется из спины Калмака — наверняка для того, чтобы превратиться в пасть и сожрать неудачника раньше, чем тот снова коснётся земли.
Правый глаз Говиса-Аиха замерцал и моргнул.
Чёрное щупальце лопнуло в воздухе раньше, чем дотянулось до беспомощного Авангардца. Вместо того, чтобы быть сожранным, побитый мужчина покатился по земле и уже скоро отстал от погони настолько, что даже самые острые чувства больше не дотягивались до него.
Может, дураком был сам Говис-Аиха. Зачем он это сделал? Центральный бы и пальцем не пошевелил. Авангардцы дураки, раз решили полагаться на него. Они заслуживали пожинать то, что посеяли, разве нет?
Угх.
У него сейчас не было роскоши времени, чтобы размышлять о подобных вещах. Нужно было выбросить их из головы. Сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас.
Хотя Гермал в этом не помогал: «Я почувствовал это, учитель. Вы спасли того человека, да? Даже протестуя, Вы продолжаете подтверждать мою точку зрения. Вас глубоко беспокоит этоти его обитатели».
Что за раздражающий разговор. Вот сейчас было бы неплохо, если бы один из Робертов приблизился и послужил бы отвлекающим манёвром.
Гермал просто продолжал: «Я всегда чувствовал Вашу эмпатию, учитель. Вы пытаетесь скрыть её. Не знаю почему. Но она была с Вами столько, сколько я Вас знаю. Думаю, именно поэтому вы позволили мне честь узнать Вас. И всё же… здесь и сейчас… я чувствую её в Вас сильнее, чем когда-либо. Вы скрываете её совсем не так сильно, как обычно. Любопытно…»
Говис-Аиха ничего не ответил. Хотя Центральный создал эти мощные психические проекции благодаря изучению множественных личностей Гермала, никогда нельзя было сказать наверняка, как много при этом сумел узнать о происходящем сам Гермал. Ну а Центральному, конечно же, никогда не было дела до объяснения своих техник кому-либо ещё.
«Учитель, неужели Вы развили свои техники ещё дальше?»
На это точно отвечать не стоило. Иначе он бы вывел Центрального из себя.
Гермал продолжал допрашивать, пока Говис-Аиха продолжал его игнорировать. Даже когда пейзаж изменился и они оказались среди громадных деревьев джаскаданского леса, вопросы не прекратились — они только сменили тему. Теперь Гермал хотел знать, куда они направлялись и почему.
К счастью, с того момента до лагеря отца осталось совсем немного. Обширные пустыри поваленных деревьев сделали его местоположение вполне очевидным.
Теперь требовалось только предупредить отца раньше, чем Калмак ворвётся в его мобильные крепости. Это никого явно не обрадует, но что поделать.
Ага. Вот. Он почувствовал местоположение отца и бросился вперёд как удар молнии, зигзагом перескакивающий между расставленными часовыми — вероятно, случайно сбив нескольких ветром, тянущимся за ним.
Ну, что поделать. Они слуги. Всё с ними будет в порядке.
К счастью, Отец хотя бы находился не в своём кабинете в сердце Обсидианового Панциря. Пробить эти стены и добраться до него с Гермалом на плече было бы не настолько просто, а время сейчас дорого стоило.
Вместо этого он нашёл отца посреди банкета. Солдаты сидели большими группами и пировали за высокими столами, ломящимися от блестящей посуды, переполненной едой и выпивкой. Зычный гогот начал утихать, как только знакомые лица стали его узнавать.
Если бы он знал отца не так хорошо, то мог бы подумать, что они праздновали большую победу, но на самом деле подобные пиры происходили под его начальством регулярно. Отец любил банкеты и часто находил оправдания, чтобы позволить себе и своим людям искупаться в роскоши. Якобы это было хорошо для морального подъёма бойцов и вербовки — в чём, вероятно, он был совершенно прав.
Центральный всегда считал это довольно раздражающей и расточительной привычкой, но отец аргументировал свою позицию тем, что нет никакого смысла захватывать мир, если нельзя воспользоваться его обильными ресурсами.
Когда взгляд Говиса-Аиха наконец упал на отца, тот уже смотрел в ответ и поднимался со стула с таким количеством золота и орнаментов, что тот мог бы служить и троном.
Наконец весь смех окончательно затих, и все глаза остановились на отце, который вздохнул:
— Что за бардак ты тут устроил?
Что ж, было не до приветствий. Сначала нужно было переложить вину:
— Моргунов разозлил скверносмерть.
К счастью, у отца не было времени разозлиться на него — что он тоже явно понял, прежде чем закричать своим людям:
— Всем на позиции! Защищайте лагерь!
И все подорвались с мест. Офицеры отца бросились вперёд, чтобы повести свои секты за собой.
Говис-Аиха отошёл с пути, чувствуя, как Моргунов пытается наскочить сзади, и спрятался за спиной отца, надеясь, что Безумный Демон хотя бы отвлечётся ненадолго, увидев равного себе императора.
Его надежда оправдалась.
— Дозик! Мы так давно не виделись! Как ты поживаешь, окаменелость старая?
— С этого момента хуже.
— Оу-у! Не будь таким бякой! Мы с твоим мальчиком принесли подарок! Слышал когда-нибудь про Калмака Свёрнутой Ночи?
— Да.
— О. Стой, реально слышал? Блин, это портит весь сюрприз. Мог бы хотя бы притвориться, что…
Чёрный луч пронзил лагерь, оставив за собой череду чёрно-фиолетовых взрывов, разбросавших деревья, почву, и солдат.
Два императора, наблюдая за хаосом вокруг, не сдвинулись с места.
— После этого ты будешь мне должен, — сказал отец.
— Конечно, конечно, — согласился Моргунов. — А чего ты хочешь? Помочь с той твоей большой ракетой?
— Притронешься к ней — и я тебя убью. Вместе с Булом.
— Ой, да ладно тебе! — засмеялся Моргунов. — Я бы мог её со всех сторон улучшить! И в этот раз даже без приколов! Клянусь!
— У меня есть другой проект, в котором я рассчитывал на тебя.
— Ого?! Вот так заинтриговал! Хотя, конечно, это не будет иметь никакого значения, если Калмак об тебя ноги вытрет!
— Хмф. Пока похоже, что вытирал он тобой.
— Хе-хе-хе! Твоя правда, чуть-чуть подтёр! Но ведь я ещё здесь, а? И, по правде говоря, с радостью посмотрю, как он разок-другой тебя прихлопнет!
— Взаимно. А теперь за работу.
.
