Убежище для беженцев представляло собой множество жилищ для краткосрочного проживания. Погода уже изрядно их потрепала, а цвета выцвели на солнце. Они были дёшево проданы Республике, как непригодные для жилья старые бараки Союза. Простые помещения, предназначенные для предоставления укрытия на поле боя.
С беженцами обращались так же, как и со скотом: их загоняли в эти малые помещения на краю поле боя и никогда не давали выбора из еды, одежды и припасов. В обмен на самую минимальную поддержку, они должны были заниматься трудоёмкими восстановительными работами, вместе с обязательной военной подготовкой.
В Республике Сан-Магнолия действительно существовало временное правительство, но в реальности же оно находилось под пятой Союза. Имперские псины, которые перестали быть имперцами лишь из-за смены названия страны, ходили по Республике, ценящую мир и равенство, используя защиту в качестве ложного предлога.
Представление ходящих взад-вперёд подростков с пустым выражением лица ранило, словно ножом по сердцу. В этом возрасте они должны всё ещё находиться под защитой их родителей и общества, посещать школу, увлекаться модой и различными хобби, а также просто общаться с друзьями. Но вместо этого…
Среди руин, где некогда стоял великолепный дворец, служивший в то время военным штабом, теперь находились недавно построенные бараки, предназначенные для проживания нового отряда, который выслали сюда весной. Ударная группа «восемьдесят шесть». Отряд, состоящий из этих мерзких «восемьдесят шесть». Чертовы грязные пятна вновь пытаются осквернить их прекрасную страну, словно это место принадлежит им.
Но они в этом ошибаются. Эта страна принадлежит Альбам.
†
— Полковник Владилена Миризе, капитан Шин’эй Ноузен. В рамках операции по перехвату северных секторов Республики я поручаю вам сверхсекретную миссию.
Они находились на базе штаба, внутри кабинета начальника штаба, в котором по какой-то причине был выключен свет. Сидя спиной к освещённому солнцем окну, начальник штаба, Виллем, наклонился вперёд; его локти находились на столе, а руки прикрывали его рот.
Вопрос, который Лена спросила у Шина с помощью глаз, был слишком очевиден.
«Разве это не странно? Именно так отдают приказы в армии Союза?»
Но, к сожалению, Шин остался всё таким же бесстрастным, как и всегда, так что он, вероятно, ничего подобного не думал об этой ситуации. Или же, быть может, он был слишком ошеломлён, чтобы что-то сказать. Лена не могла сказать, какой из этих вариантов верен.
Пока она обдумывала это, Виллем выпрямился и стал выглядеть несколько разочарованным и скучающим.
— …И что же, разве вы не взволнованы? Я думал, что дети вашего возраста должны прыгать от счастья, услышав про сверхсекретную миссию.
— Каково содержание этой миссии?
Начальник штаба усмехнулся, поняв, что Шин проигнорировал его шутку, задав этот вопрос невозмутимым тоном голоса.
— Какой же вы зануда, капитан Ноузен. Я дам вам несколько записей с мультиками, которые были популярны в вашем мальчишеском возрасте, так что просто насладитесь этим детским развлечением, пусть даже слишком поздно для подобных игр… Так, а теперь…
В кабинет зашёл помощник и включил свет перед активацией голографического экрана, после чего положил на стол начальника штаба несколько медиа-носителей с мультиками и фильмами.
— …Давайте-ка вернёмся к делу. У меня есть для вас, дорогих мне офицеров, задание. В рамках операции по перехвату северных секторов Республики, ударная группа «восемьдесят шесть» будет направлена на захват подземного железнодорожного терминала северной второй столицы Республики — Шарите.
Лена напряглась. Время наконец пришло.
— Давайте я начну с объяснения текущего положения. Силы Легиона разместились на севере первого сектора, в столице Республики Либерте-эт-Эгалите. В декабре прошлого года было решено, что текущих наших сил было недостаточно для отвоёвывания сектора, поэтому мы были вынуждены отказаться от дальнейшего продвижения… Хотя мне, вероятно, и не нужно было объяснять ситуацию капитану Ноузену, способному отслеживать передвижения противника.
В ответ на вернувшийся взгляд Лены начальник штаба слабо улыбнулся.
— Да, военные Союза в курсе о способности капитана по отслеживанию противника и используют его для того, чтобы получать информацию о ситуации на большой территории. В отличие от вашей страны, которая пыталась зацепиться за распространившуюся иллюзию здравого смысла, Союз не может позволить себе выбросить на поле боя такой драгоценный предупреждающий механизм.
— Сомневаюсь, что для меня всё кончилось бы хорошо, признай меня Республика предупреждающим механизмом.
В Республике «восемьдесят шесть» не считались людьми и те не имели права высказываться. Признай они его в качестве объекта для эксперимента, он, скорее всего, был бы тут же препарирован… В прошлом, когда рейд-устройство всё ещё находилось в разработке, бесчисленное количество детей были взяты из лагерей и убиты в экспериментах над людьми.
Лена вспомнила свою подругу, которую многие годы терзали мысли о том, что она бросила своего друга детства на эту судьбу. Майор Анриетта Пенроуз, руководитель отдела исследований технологии синхронизации сознания. Именно о ней Шин забыл.
— Верно… Подземный железнодорожный терминал Шарите, который вам необходимо захватить — это крупномасштабная производственная база для Легиона. Исходя из разведданных, предположительно на четвёртом подземном уровне располагается Вайзел, а на пятом уровне — Адмирал.
Взмахнув рукой, перед начальником штаба появилась трёхмерная голографическая модель подземного железнодорожного терминала. Четырнадцать путей, двадцать пять платформ и линий, а также большое промышленное сооружение, растянувшееся на семь уровней. Чрезвычайно извилистая структура со строениями, которые простирались до соседних станций.
Даже с наличием такой трёхмерной модели можно было легко заблудиться, из-за чего это место по праву заслужило название «Подземный лабиринт Шарите».
Осмотрев эту модель, Шин нахмурился. Через мгновение Лена поняла причину.
Там было слишком узко.
Чрезвычайно узкие туннели шириной в четыре метра. Основное вооружение Союза, Ванарганды, не были способны передвигаться по ним, а один лишь неверный шаг и даже Регинлейв мог застрять. Местность, конечно, и Легиону не позволяла развернуть свои основные силы, Львов и Динозавров, но поскольку они держали контроль над этой территорией, то могли вырыть дыры в полу и ожидать их прибытия. Поле боя, на котором они могли спрятать слабые места в своей броне или же усложнить прицеливание, считалось самым худшим для Регинлейва с его низкой огневой мощью.
— Цель миссии состоит в уничтожении упомянутых двух машин Легиона. Ко всему прочему, мы также просим вас выполнить её с минимальными потерями, насколько это, конечно, возможно. У нас практически нет никаких данных об этих двух типах машин. Конечно же, мы бы также хотели их изучить, но… Не ставьте это в приоритет. Если из-за этого вы должны будете понести дополнительные потери, то смело забывайте про мою дополнительную задачу.
У них имелись лишь некоторые данные об Адмирале и Вайзеле, что скрывались в глубинах территорий Легиона. Даже Республика сталкивались с ними лишь в самом начале войны. К счастью, в то время на поле боя находились действующие солдаты из сухопутных войск, которые смогли предоставить подробнейшие отчёты. Думая об этом, Лена подняла руку.
— Сэр, могу я задать вопрос?
Начальник штаба вежливо улыбнулся.
— Конечно, полковник Миризе… Знаете, а приятно слышать уважение к вышестоящему по званию, которого не дождёшься от одного вечно унылого капитана, чьё имя я, естественно, не назову.
Лена искоса взглянула на Шина, но тот притворился, что этого не заметил.
— Адмирал — машина Легиона, производящая силовые установки, конвертируя солнечную энергию в электричество. Каким тогда образом он может генерировать энергию под землёй, где нет доступа к солнцу?
Согласно отчётам, Адмирал представлял собой огромную машину Легиона, сильно напоминающую бабочку. На крыльях имелись солнечные панели, а вокруг него обычно кружились Нимфалиды размером с ладонь. Адмирал не мог расправить свои большие крылья под землёй и также не имел доступа к солнцу для генерации энергии.
— Если быть более точным, то, как правило, они действительно полагаются на солнечную энергию. Но согласно полученному отчёту от Объединённого королевства, они столкнулись с Адмиралом, который использовал геотермальный источник энергии для производства электричества. Эта их способность приспосабливаться к различным ситуациям является одной из известных черт Легиона, из-за которой у них такая большая скорость к обучению… Ко всему прочему, наш же Адмирал, согласно предположениям, использует ядерный синтез.
— Ядерный синтез?.. Но ведь…
— Даже в Союзе он находится уже на стадии испытаний, поэтому для Легиона его использование вполне возможно. В конце концов, большая часть технологий была унаследована Легионом от нашей бывшей Империи… И это, кстати, ещё одна причина, по которой Морфо направился в Республику во время крупномасштабного наступления в прошлом году. Чем больше электричества поставлялось рельсовой пушке, тем более мощной она была и в то же время увеличивалась дальность её выстрелов. Если бы Морфо не просто оккупировался за стенами, а ещё и получил подпитку от электричества, полученного с помощью ядерного синтеза… Думаю, от Союза и окружающих его стран остался бы лишь пепел, не дав нам и шанса что-либо предпринять.
— …
— Командир, — обратился к начальнику штаба уже Шин.
— Да, наш вечно унылый капитан?
— Командующая ударной группой «восемьдесят шесть» — не полковник Миризе, а полковник Вензель. Почему полковник Вензель сейчас не находится здесь?
Начальник штаба слегка улыбнулся и пожал плечами.
— Что, разве не очевидно? Для подобных заданий не требуется никакого инструктажа, потому что все нужные данные и так отсылаются отрядам. Но у меня есть ещё кое-что, что я хотел бы вам продемонстрировать помимо информации о вашей операции.
— …
— …
«Так, этому человеку вообще нельзя доверять», — подумала Лена. Стоявший рядом с ней Шин, скорее всего, подумал о том же самом.
ᅠ
Начальник штаба поднялся на ноги, сказав, что собирается сопроводить их, поскольку ему нужно было размяться после всей этой волокиты с документами. Лена следовала за ним по коридору базы, когда в один момент внезапно осознала кое-что и начала осматриваться. Они шли совсем не тем путём, который они использовали для того, чтобы прийти в его кабинет. Переведя взгляд на Шина, она увидела, что тот, нахмурившись, также осматривался.
— Сэр…
Начальник штаба, Виллем, не удостоил её даже взгляда, а просто подошёл к двери в конце коридора. Приложив свою идентификационную карточку к двери, он открыл её. Затем, оглянувшись на двух застывших людей, он жестом пригласил их внутрь.
Они вошли в зал с настолько высоким потолком, что, казалось, ради этого был удалён второй этаж. Сейчас они находились на втором уровне, а внизу располагались кабинеты, заполненные солдатами с повязками аналитической группы на руках. Некоторые из них смотрели на проецирующийся в воздух голографический экран… на котором, вероятно, находился их объект для анализа.
На этом экране показывалось какое-то подобие конференц-зала, дизайн которого напоминал деспотичную архитектуру поздней Империи. Из зала послышался голос Эрнеста, но сам он не находился в поле зрения. Видимо, он был вне зоны действия камеры.
— …Итак, у вас ещё одна жалоба насчёт нашего обращения к «восемьдесят шесть», представитель Примула*?
[П/П: от франц. Primevére — первоцвет/примула]
Тон его голоса был холодным. На экране показалась женщина, которую звали Примула; она изящно улыбнулась. У неё были серебряные, как у Альб, волосы и глаза, а эмблема с пятицветным флагом означала, что она относилась к правительству Республики.
— Именно… Как мы уже упоминали несколько раз, «восемьдесят шесть» — это принадлежащее Республике Сан-Магнолии оружие, которое ваша страна изъяла у нас. Они по праву принадлежат нашей стране. И вы должны немедленно вернуть их назад.
— ЧТО?!.. — невольно вскрикнула Лена, на что начальник штаба поднял руку для того, чтобы она замолчала.
Посмотрев на него, она увидела слабую ухмылку. Лена, наконец, увидела правду, скрытую за этой жестокой улыбкой. Реальной причиной, по которой их позвали сюда, было…
…показать им вот это.
ᅠ
Женщина — Примула — продолжила односторонне требовать от них.
«”Восемьдесят шесть» — низший вид существ… скот в человеческом обличье. Союз не имеет каких-либо прав изымать их у нас. Начать здесь стоит с того, что у Союза нет прав даже на пребывание ваших военных на территориях Республики. Поэтому они обязаны сначала вернуть нам «восемьдесят шесть», приказать войскам отступить и вернуть суверенитет Республики в законные руки Альб»
Эрнест усмехнулся.
— Изначально планировалось доверить оборону вашей стране сразу после того, как мы закончим отвоёвывание северных секторов. Однако вы что, действительно хотите использовать против Легиона средства, которые помимо того, что являются чудовищными, не сработали шесть месяцев назад?
— Конечно. Мы, Альбы, установили величайшую форму правления в истории всего человечества — система, где высшая раса стоит над другими расами на континенте. Мы никогда не сможем проиграть Легиону, потому что эти создания являются низшей расой.
По её глазам можно было сказать, что она была предельно серьёзна в своих заявлениях.
Даже Союз, обладавший огромными территориями и высокой военной силой на континенте, вынужден был изменить свои стратегии для противостояния Легиону, но она на полном серьёзе уже объявила свою победу на ним. Она была полностью уверена в превосходстве Альб над другими расами.
Эта женщина… фанатик… действительно произнесла эту речь.
— Шесть месяцев назад мы были вынуждены отступить из-за некомпетентности «восемьдесят шесть». Мы предоставили им превосходное оружие, которое было намного лучше того, на что скот мог бы рассчитывать, но всё, чего им удалось достичь — победа на протяжении всего лишь десятилетия. Да и судя по нашим собственным экспертизам, разрушение Гран-Мюра было вызвано несколькими дефектами в конструкции стены. Этот саботаж — дело рук «восемьдесят шесть», которые и возвели её. Эти слабоумные, ленивые дегенераты… В этот раз они будут сражаться под нашим превосходным и эффективным началом.
ᅠ
Запись разговора закончилась. Лена уставилась на потемневший экран, закусив губу.
«И снова…»
«И снова эти люди, думающие именно таким образом, хотят взять под контроль Республику…»
— Получается, они вновь хотят, чтобы «восемьдесят шесть» занялись обороной Республики после того, как армия Союза отступит. Они и правда неисправимы; совершенно не понимают текущую военную ситуацию, а их чувство правосудия так сильно искажено.
Язвительная насмешка, сорвавшаяся с уст начальника штаба, казалась ей в данный момент ужасно далёкой. Она не могла даже взглянуть в глаза Шина, который стоял рядом с ней… Нет, она не хотела смотреть на него. Вероятно, он сейчас смотрел на Лену тем же леденящим кровь взглядом, направленным на кого-нибудь из Альб.
— …Значит ли это, что не будь мы полезны для вас, вы собираетесь подчиниться этим требованиям? — спросил прямо Шин.
— После того, как ничтожная жалость к вам от наших граждан исчезнет, и мы поймём, что вы нам больше не нужны, то да, вероятность такого исхода действительно существует.
Начальник штаба не дрогнул от направленного на него холодного взгляда Шина.
— Ну же, сейчас нет причин для проявления раздражения, «восемьдесят шесть». Разве вы не живое доказательство тому, что мнение людей всегда сводится к одному и тому же?
Шин слабо вздохнул.
— …Ага.
— В любом случае, эта вот женщина достаточно быстро завоёвывает поддержку граждан бывшей Республики, укрепляя тем самым своё положение во временном правительстве. Она является лидером Ордена Чистокровных Святой Магнолии, Белых, Патриотических рыцарей; их требования вы уже, собственно, слышали.
— …Это что, какое-то подобие кодового имени, используемого в армии Союза?
— Я лишь назвал их так, как они назвали себя сами.
— …
Шин, чувствуя отвращение, тяжело вздохнул.
— И как эти… «рыцари» связаны с нашей миссией?
Он решил сократить их имя.
— Можете рассматривать их как некое предостережение и не более того… Будем надеяться, что беспокойство с моей стороны абсолютно не нужно, ладно?
†
Однако требования Патриотичных рыцарей всё ещё впивались в сердце Лены подобно шипу. Перед её глазами проецировались в воздух личные дела 139 новых процессоров, но Лена сидела, погружённая в свои мысли.
Хотя «восемьдесят шесть» родились и выросли в Республике, для них она далека от понятия «Дом». Но даже если и так, однажды они могут захотеть вернуться обратно на свою родину. Только вот если Республика к тому времени будет именно такой… они, скорее всего, никогда не станут туда возвращаться.
«Как Республика может так поступать?.. Я не могу даже гордиться ей теперь, но она ведь моя родина…»
Фипи, чёрный кот, мяукнул.
— Полковник… Полковник Миризе.
— Е-ей!
Она подняла голову и заметила Грету.
— Простите. Что-то случилось, полковник Вензель?
— Спрашиваешь, случилось ли? Сегодня прибывают майор Пенроуз и младший лейтенант Егер, а также начинает работать первая группа процессоров на своём новом месте службы. Майор и младший лейтенант должны уже прибыть с минуты на минуту.
Тревожно проверив календарь на голографическом экране, а после ещё и сверив время с часами на её столе, она мгновенно встала на ноги.
— Я… Я сейчас же должна пойти и встретить их.
Изначально Лена и планировала встретить их, но совершенно забыла об этом из-за свалившейся на неё работы с бумагами. Грета усмехнулась, остановив её рукой.
— Я уже послала кое-кого встретить их. Им покажут их комнаты, так что у тебя есть время для подготовки, так сказать… Майор Пенроуз девушка всё-таки, поэтому мы не можем позволить ей выйти в свет до того, как у неё появится возможность смыть с себя усталость после перелета.
— Простите ещё раз… И спасибо вам.
— Не нужно благодарностей. Всё же это часть моей работы.
Когда Лена уже собралась сесть обратно, она внезапно кое-что осознала и застыла на месте.
— А кого вы послали встретить её?..
Грета вопросительно склонила голову набок.
— Капитана Ноузена, поскольку он сейчас полностью свободен… С этим какие-то проблемы?
ᅠ
— ШИН?!..
Шин нерешительно взглянул на технического специалиста Республики, когда та застыла посреди взлётно-посадочной полосы, а с её уст сорвался крик, наполненный страданием. Тащивший её багаж Бэрнольт также был сильно озадачен ситуацией. Технический специалист — майор Пенроуз — побледнела от шока; она была намного бледнее любого человека, которого он когда-либо видел. Постепенно придя в себя, она начала говорить дрожащими губами:
— …Капитан Ноузен, я бы хотела кое в чем удостовериться.
Её голос звучал так, словно она безуспешно пыталась сдержать эмоции.
— Полковник Миризе послала тебя встретить меня?..
— Никак нет, майор Пенроуз. Данные указания поступили мне от полковника Вензель, нашего командира, — ответил он на её вопрос, пытаясь понять крывшийся за ним смысл.
Разница между майором и капитаном была абсолютна, и хотя Шину было плевать на различные правила, он решил следовать субординации, потому что иначе бы Лена потеряла лицо из-за его действий. Он вдруг осознал, что, вероятно, понял причину её поведения. Граждане Республики считали «восемьдесят шесть» свиньями в человеческом обличье.
— Если вам неприятно, что вас встречает «восемьдесят шесть», то прошу прощения… Так как вы причислены к лаборатории, сомневаюсь, что мы вообще увидимся после.
— Да если бы меня это волновало, разве я бы вызвалась сюда приехать? — выплюнула ответ майор Пенроуз, словно её ударили ножом. — …И кроме того, я всё же технический эксперт в области синхронизации сознания. Естественно, мне придётся часто контактировать с вами, процессорами…
— Аннет! — эхом разлетелся по взлётно-посадочной полосе полный паники голос.
Обернувшись, они заметили бежавшую к ним Лену. Вероятно, она бежала к ним на протяжении всего пути, потому что как только она приблизилась к ним, сразу же облокотила руки на коленях и начала тяжело дышать. На ней не было ни официальной фуражки, ни орденов на форме, так что она устремилась сюда без промедлений.
— Капитан Ноузен, я покажу здесь всё майору Пенроуз. Старший сержант Бэрнольт, пожалуйста, позаботьтесь о багаже.
— Так точно, мэм.
— Хорошо, мы тогда пойдём.
Шин бросил взгляд на Лену, когда та уходила. Она словно пыталась как можно скорее покинуть это место… поскорее уйти от него. Как только они отошли, Бэрнольт протянул свою руку, а Шин передал ему свой головной убор. Проходивший мимо Райден увидел их и спросил:
— …Чего это с вами?
— Да кто его вообще знает?
Шин действительно не имел и малейшего понятия, почему всё так произошло. Он повернулся к Райдену.
— А ты чего здесь?
— Я пришёл сюда для встречи с новичками, но тут пацан один ещё остался…
Он подбородком указал на одного мальчика из Селен, который одиноко озирался по сторонам из-за того, что потерял шанс уйти с группой вместе.
— …а ещё вот тот парень.
Райден обратил свой взгляд на только что открывшийся задний люк второго транспортного самолёта. Оттуда вышел миниатюрный парень «восемьдесят шесть». Как только он увидел Шина и Райдена, то остановился как вкопанный. Его челюсть отвисла чуть ли не до земли.
— Ха? Кэп Ноузен?! И вице-кэп Шуга!
Он словно только что увидел двух мертвецов, однако с его точки зрения подобное было не так уж и далеко от истины. Парень, которого звали Рито, был подчинённым Шина и Райдена ещё до того, как они присоединились к отряду «Остриё копья». И насколько он знал, Шин и Райден должны быть уже мертвы. Шин, однако, также был удивлён тому, что его знакомый выжил, но через мгновение Рито заговорил:
— Воу, кэп, только не говорите мне что и правда умерли, сменив свою работу на настоящего Бога Смерти?! Это получается, что мы все уже умерли что ли?!
Райден разразился смехом в ответ на эту абсурдную мысль, тогда как Шин глубоко вздохнул.
ᅠ
После падения стены Гран-Мюр, некоторые из граждан Республики присоединились к армии и стали пилотировать Джаггернауты. Среди них нашёлся один, кто решил отказаться от защиты своей родины и вызвался добровольцем в ударный отряд. Один единственный солдат.
— Младший лейтенант Дастин Егер. С этого дня я нахожусь под вашим командованием. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне!
В тот момент, когда парень, — Селен, — одетый в форму Республики тёмно-синего цвета неуклюже отдал честь, в группе старших, где находился и Шин, повисло напряжённое молчание. Они узнали об этом заранее, но… Гражданин Республики. Они не могли не испытывать некое подобие недовольства. Почувствовав усугубление мрачной атмосферы, Шин обратился к этому парню.
— Ты изначально не был солдатом… Но зачем тогда вызвался? Можешь опустить формальности, мы все здесь на равных.
— Так точно, сэр… Эм, простите! Да, я был всего лишь учащимся до крупномасштабного наступления.
Нервный Дастин живо перефразировал свой ответ сразу же, как только увидел на себе алые глаза Шина. Как он и потребовал от него, тот начал разговаривать в кругу «восемьдесят шесть», опустив все формальности.
— …Так вот, многие мои одноклассники из «восемьдесят шесть» погибли в бою с Легионом. А всё, что я мог сделать — это просто наблюдать за этим. Поэтому-то я подумал, что просто обязан этим заняться. Ещё я не хочу, чтобы моим детям и внукам пришлось сталкиваться с этой войной. Для того чтобы разрушить этот круг я… граждане Республики обязаны сражаться.
— Чтобы там не произошло, после твоей смерти тебя это касаться уже никак не будет. Ты всё ещё уверен в своём решении?
Дастин поджал губы.
— Даже если я и умру, мои действия определённо окажут влияние, которое не исчезнет. А также окажет влияние на будущее. Поэтому меня это всё же будет касаться… Если с этим никаких проблем нет, то я полон решимости сделать то, что от меня требуется.
ᅠ
— Младший лейтенант Шиден Иида из ударной группы «восемьдесят шесть», капитан отряда Брисингамен*, отвечающий за оборону штаба. Рада, наконец, познакомиться с вами, капитан Ноузен, сэр.
[П/П: некое золотое ожерелье из скандинавской мифологии]
Отряд, ставший известным как Рыцари королевы, состоял из пятнадцати человек, переживших крупномасштабное наступление. Шин наблюдал за младшим лейтенантом Шиден Иидой, — она же Циклоп, — когда та отдавала честь пяти женщинам процессорам, что стояли в центре группы. Лена еле сдержала ухмылку из-за разочарованной реакции Шина.
Голос Шиден был достаточно низким и с хрипотцой, из-за чего было достаточно тяжело определить её пол. У неё были коротко подстриженные красные волосы, смуглая кожа, а её рост совпадал со средним ростом мужчины. В противовес этому, у неё была пышная грудь, — больше, чем у любой знакомой Лене женщины, — из-за которой галстук сгибался под острым углом.
Её глаза же, скорее всего, послужили вдохновением для её позывного. На правой стороне глаз был тёмно-синего цвета, тогда как на левой стороне глаз был белым, словно снег; именно это создавало впечатление, что у неё был всего один глаз. Её взгляд сузился в тот момент, когда она усмехнулась, показывая клыки подобно дикому зверю.
Да, Шиден Иида действительно была женщиной*.
[П/П: На всякий случай: в оригинале здесь, вероятнее всего, был «неожиданный поворот», который затерялся из-за того, что в анлейте не используются гендер-нейтральные местоимения, в отличие от японского языка, где существуют (и активно используются) огромное количество всяких разных форм этих местоимений.]
Лена никогда не упоминала этого, да и, кажется, Шин даже не мог предположить, что она будет женщиной. Стоит сказать, что выживаемость в восемьдесят шестом секторе была выше всё-таки у мужчин. В условиях сурового боя разница в стойкости и выносливости сильно сказывается на этой самой выживаемости. И поскольку женщины как правило были физически слабее мужчин, средняя продолжительность их жизни была меньше.
Находясь в конференц-зале, где все процессоры собрались вместе, Шиден заговорила из центра группы: — Кстати, сердцеед, ты уже получил свою игрушку, а? Ту, которую ты обронил на цветочном поле шесть месяцев назад?
Шиден ухмыльнулась, на что Шин сузил взгляд. Её рост действительно был слишком высок для девушки. Её глаза стояли на уровне глаз Шина, рост которого был выше среднего роста парня его возраста.
— Не знаю я никаких подробностей, но не нужно вымещать свою злость на совершенно незнакомой тебе женщине, засранец. Не ставь меня в неловкое положение.
— Не стану отрицать твоих слов, но… Какое право ты имеешь говорить со мной в таком тоне?
Шиден усмехнулась и высокомерно подняла подбородок.
— Всякое право. Плевать мне, что ты Бог Смерти с восточного фронта. Зато у тебя нет прав как-либо оскорблять Наше величество, усёк? Кстати, разве ты не должен был сдохнуть два года назад? Чёрт, хотя бы узнай, как не вылезать из своей могилы.
— …А ты у нас только лаять способна? — провокационно ответил Шин, оставив невысказанным слова про укус.
На мгновение её глаза странно заблестели, но затем Шиден внезапно устремила своё высокое тело вперёд.
— Выкуси!
Сразу после этого крика, на Шина обрушился удар ногой по диагонали, напоминающий удар молота. Он уклонился, отступив всего полшага назад, но после едва смог увернуться от следующей атаки. Используя образовавшийся пробел между её ударами, он взмахнул рукой и ударил её в ответ. Её короткие красные волосы танцевали в воздухе подобно каплям крови или же тлеющим на ветру уголькам.
Её белый, словно снег, глаз прищурился со звериной свирепостью.
Лена была обеспокоена этой внезапной стычкой; её глаза нервно блуждали туда-сюда.
— А, эм, п-пожалуйста! Пожалуйста, остановитесь!..
— Да оставь их, Лена. Позволь им самим во всём разобраться, — сказал Сео, сидя на стуле, чья спинка служила ему как подставка для подбородка. — Знаешь, как львы, волки там или, чёрт возьми, даже бродячие псы сражаются за роль вожака стаи? Вот это оно и есть. Просто позволь им уладить вопросы своими способами.
— Но они ведь не бродячие псы!..
Лена вдруг заметила, что находящиеся рядом «восемьдесят шесть» подвинули стулья и сели на них. Они также начали делать ставки на победителя. И никто не собирался останавливать этих двоих. Крена, Анжу и Райден смотрели на их драку, словно в ней вообще ничего необычного не было.
— А? Ставки пятьдесят на пятьдесят?.. Вы что, серьёзно?.. Шин победит в девяти случаях из десяти.
— Ну, может быть и так… Он, конечно, Бог Смерти с восточного фронта, но этой истории уже как-никак два года…
— Предположу, что большинство из них просто не знают его. Как бы то ни было, из всех здесь присутствующих лишь Лена попала в яблочко.
— Я-я?!..
— Ага, вон, взгляни. Через какое-то время они оба остановятся.
«В конце концов, они ведь не псы»
Одна из девушек — вице-капитан отряда Брисингамен, что вдвойне было ужасно — взяла на себя роль букмекера и начала совершать обход, принимая ставки у людей. Райден и остальные сделали небольшие ставки на победу Шина.
— В Республике «восемьдесят шесть» не волновали какие-то там звания. Мы выбирал капитана и вице-капитана своими собственными методами.
»…Неужели?»
Лена не могла не испытывать отвращение к тому, что она была настолько оторвана от той жизни, что была за стенами, хотя сама являлась солдатом.
— Однако люди с позывными имеют гордость и не будут следовать за теми, кто слабее их.
— На кону наши жизни всё же стоят. Чёрта с два мы умрём лишь из-за того, что позволим какому-то придурку без навыков командовать нами.
— Обычно капитаном выбирают самого сильного. Конечно, когда в отряде лишь один ветеран с позывным, то это одно дело, но когда в одном месте таких собирается несколько, этот вопрос решается вот именно таким образом — дракой.
Насколько бы неправильной метафора не была, но они действительно были похожи на животных, сражающихся за роль вожака.
— А в отряде «Остриё копья» было также?
На их последнем поле боя в восемьдесят шестом секторе.
— В то время было уже известно и о самом Шине, и о его навыках, так что единогласно было решено, что он станет нашим капитаном, а Райден — вице-капитаном.
— …Ага, и после этого вы постоянно сваливали на меня всю грязную работу.
— Ну, а чего ты ожидал-то? Остальные не так уж и хороши были в чтении и письме, да и ты дольше всех был с Шином.
На плечи капитана ложилась вся забота о документах, а если что-либо случалось с ним, то вице-капитан заменял его. Шину и Райдену несколько повезло, потому что их образование было лучше, чем у большинства детей в их положении, поэтому разумнее всего было передать эти обязанности именно им.
— Но вообще да, до этого у нас также были подобные драки за капитанство в отряде. Крена, Дайя, Кае, я и… У нас был ещё один парень — Куджо. У него было самое огромное телосложение среди всех членов отряда в то время, но знаешь, видеть, как малютка Кае смогла выбить из него всё дерьмо, было чем-то невероятным.
Используя его колено в качестве опоры, она нанесла удар ногой по шее, превосходно воспользовавшись преимуществом размера Куджо.
Смотря на паникующие глаза Лены, беспокойно наблюдающей за дракой, Крена усмехнулась.
— Не переживай так. Шин не собирается выкладываться на полную против женщины. Сейчас он сильно сдерживается, вообще-то.
— Ага, Шин начинает использовать ноги, когда становится серьёзным. И обычно он целится в челюсть.
— Кстати, Райден, ты ведь однажды получил удар прямо в челюсть, да? Меня всегда интересовало, как, чёрт бы его побрал, он управляет своим телом? Я слышал, что он может нокаутировать человека выше него в челюсть, находясь при этом в невыгодном положении.
— Думаю, именно так пал однажды Дайя. Почему он целится в те места, при ударе в которые обычно люди умирают?.. Ого!
— Да уж, а она не плоха. Она заставила Шина держать блок.
Используя удар с разворота в качестве финта, она внезапно изменила опору в середине вращения и высоко взметнула ногу. Не успевая увернуться от удара в висок, Шин принял его на себя, подставив верхнюю часть правой руки, из-за чего на рукаве появился небольшой порез. Острый угол её армейских ботинок вонзился в него. Это был её ответ на тот удар рукой в начале. Из-под разорванного рукава цвета стальной синевы взметнулись в воздух несколько капель крови.
Кроваво-красные глаза Шина стали холодны; настолько, что даже не привыкшая к физическому насилию Лена заметила это.
— …Ой-ё.
— Она заставила измениться его настроение на такое…
Когда Райден и Сео шёпотом обменялись этими фразами, Шин двинулся с места. Шиден попыталась убрать ногу, но тот своей правой рукой придержал её, в то же время сделав резкий выпад вперёд для того, чтобы сократить расстояние между ними. Шиден — как и планировал Шин — подпрыгнула на другой ноге, пытаясь восстановить равновесие, но он своей ногой выбил её опорную ногу.
— А, воу!..
Шиден на мгновение зависла в воздухе, после чего Шин схватил её за шею и бросил на пол.
— ?!..
Будь это сражение с настоящим врагом, он действительно бы довершил своё дело, однако в нынешней же ситуации Шин на полпути отпустил её, и в то же время, повинуясь животным инстинктам, Шиден сгруппировалась и закрыла голову руками, позволяя гравитации утащить её вниз. Она рухнула прямо на деревянный пол.
Может быть, Шиден и была девушкой, но её телосложение было как у парней и множество раз закалялось на поле боя. По залу эхом разнёсся тяжёлый удар; Шиден перестала издавать звуки.
Никто в этом месте даже не пискнул.
Тишина.
Тишина.
И всё ещё тишина.
Внезапно Шиден вздрогнула. Оттолкнувшись от пола, она встала на ноги и начала жаловаться.
— …Ублюдок! Да ты убил бы меня, если бы я вовремя не сгруппировалась!
— Будто меня волнует, жива ты или мертва.
— Чего ты там вякнул сейчас?! Ты, сукин сын, и правда пытался менять убить?!..
— Тц…
— О-о-ох, как же ты бесишь меня!.. Ваше величество теперь-то всё понимает? Этот парень один их тех уродов, что поднимают руки на женщин без каких-либо раздумий!
— Именно ты набросилась на меня, словно бешенная псина. Научись проигрывать и заткнись уже, — огрызнулся в ответ Шин голосом, что был примерно на десять процентов холоднее его обычного.
Их перепалка напоминала ссору десятилетних детей. Смотря на этот «душещипательный» обмен оскорблениями, Лена от всего сердца желала, чтобы они оставили её в покое. Райден и Сео начали громко смеяться, держась за животы.
И всё же, поражение — это поражение. Недовольно что-то бормоча про себя, Шиден ушла, оставив Шина стоять в центре группы.
— Так, а теперь…
Его наполненные решимостью алые глаза прошлись по всему конференц-залу, заставляя даже закалённых в битве «восемьдесят шесть» отводить взгляды. До сегодняшнего дня Шиден была процессором и находилась под непосредственным командованием Лены — их старшего офицера, кровавой королевы. Её признали, как самого сильного процессора. И он безо всяких усилий избавился от неё, словно это была какая-то детская игра.
— …если хоть у кого-то из вас есть какие-либо проблемы с тем, что я буду вашим командиром — вставайте.
Ни один человек так и не поднялся.
ᅠ
Нет.
— С волками жить — по-волчьи выть! Я следующий!..
На самом деле был один, кто поднял голос. Пробравшись через толпу, Дастин с энтузиазмом снял с себя пиджак формы. Однако он был остановлен Анжу, оказавшейся рядом с ним.
— Слушай сюда, младший лейтенант Егер.
Он повернулся к ней и встретил пару глаз, свысока взирающих на него; словно взрослый смотрел на ребёнка, который нёс всякий бред.
— Для того чтобы пройти дальше, сначала попробуй победить хотя бы меня.
— Ух, нет… То есть, я ведь не бью девушек…
Анжу усмехнулась.
— Давай, нападай.
ᅠ
В конференц-зале вновь стало шумно, когда народ захотел вернуть себе проигранное на ставках. Шин подошёл к Крене и Лене, а Райден и Сео слегка помахали ему рукой.
— Хорошо поработал.
— Ага… Кстати, — произнёс он, повернувшись в одну сторону, — а что делают Анжу и Егер?
— Хм-м. Быть может, это что-то вроде дисциплины?
И как раз в тот момент, когда Шин взглянул на них…
— …Ха-а!
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!
…Анжу с лёгкостью опрокинула Дастина через плечо. Отлетев, тот страстно поцеловал ближайший стол.
ᅠ
— Аннет, прости за случившееся. Я не думала, что вы встретитесь вот так.
— Всё нормально.
Наступила ночь. Находясь в своей комнате в бараках, Аннет мягко покачала головой из стороны в сторону в ответ на извинения Лены, после чего бросила взгляд в окно. В офицерской столовой сейчас было довольно шумно из-за находившейся сейчас в ней сотни процессоров, наслаждавшихся свободным временем. Возле окна, чуть поодаль от суматохи, сидел читающий книгу Шин. Глядя на его тень, перелистывающую страницу, Аннет зашептала:
— Я сама не сразу поняла, что это Шин. В конце концов, он…
Она недоговорила, но каким-то образом Лена поняла, что её подруга хотела сказать.
»…так сильно изменился»
†
Апрель, 2150-й год.
Спасательные экспедиционные войска Союза, наконец, закончили трёхмесячную подготовку и были готовы к наступлению. Операция по отвоёвыванию северных регионов Республики началась и в результате ударный отряд был передан под юрисдикцию спасательных экспедиционных войск. Члены отряда выдвинулись в штаб, располагаемый в столице Либерте-эт-Эгалите.
Однако, когда 186 «восемьдесят шесть», что составляли большинство в ударном отряде, добрались до базы, их встретили…
ᅠ
«ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ В ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ СЕКТОР, „ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ“!»
«ВЕРНИТЕ СТРАНУ ДЛЯ БЕЛЫХ ЛЮДЯМ!»
ᅠ
…бесчисленное количество подобных плакатов, развевающихся на высоких сгоревших зданиях, которые окружали некогда бывший штаб наземных войск Республики, а теперь же служащий в роли штаба гарнизона.
†
Хотя вчера военная полиция, находясь в патруле, убирали все эти плакаты, Лена, посмотрев в окно конференц-зала, вновь увидела их на том же самом месте.
«Только не снова», — пришла мысль в голову Лены, когда она нахмурилась. Сегодня всё было то же самое. «Убирайтесь, „восемьдесят шесть“. Верните нам страну для белых». Спасательные экспедиционные войска были полностью заняты удержанием фронта и возвращением северных секторов, поэтому не могли выделить ресурсы для поддержания общественного порядка. И так как никакого расследования не проводилось, некоторые из граждан продолжали творить эти деяния, направленные на неприязнь к «восемьдесят шесть».
Начиная с того дня, как эти плакаты впервые появились, они также начали петь фанатичные песни, находясь при этом в безопасности своих укрытий. По ночам они раскидывали горящие флаеры. На стенах всё больше появлялись граффити, изобилующие оскорблениями, а по радио-эфиру вещали пиратские станции.
«Презренные», — твердили они. — «Выметайтесь. В произошедшем виноваты именно вы». Они постоянно обвиняли их, даже не задумываясь о том, что сами навлекли на себя эту судьбу.
Когда Шин пришёл к ней в кабинет для решения вопросов с документами, он задал ей вопрос: — А чего весь этот шум из-за отбеливателя и стирального порошка?
— …Отбеливателя и… стирального порошка?
— Ну, они всё время говорят «Верните нам белизну» или что-то вроде того.
Лена взорвалась смехом. Если выдрать фразы из контекста, то это действительно звучало так, словно реклама какого-то стирального порошка. Но вскоре её плечи поникли.
— …Мне правда очень жаль.
— Нет. Вернее, не тебе нужно извиняться, Лена, — произнёс Шин без тени недовольства с горькой улыбкой на лице. — Не важно, что мы скажем — эти люди нас не будут слушать. Они подобны псам, что способны только на лай. Ты потратишь время впустую, если будешь обращать на них внимание. Они могут лишь кричать, ну, а ты всегда можешь смеяться над ними, прямо как сейчас.
В ответ на взгляд Лены Шин просто пожал плечами.
— Это не то, о чём тебе нужно беспокоиться, Лена… И так как это не твоя вина, то не нужно делать такое лицо, ладно?
Лена горько улыбнулась. Она поняла, что так он оказывает ей заботу, что делало её невероятно счастливой, но…
— Но я не могу не беспокоиться. Я… Ведь я — гражданка Республики.
Даже если она уже не могла гордиться ей и относиться к ней с любовью, Республика всё ещё была её родиной, где она родилась и выросла. И будучи гражданкой Республики, она чувствовала стыд из-за того, что люди из той же страны ведут себя столь отвратительно. Оставить это без внимания, чтобы «восемьдесят шесть» видели подобное, было недопустимо.
— Оставлять всё так, как есть сейчас, при этом осознавая, что они неправы, равносильно их поддержке. А не попытавшись даже их исправить… позор для жителя Республики.
Шин на мгновение замолчал. Ей показалось, словно она увидела проблеск гнева или негодования в его глазах.
— …Ты отличаешься от них, и мы все это прекрасно понимаем… Чтобы они там ни говорили или ни делали, к тебе это никак не относится.
ᅠ
— И всё же, я не могу этого стерпеть. Неужели мы не можем что-нибудь сделать с этим, полковник Вензель?
— Ну, вообще да, не то чтобы это зрелище было приятным…
Лена высказалась во время их запланированной встречи. Грета нахмурилась.
— Штаб уже передал жалобы временному правительству. Мы увеличили радиус запретной зоны, а также частоту патрулирования. Но вот сделать что-то сверх этого будет довольно тяжело.
— …М-м, как я и предполагала…
— Я могу понять твою раздражённость из-за этого, но военная полиция может действовать только в рамках военного устава Союза.
Поддержание общественного порядка на базе и окружающих её территориях было возложено на военную полицию. А так как поведение со стороны граждан Республики снижали боевой дух солдат, полиция активно пыталась этому помешать. И всё же остановить вещания по радио, пение песен и поджигание флаеров не представлялось возможным.
Однажды, по возвращению одного из отрядов после учений, они обнаружили лежащие на дороге жёлуди. Солдаты Союза, кажется, никак не возражали против этого, но Лена, являясь гражданкой Республики, знала скрытое за этим значение. Первоначально в Республике было сельское хозяйство и животноводство. А жёлуди были… кормом для свиней.
«Восемьдесят шесть» хоть и родились в Республике, но они никогда не изучали культуру и историю этой страны, из-за чего, к счастью, истинный смысл этого злостного и презрительного поступка был потерян для них… Но сидя в транспорте, Лена услышала вздох Шина и усмешку Райдена. Беспокойство сжало её сердце, словно тиски. Эти двое всё понимали. Они продолжали молчать об этом, притворяясь, что не замечают направленную на них агрессию. Она хотела найти способ остановить это…
— Мы не можем сказать, что нас это не волнует, но… Кажется, «восемьдесят шесть» совершенно это никак не заботит, а? — спросила Грета.
— …И в самом деле… — пробормотала Лена.
Она находила в этом что-то странное или же отчасти неприятное. Конечно же, не все были столь безразличны к этому, как Шин. Иногда какая-то реакция, пусть и слабая, но была, однако даже она всё равно оборачивалась в шутку.
Когда плакаты появлялись на своих местах, «восемьдесят шесть» приговаривали к смерти через повешение плюшевую игрушку белой свиньи, которую они подвешивали на свободный флагшток. На следующий день после отвратительных песен они превращали её в вульгарную пародию. «Восемьдесят шесть» также зарисовывали забавные карикатуры с использованием образа белой свиньи на обороте листовок. Каждый день в столовой было до безумия шумно, потому что они чрезмерно пародировали граждан Республики.
Естественно, то, что подобное их никак не тронуло, было позитивной нотой, но Лена чувствовала, что они определённо должны намного сильнее возмущаться и противостоять этому в открытую. В конце концов, той Республики, что подвергала их гонениям и лишила всех прав, теперь не существует…
— Смех перед лицом трудностей тоже является формой сопротивления… И я сомневаюсь, что сейчас их хоть что-то сможет тронуть.
— Но ошибки не должны быть неисправленными. К тому же граждане Республики совершенно несправедливо вымещают на них своё негодование. У «восемьдесят шесть» нет причин для того, чтобы принимать это за должное.
В её голосе теперь чувствовался гнев.
— Восемьдесят шестого сектора более не существует. Теперь мы их не контролируем. Сейчас у них есть возможность открыто противостоять этой ненависти…
Грета нахмурилась.
— …И что же ты предлагаешь им сделать в таком случае?
Услышав неожиданный вопрос, Лена удивлённо моргнула.
— Что я?.. Что вы имеете в виду, полковник Вензель?
— Таково мое мнение, составленное из наблюдений за ними… За капитаном Ноузеном на протяжении вот уже года, — вдумчивым тоном голоса сказала Грета.
Лена встретилась с ней — офицером на десять лет старше её — взглядом. Её губы с педантичной точностью были покрашены в красный и, в отличие от Лены, на груди её формы было огромное количество лент и медалей за полученные ею достижения.
— Эти дети — они ведь не так уж и сильны. Они просто осознали, что им необходимо быть сильными для выживания, а во время попыток становления сильными они отсекали всё то, что делало их слабыми.
Это не значит, что им не было больно. Боль была настолько сильной, что они напрочь отсекали всё то, что позволяет эту боль ощущать?..
— И то, о чём ты сейчас говоришь… является одним из аспектов их слабости. Сталкиваясь с неприкрытой ненавистью каждый день, они отсекли всё от своих сердец, из-за чего притупились их чувства. Конечно, появляется желание сказать им про необходимость постоять за себя, сталкиваясь лицом к лицу с этой бессмысленной ненавистью… Но разве это не то же самое, что попросить их вновь начать чувствовать боль?
ᅠ
Хотя они не использовали боевые снаряды, но тренировочные сражение проходили на тяжеловесных Джаггернаутах с высокой мобильностью с целью попасть по флангу или в тыл соперника, из-за чего для непривыкших к этому подобные бои были суровой тренировкой. После детального разбора Дастин устало поплёлся в душ, однако мимо него промчался Рито, крикнувший: «Чур я первый!».
Смотря им в спину, Шин нахмурился. Поскольку он был капитаном, решения по причислению солдат в какой-либо из отрядов принимал именно он. Его выбор, как правило, основывался на полученных в специальной офицерской академии оценках и результатах в бою на территории Республики. В результате, это привело к тому, что отряды были сформированы примерно также, как и некогда были в Республике, однако среди них была одна «проблема».
Анжу, прислонившаяся к стене, ждала Шина.
— Ты не знаешь, что делать с Егером, не так ли? — спросила она у него сразу, как увидела.
— …Ага.
Хотя он и был моложе Дастина на три года, Рито, будучи процессором на службе у Республики, прослужил в одном отряде с Шином до того, как тот попал в «Остриё копья». Быть может, два года сражений и были коротким послужным списком для процессора, но это всё равно было больше, чем у Дастина. И эта двухгодичная разница в опыте управления Джаггернаута была слишком заметна. Их процент побед-поражений в тренировках, а также общая измотанность после окончания матча говорили сами за себя.
— Но его боевой дух зашкаливает и не похоже, что он просто хочет умереть. Ему лишь не хватает решимости и навыков.
— Я уже подумывал насчёт того, чтобы отправить его в резерв, но… Мы не можем позволить себе такой роскоши в предстоящей операции.
— …Тогда не мог бы ты отдать его моему взводу?
Он взглянул на Анжу, которая в ответ слабо и горько улыбнулась.
— Я о том, что ты ведь думал о том, что его необходимо взять, правильно? Не может быть и речи о присоединении его к тебе или же взводу Сео, потому что оба вы являетесь авангардом. Райден чаще всего работает с тобой, так что в той же степени располагается впереди. Однако ты не можешь отправить такого новичка, которого легко заметить, к Крене, так как она у нас снайпер… Поместить его в мой взвод, специализирующийся на подавляющем огне, было бы безопаснее для нас обоих.
Несмотря на его опасения, Анжу была права… Отправить его к ней было самым лучшим решением.
— Спасибо… Но если ты чувствуешь, что не справляешься…
— Всё в порядке. Это ведь верно для каждого из нас. Прямо как и во времена белых свиней… Верно?
Не существовало «восемьдесят шесть», не знавших, какого это, когда Республика вытирала о них ноги.
— Да.
— Подобное верно и для полковника.
Шин был удивлён внезапному упоминанию Лены, на что Анжу улыбнулась и пожала плечами.
— Если полковник думает в этом же направлении… Рано или поздно она отвернётся от Республики. Тебе не нужно об этом беспокоиться, ладно?
Он взглянул в лазурные глаза девушки, что постоянно переживала за него; до такой степени, что иногда это, скорее, раздражало.
— …Ладно.
ᅠ
Все данные по парарейду во время тренировок и результаты периодических осмотров процессоров приходили Аннет — она просматривала информацию на голографическом экране и подтверждала её. Пока ничего необычного в их поведении или же индивидуальной физиологии не наблюдалось. Это было вполне ожидаемо, потому что они использовали эту технологию на протяжении многих лет в Республике, но осторожность никогда не помешает.
Она вызывалась делать эту работу, потому что считала, что это может помочь ему — поможет исправить её грех. Листая страницы электронного документа одну за другой, она остановилась сразу, как только на экране отобразилось его имя, вместе с фотографией.
— …Шин.
Невольно протянутая рука застыла в воздухе. Она почувствовала привкус крови на губах.
ᅠ
— …Капитан Ноузен.
Отвечая на её голос, он официально кивнул, после чего повернулся к ней лицом.
— Майор Пенроуз?
Кроваво-красные глаза. Бледное лицо, практически не выражающее каких-либо эмоций. За десять лет он стал намного выше, а его стройное тело было закалено в свирепых сражениях в течение семи лет. Воткнутый в древнее поле боя меч — старый, но заточенный и отражающий лунный свет.
Он слишком сильно отличался от себя прошлого. Настолько, что Аннет видела в нём незнакомца.
— Шин. Ты и правда не помнишь меня, да?
Лена рассказывала Аннет, что Шин ни разу не говорил о ней до специальной разведывательной миссии. Он также ни разу не упомянул её имени, словно совершенно забыл о ней.
Но она думала, что это была ложь. Как же он мог забыть её ужасное предательство, когда она назвала его «грязным цветным»? Тот факт, что Аннет — его самый близкий друг — поступила столь оскорбительно по отношению к нему, был, вероятно, самым худшим поступком в мире. И в конце она бросила его. Из-за её беспричинного, глупого негодования, в тот момент, когда появилась возможность спасти его — Шина и его драгоценную семью… она безжалостно отправила всех их в лагеря для интернированных.
Шин потерял семью и был вынужден провести пять лет, сражаясь в восемьдесят шестом секторе. Место, которое можно было назвать настоящим адом. А причиной этого была именно Аннет. Так как он мог не быть рассержен на неё?
Он должен ненавидеть её. Когда они впервые встретились, ему, возможно, пришлось сдерживать эти эмоции, потому что это была официальная встреча. Или же, быть может, он относился к ней, как к незнакомке, как раз из-за того, что не мог простить её. Но теперь они жили в одних и тех же бараках и могли поговорить без свидетелей. Она подумала, что вскоре он что-нибудь скажет ей… Но день сменялся днём, а он так ничего и не сказал.
«Этого же не может быть… правдой, да? Наверняка не может?..»
— Это я, Анриетта… Рита. Из соседнего дома… Ты помнишь меня?..
Просто невозможно, чтобы он забыл…
Однако Шин взглянул на неё с лёгким замешательством и слабо покачал головой.
«А-а-а, он действительно стал выше», — пришла неуместная в данной ситуации мысль в голову Аннет. Мальчик в её воспоминаниях был того же роста, что и она.
— …Простите, — ответил он и взглянул так, как могут посмотреть лишь на незнакомого человека.
ᅠ
Аннет заранее сказала Лене о том, что собирается сегодня поговорить с ним. Она говорила, что чтобы не случилось дальше — это будет лишь её вина; она просила Лену ни при каких обстоятельствах не наказывать Шина, а её глаза сияли мрачной решимостью.
Лена подумала, что ничего не должно произойти. Достоинство Шина, как «восемьдесят шесть», не позволяло ему вести себя также, как и белые свиньи Республики… Но начать стоит с того, что он, скорее всего, не помнил её.
Солнце село. Несмотря на то, что отбоя ещё не было, комната была погружена во мрак. Свет, идущий из коридора, падал на сидящую на полу фигуру.
— …Аннет.
— …Он… не помнит меня.
— …
«Я так и знала…»
— Он действительно ничего не помнит. Как мы играли друг с другом каждый день. Наши дома в первом секторе и даже наши вылазки во двор… Он не помнит ничего, что было до того, как его выслали в лагерь для интернированных.
За десять лет с тех пор, как они в последний раз видели друг друга, Шин — мальчик, что сражался так долго и заработал прозвище Бога Смерти восемьдесят шестого сектора — потерял слишком многое из-за жестоких сражений.
При закалке и заточке клинка часть металла отделяется от него. И для того чтобы стать острым клинком, способным рассекать Легион, Шин лишился всего того, что не было полезно в бою. Аннет, вероятно, впервые осознала, что означает выживание на поле боя восемьдесят шестого сектора в войне против Легиона. Человек не мог выжить, оставаясь при этом собой. Настоящий ад.
Аннет закрыла лицо двумя руками.
— …И что же мне теперь делать?
Её голос был похож на голос потерянного ребёнка, которому некуда было пойти и не к кому обратиться.
— Я предполагала, что он никогда не сможет простить меня. Но я была согласна с этим — я всё равно хотела бы извиниться перед ним. Но теперь я не могу этого сделать, потому что он даже не помнит меня. И как мне теперь правильно обращаться с Шином?!..
Лена смотрела на сидящую на полу Аннет, чей голос напоминал приглушённый крик. Она уже думала над тем, что потеря воспоминаний Шина будет висеть проклятьем на Аннет. Грехи требуют наказания. Даже если самого грешника никогда не простят, можно искупить вину с помощью извинения. Но это не поможет, если сам грех был забыт. Грех Аннет никогда не исчезнет; пусть даже это всего лишь односторонний, эгоистичный поступок со стороны виновника.
ᅠ
Быть может он ничего и не помнил, но у Шина были свои мысли насчёт этой ситуации. В отличие от штаба их базы, где для каждого солдата со званием офицера и выше были отдельные комнаты, на текущей их базе были несколько общих комнат, где проживали процессоры. Тяжело было оказаться одному. Поиски привели его в ангар, где он облокотился на броню своего агрегата, держа в руках открытую книжку. Тем не менее он не читал её, но был погружён в свои мысли.
Услышав постукивание каблуков, он перевёл взгляд на Лену и бессильно покачал головой.
— …Надеюсь, ты не слишком расстроена из-за произошедшего.
— Ни в коем случае.
Шин не был виноват в том, что он не помнил Аннет… что он не помнил те дни в первом секторе.
— Но ты правда ничего не помнишь? Э-э… То есть, даже если и нет, то, может быть, если поговорить немного об этом, то это поможет вернуть воспоминания…
— Услышав про друга детства, у меня было ощущение, что так оно и было, но… Я не могу вспомнить ни лица, ни имя.
И это было вполне естественно, так как он пережил бесчисленное количество сражений…
— …Когда мы отхватили первый сектор… — пробормотал он с поникшим выражением лица осиротевшего ребёнка. — …Мне сказали, что нашли дом моей семьи, где я жил, так что я захотел взглянуть на него. Личные данные процессоров вообще-то должны были быть стёрты, но каким-то образом их никто не тронул и поэтому-то и удалось найти его.
— …
Лена кое-что знала об этом. Записи о погибших в бою хранились в подземном военном складе, прямо под штабом наземных войск. Именно Лена сказала армии Союза проверить в том месте, поскольку там должно было что-то находиться, пусть она и не знала о том, что конкретно.
Спустя два месяца после крупномасштабного наступления один из солдат сообщил ей об этом по беспроводной связи в разгар сражения. Его предшественник доверил ему задачу, которую до этого выполнял сам — собирать информацию о падших и прятать её. Изначально он был Куратором, но из-за войны потерял работу и поступил на службу, чтобы заработать себе на жизнь.
В итоге он не смог вынести смерти детей или же «беспилотников». Когда состав отряда, возглавляемый капитаном в подростковом возрасте, уменьшился настолько, что не было никакого смысла слать их в бой, он попросил перевестись в кадровую службу.
«Знаете, майор Миризе, а люди-то не могут убежать от своих грехов»
Лене показалось тогда, что слышит плач по другую сторону беспроводной передачи.
«Я вновь встретил капитана. В бараках того самого отряда „Остриё копья“, про который вы знаете, майор»
«Я был тем, кто сделал последнюю его фотографию»
«Я действительно подумал, что сойду с ума. Ребёнок, которого я тогда бросил, выжил лишь для того, чтобы через шесть месяцев отправиться на встречу своей смерти. И я ничего не мог сделать, чтобы ему помочь. Хотя нет… Я ведь даже и не пытался никогда ему чем-то помочь»
«Теперь настало время искупить свою вину. Я… Республика умрёт. Она просто загнётся и будет забыта. Но что же касается их… Возможно, кто-нибудь однажды…»
Быть может, кто-то всё же услышал его мольбу. Фотографии «восемьдесят шесть», существование которых должно было быть стёрто, сохранились. Также выжили и те немногочисленные «восемьдесят шесть», как, например, Шин. Был проложен путь сквозь тернистую дорогу, по которой можно было заглянуть в их прошлое.
И она будет всегда помнить его — робкого и добросердечного солдата из кадровой службы, который отдал свою жизнь ради этого пути.
— Ну и как?.. Что с домом?
— Незнаком.
Даже увидев его собственными глазами, это не пробудило его память…
— Меня это не то…
Сейчас он словно говорил сам с собой.
— Меня не то чтобы волновало то, что я не могу вспомнить своё прошлое. Я могу сражаться и без этого. Я могу побеждать Легион несмотря на то, что не помню свою семью и родной город. Как бы там ни было, попытайся я всё же что-нибудь вспомнить, это может отвлечь меня и сильно помешать.
Осознав сам факт потери, он начнет отвлекаться. Поняв, что у него появилось что-то, чем он мог бы дорожить, заставит его колебаться. Если не отсечь всё ненужное ради сражения… он бы никогда не выжил.
— Когда я мог думать лишь об убийстве своего брата, у меня была причина продолжать жить. Но оглядываясь назад, я понимаю, что не помнил даже, как он выглядел, а из-за… из-за этого мне немного одиноко.
«Ведь я сам его не запомнил». Верно, он ведь говорил это ещё в восемьдесят шестом секторе. Вот почему он был счастлив, когда услышал, что Лена помнила Рея.
— …Я слышала, твой дедушка всё ещё жив.
Он был высокопоставленным аристократом, ведущей фигурой в сенате бывшей Империи и опорой для семьи воинов — маркиз Сейи Ноузен. Как Рей и рассказывал ещё юной Лене, фамилия Ноузенов была зарезервирована для клана и была редкой как для Империи, так и для Союза. Если быть точнее, никому кроме членов этого клана не разрешалось иметь эту фамилию.
Конечно, вскоре после того, как Шин попал под защиту Союза, маркиз попросил о встрече с ним через Эрнеста из-за предположений, что тот является ребёнком его некогда сбежавшего старшего сына. С тех пор маркиз всё время просил о встрече не только Эрнеста, но и старших офицеров Ричарда и Грету, а недавно этот список пополнился ещё и Леной.
«Я хочу встретиться с ним», — говорил он. — «Позволь мне хотя бы увидеться с ним.»
Однако Шин отказывался, поэтому Лена ничего не могла ему ответить.
— Твой дедушка может помнить твоего брата и семью… Может быть у него есть их фотографии. Возможно, тебе всё же стоит с ним встретиться.
Шин в ответ слабо улыбнулся.
— И зачем мне этого хотеть? Я никогда не видел этого старца, который назвался моим дедушкой. Я совершенно ничего не помню о своём отце, чтобы рассказать ему хоть что-то. И о чём мне с ним вообще говорить?.. Какая польза мне будет от того, что я с ним встречусь? Для нас обоих это будет обычная, ничего не значащая встреча.
Простое мрачное напоминание, что некогда потерянное никогда не будет компенсировано.
Лена вдруг кое-что осознала. Шин сказал, что он не помнит — что он не может вспомнить. Но, быть может, не то чтобы он не мог вспомнить, а…
— Да и я не так уж хочу вспоминать и не хочу встречаться с ним… То же самое относится и к майору Пенроуз.
Девушка, что утверждает про друга детства, которую он не помнил.
— Если она так хочет извиниться… будто для того, чтобы сделать всё так, словно ничего не происходило — лучше ей просто забыть об этом и никогда не подходить ко мне с этим вопросом.
Ему было гораздо лучше не понимать, что он чего-то забыл… что он чего-то потерял. Такова была позиция Шина.
†
— Ну-с, кажется, в этот раз я превзошёл сам себя. Не стесняйся хвалить меня, Лена.
Будучи тактическим командиром, Лене также дали личную машину — «Фрею». Королевская повозка кровавой королевы, оснащённая оборудованием по контролю парарейда и всем тем, что так необходимо командиру. Лена пришла в ангар для того, чтобы получить его, и была совершенно ошеломлена видом новой бронированной машины и Сео, который стоял рядом.
На боку автомобиля красовался силуэт женщины в алом платье — персональная метка кровавой королевы, Лены.
Сео оценивал свою работу с удовлетворённой улыбкой на лице.
— Ну клёво же, а? Наподобие логотипа на каком-нибудь парфюме или косметике. Предполагалось, что все мы будем переделывать наши персональные метки, поэтому после прихода в Союз я стал учиться рисованию.
Как он и сказал, это был очень классный рисунок. Кроме того, это чувство исходило не только от этой персональной метки, но и от Сео, Шина, Райдена, Крены и Анжу. Она всегда считала, что пять меток были нарисованы одним и тем же человеком, но не могла знать, что это был именно Сео.
Лена улыбнулась и внутри у неё расцвело щекотливое чувство. Тот факт, что теперь она была причислена к ним, заставляло её сердце пылать гордостью, а устроенный им сюрприз делал её счастливой.
— Можно было бы нарисовать и белую свинью в красном платье.
В ответ на её игривость на губах Сео взыграла улыбка.
— Что-о-о-о? Не, не мог бы. И вообще, причём тут белые свиньи… Неужели эти Отбеливатели тебя всё ещё беспокоят?
В какой-то момент они решили дать прозвище «ордену каких-то-там-чего-то-там рыцарям» — Отбеливатели. Вероятно, именно поэтому те плюшевые свинки, приговариваемые к смерти через повешение, лежали рядом с порошком для стирки.
— М-м, вообще-то да… Я бы солгала, если бы сказала, что не беспокоят.
— К этому ты не имеешь никакого отношения, так что не позволяй всему этому повлиять на себя. А мы к такому уже привыкли.
— Но… если когда-то это вас затронет, то прошу, сообщите об этом. Теперь… Нет, у вас всегда было право ответить на выпадки.
— А? Да это ведь пустяк. Просто забудь об этом… Всё в порядке, — сказал Сео. — И кроме того, если бы я нарисовал белую свинью в качестве твоей персональной метки, то я вот даже понятия не имею, что бы со мной Шин сотворил. Я ведь ещё не хочу умирать.
— …А причём тут Шин?
Он искоса взглянул на Лену.
— Что, серьёзно? Не говори мне только, что ничего не заметила.
— Не заметила что?
Сео глубоко вздохнул.
— Дерьмо, какая же ты тугодумка… То есть сейчас я могу лишь сказать: «Бедный Шин». Это ведь настолько очевидно.
— ?..
— Э, просто забудь. Если ты этого не понимаешь, то и не поймёшь. А объяснять всё будет проблематично…. Или, скорее… — произнёс Сео, задумчиво скрестив руки на груди.
В его выражении лица было нечто, что немного раздражало Лену. Кажется, оно было такое же… Точно, это выражение лица было и у Шина вчера, когда тот сказал, что его ни капли не волнует поведение Отбеливателей.
— Разве Шин не просил тебя перестать делать столь страдальческое лицо? Он как бы прав. Никто ни за что тебя не винит, из-за чего на твою эту вечеринку для одинокой девушки, длящуюся двадцать четыре часа семь дней в неделю, ужа-а-а-асно больно смотреть… Можешь прекратить это, хорошо?
†
Выстрелив три пули в четвёртую самоходную мину, он вытащил магазин. 9-мм пистолет вмещал в себя пятнадцать пуль. В патроннике всё ещё находилась одна пуля, тогда как в магазине две, но он всё равно вынул магазин, вставил новый и продолжил стрельбу.
Эта техника называлась тактической перезарядкой. Автоматический пистолет использовал отдачу от выстрела, перенаправляя её на загрузку новой пули; из-за этого, если при смене магазина патронник был пуст, необходимо было вручную загружать туда пулю. Смысл техники заключался в том, чтобы предотвратить трату нескольких секунд в перестрелке. В сражении против превосходящего во всём Легиона время, затраченное на перезарядку, могло определить разницу между жизнью и смертью.
Когда была выпущена последняя пуля, поднялся затвор и самоходные мины — точнее, их голографическая проекции — исчезли. Шин поставил затвор пистолета на место, наблюдая при этом за появившимися мишенями, которые демонстрировали его результаты.
Сейчас он находился на стрельбище базы. Даже не проверив результаты, сидевший рядом Райден взглянул на бесчисленное количество отметок, сосредоточенных на груди проекции самоходной мины.
— Ты чего? Злишься или что-то вроде того?
— Я…
Шин почти рефлекторно хотел сказать «нет», но вместо этого замолчал. Он не хотел признаваться, но…
— Может быть и так.
— Это ведь не из-за одноглазой женщины, верно?.. А значит…
Райден нарочно сделал вид, словно задумался.
— Из-за Лены?
— …Ага.
Он подтвердил слова Райдена, потому что тот всё равно догадался, но… ему всё равно было неприятно это признавать. Дело было не в том, что она говорила, но в узах, сковывающих её сердце.
— Я никогда не винил её в чём-то… Но вся это изливающаяся ненависть беспокоит её.
На самом деле Отбеливатели никак не задевали Шина. Они были неприятны, но это чувство оставалось на уровне надоедливых комаров и не более. Разумеется, подобное не будет его волновать… По крайней мере, уже поздно для этого. Имея дело с солдатами Республики, когда лишь некоторых из них можно было бы назвать порядочными людьми, «восемьдесят шесть» привыкли к такому отношению. Все всё прекрасно понимали. «Восемьдесят шесть» были одинаковы в том, что касалось этой темы. Поэтому никого это абсолютно не беспокоило… и уж тем более никто не считал, что в этом была вина Лены. Но несмотря на это…
Райден показал раздражение на своём лице.
— Хм-м…
— …Что?
— Да так… Просто задаюсь вопросом. Если ты так сильно сосредотачиваешься на вещах, которые тебя злят, то насколько же злым ты можешь стать?
Между словами «ты» и «можешь» существовало оскорбление, которое нельзя было никак передать словами. Шин взглянул на него из-под наполовину открытых глаз. Он никогда не говорил этого вслух, но его бесила эта разница в росте с самой первой их встречи. Райден усмехнулся.
— Она постоянно говорит что-то вроде: «Я — гражданка Республики»… Она действительно так сильно привязана к этому месту лишь потому, что родилась в нём? Или же потому, что относится к той же расе, что и все те люди?
У «восемьдесят шесть» были всего лишь обрывки воспоминаний об их родном городе и семье что вырастила их. Сама концепция родины не была для них чем-то реальным. В лагерях для интернированных и на поле боя не было среды, что вызывала чувство родственности, поэтому они не могли понять, как могут создаться эти родственные связи из-за того, что люди были одной расы.
У них была родина — поле боя, где по собственной воле они сражались до самого конца. У них были и собратья — сами «восемьдесят шесть», что выбрали тот же образ жизни и сражались вместе. Для них было незнакомо и непонятно чувство принадлежности к стране из-за земли и расы, которые никто не выбирал при рождении.
Люди собственными руками формировали своё «я» через свою же плоть, кровь и товарищей, на которых они опирались. Таков был правильный для «восемьдесят шесть» образ жизни.
— Это верно также и для майора Пенроуз и Союза. Я просто не понимаю, почему они так зациклены на нашем прошлом.
— А, точно, э-э, твой старый друг… Что, кстати, насчёт неё? Ты совсем о ней ничего не помнишь?
— Совершенно ничего.
Шин был капитаном отряда, а Аннет — техническим консультантом технологии парарейда. Даже без обсуждения личных вопросов, он разговаривал с ней несколько раз, но воспоминания до сих пор не всплыли. Или же, возможно, он просто не пытался что-либо вспомнить.
— «Ведь человек — это результат кровного родства и связей индивидуума с землёй»… Так ведь сказала Фредерика? Я всё ещё не могу этого понять.
— Разве это не то, что ты вспоминаешь чаще всего?..
Необычно для «восемьдесят шесть», но Райден провёл в восьмидесяти пяти секторах до двенадцати лет, поэтому у него не было столько времени для того, чтобы лагеря для интернированных стёрли его воспоминания.
— Не то чтобы бывшая школа старушки была близка к дому… А после становления процессором, честно говоря, это совершенно перестало для меня что-то значить… Прежде, чем я понял, были забыты лица родителей, и я даже не могу уже вспомнить, где вырос. Думаю, с тобой то же самое.
— …Хочешь ли ты однажды вернуться?
Быть может, он всё-таки хочет вернуться на забытую родину? Губы Райдена скривились в подобие улыбки, но в ней были примешаны чувства отвращения и неприязни.
«Значит, с ним то же самое», — подумал Шин. Когда речь зашла об этом, оба они на самом деле не желали даже думать над этим вопросом.
— …Не-а.
ᅠ
Сразу после завершения обсуждения стратегии, Шин встал и вышел из зала. Аннет вновь просто смотрела ему вслед, как вдруг услышала голос ребёнка.
— Можешь сколь угодно таращиться на него своим любвеобильным взглядом, беловолоска. Этот человек, будучи тем, кем является сейчас, никогда не сможет прочитать твои чувства.
Фредерика использовала непочтительный термин, придуманный в Союзе Гиаде, для обращения к людям с белыми волосами. Если быть точнее, обращались так к Альбам, жившим в Республике.
— …Ну да, думаю, твоя способность удерживает монополию на этом поле, не так ли, всевидящая ведьма?
— Очень просто увидеть твои чувства, когда это единственное, о чём ты думаешь. Твой раскаивающийся взгляд всё время преследует Шин’эя… Конечно, это будет беспокоить меня, даже если я и попытаюсь его игнорировать, — практически выплюнула в ответ Фредерика, переведя взгляд на Аннет. — Если он говорит, что не знает тебя, то на этом между вами всё кончено. Тебе остаётся лишь смириться с этим.
— Но… Но если я не извинюсь, то никогда не смогу двигаться дальше.
Фредерика усмехнулась с ноткой презрения и даже враждебностью.
— Ты боишься не потерять возможность двигаться дальше, а хочешь вернуть всё назад. Твоё желание в том, чтобы вернуть те отношения, что были между вами в юности — во времена, когда все были счастливы. Ты желаешь, чтобы твой грех просто исчез… Даже если ты и утверждаешь, что ранила Шин’эя, то желаешь исключительно найти покой, при этом не смотря в сторону шрамов, что ты нанесла ему своим поступком.
— …
Аннет оцепенела, а глаза Фредерики засветились подобно огню. Алые глаза Пиропов, прямо как у Шина.
— Шин’эй… и все те, кого вы практически превратили в ничто, теперь обязаны защищать себя своими руками. И если у тебя есть намерение сделать их бремя ещё тяжелее, то я стану твоим врагом.
†
Лена пригласила Шина на прогулку по Либерте-эт-Эгалите в свободное время с намерением хоть немного помочь Аннет. Возможно, поговорить об этом лишь один раз или же взглянуть своими глазами не было достаточно для того, чтобы всё вспомнить, но какой-либо из триггеров определённо должен был запустить процесс.
Реставрация улиц Либерте-эт-Эгалите шла вот уже шесть месяцев с тех пор, как его отвоевали. Здания были сожжены в огне войны, а обгоревшие деревья по бокам от дороги пока оставили на своих местах, но был убран всякий мусор. По оживлённым улицам ходили туда-сюда люди с белыми волосами, смешиваясь с теми, на ком была форма стальной синевы. Став свидетелем этого зрелища под неизменном лазурным весенним небом, сердце Лены пропустило удар.
— …Возможно, место немного далековато, но не пойти ли нам в дворец Руна? Сражения практически полностью обошли его, так что само сооружение осталось нетронутым.
— Дворец Руна?
— Там был фейерверк в честь праздника основания Республики. Ты хотел посмотреть на него со своим старшим братом и семьёй… А ещё мы обещали, что когда-нибудь вместе взглянем на него.
— Точно…
Ускорившись для того, чтобы не отстать от Лены, Шин замолчал на мгновение, роясь в своей памяти. Затем он горько улыбнулся.
— Фейерверки… Мы пообещали друг другу всем вместе посмотреть на него.
— А, ну… Да, в таком случае, мы не можем пойти туда лишь вдвоём. Когда придёт время для фейерверков, то тогда мы все вместе на него посмотрим.
— К тому времени, когда начнётся праздник, думаю, мы уже вернёмся на нашу базу… Однако, учитывая нынешнее положение, не будут ли фейерверки чересчур странными если предположить, что праздник всё-таки состоится?
— Верно. Но… тогда когда-нибудь. Когда выпадет ещё один шанс.
Шагнув вперёд, она остановилась и взглянула наверх. Это обещание было настоящим, и они могли его сдержать. Оно не было таким же, как-то обещание Шина увидеть фейерверк, когда тот знал, что этого не произойдёт. Поняв скрытый за её словами смысл, Шин мягко кивнул головой.
— Да, определённо. Когда-нибудь.
— Шин, может, есть что-то, на что ты хотел бы посмотреть прямо сейчас? Или же место, куда ты хотел бы пойти или что-нибудь сделать?
Она уже спрашивала его об этом, при этом не зная, что он ничего не мог желать из-за неминуемой смерти через шесть месяцев. Но теперь-то всё было иначе. Он мог позволить себе желать что-либо. И он мог воплощать эти желания в реальность. Смотря сейчас в будущее, что же он видит?..
Шин на несколько секунд задумался.
— А чего же хочет Лена?
— Ну… — произнесла она, невольно улыбнувшись. — После окончания операции я бы хотела поохотиться или порыбачить в деревне, что располагается за нашей оружейной базой. А также, возможно, посмотреть на Санкт-Едер. О, и океан. Я никогда его не видела.
Шин внезапно широко улыбнулся.
— Звучит здорово… Да, однажды мы определённо…
— Ага, определённо.
Правда была такова, что просто… гулять по городу вместе с ним было одним из того, чего она всегда хотела. Однако она держала это в секрете. Смотря на спину Лены, которая ускорилась из-за смущения, Шин внезапно решил её спросить:
— …Ты ведь захотела со мной прогуляться из-за майора Пенроуз, не так ли?
Он видел её насквозь. Лена, почувствовав неловкость, остановилась.
— Да… Я понимаю, что эта ситуации не является чем-то, во что я имею право вмешиваться, но… Аннет — моя подруга… и друг Шина… И я подумала, что это поможет не только вспомнить её, но и семью тоже…
Она сомкнула глаза и опустила голову.
— Прости. неприятно, наверное, да?
— Нет, не неприятно, но…
Шин медленно отвёл взгляд. После нерешительной паузы, он спросил:
— Я просто думаю, что это странно… Зачем так зацикливаться на этом?
Лена, казалось, была удивлена, услышав столь неожиданный вопрос.
— Что значит «зачем»?..
— Если тебя и майора Пенроуз, так сильно мучают прошлое и поступки Республики, то почему просто не отбросить их? Постоянно держаться за эти вещи как-то… Почему вы просите меня вспомнить что-то, когда сами не способны взглянуть в лицо прошлому?
Этот вопрос был ужасающе отстранённым — вопрос, который бы задал лишь монстр. Родина и прошлое были частью личности человека. По крайней мере, подобное было верно для Лены. Взглянув на Шина, способного так просто сказать ей отбросить это, по её телу пробежала дрожь. Через мгновение она оправилась.
Однако сомнения всё равно остались. Как они могли быть настолько равнодушны? Неужели «восемьдесят шесть», потерявшие не только свои дома и семьи, но и даже воспоминания о них, не чувствуют печаль? Какая-то их часть определённо должна желать вернуть их.
— Из-за… Ну, моё прошлое и моя родина — это часть того, что делает меня той, кем я являюсь сейчас. И я не могу просто выкинуть часть себя. Я думаю, что тебе не так больно из-за потери воспоминаний, потому что… они всё ещё являются частью тебя.
— Я могу быть собой и без воспоминаний о доме или семье. И я также считаю, что эти воспоминания не нужны нынешнему мне.
— Но разве тот факт, что ты не можешь вспомнить своего старшего брата, не заставляет тебя чувствовать одиночество?
— Это…
Шин замолчал, словно был озадачен. На мгновение его алые глаза дрогнули из-за неуверенности. Он словно боялся… был напуган.
— Да, я… не хотел бы его забывать. Но если воспоминания о нём вернутся, то…
Внезапно в их ушах раздался звонкий голос ребёнка.
ᅠ
— Мамочка, а чего эта штуковина такого странного цвета?
ᅠ
Безмятежный послеполуденный воздух в мгновение ока застыл. Говоривший был ребёнком-Альбой, прогуливающийся по улице и держа за руку свою мать. Указательный палец ребёнка был направлен на Шина.
— У него чёрные грязные волосы и жуткие красные глаза. Почему никто до сих пор не избавился от этого ужасного монстра? Давай не будем приближаться, а то испачкаемся!
Запаниковав, мама попыталась успокоить ребёнка.
— П-перестань! Что ты–?!
— А-а-а, их тут так много! Как страшно! Мы определённо должны избавиться от этих штуковин. Их ведь не должно быть здесь!
— Хватит!
Она даже не пыталась поправить слова ребёнка, что ясно говорило о двуличии в её поведении. Она словно не отчитывала, а, скорее, просто поддерживала видимость того, что пыталась остановить его.
Шин посмотрел на мать и ребёнка холодным… нет, взглядом, который заслуживал лежащий на обочине камешек.
— Понятно. Да, это точно… может вызвать проблемы в дальнейшем, — сказал он так, будто говорил сам с собой.
Его это словно никак не касалось. Лена была ошеломлена настолько, что забыла как дышать. Быть может, он и родился здесь, но для Шина — «восемьдесят шесть» — Республика более не считалась домом. Это было чем-то, что она думала, будто всё понимала.
Мама продолжала склонять голову в знак извинений, в то же время прикрывая рот ребёнку, пока тот жаловался, что ему страшно и противно.
— Простите! Хотя это просто дитя, пожалуйста, простите нас…
— Угу-м, — равнодушно ответил Шин, будто говоря им, что ему было всё равно.
Мама вновь склонила голову, а затем, словно пытаясь убежать, схватила ребёнка за руку и начала уходить. Однако в определённый момент она повернулась и брошенные ею слова, вместе с презрительным взглядом, направленным в их сторону, ясно давали понять её истинные чувства.
— …Что эта мразь недочеловеческая себе вообще позволяет?
Лена ощутила, как кровь прилила к голове.
— С-сейчас же остановились!..
Она собиралась вот-вот броситься к женщине, но кто-то схватил её за руку. Оглянувшись, она поняла, что это был Шин.
— Не обращай внимание, Лена. Не трать на них воздух.
— Чт-?!
Стряхнув его руку, Лена повернулась и посмотрела прямо на Шина. Он был выше неё на десять сантиметров, хотя она сейчас была на каблуках. Игнорируя эту разницу в росте, Лена уставилась на него.
— Как можно мне говорить не обращать на это внимание?! Да она же открыто оскорбила тебя! Сейчас она и… всё то, что произошло за эти дни! Ты пришёл спасти их! Можно даже сказать, что ты сражаешься за них!
— Я не сражаюсь за Республику и никогда этого не делал.
В его голосе появился лёгкий след недовольства. Осознав серьёзность своего тона, он вздохнул для того, чтобы успокоиться и продолжил говорить; в его голосе всё ещё было раздражение.
— Я уже привык к тому, что граждане Республики говорят всё, что хотят. И я не воспринимаю их слова, как оскорбления… Неважно, что я им скажу, они всё равно не будут меня слушать. Нужно ли воспринимать визг свиньи близко к сердцу, Лена? Вот и со мной точно также. «Восемьдесят шесть» для граждан Республики всего лишь скот.
К концу его голос стал спокойным и холодным, практически граничащим с безжалостностью. Лена сжала руки в кулаки.
— Шин. Я тоже считаюсь гражданином Республики.
На мгновение он замолчал, но в этом чувствовалось недовольство.
— Да… Прости.
— Я не считаю, что вы — скот … Но я всё ещё гражданка Республики.
— Ты отличаешься от них.
— Именно.
И она поняла, что Шин имел в виду. Лена отличалась от них.
— Белые свиньи Республики лишь мусор в человечьем обличье, но не я… Вот что ты пытаешься сказать мне.
«Восемьдесят шесть» не обижались на поведение граждан Республики и не пытались его как-то изменить. В конце концов, они лишь жалкие белые свиньи. Они могли притворяться, что разговаривают на человеческом языке, но смысла в их словах никакого не было. Они банально не видели разницу между хорошим и плохим. И это было всем, что ожидалось от жалких белых свиней.
А на свиней не было никакого смысла обижаться. Даже потребовав от них здраво мыслить, конечно же, они не поймут этого и не стоит их за это винить. Видеть в угнетателях что-то низменное и отвратительное было чем-то естественным для угнетённых, но подобное чрезвычайно бездушное разделение… всё равно было прискорбно.
— Называя их свиньями и думая, что вы на фундаментальном уровне отличаетесь от них… заставляет вас чувствовать то же самое, что чувствуют они?
Их дискриминация отличалась от демонстрируемой Альбами, но это лишь показывало, что между ними никогда не будет взаимопонимания. Они никогда не смогут сойтись во взглядах, что было вполне очевидным и естественным. Но даже если Лена не ожидала чего-то большего от Республики или её граждан, такое развитие событий всё равно заставляло её чувствовать печаль. Она наконец поняла, что холодная ярость и отчаяние «восемьдесят шесть», копившиеся всё то время, когда они прибывали в восемьдесят шестом секторе, ни капельки не исчезли…
Шин замолчал на долгое время. А затем он спокойно кивнул и сказал:
— …Да.
