На базе 177-й бронетанковой дивизии в громадном конференц-зале, по размерам не уступающем какому-нибудь небольшому театру, проходило собрание командиров подразделений. Огромное помещение практически погрузилось во тьму, и лишь тусклое свечение голографического экрана выхватывало из мрака лица присутствующих.
Территория между зонами боевых действий и теми, что контролировал Легион, была полностью затянута подёнками — непрекращающиеся помехи лишали Союз какой-либо возможности вести наблюдение. То же происходило и в Республике, однако военные Союза не были столь некомпетентны, чтобы так просто пожать плечами и оставить попытки по сбору информации о противнике. Те крупицы данных, что им всё же удалось собрать, позволили найти ответы на некоторые вопросы.
Например, скорость передачи данных между машинами Легиона, их звуковой шаблон и численность, а также направление движения. Разведывательная группа, которая собирала информацию, добыла эти сведения, продвигаясь вглубь одной из конфликтных территорий, прекрасно осознавая, на какой риск они идут.
— Согласно результатам анализа, вероятность крупномасштабного наступления Легиона в ближайшие дни чрезвычайно высока. Такова оценка нынешней ситуации аналитическим бюро.
Генерал-майор, командующий 177-й дивизией, сидел в самом конце зала в кожаном кресле. Услышанные новости невольно заставили его тяжело вздохнуть.
— Это прогноз на текущее время. Однако… нельзя исключать, что уже завтра эта информация устареет, и они нагрянут, когда мы ждём их меньше всего.
Союз уже давно считал, что рано или поздно Легион должен был начать масштабное нападение по всем фронтам.
В плохо освещённом зале воцарилась гробовая тишина, как вдруг чей-то силуэт стремительно поднялся со своего места, нарушив её.
Силуэт принадлежал молодой девушке-офицеру с золотистыми волосами и глазами цвета сирени. На губах её слегка поблёскивала помада благородного красного оттенка.
На поле боя солдаты гибли один за другим, и офицеры так же не были одарены оберегом от этой трагической участи — сменялись они с ужасающей частотой. Впрочем, даже в мирное время повстречать подполковника такого возраста доводилось нечасто. Знак различия, указывающий на ранг, красовался у неё на воротнике, на левой руке болталась нарукавная повязка, обозначающая её принадлежность к научно-исследовательскому отделу, а на груди поблёскивал знак отличия пилота.
— В чём дело, подполковник Венцель?
— Генерал-майор. Насколько мне известно, при подготовке к наступлению Легиона планируется полное переформирование эскадр 177-й дивизии. Думаю, в текущем положении вы просто обязаны вернуть мне мою эскадру.
По залу тут же прокатилась волна недовольных шепотков, однако возразить никто так и не осмелился.
Посмотрев на всё ещё стоящую красавицу, которая в ответ на колющую враждебность лишь скривилась в улыбке, генерал-майор тихонько вздохнул.
— Регинлейв всё ещё находится на стадии испытаний. Трудно понять, возможна ли его самостоятельная эксплуатация на поле боя, поэтому до конца проверок, считаю, стоит использовать его, как и прежде, вместе с Ванаргандами.
— Разрешите сказать, генерал-майор. У отряда Нордлихта самое большое количество уничтоженных вражеских единиц не только среди 177-й дивизии, но и всего 8-го корпуса в целом. Мне кажется, этот результат уже говорит сам за себя и доказывает возможность применения Регинлейва для самостоятельных вылазок.
— Так и соотношение износа техники к успешным нападениям какое… Когда у вас после первого же сражения из-за Фердреса погибает половина отряда, то как на него вообще можно полагаться.
— Думайте об этом, как о своего рода отборе. С тех пор жертв стало значительно меньше.
Из зала раздался чей-то голос:
— Хорошо Вам говорить, опираясь на опыт Восемьдесят шесть… Торговец смертью, отчаянно желающий вернуться в это адское пекло, не поскупится даже вновь отправить этих несчастных детей на фронт.
Неясно, пытался ли он поддеть её своими словами, однако в голосе его отчётливо отдавало нотками презрения.
Лицо красавицы в миг заледенело. Уняв дрожь в глазах от переполняющих её эмоций, она вновь заговорила:
— Мой «XM2 Регинлейв» в разы быстрее железяк Легиона, а с добротной тактикой так вообще ни в чём ему не уступит. Легион гораздо больше нас, и в случае крупномасштабного нападения наша обычная тактика не возымеет никакого эффекта. Поэтому я предлагаю радикально изменить план действий и разработать совершенно новую стратегию... Стратегию вокруг нескольких избранных бойцов, которые с малым составом смогут достойно дать отпор многочисленному врагу, — закончив, девушка элегантно улыбнулась.
Взгляд её искрящихся фиолетовых глаз ни на секунду не отрывался от генерал-майора.
Необязательно было озвучивать свои мысли вслух.
Будучи знакомыми ещё с самой военной академии, где она училась на несколько курсов младше, он и так понимал, что творится в её голове.
«Ну же, соглашайся быстрее, жучара», — будто большими буквами было написано у неё на лбу.
«Вот же паучиха».
— Ради спокойствия и безопасности граждан и Союза я настоятельно рекомендую досконально изучить надлежащую эксплуатацию Регинлейва и возможности команды Нордлихта. Генерал-майор.
†
Силы Легиона прорвались до второй линии обороны, но контратака Союза заставила их отступить в полночь предыдущего дня.
— Жаловаться нам, конечно, не положено, но что это за отношение такое… Они посылают сигнал о помощи, мы отправляемся на выручку, а как только выполняем задание, нас размещают или в старом ангаре, или на складе. Мы им что, собаки какие-то?
— Сигнал о помощи ведь всегда исходит в экстренном порядке, думаю, дело в том, что не каждое подразделение имеет возможность нас разместить.
Они сидели в углу резервного ангара 13-й передовой оперативной базы, в котором их разместили за неимением другого помещения на случай экстренных ситуаций. Райден ворчливо пристроился на простенькой кровати, стоявшей на ковре. Джаггернаут находился рядом с ними в режиме ожидания. Шин, сидевший на точно такой же кровати недалеко от Райдена, лишь изредка отвечал ему в своей равнодушной манере.
Утро на военной базе начиналось очень рано, а потому снаружи вовсю шумели приборы, заведённые механиками, и галдели уже проснувшиеся тысячи военных. Однако отряду Шина, не приписанному к этой базе, делать покамест было нечего.
Команду Нордлихта причислили к дивизии, поэтому их штаб располагался в тылу. Однако будучи мобильной защитной бригадой и постоянно занимая место на передовой, где опорного пункта у них формально не было, они и находились в таком нестабильном положении.
Форпост, посылающий сигнал бедствия, брал на себя обязательство предоставить им ночлег и пропитание. Там они должны были расквартироваться до следующего запроса о помощи. Однако экстренные сигналы исходили не от дивизий, а отдельных взводов, поэтому, пусть они и числились в одной дивизии, но были вечно рассредоточены по разным местам. Так они и жили с тех пор, как были приписаны к этой команде.
На их счастье, принимать солдат из других дивизий форпостам приходилось нередко, и по крайней мере с предоставлением спальных мест с необходимыми постельными принадлежностями, а также питания проблем не возникало.
На этой базе для них приготовили пустующие помещения, и девушек, включая Фредерику, распределили по одиночным комнаткам.
— Регинлейвы ведь всё ещё на стадии испытаний, вот их никто и не думал настраивать для битвы. Да и сомневаюсь, что у них хватило бы времени на это...
— Вчера немало наших полегло… Похоже, ждать их осталось недолго. Всё как ты и предсказывал.
Шин лишь пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд Райдена.
Его способность видеть перемещение и численность войск призраков и сейчас сопровождала его. Даже гибель брата, даровавшего её ему, и упокоение его души, никак на ней не отобразились.
Ситуацию больше нельзя было описать простым «осталось недолго».
— Ну, честно говоря, когда бы они ни пришли, неожиданного в этом будет мало… Так ведь было всегда.
До его ушей перестал доноситься гул утренней базы — отдалённые вопли мертвецов напрочь заглушили посторонний шум.
— В этот раз мы потеряли двоих. Фабио и Беатэ из второго взвода. Хоть это была и не экстренная ситуация, но они поспешили на помощь другим отрядам, попавшим в окружение Волков... Сказали, что там остались их знакомые.
Пол тихонько поскрипывал, пока Бернольт тяжёлой поступью сопровождал Шина по территории форпоста.
У Нордлихта, не имевшего даже основного места дислоцирования, кабинета для капитана и его заместителя, разумеется, не было. Поэтому Бернольт спокойным тоном докладывал информацию, следуя за Шином.
— Численность нашего отряда сократилась до двадцати солдат. Мы отправили запрос о подкреплении, но регулярные бронетанковые войска тоже понесли немалые потери, так что велика вероятность, что положительного ответа мы не получим. Хоть мы и принадлежим Исследовательскому отделу, но основной его состав — это Варги-наёмники… да и в армии, и в Исследовательском отделе у нашего лидера весьма дурная слава ненормальной чудачки.
Командир испытательного отряда 1028, подполковник Грета Венцель. Шину довелось увидеть её лишь по прибытии в отряд, однако возможности поговорить так и не представилось.
— Ну, это ведь она воссоздала Джаггернаут, так что вряд ли о ней будут хорошего мнения.
— Во время испытаний так-то десять человек отправились в больницу в результате прямо-таки фееричного столкновения. К тому же она ещё и стоит во главе военно-промышленного комплекса, который принадлежит её семье. И хотя достать необходимые детали или же запастись новыми машинами для нашего отряда не проблема именно благодаря ей, но я слышал, что как раз таки из-за продажи оружия она и зарекомендовала себя как «торговец смертью». Хотя я не особо вдавался в подробности.
— Нехватка людей и ресурсов для нас обычное дело. Главное, чтобы детали для фюзеляжа доставили вовремя, — в таком же спокойном тоне ответил Шин продолжающему ворчать Бернольту.
— Сколько раз Вам уже повторять, что такие никчёмные методы ведения войны свойственны только Республике. Прошу Вас прекратить подобные рассуждения, основанные на Ваших хреновых стандартах Восемьдесят шесть.
Когда Бернольт услышал, что Шин — один из Восемьдесят шесть, то для него многое встало на свои места.
Изначально Нордлихт был большим батальоном с многочисленным составом, а во главе отряда стоял офицер в звании капитана.
Сказать, что этот капитан не справлялся со своими обязанностями — не сказать ничего. Под его неумелым командованием погибло множество солдат, включая его самого, и если бы не Шин, бывший в то время лишь заместителем командира небольшого отряда, то…
В общем, это была полная катастрофа.
— Не лучше ли было остаться в регулярных войсках? Там ведь намного спокойнее. На кой чёрт Вам этот отряд неудачников? Недостаточно настрадались, что ли?
— Здесь мне комфортнее. В обычных войсках субординация слишком жёсткая, да и ещё это беспрекословное подчинение приказам… Сложно работать.
Когда он сражался как беспилотник Республики, у него была полная свобода на поле боя и командира, который бы отдавал ему приказы, за исключением последнего, конечно, не было. Он привык самостоятельно принимать решения и брать ответственность за свои действия. Такой стиль стал для него чем-то самим собой разумеющимся. Именно поэтому к регулярной армии, где приказам вышестоящих надо было подчиняться, он не привык.
Бернольт лишь пренебрежительно фыркнул:
— Сложно работать, говорите? Вот же юнец. Если неумелое руководство не ищет для нас смерти — уже хорошо... И пусть они приставили к нам какого-то сопляка-недоумка. «Бог смерти» в железной маске, да? Дурак, который должен сидеть в тылу и раздавать приказы, но постоянно рвётся в бой как ненормальный и сходит с ума от хреновой связи Союза.
«Пустые слова», — с тоской подумал Шин и безразлично уставился в окно, пропуская всё мимо ушей.
Его взгляд привлёк грузовик с открытым кузовом, который проезжал по непокрытой бетоном дороге, поднимая клубы пыли.
На грузовой платформе, один на другом, были сложены чёрные мешки с трупами, издалека больше походившие на мешки с бобами или бататами. Скорее всего, это были тела погибших во вчерашнем сражении.
«Тело Юджина, должно быть, тоже там», — вдруг подумал Шин.
Его однокурсник, отдавший жизнь ради защиты своей семьи.
«Не пойми неправильно… но, всё-таки, почему ты…»
Он прекрасно понимал, что пытался спросить Юджин. Интересно, какой ответ он бы дал, если бы их тогда не прервали?
— Лейтенант. Лейтенант? Вы меня слушаете? — раздосадованно спросил его Бернольт.
— А-а-а… Прости.
— Ну, вы же всё ещё так юны. Понимаю, ночь должна служить для сна, а не для сражений... Но к сожалению, здесь о таком распорядке приходится только мечтать…
И в тот же миг Бернольт застыл, так и продолжая смотреть перед собой с открытым ртом.
Проследив за его взглядом, Шин понял причину столь бурного удивления.
Навстречу им плелась растрёпанная Фредерика с заспанными глазами. Девочка не могла нормально выспаться в течение вот уже нескольких дней. Она шлёпала босыми ногами по полу и одной рукой волочила за собой своего плюшевого медвежонка.
Военные Союза, соблюдавшие строгую армейскую дисциплину, сочли бы её вид неподобающим, но ни варг Бернольт, с которым все обращались как с наёмником, ни Шин, которого не так давно и вовсе за человека не считали, не придали этому особого значения.
Всё бы ничего, вот только три верхних пуговицы её рубашки, служившей ей вместо пижамы, были расстёгнуты, из-за чего ткань с правой стороны немного съехала, обнажив тоненькое плечо до самой груди. Как ни посмотри, а в таком виде десятилетней девочке ходить явно не пристало.
— Фредерика. Сперва оденься, а потом уже показывайся на людях. Если не выспалась, то иди ещё поспи.
— У-у, Кири, расчеши меня.
— Фредерика, — вздохнул Шин.
Осоловело моргнув, она устремила на него рассеянный взгляд алых глаз.
— Шин’эй… Прости, я снова обозналась…
И вроде бы она признала свою вину, но так и продолжила следовать вперёд, поэтому Шину ничего не оставалось, кроме как схватить её за шиворот.
Как раз в этот момент из комнаты вышла Анжу, которой он и поручил Фредерику.
— Анжу, прости. Оставляю её на тебя.
— Что случилось?.. Фредерика?! Ты почему в таком виде?! Быстрее заходи сюда! Сео, принеси, пожалуйста, военную форму Фредерики!
— У неё разве была такая? Ну ладно.
Проходивший мимо Сео как раз шёл в сторону её комнаты. Бернольт проводил его взглядом.
— Так о чём это я… А-а, точно. «Багаж» снова пришёл. Главный штаб прислал уведомление.
— Багаж?.. А-а-а… — Шин вздохнул, поняв, о чём речь.
Уже прошло больше полугода с их спасения… Однако «добросердечные жители» всё продолжают присылать письма да подарки в знак поддержки.
Они уже не дети, но им постоянно отправляют мягкие игрушки и книжки с картинками, а в письмах чувствуется излишнее сочувствие и беспокойство. Чтобы позволить Восемьдесят шесть жить спокойной жизнью, как обычным гражданам Союза, Эрнест не стал предавать огласке всю информацию о них. Но вот, возможно, именно поэтому в Союзе у них сформировался образ несчастных детей, угнетаемых ужасной и бесчеловечной Республикой.
Он не питал интереса к тому, что думают о них люди, и ему было всё равно, что они стали объектом хоть и искренней, но всё же непрошенной добросердечности и жалости. Однако другое дело, когда их рассказы о тех днях начинают выставлять напоказ — это уже доставляет неудобства, да и не очень приятно.
— Можете делать с ними что хотите, как и всегда… Я ведь уже столько раз говорил, что не нужно спрашивать меня всякий раз, просто поступайте по своему усмотрению.
— Понимаю, Вам наверняка осточертели эти мои постоянные вопросы, да и из раза в раз вскрывать все эти подарки тоже та ещё морока. Вдобавок, ещё и нужно терпеть всё это сочувствие. Вот только это указание главного штаба. Так что у меня просто нет выбора. А то немало же дураков на свете, которые начнут скандалить, мол, я пренебрегаю своими обязанностями или присваиваю всё себе, — обернувшись, он встретился взглядом с сержантом вдвое старше него. Тот лишь пожал плечами. — Это всего лишь формальность, лейтенант. Армия ведь, как-никак, состоит из людей. А люди — неразумные и непродуктивные существа, которым присуще соблюдать неразумные и непродуктивные формальности.
Ну, хоть здесь они в чём-то да схожи с Республикой.
Шин вспомнил те времена, когда всякий раз нужно было тщательно писать доклад о каждом сражении или патрулировании, а также звонкий, словно серебряный колокольчик, голос, поначалу сильно раздражавший... Вдруг нахальный голос Бернольта резко прервал нахлынувшие мимолётные воспоминания:
— Вот так. На этом доклад окончен, командир. Подпишите здесь.
Шин глубоко вздохнул.
— Так...
За завтраком Сео дулся, изображая плохое настроение.
— Человек ради тебя сходил за сменной одеждой, а ты не только дверь не посмела открыть, так ещё и грубияном обозвала. Не думаешь, что это уже слишком? А игрушкой швыряться на кой было? И ведь не просто швырнула, ещё и дубасить ей начала. Что за беспредел?
Вот, что произошло после того, как Анжу отправила его в комнату Фредерики.
Сео раздувал из мухи слона и всё продолжал поддразнивать Фредерику. Анжу, бывшая свидетелем вчерашних событий, изо всех сил сдерживалась, лишь изредка тихонько хихикая, прикрыв рот руками. Райден и Крена не смеялись, но были несколько удивлены произошедшим, ну а Шину, как обычно, было всё равно.
Пусть они и были приписаны к одной дивизии, в которой числилась команда Нордлихта, но во взводы их распределили разные. Прошло довольно много времени, с тех пор как они впятером собирались вот так, все вместе. Постоянные вылазки на сигналы о помощи и частые нападения Легиона отнимали всё их время.
На западном фронте всё было неспокойно до такой степени, что Союзу не оставалось никакого выбора, кроме как ввести в строй экспериментальные машины, ещё не прошедшие испытания.
Покрасневшая, как рак, Фредерика только потупилась.
— Фредерика тогда поправила блузку, но потом снова зачем-то сняла.
— Я, конечно, понимаю, что ты была сонной, но должны же быть хоть какие-то границы. Если настолько устала, то могла бы пойти поспать ещё немного.
— Тц, замолчи! Надоел! — беспокойство Сео было просто проигнорировано. — Я, почти уже взрослая леди, сменяла наряд, а ты ворвался, как незнамо кто, даже не постучав! Сам виноват, я ведь права, Крена?!
— Я стучал. И кого это ты тут леди назвала?
— Зачем ты вообще разделась до того, как тебе принесли вещи?
— Фредерика, главная проблема в том, что ты полуголая и сонная бродила по коридорам.
— Да кто бродил-то по коридорам полуголой!.. Кто эти глупости тебе сказал, Райден?! Тебя ведь там и в помине не было!
Ну конечно.
Все взгляды тут же обратились на Шина, продолжавшего их игнорировать.
Фредерика снова поникла.
— А ты, оказывается, тот ещё подлец…
— Мы обсуждали только то, что ты сама вызвалась с нами на вылазку, хоть и была уставшая. Собраться толком не смогла, молчала всё время, так что лучшим решением для тебя будет вернуться на базу, — Фредерика, хмыкнув, поджала губы. Шин спокойно продолжил, не смотря в её глаза, такие же красные, как у него самого. — От талисмана не требуют строгого соблюдения воинской дисциплины, и на вылазки с нами ты отправляться не обязана. Я не говорю, что от тебя совсем не толка, но так мы не сможем гарантировать твою безопасность. Поэтому если ты будешь в тылу, то и нам будет спокойней.
— Так дело не пойдёт. Я же пришла сюда, чтобы увидеть всё своими глазами.
Райден тихонько усмехнулся.
— Тогда с завтрашнего дня перестань бродить по коридорам в неподобающем виде, ладно?
— Да сколько раз ты ещё об этом вспомнишь?! — взвыла вновь покрасневшая до корней волос Фредерика.
Продолжение издёвок не сулило ничего хорошего, так что группа закрыла эту тему.
— С сегодняшнего дня, наверное, и нам стоит начать помогать.
Даже если одно сражение закончилось, работы у солдат всегда вагон и маленькая тележка. Ремонт оборонительных укреплений и сбор повреждённых вражеских и союзных машин сами себя не выполнят. Также нельзя было забывать и о поиске останков погибших товарищей.
Хоть им и удалось успешно остановить наступление, но 177-я дивизия понесла огромные потери. Рук нигде не хватало, так что любая сторонняя помощь пришлась бы как раз кстати.
— Либо так, либо патруль. Бронированная дивизия вчера сильно пострадала, поэтому сейчас им больше всех нужна поддержка в патрулировании.
— Без необходимости Союз подкрепление не пришлёт. Я понимаю, что нам все эти патрули ничего нового не расскажут, но то, что у нас связаны руки из-за таких глупых заданий, довольно раздражает.
— А ты что думаешь, Анжу?
— Да…
Закрыв ежедневник с милой мультяшной иллюстрацией на обложке, Фредерика не по-детски вздохнула:
— Видится мне, что все эти бесчисленные метания по бранному полю оказались для вас незначительной преградой, и вы смиренно приняли это, — ровным тоном произнесла она под недоуменными взглядами.
По большому счёту роль талисмана нужна была только для того, чтобы быть рядом с командой. Фредерику назначили на эту должность ещё со времён их учёбы в военном училище, и когда в отряде Нордлихта им потребовался человек, что отвечал бы за коммуникацию с главным штабом и исследовательским отделом, девочка сама выдвинула свою кандидатуру, и теперь в обязанности её роли талисмана входит ещё и поддержание связи с командованием.
— Но пришло время вернуться на базу. Нас вызывает Грета.
Главный штаб 177-й дивизии располагался на авиабазе старой Империи. Сама авиабаза вмещала в себя множество ангаров и комнат для техобслуживания, а также большую взлётную полосу, которая нынче использовалась лишь для посадок грузовых самолётов. В одном из ангаров и прилегающем к нему корпусе, который они одолжили под контрольное помещение, и находилась основная база экспериментального отряда 1028.
— Для начала хотела бы поблагодарить вас за ваши старания. Каждый ваш день сопровождался новой миссией, — произнесла командир экспериментального отряда 1028 Грета Венцель. На губах её, как и всегда, красовалась красная помада.
Она встретила их в застеклённом зале для совещаний, откуда открывался вид на ангар, располагавшийся этажом ниже.
В зале также присутствовали ответственные за исследовательскую и техническую группы, а также процессоры, сейчас занимавшие посты командиров взводов. Иными словами, включая Шина, который являлся командиром отряда, здесь были и пятеро других Восемьдесят шесть. Окинув взглядом юных командиров взводов, которые значительно уменьшали средний возраст всех здесь присутствующих, она горько усмехнулась.
— С тех пор как вас прикомандировали месяц назад, командный состав кардинально изменился… Похоже, вам, Восемьдесят шесть и наёмникам, Регинлейв отлично подошёл, — сказала она, глядя сквозь звукоизоляционное стекло на своё детище. Двадцать Регинлейвов, которые вернулись в родное гнездо после долгого отсутствия, сейчас проходили тщательную диагностику.
Впервые за всю историю Фердресов Союза они представили высокоманёвренную модель — Регинлейва.
Сделав упор на мобильность, основным концептом Регинлейва было «не дать врагу шанса прицелиться». Это изобретение стало воплощением её мировоззрения и идеалов. 120-миллиметровая пушка Льва обладает ужасной разрушающей силой. Ванарганд может выдержать такой удар только своей лобовой бронёй, но если же снаряд попадёт в другую часть корпуса, то от Ванарганда останется лишь груда металлолома. В таком случае отказ от усиленной брони увеличивает шансы на уклонение и, следовательно, выживаемость пилота.
Месяц назад, по окончании тренировки пилотов, пятьдесят Регинлейвов перебросили на передовую. Все эти пятьдесят монструозных машин были представлены в этом ангаре, — тогда пред всеми снизошло поистине величественное зрелище.
Сейчас же ангар значительно опустел, что сильно бросалось в глаза. Контейнер с 88-миллиметровыми пушками и груды останков, собранных с поля боя, были кучей нагромождены перед затвором ангара.
Меньше половины осталось от первоначального количества машин, а управляют ими слишком юные для этого подростки.
Но несмотря на это, делать выводы ещё рано… Наверное.
— В первую очередь у меня есть хорошая новость. На днях было подтверждено, что Соединённое Королевство Роа-Грекия и Альянс Уолда всё ещё существуют. Патрульным удалось поймать радиосигнал.
До начала войны с Легионом Роа-Грекия была единственным оставшимся государством, где царила абсолютная монархия. С ней Республика и Союз (в прошлом Империя) граничили на севере. Альянс Уолда, на юге, сохранял военный нейтралитет.
До этого радиосообщение с соседними государствами было невозможно из-за помех подёнок. Однако связистам удалось выяснить, что находясь на определённом расстоянии, какая-то связь всё-таки возможна.
— Они так же выстроили свою линию обороны и сумели дать отпор Легиону. Роа-Грекия постепенно продвигалась на юг, оттесняя врага, и вскоре сообщение между странами станет возможным. И быть может, мы также сможем сформировать военный альянс. Вот только состояние других стран и Республики Сан-Магнолия пока неизвестно… — сказав это, она с усмешкой мельком окинула взглядом собравшихся.
Сео слушал её с незаинтересованным видом, подперев щёку рукой, а Крена и вовсе распласталась по столу.
Они не переживали за Республику как за свою родину, но и не злорадствовали над её незавидным положением. Им просто было всё равно. «Их раны слишком глубоки», — подумала она про себя.
Шин с Райденом хоть и сидели как подобает, показывая свой интерес, однако беспокоились ли они о её словах, или же о чём-то, а может быть, и о ком-то, другом, сказать было нельзя. Анжу же постоянно поглядывала на них двоих, вероятно, разделяя их чувства.
— Подполковник, так что же, следующая новость будет не очень хорошей? — спросил глава команды технической поддержки. Его рыжие волосы, тронутые сединой, были затянуты в пучок.
В ответ на его полушутку она кивнула.
— К сожалению… Согласно прогнозам, до крупномасштабного наступления Легиона осталось недолго.
Остальные же, до этого выглядевшие словно скучающие собаки, спящие в конуре, мгновенно подняли головы, будто гончие, навострившие уши при звуке охотничьего рога.
— Войска западного фронта должны приступить к укреплению боевой мощи и перегруппировке. Наш отряд будет причислен к 15-му передовому подразделению в качестве обычных войск. Мы поступим под руководство 141-го полка, и я лично приму командование на себя. Не волнуйтесь, вас больше не будут рассредоточивать по полю боя. Вы сможете объединить силы и выступить в бою единым отрядом. Настало время показать, на что способен отряд Нордлихта и наши Регинлейвы. У кого-нибудь есть вопросы?
— Так каков масштаб наступления? — безразличным тоном спросил Шин, на что Грета лишь вновь улыбнулась.
То ли он предвидел реорганизацию войск и перетасовки в командовании, то ли ему опять было всё равно.
— С нынешними силами мы сможем выдержать атаку. Но на крайний случай придётся подготовить резервные войска. Я также получила ваш доклад касательно этой ситуации, лейтенант Ноузен.
Райден мельком посмотрел на Шина. Тот его начисто проигнорировал. Грета заметила эти переглядки, но, не сумев понять его намерений, тоже не стала поднимать эту тему.
— Этот анализ действительно отражает как точку зрения офицера с фронта, так и бывшего капитана самого опытного отряда бойцов Республики. Ваш доклад предоставил мне много пищи для размышлений. Однако не слишком ли смело предсказывать общий масштаб наступления по всему западному фронту, основываясь лишь на впечатлениях, полученных на одном-единственном участке?
Похоже, он предвидел это возражение, потому что ответ не заставил себя долго ждать:
— Ситуация на участке, за который отвечает 177-я дивизия, отличается от остальных, и всё же я считаю, что недостатка в материале для сравнений нет. В прошлом сражении Легион отступил. Однако это не значит, что у них не оставалось другого выхода. Иными словами, это не мы заставили их отступить. Вполне возможно, нас пытаются заманить в ловушку. — Улыбка Греты вмиг исчезла. — Чем больше территорий под нашим контролем, тем шире растягивается линия фронта. Оборонительную линию и форпосты ведь начали возводить три месяца назад, после того, как нам удалось продвинуться, верно? Мне кажется, что ситуация не предвещает ничего хорошего.
— А Вы проницательны. Вы были бы гораздо очаровательнее, если б вели себя соответственно своему возрасту. — На её шутку Шин и бровью не повёл. Грета с сожалением вздохнула. — Всё так, как вы и говорите, лейтенант. Руководство, похоже, того же мнения. Но если мы просто оставим всё как есть, прекратив попытки захватить вражеские территории, то в конечном итоге Союз падёт. Неважно, сколько пройдёт времени, Легион сам собой не исчезнет. Поэтому ничего страшного, если мы будем продвигаться по чуть-чуть, главное — уничтожить Легион.
— …
— К тому же даже если то, что Легион собирается заманить нас в Ловушку и атаковать — правда, то в любом случае число врагов, согласно вашей оценке, выходит слишком большим. Оно во много раз превышает цифру, которую рассчитало аналитическое бюро.
Даже если отталкиваться от предположенной Шином общей численности Вайзелей и их репродуктивной способности, то общее количество армии Легиона в теории возрастёт ещё больше. Тогда выходит, что численность армии Союза, даже с учётом резервных войск, окажется несопоставимой с Легионом.
Не знай она лично из его предыдущих докладов, насколько этот молчаливый подросток умён и информирован, она бы недолго думая поставила на его место кого-нибудь другого — вот насколько абсурдными казались ей его расчёты.
Вероятно, из-за накопленного огромного военного опыта в качестве солдат Республики, склонившей их к сражениям, не имея достаточно оружия и техники, он привык сильно переоценивать количество врагов.
Если того требовала ситуация, он, не колеблясь, нарушал приказы и игнорировал оговорённую стратегию, поступая так, как сам считал нужным (хотя до этого момента Грете кое-как удавалось прикрывать ему спину на основании его заслуг). И всё же раны, нанесённые им Республикой, похоже, были слишком глубоки.
— Не стоит так переживать, всё нормально… Союз отличается от Республики. Мы считаем немыслимым — закрыть глаза на угрозу, что находится прямо у нас под носом. Мы тщательно собираем информацию из докладов и хорошо анализируем ситуацию, да и к подготовке к бою относимся серьёзно. И что более важно, солдаты Союза никогда не бросят товарищей, с которыми сражаются бок о бок. Вам больше не придётся противостоять Легиону в одиночку. Отбросьте сомнения, будто вам вновь придётся сражаться одним без всякой информации или поддержки со стороны союзника. Мы не бросим вас одних в пучину отчаяния.
— …
Не было ясно, согласился ли он с ней, но взгляд алых глаз лишь неспешно поник, и веки его опустились. Грета ободряюще улыбнулась, посмотрев на него.
Быть может, они ещё окончательно не заслужили их доверия.
— Таким образом, в нашем отряде ожидается пополнение. Мы вас представим — так будет проще познакомиться со всеми.
Следуя за Гретой, внезапно приказавшей им пойти с ней, Шин шёл по коридорам базы. Цокот её каблуков эхом отражался от стен. С главой команды технической поддержки и странноватым главой исследовательского отдела, который шокировал всех своими выходками и высказываниями во время проверок, они распрощались у двери зала совещаний, в то время как Восемьдесят шесть последовали за ней.
— Ну, и как вам Регинлейв, лейтенант? Пришёлся ли он вам по вкусу? По сравнению с вашими алюминиевыми гробами?.. — С лучезарной улыбкой оглянулась на него Грета. — Я была на той базе, где вас выхаживали после того, как спасли. Хотя мне не разрешили с вами поговорить в целях соблюдения карантина и государственной тайны, окажись вы шпионами… Вашего приятеля, кстати, я забрала на хранение. Хотите взглянуть?
— Пожалуй, нет.
Часто ремонтировать Джаггернаут не удавалось, поэтому когда он получал критические повреждения, они просто пересаживались на другой. Из-за такой частой смены один Джаггернаут не использовался подолгу, однако это не значит, что у них не возникало некоего чувства привязанности. И всё же пойти смотреть на некогда разрушенного напарника, который должен был покоиться вечным сном, было сродни осквернению его могилы. Да и не было у них такого уж сильного желания скорой встречи.
— Оценочное заключение я предоставил вам вместе с данными о парарейде.
Отряд 1028 был создан для исследования возможности применения Джаггернаута и парарейда. Для заключения им необходимо оценить их влияние на человеческий организм, поэтому они проходили регулярные осмотры.
— Да-да. Но я хочу узнать ваше мнение. Это ведь вы пилотировали Фердресы Республики.
Шин устало вздохнул.
— Если вы о Джаггернауте…
Грета тут же слегка нахмурилась.
— Это Регинлейв.
— Джаггернаут.
— Нет, Регинлейв.
— Джаггернаут.
— Ладно, хватит уже. Ну и?
Стоящий позади неодобрительно покачавшей головой Греты Райден попытался сдержать смех и зашёлся в странном кашле.
Проигнорировав его, Шин продолжил:
— По сравнению с Джаггернаутом Республики, этот гроб точно высшего качества.
Его ответ заставил её замолчать на добрые десять секунд. Обида за подобное сравнение явственно читалась на её лице.
— Правда?..
— Она разве сама этого не поняла?
— Если по существу, то это просто дробилка для пилотов, — перешёптывались Сео с Креной, но Грета, всё ещё шокированная услышанным, вероятно, их не слышала.
Для обычного пилота манёвренность Регинлейва была чрезвычайно высока.
Учитывая, что главной целью стояла разработка машины равной Легиону, делая упор лишь на одну мобильность, неудивительно, что безопасность экипажа невольно ушла на второй план. В итоге после проведения тестов пилоты стали жаловаться на появление синяков по всему телу. А после введения его в настоящее сражение Регинлейв угробил немало процессоров.
Они смогли укротить его лишь потому, что они — Восемьдесят шесть. Их предрасположенность к управлению Регинлейвом была результатом пилотирования с малых лет Джаггернаута Республики, которая плевать хотела на безопасность процессоров. Они росли, развивая свои навыки, чтобы выдержать это тяжкое бремя.
— Это… крайне удручающие новости. Они… такие хрупкие и слабые… М-м… Волей-неволей начинаешь сомневаться, а был ли тот дурак, что создал этот республиканский Фердрес, в своём уме…
Было несколько неловко говорить такое при бывших процессорах этих творений сумасшедшего, но так как это была суровая реальность, Шин не возражал.
— И как вы только сражались в таких жестяных банках в Республике?! Да они же Фердрес только названием напоминают.
— У нас не было выбора.
— А-а-а, вот же… — Так и невысказанные слова наверняка были ругательством на Республику или же её инженеров.
— Но всё же этот Фердрес не так уж и плох. Хоть и не каждому процессору по зубам, но он довольно мобилен, что очень важно. Да и скорость тормозного пути у него впечатляет, можно выполнять различные манёвры с меньшей дистанцией.
— Ванарганд ведь тоже гроб на ножках, просто чуть крепче. Так что в этом плане они не так уж и далеко ушли от Джаггернаутов. Как по мне, с вашей машиной обращаться куда легче.
Броня Джаггернаутов была настолько тонка, что служила больше для утешения души, нежели для реальной защиты. Восемьдесят шесть, привыкшие их пилотировать, не смогли всецело доверять машинам с прочной бронёй. Медленным, но более защищённым Ванаргандам они предпочитали подвижных Регинлейвов, способных уклониться от вражеского удара.
— Так… почему же у меня возникает такое ощущение, что это была отнюдь не похвала.
— Но, честно говоря, Шин и не хвалил никого, — Ремарка Анджу так и осталась незамеченной.
Грете ничего не оставалось, кроме как вздохнуть.
— И почему же вы тогда решили принять моё предложение стать процессорами?
— Я слышал, что подполковник лично выдвинула нашу кандидатуру на эту роль.
— Моей главной целью было заполучить вас в качестве персонала для проведения испытаний. Но я не думала, что вы хотите вернуться в действующую армию. Это правда, что ваши опыт и умения сильно нам помогли, но… я, действительно, была против того, чтобы дети, вроде вас, отправлялись на фронт. Особенно потому, что вы Восемьдесят шесть, — Обернувшись, Грета пожала плечами. — Я ведь тоже была пилотом. Десять лет назад, когда война только началась. Мне тогда было столько же, сколько и вам сейчас. Тогда я была кадетом военно-воздушных сил, но затем Легион забрал себе и небо.
Благодаря зенитному огню Дикобразов и помех подёнок, Легиону удалось установить господство над воздушным пространством — как своих земель, так и над конфликтными территориями. И Союз, и Республика оказались в одинаковом положении.
— Многие мои товарищи, которые так же выступили добровольцами… погибли. Ванарганд оказался слишком медленным. И не сосчитать, сколько раз я ловила себя на мысли, что существуй такой Фердрес, скорость которого бы не уступала Легиону, то всех этих смертей можно было избежать. Именно поэтому я и создала Регинлейв, — Грета, вынырнувшая из своих воспоминаний, подняла взгляд и внезапно улыбнулась. — Спасибо за Вашу честность, лейтенант. И вам всем тоже. Вот увидите, после модернизации ваше мнение изменится в лучшую сторону.
Выйдя за ворота базы, они шли по дороге из только недавно уложенного асфальта. Даже когда дорога закончилась, они продолжили свой путь по летней зелёной траве.
На середине пути взгляд Шина невольно зацепился за рельсы, скрытые густой растительностью.
В памяти всплыли восемь четырёхколейных рельс, что разбегались в разные стороны.
Это то самое место.
— Когда вы проходили здесь в прошлом, эта территория была ещё под контролем Легиона, — оглянулась Грета с улыбкой на лице. Губы её сверкали ярко-алым. — За эти полгода нам удалось добраться до этого места.
«Ах-х», — из-за спины послышался чей-то жалостливый вздох.
Посреди пестрящей под летним солнцем изумрудной равнины, укутанной молочно-белыми цветами, нашли свой вечный покой пятеро стальных зверей — четыре Джаггернаута и один падальщик. Их вид, помещённых в стеклянную гробницу, казался ребятам невообразимым.
— Обнаружили их, когда эти территории перешли под наш контроль. Знаю, что вам, скорее всего, будет не очень приятно слышать это, но мы досконально исследовали их. Таблички с именами тоже были тут... Не волнуйтесь, мы вернули их на прежнее место, после того как переписали на мемориал, — добавила стоящая возле стеклянной гробницы Грета, касаясь надгробного камня. Шин понял, что это был именно он, потому что ранее посещал национальное кладбище Союза. — Не знаю, как принято в Республике, но в Союзе героев, защищавших родину, восхваляют должным образом. Мы планировали возвести монумент с именами погибших на нашем национальном кладбище... Но ваши товарищи ведь покоятся здесь, в месте, которого вы достигли. Поэтому мы приняли решение, что лучше будет оставить всё как есть.
— …
«Без разницы», — сухо промелькнуло в голове Шина.
Ни они, ни он сам вовсе не желали быть увековеченными каким-то роскошным монументом.
Главное, чтобы люди, которые знали о них, помнили…
«Майор, вы ведь будете о нас помнить?»
Таково было его желание в ту ночь, когда огненные цветы расцветали в ночном небе.
— Лейтенант?
— Ничего, — покачал головой парень.
Мнение Союза на этот счёт разнилось с их мыслями. Он и не думал, что их поймут… Но всё же за своеобразное беспокойство Союза он был немного благодарен.
Был он благодарен и за то, что от табличек, служивших доказательством их существования, не избавились, решив, что в них более нет нужды.
«Долгую же я возложил на тебя миссию», — подумал Шин, глядя на запечатанного в стекло Файда.
«Ты — доказательство того, что мы смогли зайти так далеко. Так неси же эту службу до самого конца, пока твои останки окончательно не рассыпятся в прах».
Неподалёку от них также можно было заметить покойный скелет транспортировщика и сборщика обломков Легиона — Многоножку.
Шин полагал, что Файд останется здесь, на страже, пока их останки кто-нибудь не отыщет, или же пока их металлические тела не сгинут под натиском проливных дождей и промозглых ветров. Да и сами ребята пали бы, обессиленные, пройдя немногим дальше.
Знакомые шаги послышались за спиной, остановившись совсем близко. Клацанье четырёх металлических конечностей звоном разливалось по округе. Когда он обернулся, грузный силуэт падальщика всё ещё стоял за ним.
Четыре короткие металлические конечности, прикреплённые к квадратному корпусу и две передние — подъёмные краны. Выглядел он крайне неказисто. Падальщика этой старой модели уже почти невозможно было встретить на фронтах Республики.
Следом послышались лёгкие шаги армейских ботинок, и бежавшая со всех ног Фредерика врезалась аккурат в Райдена.
— Эй! Я понимаю, конечно, что ты торопишься, но нельзя ведь вот так просто бросать меня! — возмутилась запыхавшаяся девочка, уперевшись руками в колени. Крена, стоявшая чуть в стороне, протянула руку и принялась отряхивать её длинные волосы и форму от приставших лепестков, листьев и мелких букашек.
— Кстати, Фредерика, ты где это была?
Она не присутствовала на собрании, но неожиданно явилась после и затем вновь куда-то исчезла.
— В-в лаборатории... чтобы запустить его. Грета и остальные... давно готовились, чтобы сделать вам сюрприз.
— Сюрприз?
— Так ты бежала всю дорогу от лаборатории до сюда? Ты как, в порядке? Не помрёшь тут?
— На середине я… села на него… Но он как вас увидел, припустил так, что я аж свалилась.
— Фредерика, сначала отдышись как следует, а затем уже и говори.
— Ну и? Что это такое?
— Хороший вопрос, Райден. Вот он, — Фредерика перевела дыхание и, гордо выпятив грудь, указала на падальщика.
— …Файд? — пробормотал Шин, словно пропустив всё сказанное мимо ушей.
Райден озадаченно на него посмотрел.
— Только не говори мне, что ты всех питомцев «Файдом» кличешь?
— Конечно нет…
Фредерика тут же радостно заулыбалась.
— Так ты понял. Именно, это и есть ваш Файд.
На секунду в воздухе повисла тишина.
— Что-о?! — прокричали четыре голоса в унисон.
Шин так и застыл, глядя вверх на Файда. Для него смотреть на кого-то настолько пристально было редкостью.
— Когда они изучали таблички, то и Файда заодно осмотрели. Интерфейс, правда, был полностью уничтожен, но центральная система уцелела, поэтому им удалось восстановить его. А-а, и его мобильность возросла. Вы сильно удивитесь, когда увидите его в следующем сражении.
«Хотя вид его всё такой же уродливый, должно быть, у главы исследовательского отдела своеобразное чувство юмора», — подумала бывшая императрица.
Оставленный подле останков их Джаггернаутов и табличек с именами погибших друзей, — всё это говорило о том, что Файд был их ценным товарищем, которым дорожили Восемьдесят шесть. Принимая это во внимание, оставить прежнюю внешность было бы даже лучшим решением.
— Даже он сам считал, что «умер». Когда мы переместили его в новый корпус, то он поначалу ни в какую не запускался. Он пришёл в движение только когда… — с на удивление горькой усмешкой сказала Фредерика. — Когда услышал твоё имя, Шин’эй. Он, и в самом деле, скучал.
Неизвестно, расслышал ли кто из них нотки зависти, затаившиеся в её словах.
По крайней мере Шин не заметил, однако отнюдь не из-за недостатка внимательности. Он попросту не расслышал её.
Файд пошёл навстречу к стоящему неподвижно Шину, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
— …Пи, — сенсор его будто бы с некой робостью сфокусировался на нём.
— Я ведь наказывал тебе нести свой долг до самого конца. И чего ж ты бросил его на полпути, — тихо вздохнул Шин. Сожаление отчётливо прослеживалось в его голосе.
— Пи… — он грустно потупился (такое впечатление создавалось из-за поведения сенсора и положения корпуса). Лицо Шина, хоть он сам того не замечал, озарилось улыбкой.
Он дотронулся до холодного металла рукой, но прежних мелких царапин уже не было.
— И всё же… я рад, что нам удалось вновь свидеться.
— Пи!
Даже робот-падальщик способен расчувствоваться. Его оптический сенсор разразился мерцанием, словно бы испуская поток слёз.
— Пи!.. — Файд рванулся вперёд.
Наверное, будь он человеком, то сильно обнял бы его, прижавшись к груди, но когда такое вытворяла десятитонная махина, то это больше походило на атаку.
Шин, предугадавший его намерения, ловко увернулся.
Файд пролетел мимо, вдавливая в землю своим весом траву, и остановился, лишь только врезавшись в обломки Льва. Гулкий звук соприкоснувшегося металла набатом разнёсся по округе.
— О-о, ну ты как всегда, — сказал Сео застывшему на месте роботу.
— Тц, поволновался бы за него, что ли, немного! — Паниковала тут только Фредерика.
— Ничего страшного, от такого с него не убудет.
— Да я про Шин’эя! Хорошо, что он сумел уклониться, но ведь это было слишком опасно!
— Ты просто пока не понимаешь, насколько хорошо Шин знает повадки Файда.
То ли это был результат пятилетнего знакомства, то ли просто Файд сам разработал такую стратегию поведения, основываясь на многолетнем опыте. Никто не знал, да и его это не интересовало.
Как Шин и предполагал, Файд виновато развернулся, и улыбка на его лице стала ещё шире.
Грета, наблюдавшая за всем со стороны, тоже легонько улыбнулась.
«Вот и славно».
— …Наконец-то и Вы улыбнулись, лейтенант.
†
На базе 177-й дивизии, где и располагался основной штаб команды Нордлихта, каждому процессору была выделена отдельная комната.
Однако сюда они не возвращались с момента их прикомандирования. Будучи занятыми спасательными операциями, на передовой они постоянно метались от подразделения к подразделению. В своей комнате, к которой он не ощущал особой привязанности, Шин опустил глаза в недочитанную книгу по философии, однако мысли его занимали совершенно другие вещи. Внезапно он услышал сдержанный стук в дверь и оторвал взгляд от книги.
После ужина и до отбоя у них было свободное время. Хоть сюда и не доносился шум ангара, но вот из столовой, несмотря на немаленькое расстояние, долетали возбуждённые голоса. Некоторые вещи были неизменны, и неважно, в Союзе ты или в восемьдесят шестом районе.
Открыв дверь, перед ним предстала довольно напряжённая Фредерика.
— Тц… прекращай ходить так тихо!.. Моё сердце может не выдержать, — громко выдохнув, произнесла она.
Однако хоть она так и сказала…
Привычка ведь на то и привычка, что исправить её по чьей-то указке довольно тяжело. У Шина так тем более не было намерения что-либо менять в себе, но Фредерика этого, конечно же, не знала.
— И кстати, как это у тебя получается так бесшумно ходить в армейских ботинках?.. Даже кровать не скрипнула.
— Не знаю, само собой как-то выходит.
Дайя, Кайе и Кино столько раз говорили ему перестать так делать, потому что с каждым своим бесшумным появлением он действительно напоминал им бога смерти.
Он отступил с прохода, приглашая её войти. Фредерика зашла, легонько топая маленькими ножками. Присев на жёсткую кровать она окинула взглядом комнату. Рассмотрев как следует слишком скудную обстановку, из-за чего комната больше напоминала тюремную камеру, она нахмурилась.
— Как безвкусно… Фотографию или картину какую повесь, что ли. На худой конец, можешь книжку понравившуюся на полку поставить. Зябко что-то.
— Я здесь только сплю. С избытком вещей убираться хлопотно станет.
Да и не то чтобы он любил читать. Просто когда его разум был занят другими вещами, чтение помогало ему отвлечься. Так он мог забыть о несмолкающих голосах мёртвых хотя бы на миг.
Когда он ещё состоял в Острие копья, то соорудил книжную полку у себя в комнате, но сделал он её только потому, что не хотел тащиться обратно в полуразрушенную библиотеку.
С тех пор как их спас Союз, прошёл уже почти год, а у Шина так и не появилось интереса и тяги к материальному.
Фредерика, видевшая его насквозь, сморщила нос.
— Не может быть, чтобы это было просто место для сна. Это место, где ты живёшь и куда возвращаешься. Пусть даже оно и временное… но всё же нехорошо оставлять его совсем необжитым.
Такое отношение было бы понятно, будь они всё ещё в восемьдесят шестом районе или в Острие копья. Фредерика вздохнула. Вот только тем Восемьдесят шесть, что жили в Республике, никогда не суждено вернуться.
— Я слышала, что вся комната Юджина была сплошь обклеена фотографиями.
— Кто-нибудь их собрал?
— Все очень заняты, поэтому я помогала со сбором вещей... Его сестрёнка была на всех фотографиях. Только я не видела ни одной с его родителями, наверное, у него только сестра и была.
— …
«У его сестры наверняка осталась хорошая фотография с Юджином», — подумал Шин с лёгкой болью в сердце.
Маленькая девочка, которую он видел в библиотеке лишь мельком. Воспоминания Шина же, который был разлучён с родителями и братом в примерно таком же возрасте, что и Юджин, почти сгорели в пламени страданий, очагом которого стала непрекращающаяся жестокая война.
Было грустно от мысли, что Юджин, всё время думающий только о сестре, однажды так же истлеет в её памяти.
— Жаль, что ты не спросил её имя.
Способность Фредерики оказалась бесполезной, так как она совсем была не знакома с девочкой. У неё были особенные «глаза», которые позволяли приоткрыть ей занавес прошлого и будущего человека.
Если бы она не поговорила с ним тем утром, то не узнала бы и о смерти Юджина.
— Даже не смей думать, что он умер из-за знакомства с тобой. Я ведь такая же. Но сколько бы близких мне людей ни погибало… я благодарна, что встретила их. Потому что так я могу хранить память о них.
Шин медленно моргнул.
— Я не виню себя за чью-либо смерть без повода.
Шин сначала потерял семью, а затем стал процессором и был вынужден наблюдать, как товарищи из отрядов, находившихся в его подчинении, один за другим предавались земле. Вот какова была его душа на самом деле.
Он не жалел об обещании, данном своему самому первому павшему отряду.
И не жалел о своём решении вести за собой всех остальных, с кем он сражался плечом к плечу.
Но это вовсе не значит, что он ничего не чувствовал, когда терял своих товарищей… И девочка, что сейчас была перед ним, уже несла на себе груз ответственности за душу своего рыцаря, и он считал, что она более не была обязана взваливать на себя ещё чью-то смерть.
Фредерика фыркнула.
— Смотрите-ка, а вот и они... Слова нашего добродушного бога смерти.
— Кстати, зачем ты пришла?
Ведь не для того, чтобы раскритиковать скудную обстановку его комнаты.
Но она лишь моргнула и оторопело раскрыла рот. Затем, видимо, вспомнив, её взгляд начал нерешительно блуждать по комнате.
— Нет, вообще-то. Если честно… Прости за утро. Это… — немного помявшись, произнесла она тихо-тихо, так и не посмев посмотреть ему в глаза.
«А-а», — сдержанно кивнул Шин. Вот оно что.
«Кири».
Он даже не знал имени её рыцаря.
— Мы так похожи?
— Не скажу, что прямо как две капли, но рост и комплекция очень похожи. В конце концов, вы ведь из одного рода.
Она застала его врасплох. Шин поражённо смотрел на неё, а она лишь улыбалась, довольная тем, что её проделка удалась.
— Мой рыцарь, Кирия Ноузен, из того же рода Ноузенов, что и ты... Твой отец не рассказывал ничего о своей родословной?
— Не-а.
О таком они не говорили. А может, и говорили, но он не запомнил.
— Пускай ты о них не знаешь, но это твои корни. Прояви хоть немного интереса… Ноузены — это военный клан Ониксов, существовавший со времён расцвета Империи. Талант к военному делу у вас в крови. Ноузены из поколения в поколение стояли на страже жизней императоров... Аристократы, как бывшие правители, обладали необычайными способностями и талантами, они и по сей день встречаются у потомков старых дворянских семей. Смешивание крови не приветствовалось как раз-таки из-за того, что они стремились сохранить эти способности в пределах своего рода... Шин’эй, возможно, именно в этом и кроется причина того, почему твои родители перебрались в Республику.
Рассказ Фредерики не вызвал у него никаких особых чувств.
Он ведь не помнил ни этих родственных связей с аристократическими семьями Союза, ни причины, побудившей родителей уехать оттуда... Нет.
«…Это твоя вина».
Сколько бы он ни пытался достать хоть какие-то события прошлого из памяти, перед глазами из раза в раз всплывала одна и та же сцена. Он понимает, что это не его вина.
«…Мы с матерью погибли именно по твоей вине».
Погрузившись в воспоминания, Фредерика не обратила внимания на застывшего Шина:
— Кирия не был прямым потомком маркиза Ноузена, поэтому вы не такие уж и близкие родственники. Он старше тебя на четыре года… В нашу последнюю встречу ему было как тебе сейчас.
Вскоре после её восшествия на престол разгорелась народная революция, и Фредерика была вынуждена покинуть дворец. Начав более-менее осознавать происходящее, она оказалась в пограничной крепости вместе с диктаторской группировкой и гвардейцами, где они и забаррикадировались от повстанцев. Это была крепость Розенфорт.
Легенда гласит, что на заре Империи стены её были окрашены алой кровью туземцев, что напоминали разбросанные лепестки роз, — отсюда и пошло название. Также, согласно преданиям, крепость эта так и оставалась неприступной. Она и стала последним оплотом Империи.
В этой цитадели, окружённая одними лишь взрослыми, единственным, кто проводил с ней время и мог составить компанию в играх, был самый близкий к ней по возрасту Кирия. Пусть он и был на десять лет старше.
Он расчёсывал ей волосы. Дарил цветы. Кирия исполнял любой её каприз, и если он и был чем-то недоволен, то никогда не подавал виду.
Она продолжала говорить, полностью окунувшись в воспоминания, а затем невольно хихикнула.
— Он был очень серьёзным и непреклонным. Райден бы сказал, что он до чёртиков невозмутим... Шин’эй, если бы вы встретились, не думаю, что смогли бы найти общий язык.
На её колкость Шин лишь хмыкнул.
Он никогда не сможет познакомиться с её рыцарем, ему остаётся только слушать рассказы о нём.
— С ним мне определённо пришлось бы нелегко.
— Могу себе представить. Он бы говорил тебе оторваться от книги во время разговора с другими, ворчал бы, наставляя соблюдать предписания и дисциплину, но ты бы всё равно пропускал все его слова мимо ушей, а он бы опять злился… Скучаю по нему.
В её грёзах двое юношей, не знавших ни имён, ни лиц друг друга, но в чьих жилах текла одна кровь, могли поговорить друг с другом. Вернувшись в суровую реальность, она с поникшей головой безжизненно усмехнулась.
— Однажды он сказал, что хочет встретить… своего родственника, что живёт в Республике.
Хотя формально глава клана так и не простил сына за бегство.
Кирия в самом деле хотел с ним увидеться.
Он слышал, что, узнав о рождении внука, глава попросил тайно передать в подарок книжку с картинками, точь-в-точь как у него самого. А письмо, что тот получил от сына, глава на самом деле не выбрасывал.
Когда Кирия рассказывал ей об этом, он улыбался, только его руки содрогались в нервной судороге.
В начале революции столица была охвачена огнём сражения. Вся его семья погибла с оружием в руках. Друзей из благородного сословия постигла та же участь.
Маркиз Ноузен был в плохих отношениях с правящим диктатором и отцом Кирии, а потому сразу же разорвал с ними политические связи и примкнул к мятежникам, что позволило ему сохранить жизни и престиж своего рода после основания Союза. Фредерика же узнала об этом после того, как попала на попечение к Эрнесту. И Кирия, находившийся в пограничной крепости, окружённой народной армией, тоже никак не мог об этом знать.
Кирия так хотел встретиться с тем далёким родственником... И если бы им довелось, он бы без промедления назвал его своим братом.
Он бы смог рассказать ему о своём одиночестве… И насколько это невыносимо.
— …
Шин не мог разделить эти чувства.
Он потерял семью, а воспоминания о ней ушли в небытие, оставив лишь размытый образ. У него не было места, которое он мог бы назвать родиной. И всё же это его особо не тяготило.
Шин жил, полагаясь лишь на себя, и он, Восемьдесят шесть, не видел ничего неправильного в такой жизни. Он считал себя достаточно полноценным и не мог понять такой нужды в другом человеке.
— Как так получилось, что Легион поглотил его?
Какое-то время Фредерика хранила молчание.
— …Бой у Розенфорта был ожесточённый. Люди считали, что схватив нас, смогут одолеть Легион.
Что было недалеко от истины: у канцлера и генерала были все полномочия контролировать Легион, и они использовали его для обороны крепости. Изначально в разработку Легиона закладывалась цель тотального уничтожения противника, он не видел разницы между гражданским и военным. Легион не обрабатывал такую сложную команду. Однако возникали ситуации, когда была необходимость в мобилизации обычных солдат, а так как в Легион был заложен протокол, отвергающий любые совместные действия с людьми, это привело к гибели многих гвардейцев.
Кирия, несмотря на его юный возраст, наравне с остальными гвардейцами, а также будучи личным рыцарем Фредерики, изо дня в день принимал участие в сражениях против армии Союза.
Соответствуя репутации сильнейшего клана военных бывшей Империи, день за днём он лишал жизни множество людей, таких же как он сам.
— Тогда… он и стал сам не свой.
Он потерял свою семью и друзей, а родная отчизна стала его врагом. Его товарищи гвардейцы, с которыми он познакомился в крепости, тоже умирали один за другим… Наверное, он лишился слишком многого.
Защита Фредерики стала его единственной целью, и именно тогда его жажда сражения, которая всё больше проявлялась в его словах и действиях, начала бросаться в глаза.
Фредерика часто видела, как он сдержанно ей улыбался, стоя рядом с Фердресом, покрытым кровью растоптанных врагов.
Это была умиротворённая, яркая улыбка.
«…Ваше Высочество».
— Тогда мне… стало страшно.
Это и стало причиной побега Фредерики из крепости.
Однако побег не удался, потому как стоило ей выйти за пределы крепости, она тут же оказалась схвачена армией Союза.
То, что Эрнесту случилось наблюдать за тем боем в тот день, было удачей чистой воды. Чтобы спасти её, в доказательство смерти императрицы он вывесил чёрно-красную королевскую мантию. На этом всё и закончилось.
К сожалению, Кирия увидел это.
Фредерика, обладавшая способностью видеть отрывки из прошлого и настоящего знакомых ей людей, поняла, что он увидел.
Это случилось вскоре после прорыва обороны крепости. Подвешенная мантия оросилась кровью поверженных солдат. Пред шестнадцатилетним юношей, что так отчаянно боролся за спасение своей королевы, сметая множество врагов на своём пути, предстала эта окровавленная мантия.
Сила Фредерики не могла поведать ей, о чём он думал в тот миг.
И как назло по окрестностям бродила Многоножка. Она выискивала всяческий материал, пригодный для использования Легионом в войне.
В отличие от падальщиков Республики, им не запрещалось забирать мёртвые тела, ведь им давно уже была подвластна технология преобразования структуры человеческого мозга в центральный процессор.
Стальная Многоножка, учуявшая желанный «трофей», всё приближалась… но Кирия замер, как вкопанный, даже и не думая убегать.
— Это я превратила Кирию в монстра.
Шин не понимал чувств Фредерики, смотревшей сейчас на своего «Кирию», он не мог видеть того, что видела она. Парарейд Союза был способен передавать лишь аудио-информацию.
Однако пару раз ему довелось испытать на себе всю силу его дальнобойной пушки.
Хотя Фредерика всем сердцем любила своего рыцаря… но иначе как монстром его назвать было нельзя.
— Ты же сказал, что Легион скоро нападёт, так? Боюсь, что и Кири тоже будет там. Тогда…
— Я понял, — с натянутой улыбкой ответил он ей, не устававшей напоминать ему об этом.
— Нет, ты не понимаешь… Тогда, если станет слишком опасно — отступайте, не стоит рисковать понапрасну, — сказал она, всё так же не поднимая глаз. — Или ты уже забыл?.. Люди ведь так легко умирают. Как бы велико ни было их желание жить.
Как и Юджин, ушедший вчера.
— Всё так, как ты и говорил ранее. Я просто ненавижу, когда умирают знакомые мне люди. Спасение Кири не стоит того, чтобы ты или Райден отдали свои жизни. Ведь у вас впереди ещё длинный путь. Не потеряйте его.
Будущее.
— Будущее, да?..
Фредерике не понравилось то, как он это сказал. На её лице отразилось беспокойство.
— Вот же… Ты ведь совсем об этом не думал. Хоть это и плохой пример, но тебе стоит поучиться у Юджина оптимизму. Следующий отгул... куда хочешь сходить, что хочешь сделать. Разве не приятно думать о таких вещах? Поразмысли над этим… хотя бы немного.
— …
«Что собираетесь делать после фронта?»
Тут ему почудилось, будто он вновь услышал тот звонкий голос из прошлого.
То время, когда они совсем недавно потеряли Куджо. Когда они ещё не знали имён друг друга да и не чувствовали в этом такой необходимости.
«Может, хотите куда-нибудь поехать, что-нибудь увидеть?»
Тогдашние её допросы вызывали лишь зуд в зубах. Он никогда не думал об этом да и сейчас не собирался, ведь с тех пор его ответ остался неизменным.
Однако если бы он спросил об этом её… какой бы ответ слетел с её губ?
Почему она вообще рвалась сражаться, пусть даже и в качестве куратора, когда остальная Республика просто сдалась?
На поле боя ночь наступает — не успеешь и глазом моргнуть.
Война — это монстр, который день за днём пожирает огромное количество ресурсов и сил. Однако отделу снабжения, да и в принципе всему Союзу в целом, не было особой нужды в сохранении энергии, потому что в тёмное время суток зажжённые огни мгновенно привлекают к себе внимание врага. Светомаскировка, за исключением служебных постов, где света использовалось по минимуму, была общепринятой стратегией и в восемьдесят шестом районе, и на западном фронте Союза.
— Шин, не знаешь, где Фредерика? О!
Время близилось к отбою, а Фредерика всё ещё не вернулась в свою комнату. Крена рассказала об этом Райдену, а тот, в свою очередь, отправился на её поиски. Постучав в дверь Шина, он открыл её и замер на пороге.
Искомая обнаружилась на кровати в тесной комнатушке Шина, напоминающей то ли гроб, то ли камеру. Кровать со столом там едва умещались. Шин сидел, опершись на подушку, и, похоже, над чем-то усердно размышлял. Фредерика же крепко спала, облокотившись на самого Шина.
— Так она всё это время была тут. Да ты, я смотрю, у неё любимчик, старший братик.
— Она просто проецирует на меня эту роль.
На мгновение воцарилась неловкая тишина. Видимо, ему было неловко, когда его называли старшим братом. «Так вот, как он называл своего брата», — подумал Райден, который сам был не очень знаком с этим понятием, будучи единственным ребёнком в семье.
— А-а, ты про того рыцаря... Но разве ты не больше подходишь на роль её брата? Ты, кажется, много об этом думаешь.
Их с Фредерикой отношения немного отличались от тех, которые связывали Шина с его друзьями Восемьдесят шесть… или с их последним куратором. Шин, похоже, размышлял об этом.
— Ну… Возможно... Она такая же. Прямо как я в прошлом.
— Такая же?
Встретив взгляд красных глаз, Райден указал пальцем на свою шею, хоть она и была скрыта сейчас воротником формы.
Её рыцарь никогда не делал с ней такого.
Брата, который оставил его ему, уже нет.
Как бы то ни было, Райден активировал парарейд и связался с Креной, чтобы сообщить о находке и попросить забрать её.
Чуть погодя пришла Крена, и причитая: «Бли-ин, и как тебя сюда занесло!», закинула её на плечо, будто какой-то мешок, а затем покинула комнату.
Провожая их взглядом, Райден выдвинул стул из-за стола и сел.
Шин тут же бросил своё рейд-устройство на стол. Видимо, он до сих пор не снимал его из-за спящей Фредерики, что облокотилась на него.
— Ты всё-таки доложил им об этом?
Когда они только прибыли в Союз, Райден напомнил ему, чтобы тот не рассказывал никому о своих способностях. Шин не должен был забыть о его предупреждении.
— Я пока только размышлял об этом. Если это станет преимуществом для нас, то не стоит им пренебрегать.
— Не дури. Сам ведь говорил, что даже если и всё им рассказать, то никто не поверит. А даже если и найдутся такие, то у тебя всё равно не получится предсказать им дальнейшие действия Легиона. Во время битвы остальные, может, и поймут, как только подключат парарейд... но ты ведь помнишь, какие последствия их ждут, «Бог смерти»?
На полях сражения Республики его кураторы, которым не посчастливилось услышать отчаянные стоны мертвецов через парарейд, попросту боялись притрагиваться к нему вновь.
Его товарищи-процессоры, такие же Восемьдесят шесть, смогли устоять перед ним только потому, что привыкли к жестокости смерти, что забирала их друзей каждый день, и слышать предсмертные крики для них было отнюдь не впервой. И всё-таки даже среди Восемьдесят шесть было немало тех, кто избегал его, а те, кто так и не смог выдержать этого ужаса, погибали на поле боя, обрывая соединение парарейда, тем самым отказываясь от покровительства «Бога смерти», который своим оком обозревал ход боя.
Находилось немало и тех, кто ненавидел Шина за это.
Поэтому зная все подробности о способности Шина, который мог слышать голоса Легиона, никто не мог точно сказать, как бы на это отреагировал Союз, но предположения были отнюдь не радужными.
Союз не остановил исследование Джаггернаутов, несмотря на их несовместимость с безопасностью пилотов, и, не понимая все возможности и риски парарейда, продолжает его использование, что равносильно эксперименту над живыми людьми. С этой стороны Союз очень жестоко обходится со своим народом.
— Союз не настолько великодушен, как они сами думают, да и даже здесь Восемьдесят шесть отнюдь не в равном положении с местными. Так может, ничего по сути-то и не изменилось?
В конце концов, между милосердием и презрением разница не так уж велика. Оба несут в себе снисходительность. Не говоря уже о том, что одностороннее сочувствие есть не что иное, как отказ в понимании ближнего, вдобавок, неизвестно, когда это игра в добродетель подойдёт к концу или они покажут свои клыки.
Никто не мог знать, когда их станут считать монстрами. И можно было только предполагать, что их ждёт, если их сочтут полезными монстрами.
— Легион не единственный, кого может привлечь человеческий мозг, знаешь ли. Можешь стать их подопытной свинкой — вперёд, мешать не буду, но меня в это впутывать не надо, ты уж извини. Стать заложником в мои планы не входит. Так что перестань уже дурака валять.
Конечно, Шина останавливает прежде всего то, что остальные могут пострадать, всплыви правда наружу.
Шин закрыл глаза и сделал небольшой вдох.
— …Прости.
— Достаточно того, что ты всё понял... Поверит ли Союз или нет, решать только им.
Это неплохая страна. По крайней мере, она не желает им смерти. Но в то же время у неё нет чувства долга защищать их так же отчаянно, как себя и своих соотечественников. Такова была реальность.
«Но», — Райден слегка прищурился.
Шин не был человеком, не способным различить ненависть.
— Ты в порядке?
— Ты о чём?
— Сказал же тебе не думать о всякой чепухе. Всё ещё размышляешь над словами Эрнеста?
Шин ненадолго замолчал.
— Меня больше беспокоят слова Фредерики… Хотя особо я об этом не думаю. Да и не вижу причины начинать.
Умереть в сражении с братом, освободив его душу, или же умереть во время особой разведывательной миссии. Таковы были его исходы, и другие опции не приветствовались.
То, что он оказался здесь, в Союзе, вышло за рамки его понимания.
Что уж говорить о возможном будущем.
На вопрос «А что же ты?» Райден лишь пожал плечами.
— Ну, что-то да станется с нами. Пока я не могу представить себе ни что делать дальше, ни конец этой войны в принципе. Буду что-нибудь делать, зарабатывать, есть… Это посложнее, чем сражаться с Легионом.
Райден не думал об этом, и не считал, что нуждался в подобных мыслях.
Он не хочет умирать, поэтому старается выжить. Если спросить, как он хочет жить, то он ответит, что хочет жить хорошей жизнью. Что на фронте восемьдесят шестого района, что в будущем, после завершения войны, конца которой пока не видно, его ответ не сильно изменится. Так думали почти все Восемьдесят шесть, которые изо всех сил были вынуждены бороться за свою жизнь.
Вот только…
Смотря в красные глаза, погружённые в молчаливое раздумье, Райден ушёл в себя.
Шрам, что оставил ему брат, когда тот пытался его убить, создавал впечатление, будто он сам был обезглавлен. Рубец лишь немного выглядывал из-под воротника военной формы.
Даже после смерти его брата казалось, что шрам всё ещё удерживал Шина, словно тот находился под каким-то проклятием.
Может, такому, как Шин, было необходимо нечто большее, чем простому человеку, вроде Райдена, чтобы продолжать жить.
Нечто, что могло бы ослабить проклятие. И может, не просто ослабить, а полностью развеять его. Интересно, найдётся ли такая сила в этом мире?..
Райден краем глаза покосился на небрежно брошенный предмет возле Шина.
Нелепая книга по философии, которую он так и не дочитал, лежала в углу кровати с какой-то запиской вместо нормальной закладки между страницами.
В Республике, в районе первого фронта, обычно именно в это время их последний куратор выходила с ними на связь.
О чём он думал в это время? Или чего ждал?
— …Интересно, как там майор поживает?
Шин мельком взглянул на него, затем молча пожал плечами.
«Ну прямо как открытая книга», — подумал Райден, тяжело вздохнув.
