Только на третий день после отъезда отряда О'Брайена Су покинул руины города.
Этот город был совершенно огромен по своим размерам. В свои величайшие годы во времена старой эпохи, центр являлся основным городом, в то время как города Юго-Восточной, Юго-Западной, Западной и Северной окраин окружали и защищали его по бокам. Дороги, каналы и скоростные железнодорожные пути оплетали город, словно огромная паутина. Несмотря на то, что здания уже рухнули, каналы высохли, а дороги разрушились, оставшиеся строения давали представление о том, как великолепен он был в своем расцвете.
Основной город напоминал огромного спящего зверя, лежащего на широких равнинах. И восточный, и западный город тянулись непрерывно почти на сотню километров. Даже череда сражений не на жизнь, а на смерть, происходивших в течение последних нескольких дней, позволила им исследовать лишь малую часть этого города. Сердце города, как и другие районы, все еще таило в себе большие опасности. Су старательно избегал этих мест даже в самые трудные моменты битвы. Между тем О'Брайен также не собирался сражаться в этих областях.
Внутри высокого здания, на котором отражались красные утренние облака, Су просидел уже три дня. Ночь сменяла день, день сменял ночь.
С наступлением третьей ночи, Су покинул этот огромный и странный город. Пока он не ушел, ему всегда казалось, что за ним наблюдает пара глаз.
После трех дней отдыха, все раны на его теле начали закрываться, и большая часть его слуха была восстановлена. Когда Су двигался в темноте, в центре его зелёного глаза, появилось тусклое красное сияние. Это был признак инфракрасного зрения, и это означало, что с этого дня Су обладал истинным зрением в темноте. Именно с этого момента темнота действительно перестала быть помехой для него.
Тихо дул ночной ветер.
Светлые волосы Су слегка развевались. Его удивительно красивый глаз и черная повязка на правой стороне лица резко контрастировали. Большая часть его лица также была скрыта под слоями бинтов. Между тем изодранные и испорченные бинты вокруг его тела не могли покрыть все его тело целиком. Обнаженная кожа была блестящей и нежной. Под ночным небом она испускала слабое свечение, делая её похожей на слоновую кость .
Несмотря на то, что он шел босиком по развалинам, которые были покрыты щебнем и стальными обломками, он совсем не поранился.
Перевязь, на которой висела модифицированная винтовка, давно порвалась. Прямо сейчас, она была зажата в руке Су, и дуло её было направлено в землю. Она раскачивалась взад-вперед с кажущимся равномерным движением.
Су покидал этот железобетонный лес с постоянной скоростью. Когда зарево сумерек осветило его спину, перед развалинами города возник отчетливый силуэт.
Ветер развевал его волосы и полоски ткани на теле. Бесконечно тянувшаяся в темноте дорога не имела ни начала, ни конца.
Когда Ли Гаолэй поднялся на верхний этаж здания генерального штаба, он сделал две глубоких затяжки. Затем он поднял ногу и одним ударом ноги распахнул перед собой темно-бордовую деревянную дверь.
Этот агрессивный способ проникновения явно поверг всех в шок. Фазир держал в руке стопку документов, которые в данный момент застыли над его портфелем. Пара затуманенных глаз за очками в черепаховой оправе смотрела на Ли Гаолэя под косым углом. На его лице не было ни малейшего выражения. Однако именно это отсутствие выражения было самым замечательным.
Обстановка в этом офисе была чрезвычайно роскошной, полностью повторяя стиль административного офиса крупной компании шестидесятых годов. Каждый предмет мебели и каждое украшение были чрезвычайно ценными и необычными, вплоть до того, что даже вдоль книжных шкафов стояли классические экономические книги в твердом переплете.
Всего таких кабинетов было три, и они были специально организованы Ли Гаолэем. Они должны были использоваться высшими должностными лицами материнской компании, когда они появятся. Выросший в дикой местности Ли Гаолэй ясно понимал, насколько важно осчастливить важных шишек.
В этот момент Ли Гаолэй, казалось, полностью забыл это учение, которое позволило ему быстро подняться по служебной лестнице. Он с силой затянулся сигаретой. Поднявшись на две ступеньки и подойдя к просторному письменному столу, он с силой затушил окурок о любимый портфель Фазира из крокодиловой кожи.
Фазир продолжал пристально смотреть в глаза Ли Гаолэю и даже не взглянул на свой портфель. Тем не менее, его щеки слегка поникли, а лицо, неосознанно постаревшее, немного дрогнуло, раскрыв его истинные чувства.
— Я вернулся. Ли Гаолэй уставился в пару голубовато-серых глаз в двадцати сантиметрах перед собой без малейшего намека на уважение. Сильный запах чужого одеколона стал еще более заметен на таком расстоянии.
— Я в курсе, — ответил Фазир . Он также ощущал смешанный запах крови, сигарет, пота и прочей вони. Даже при том, что это мучило его нос, Фазир не собирался отходить назад.
— Значит, вы тоже знаете результат? — спросил Ли Гаолэй, с вымученной улыбкой.
— Конечно! Лайкнар умер, но Всадники Черного Дракона быстро пришлют еще людей. Очки в черепаховой оправе сдвинулись чуть ниже его носа.
— Мы спровоцировали злобного волка! То, что вырвалось из стиснутых зубов Ли Гаолэя, было не только этой фразой, но и летящей слюной. Конечно, довольно большая её часть упала на лицо Фазира, стоящего менее чем в двадцати сантиметрах от него.
— Даже самый свирепый волк не может долго оставаться диким! Лайкнар не был простой фигурой. В мире, с которым вы все не сможете связаться, имя Фабрегаса чрезвычайно хорошо известно! — Фазир тоже повысил голос, возвращая Ли Гаолэю в три раза больше слюны, чем он.
— Когда люди, которых эти старые дворяне пошлют сюда, приползут неизвестно откуда, этот злобный волк уже разорвет нас на куски! — Ли Гаолэй начал шарить по карманам в поисках сигарет, но нашел только сигары. Он без малейшего колебания отрезал кончик сигары.
— Но я же дал тебе пятьсот полностью вооруженных солдат! — Фазир схватил маленький флакончик одеколона и яростно надавил на сопло, извергая густой аромат на открытый конец сигары.
— Эти пятьсот овец, как бы вы их ни вооружили, не станут львами! — Ли Гаолэй достал неизвестно откуда большую спичку и яростно чиркнул ею о портфель Фазира из крокодиловой кожи. Сверкающая царапина была похожа на пылающее пламя.
— Тьфу! Даже сотня овец со способностями первого-третьего уровня может опрокинуть группу злобных волков! Ты пытаешься доказать свою собственную некомпетентность? — Фазир начал брызгать в нос Ли Гаолэю.
— Есть одна знаменитая поговорка из старой эпохи. Дело не в том, что моя армия некомпетентна, а в том, что враг слишком хитер! — Ли Гаолэй начал раскуривать сигару.
— Это одна из самых знаменитых шуток старой эпохи! — Фазир открутил крышку одеколона.
— Это вовсе не шутка! Я вырос в глуши и знаю, каких людей нельзя провоцировать! — сигара Ли Гаолэя начала гореть. Сигара, обрызганная одеколоном, издавала особенно сильный и резкий запах.
— Но мы уже спровоцировали его! — Фазир пытался доказать, что, если оставшуюся меньшую половину бутылки одеколона аккуратно вылить, это может погасить большую сигару.
Ли Гаолэй прикусил до смешного сильно пахнущую сигару и злобно рассмеялся. Когда он собрался что-то сказать, между ними вдруг с грохотом взметнулось большое пламя, и в нос сразу же ударил едкий запах, распространившийся во все стороны. Этот маленький взрыв произошел слишком быстро. Забудьте о Фазире без всяких способностей, даже Ли Гаолэй не смог вовремя среагировать и был поражен в лоб.
