Возможно, чтобы заслужить милость Пикколо, который только что показал верхушку айсберга с точки зрения власти, которую он контролировал прямо сейчас, крепкий темнокожий мужчина немного вытянул свое тело, прежде чем сказать зловеще: — Девочка, мне все равно, что ты там за черная святая или кто бы ты там ни была. Раз уж ты приехала сюда, почему бы тебе не позволить нам нормально прокатиться на тебе в течение нескольких дней? Может быть, я смогу сначала трахнуть тебя в...
— Заткнись!
Накричав на чернокожего, седовласый старец посмотрел на Мэделин и со вздохом сказал: — Если бы ты осталась в Городе Суда, на своем родном поле, никто не смог бы тебе ничего сделать. Почему ты решила уехать?
Мэделин продолжила смеяться и сказала: — Потому что твои планы не оставили мне выбора, поэтому я могла только прийти сюда для того, чтобы убить тебя.
Старик расхохотался и сказал: — Мэделин, эта твоя шутка совсем не смешная! Кроме твоего внезапного появления, кроме меня, моего родного поля, есть еще много особенных гостей! Например…
— Например, сэр Джаргола? — закончила Мэделин вместо старика.
Глаза старика внезапно стали острыми: — Он мертв?
Наконец взгляд Мэделин остановился на теле старика. Она не ответила на его вопрос и вместо этого посмотрела на гостей в этом зале, прежде чем сказать: — Пикколо, я знаю, что ты собирал силы все это время в течение последних двух лет, готовя силу для захвата Города Суда, чтобы ты смог стоять на ровне с Императрицей. К сожалению, самая большая ошибка, которую ты совершил — это дал мне два года времени. Время всегда будет на моей стороне.
Проницательный взгляд Пикколо потускнел, как отблеск заходящего солнца — это был признак того, что он готовит свои способности. Он усмехнулся и сказал: — Даже если ты убьешь меня, сможешь ли ты уйти отсюда?
Мэделин отрицательно покачала головой. С мечтательной улыбкой, которая казалась смутной и неясной, она тихо сказала: — Ты сделал еще одну ошибку, и это то, что я не чувствую никакого страха. Я пришла сюда только для того, чтобы забрать тебя с собой…
Выражение лица Пикколо наконец изменилось. Он не мог удержаться и сделал несколько шагов назад, пока не оказался в коридоре. Тем временем Мэделин направилась к нему, следуя за Пикколо по длинному и узкому коридору. Она даже повернула руку, чтобы закрыть дверь, ведущую в банкетный зал.
Все ее движения были четкими, плавными и естественными. Гости отчетливо видели каждое ее движение и отчетливо помнили его. Однако никто не проявил никакой реакции, и у них не было возможности что-либо сделать! Дело было в том, что скорость Мэделин и Пикколо уже далеко превзошла предел их понимания. В результате ни у кого не было возможности среагировать, но по какой-то причине они могли ясно видеть и помнить все движения этих двух гигантов из Судебной Коллегии.
Сердца гостей, казалось, перестали биться. В горле у них было сухо, как в пустыне, а просто дышать казалось непосильной задачей. Они смотрели на плотно закрытую дверь, но ни у кого из них не хватило смелости подойти и открыть ее.
Из-за ворот непрерывно доносились отрывочные и сложные звуки. Для них было просто невозможно различить звук, и даже человек с самым высоким уровнем восприятия мог с трудом различить лишь несколько сотен звуков. Тем не менее, присутствовали еще бесконечные, различные звуковые волны!
То, что последовало за этим, было кровью!
Бесконечная кровь безумно лилась из дверных щелей! Когда она плеснула на лицо и тело ближайшей к двери женщины, она застыла в оцепенении, потеряв мужество даже пошевелиться.
Откуда здесь столько крови? И чья же это была кровь?!
Как будто то, что скрывалось за этой дверью, было рекой крови, а то, что загораживало ее, было просто тонкой и хрупкой дверью.
Дверь открылась.
Тем, кто вышел, была Мэделин. Она продолжала мило улыбаться, только теперь ее серебристые волосы больше не развевались, а на лице появился глубокий кровавый шрам. Ее зловещая броня была невероятно потрепана и выглядела как груда металлолома, когда она свисала с ее тела. От Тюрьмы Смерти тоже остался всего один метр. Ее левая рука безвольно свисала с тела, а доспехи, прикрывающие руку, отсутствовали. Кровь непрерывно капала с ее белоснежных пальцев.
После того, как прошла всего секунда, Мэделин вышла из бесконечного потока крови. Неизвестно, было ли это ее кровь, или это была кровь Пикколо.
Она была явно тяжело ранена, но ни один из злобных и свирепых гостей зала не осмелился напасть на нее! Мэделин тихо рассмеялась, и ее слегка приоткрытые губы тут же выпустили комок слабого красного тумана, она сказала: — Сегодня ночью, все жизни здесь оборвутся, потому что я, Мэделин, паду вместе со всеми вами.
Мэделин не двинулась с места, как и все присутствующие здесь гости. Это было потому, что, хотя прошло не так уж много времени, край Тюрьмы Смерти снова был покрыт кровью!
Истерический вопль разорвал тишину древнего замка. Неизвестно было, кто издавал этот звук перед смертью.
Перед главным входом в Замок Сансет, только что упали трупы двух слуг, их руки и ноги все еще дергались.Пеперус сидела на земле, с силой дергая себя за короткие рыжие волосы и издавая душераздирающие крики.
В поле ее зрения появилась частичка темно-черных военных ботинок, только вот ботинки были окрашены в вязкую кровь, как будто они только что прошли через лужу крови.
Перед Пеперус стояла Мэделин. Взмахнув рукой, она бросила голову Пикколо в сторону Пеперус и безразлично сказала: — С сегодняшнего дня, он твой.
Пеперус поймала голову Пикколо, которая все еще была теплой. Затем она горько заплакала со всей силы.
Мэделин на несколько секунд задержалась на прежнем месте. Она вздохнула и тихо сказала: — Я не боялась умереть, поэтому я не умерла, — сказав это, она направилась в темноту. Когда она начала двигаться, ее фигура слилась с тьмой ночи. Только след, созданный Тюрьмой Смерти, сопровождал её отбытие.
Пеперус еще немного прорыдала, а потом она вдруг замолчала. Она крепко поцеловала губы Пикколо, а затем, подпрыгнув, бросилась вдогонку за Мэделин.
Замок Сансет продолжал светиться слабым светом, но в этот момент, он уже погрузился в мертвую тишину.
Ночь была очень долгой.
В Городе Суда было так же тихо. Центр церкви уже был плотно опечатан.
Мэделин стояла в центре церкви. Она сняла тяжелую броню, боевую одежду и нижнее белье, одно за другим. В конце концов, она встала совершенно голая в центре церкви.
На ее груди, которая была почти ослепительно белой, находился истрепавшийся листок бумаги. Бумажка была невелика, всего несколько сантиметров в размере.
Стальное кресло, на котором Мэделин сидела круглый год, уже отодвинули в сторону. В центре помоста возвышался такой же темный черный гроб. Из четырех каменных колонн внутри церкви торчала медная драконья голова, и все эти драконьи головы были направлены в сторону открытого гроба.
Мэделин даже не взглянула в гроб. Вместо этого она убрала прилегавший к груди листок бумаги и поднесла его к глазам.
Сквозь тусклое освещение было видно, что на этом листе бумаги был сделан простой, но очень реалистичный набросок. Несмотря на то, что с течением времени он уже стал немного расплывчатым, все еще можно было разглядеть юношу с бинтами, обернутыми вокруг всего тела, и маленькую девочку с длинными развевающимися волосами. На картинке были изображены спины этих двух людей, а молодой человек держал за руки маленькую девочку, когда они стояли в бескрайней пустоши. В этой земле, полной безнадежности и отчаяния, они выглядели крайне незначительными и беспомощными.
Перед ними смутно виднелся город. Именно в этот день она последовала за ним в Йорктаун. В течение этих семи лет, этот рисунок всегда был помещен прямо здесь, бьясь вместе с ее сердцем.
Мэделин вошла в гроб. Она легла лицом вверх, скрестив руки на груди. В руках у нее был рисунок, который она хранила все эти годы.
Четыре драконьи головы внезапно задрожали. Они одновременно брызнули густыми потоками крови в гроб, быстро покрывая тело Мэделин, её лицо и рисунок, который резонировал с сердцем. Затем крышка гроба закрылась сама по себе, зафиксировавшись на месте. Тяжелый гроб медленно опустил Мэделин под землю.
Таким образом, опять возвращаясь во тьму.
