Часть четвертая
Цзинь Лин тут же выпрямился и воскликнул: «Дядя!»
Скользнув по нему взглядом, Цзян Чэн холодно ответил: «Неужели! Теперь ты меня зовешь дядей! А чего ж раньше сбежал?»
Договорив, он волей-неволей перевел взгляд на Вэй У Сяня и Лань Ван Цзи. Не успел он посмотреть им в глаза, как Су Шэ поднялся, опираясь на свой меч, Нань Пин, и рванул в сторону Цзян Чэна. Тот не успел атаковать в ответ, когда воздух наполнился громким лаем. Фея ворвалась в храм летучей рыбой и бросилась на Су Шэ.
Услышав собачий лай, Вэй У Сянь мгновенно почувствовал, как волосы встали дыбом. Он сжался в объятиях Лань Ван Цзи и ни жив ни мертв от ужаса просипел: «Лань Чжань!»
Лань Ван Цзи уже без всяких напоминаний обнял его покрепче и ответил: «Я рядом!»
Вэй У Сянь воскликнул: «Обними меня!»
Лань Ван Цзи ответил: «Обнимаю!»
Вэй У Сянь не сдавался: «Обними меня крепко!»
Лань Ван Цзи так же ответил: «Крепко обнимаю!»
Даже не видя происходящего, лишь расслышав слова, Цзян Чэн скривился, будто мышцы лица прошила судорога. Он собирался посмотреть в их сторону, но теперь усилием воли заставил шею ни в коем случае не поворачиваться. К тому же в это мгновение из внутренних чертогов храма выбежали несколько монахов и заклинателей с мечами. Цзян Чэн холодно усмехнулся, затем вскинул правую руку и рассек воздух в храме Гуань Инь ярким фиолетовым сиянием Цзы Дяня. Все, кого коснулся кнут, отлетели назад, Цзян Чэн же так и продолжал держать в левой руке зонтик. И только когда все в храме уже беспорядочно валялись на полу, содрогаясь и извиваясь, словно тело поразил разряд молнии, Цзян Чэн наконец сложил зонт. Су Шэ, пытаясь отогнать собаку, яростно вопил.
Цзинь Лин неподалеку закричал: «Фея! Осторожно! Фея, кусай его! Кусай за руку!»
Лань Си Чэнь выкрикнул: «Глава Ордена Цзян, остерегайтесь звуков гуциня!»
Не успел он договорить, как со стороны внутренних чертогов храма полилась мелодия. Однако еще на горе Луань Цзан Цзян Чэн вдосталь натерпелся от этих темных мотивов. Естественно, он был более чем настороже. Как только в воздухе пронеслась первая нота, Цзян Чэн носком ботинка подцепил меч, который обронил кто-то из заклинателей. Левой рукой он отшвырнул бумажный зонт и подхватил меч, а правой достал из ножен Сань Ду. Зажав в каждой руке по мечу, он с силой ударил одним о другой.
Клинки звякнули, издав резкий звук, заглушивший мелодию гуциня Цзинь Гуан Яо.
Метод оказался весьма действенным! Была только одна проблема — звук остро резанул по ушам!
Настолько болезненно, что создавалось впечатление, будто уши пронзал ужасающий шум. А для Лань Си Чэня и Лань Ван Цзи, выросших в Ордене Гу Су Лань, это было и вовсе невыносимо. Оба слегка нахмурились. Однако Лань Ван Цзи, руки которого были слишком заняты тем, что обнимали Вэй У Сяня, просто не мог прикрыть уши. Поэтому Вэй У Сянь, не переставая дрожать от собачьего лая, накрыл своими ладонями уши Лань Ван Цзи.
Плотно стиснув зубы, Цзян Чэн продолжал извлекать мечами отвратительный лязг, приближаясь к дальней стороне храма. Однако, не дожидаясь, пока он исполнит намерение атаковать, навстречу ему вышел Цзинь Гуан Яо, прикрывающий уши руками. «Глава Ордена Цзян, должен признать поражение перед столь убийственным ходом».
Цзян Чэн нанес удар Цзы Дянем по Цзинь Гуан Яо, но тот ловко увернулся. «Глава Ордена Цзян! Как вы сюда попали?»
Цзян Чэн отказывался с ним говорить. Духовной силой Цзинь Гуан Яо не мог с ним сравниться и потому не осмеливался вступить в прямое противостояние. Ему оставалось лишь уворачиваться, снова и снова, сохраняя сдержанность, пока его подчиненные нападали на Цзян Чэна. «Вы последовали за А-Лином, когда тот убежал? Должно быть, вас сюда тоже привела Фея. Ох, досадно, ведь это я ее ему подарил, но она не проявляет ко мне ни капли уважения».
В крепких объятиях Лань Ван Цзи Вэй У Сянь уже не чувствовал столь сильного страха, хотя все так же слышал лай. У него даже хватило сил вспомнить кое-кого, пока он наблюдал, как Цзинь Гуан Яо улыбался и спокойно закатывал глаза даже в разгар боя. Вэй У Сянь прошептал: «Он и правда такой же, как Сюэ Ян».
Лань Ван Цзи же ничего не сказал. Не услышав ответа, Вэй У Сянь поднял голову и понял, что до сих пор закрывает ладонями уши Лань Ван Цзи. Тот не слышал ничего из сказанного, поэтому, видимо, и не ответил. Вэй У Сянь сразу же убрал руки.
В этот миг интонации в голосе Цзинь Гуан Яо переменились, он заулыбался.
«Глава Ордена Цзян, что с вами случилось? С тех самых пор, как мы начали, ваш взгляд так и бегает, словно вы боитесь посмотреть в ту сторону. Там что-то есть?»
Цзян Чэн огрызнулся: «Ты же верховный заклинатель. Дерись со мной, если можешь — к чему эта пустая болтовня?»
Цзинь Гуан Яо продолжал улыбаться. «Все еще избегаете смотреть туда? Там же нет ничего особенного, только ваш шисюн. Вы правда пришли сюда в погоне за А-Лином?»
Цзян Чэн рявкнул: «Ты о чем?! Кого еще мне тут искать?!»
Лань Си Чэнь воскликнул: «Не отвечайте ему!»
Цзинь Гуан Яо всегда умело обращался со словами. Как только Цзян Чэн начал говорить с ним, его внимание можно было перевести на что угодно, а эмоции неизбежно усиливались. Цзинь Гуан Яо продолжил: «Отлично. Видите, господин Вэй? Ваш шиди пришел вовсе не за вами. Он даже взглядом вас удостоить не желает».
Вэй У Сянь улыбнулся: «Какие странные речи вы ведете. Глава Ордена Цзян далеко не первый день так со мной обращается. Разве мне нужно напоминание от вас?»
После этих слов губы Цзян Чэна чуть скривились. Вены на руке, держащей Цзы Дянь, вздулись. Цзинь Гуан Яо снова повернулся к нему и вздохнул. «Глава Ордена Цзян, только посмотрите… Ох и сложно же быть вашим шисюном!»
Заметив, что Цзинь Гуан Яо не оставляет попытки перевести разговор к теме их с Цзян Чэном отношений, Вэй У Сянь начал беспокоиться. Цзян Чэн ответил с не меньшим сарказмом: «Глава Ордена Цзинь, разве быть вашим названым братом не сложнее?»
Цзинь Гуан Яо вовсе не беспокоился о том, слушает ли его Цзян Чэн. «Глава Ордена Цзян, я слышал, вы вчера без повода закатили скандал в Пристани Лотоса: бегали с мечом, принадлежащим Старейшине И Лин, и приказывали каждому встречному вынуть его из ножен».
Выражение лица Цзян Чэна моментально сделалось невыразимо пугающим.
Вэй У Сянь вдруг подскочил в руках Лань Ван Цзи. Его сердце пропустило удар, а в голове зазвучало: «Мой меч? То есть Суй Бянь? Разве я не оставил Суй Бянь Вэнь Нину? Нет, вчера я не видел, чтобы у него был при себе меч… Как он оказался в руках Цзян Чэна?! И почему Цзян Чэн говорил людям вынуть его из ножен?! А сам он пытался достать его?»
Стоило ему напрячься, как Лань Ван Цзи протянул руку и погладил его по спине, только это заставило Вэй У Сяня немного успокоиться. А глаза Цзинь Гуан Яо при виде внезапной молчаливости Цзян Чэна заблестели. «Кроме того, я слышал, что никому так и не удалось достать меч, кроме вас лично. Как любопытно. Меч самостоятельно запечатался более тринадцати лет назад, когда только попал ко мне в руки. И никто, кроме самого Старейшины И Лин, не смог бы достать его из ножен…»
Цзян Чэн атаковал одновременно Цзы Дянем и Сань Ду, яростно крича: «Заткнись!»
Цзинь Гуан Яо, не обращая внимания на выпад, с ухмылкой продолжил: «И тут мне вспомнилось. Еще тогда, давно, молодой господин Вэй был столь самоуверен, что никогда не носил при себе меч, каждый раз изобретая новые отговорки. Мне всегда это казалось очень занимательным обстоятельством… А вы как считаете?»
Цзян Чэн взревел: «Что ты хочешь этим сказать?!»
Цзинь Гуан Яо повысил голос: «Глава Ордена Цзян, вы воистину человек экстраординарный. Самый молодой глава ордена, самостоятельно восстановивший Орден Юнь Мэн Цзян с нуля. Я восхищен вами. Однако мне помнится, что в прошлом вы ни в чем не могли превзойти господина Вэя. Не расскажете, как вам удалось подняться в силах выше него во время Аннигиляции Солнца? Возможно, вы приняли некий золотой эликсир (1)?»
На словах «золотой эликсир» его голос звучал четко и ясно. Черты лица Цзян Чэна исказились до неузнаваемости, а Цзы Дянь расцвел опасным белым светом. Во всей этой сумятице в движениях Цзян Чэна проявилась слабость.
Цзинь Гуан Яо ждал именно этого: секундной слабости. Он выбросил вперед струну, которую до сих пор прятал. Цзян Чэн тут же собрался с духом, чтобы противостоять нападению. Цзы Дянь сплелся со струной. Почувствовав онемение в руке, Цзинь Гуан Яо тут же отступил. И все же почти сразу легко рассмеялся. Левой рукой он хлестнул другой струной и напал на Вэй У Сяня!
Зрачки Цзян Чэна сузились до маленьких точек. Взмахом запястья он перенаправил Цзы Дянь наперехват струне. Цзинь Лин же выпалил: «Дядя, берегись!»
Воспользовавшись ситуацией, Цзинь Гуан Яо вынул меч, которым был опоясан, и нанес удар в грудь Цзян Чэна!
Цзян Чэн с потемневшим лицом схватился за грудь. Меж пальцев закапала кровь, окрашивая ткань в черно-фиолетовый. Отбив атаку струны, Цзы Дянь снова стал серебряным кольцом и вернулся на руку к Цзян Чэну. Ведь когда владелец истекает кровью или страдает от серьезного ранения, духовное оружие всегда возвращается к своей изначальной форме. Воспользовавшись возможностью, Цзинь Гуан Яо поспешно подошел и запечатал духовные каналы Цзян Чэна. Затем вынул из рукава платок, стер кровь с лезвия и снова обернул меч вокруг пояса.
Цзинь Лин сразу же бросился поддержать Цзян Чэна. Лань Си Чэнь вздохнул. «Без резких движений, медленно помоги ему сесть».
Часть пятая
Даже получив удар мечом в грудь, Цзян Чэн все же не на столько ослаб, чтобы немедля лишиться жизни. Он временно не мог свободно двигаться и использовать духовные силы, только и всего. Глава Ордена Цзян не любил принимать помощь от других, поэтому бросил Цзинь Лину: «А ну, пошел прочь».
Цзинь Лин понимал, что дядя гневается на него за то, что убежал без спроса, и потому, признавая ошибку, не осмелился перечить. Раздающийся издали лай черной собаки-оборотня внезапно оборвался жалобным визгом. Цзинь Лин, услышав звук, содрогнулся, вспомнил давешние слова Цзинь Гуан Яо и закричал: «Фея, беги! Они хотят убить тебя!»
Спустя некоторое время Су Шэ ворвался в храм через завесу дождя вне себя от ярости. Цзинь Гуан Яо: «Почему ее до сих пор не убили?»
Лицо Су Шэ исказилось ненавистью. «Подчиненные не справляются. Эта трусливая псина исполняется отваги только в присутствии сильного покровителя. А как видит, что ситуация не благоприятная и врага не одолеть, бежит, поджав хвост. Да так, что никому не угнаться!»
Цзинь Гуан Яо покачал головой. «Боюсь, она приведет еще кого-то на помощь. Нужно как можно скорее закончить начатое».
Су Шэ: «Толпа никчемного отродья! Пойду потороплю их».
Цзинь Лин вздохнул с облегчением. Увидев, что Цзян Чэн с лицом темнее железа сидит на полу, юноша, поколебавшись мгновение, обратился к Лань Ван Цзи: «Хань Гуан Цзюнь, у вас не найдется еще подушки?»
Те подушки, на которых они сидели, раздобыл Лань Ван Цзи, но во всем храме Гуань Инь их оказалось всего четыре. Помолчав секунду, Лань Ван Цзи поднялся и отдал Цзинь Лину подушку, на которой сидел сам. Цзинь Лин поспешно произнес: «Спасибо! Не стоит, все-таки лучше я отдам свою…»
Лань Ван Цзи ответил: «Нет нужды».
И сел рядом с Вэй У Сянем. Они преспокойно поместились на одной подушке, даже тесниться не пришлось. Цзинь Лин, увидев, что место все же освободилось, почесав затылок, усадил дядю на подушку. Цзян Чэн же без посторонней помощи остановил кровь нажатием на несколько акупунктурных точек на груди, уселся, приподнял веки, бросив взгляд на Вэй У Сяня и Лань Ван Цзи, после чего снова прикрыл глаза. Его лицо помрачнело. Неизвестно, какие мысли посещали Цзян Чэна в этот момент.
Вдруг из внутренних чертогов послышались восторженные ликования: «Глава Ордена! Нашли! Показался угол!»
Выражение лица Цзинь Гуан Яо заметно потеплело. Он быстрым шагом направился во внутренние чертоги. «Поторапливайтесь, копайте дальше! Соблюдайте крайнюю осторожность. Времени не так много».
По небу, извиваясь, проползли семь-восемь белых молний, вскоре за ними послышались раскаты грома. Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи сидели рядом, Цзян Чэн — отдельно от всех, только Цзинь Лин подтащил подушку к нему поближе. В шуме дождя воцарилась неловкая тишина, никто не желал заговорить первым.
Однако по какой-то причине Цзинь Лину хотелось заставить их немного поговорить. Он смотрел то в одну сторону, то в другую, и вдруг сказал: «Дядя, как хорошо, что ты отразил атаку струны, иначе быть беде».
Лицо Цзян Чэна сделалось чернее тучи. «Лучше закрой свой рот!»
Если бы он не поддался всплеску эмоций, то не дал этому проклятому Цзинь Гуан Яо возможности провести внезапную атаку и не оказался в руках врага. Кроме того, Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи вполне могли сами защититься от струны. Даже если сейчас Лань Ван Цзи не в состоянии использовать духовные силы, а в теле Вэй У Сяня они на очень низком уровне, все же мужчины могли двигаться и если не атаковать, то уклониться от атаки уж точно им под силу. Цзинь Лин, бестолково пытаясь завести разговор с дядей, надавил как раз на больное место, и потому обстановка, вопреки ожиданиям, стала еще более неловкой.
Вновь осыпанный бранью, Цзинь Лин пристыженно замолчал. Цзян Чэн поджал губы и больше не произнес ни звука. Вэй У Сянь также ничего не сказал.
Раньше он бы скорее всего принялся подшучивать над Цзян Чэном из-за того, что тот позволил противнику выбить себя из колеи и дал шанс одержать над собой верх. Вот только теперь, поразмыслив над словами Цзинь Гуан Яо, Вэй У Сянь все прекрасно понял.
Цзян Чэн узнал правду.
В этот миг рука Лань Ван Цзи вновь утешительно скользнула по его спине. Вэй У Сянь поднял глаза и увидел, что тот вовсе не выглядит потрясенным, но во взгляде разливается почти осязаемая нежность. Сердце Вэй У Сяня дрогнуло. Не сдержавшись, он прошептал: «…Ты знал?»
Лань Ван Цзи мягко кивнул.
Вэй У Сянь в безысходности выдохнул: «…Вэнь Нин».
Суй Бянь всегда находился в руках Вэнь Нина, а теперь попал к Цзян Чэну. Но с тех пор, как они покинули Пристань Лотоса, Вэнь Нин и словом об этом не обмолвился.
Вэй У Сянь: «Когда он все рассказал?»
Лань Ван Цзи: «Когда ты потерял сознание».
Вэй У Сянь: «Значит, вот как мы выбрались из Пристани Лотоса?!»
Если бы не тот факт, что Вэнь Нин все еще не вернулся, Вэй У Сянь наверняка наградил бы его сердитым взглядом.
Лань Ван Цзи: «Он чувствует себя виноватым».
Вэй У Сянь немного раздраженно пробормотал: «…Я столько раз просил его, настаивал, что нельзя рассказывать!»
Неожиданно заговорил Цзян Чэн: «Что нельзя?»
Вэй У Сянь осекся и вместе с Лань Ван Цзи посмотрел на Цзян Чэна, который, одной рукой зажимая рану, прохладно произнес: «Вэй У Сянь, ты поистине образец бескорыстия и величия. Совершил все на свете хорошие поступки да еще никому об этом не рассказал, вынес все унижения ради великого дела. Как это трогательно. Должен ли я теперь упасть на колени и со слезами благодарить тебя?»
Судя по резкому тону, каждое слово Цзян Чэна было пропитано сарказмом. От взгляда Лань Ван Цзи повеяло холодом. Цзинь Лин, увидев, что ничего хорошего это выражение не предвещает, поспешно закрыл собой Цзян Чэна, испугавшись, что Лань Ван Цзи выбьет из него душу одним ударом, и воскликнул: «Дядя!»
Лицо Вэй У Сяня тоже сделалось немного болезненным.
Он и не надеялся на примирение с Цзян Чэном после того, как тот узнает правду. И все же столь колкие слова стали неожиданностью. Помолчав немного, он едва слышно проговорил: «Я не просил тебя о благодарности».
Цзян Чэн громко хохотнул: «Ха!»
Затем добавил: «Ну конечно, совершив благой поступок и не попросив о благодарности, ты вознесся к самым вершинам. Куда мне до тебя! Не удивительно, что отец при жизни часто повторял, что ты и есть тот, кто по-настоящему понимает девиз Ордена Юнь Мэн Цзян, кто почитает его традиции».
Вэй У Сянь, не в силах больше слушать, перебил: «Довольно».
Цзян Чэн сорвался: «Что — довольно? Думаешь, сказал — довольно, и на этом все кончено? Тебе лучше знать! Ты во всем сильнее меня! Природный потенциал заклинателя, духовные и моральные качества, вы разбираетесь в этом лучше, мне до вас далеко… тогда что я из себя представляю?!?!»
Он резко протянул руку, будто собирался схватить Вэй У Сяня за ворот, но Лань Ван Цзи одной рукой прижал Вэй У Сяня и закрыл собой, а другой с силой отбросил ладонь Цзян Чэна. В глазах его полыхнуло скрытое пламя гнева. И хотя в этот удар он не вложил духовных сил, все же физических сил не пожалел — рана на груди Цзян Чэна снова открылась, из нее хлынула кровь. Цзинь Лин взволнованно крикнул: «Дядя, твои раны! Хань Гуан Цзюнь, прошу, проявите снисхождение!»
Лань Ван Цзи же ледяным тоном бросил: «Цзян Вань Инь, следи за словами!»
Лань Си Чэнь снял верхние одеяния, накрыл ими дрожащего на земле Не Хуай Сана и произнес: «Глава Ордена Цзян, вам нельзя излишне волноваться. Еще пара таких криков — и ваше состояние ухудшится».
Цзян Чэн оттолкнул Цзинь Лина, который беспомощно пытался его поддержать. Несмотря на потерю крови, пылкая ярость прилила к его голове, от чего лицо то краснело, то бледнело. «Почему? Вэй У Сянь, мать твою, почему?!»
Вэй У Сянь, которого Лань Ван Цзи закрыл собой, жестко переспросил: «Что — почему?»
Цзян Чэн: «Сколько всего наш клан тебе дал? Очевидно же, что это я — его настоящий сын, это я — истинный наследник Ордена Юнь Мэн Цзян, и столько лет ты во всем превосходил меня на голову. А за данное тебе воспитание платой стала жизнь! Жизнь моего отца, моей матери, моей сестры и Цзинь Цзы Сюаня! Из-за тебя… у меня остался только Цзинь Лин, а его родители погибли!»
Цзинь Лин содрогнулся, его плечи беспомощно опустились, выражение лица сделалось подавленным. Вэй У Сянь шевельнул губами, но все же в итоге так ничего и не произнес.
Лань Ван Цзи повернулся и взял его за руку. Цзян Чэн все не унимался, продолжая браниться: «Вэй У Сянь, так кто же все-таки первым нарушил клятву, кто предал наш орден? Ты сам мне говорил, что в будущем я стану главой ордена, а ты станешь моим подчиненным, будешь всю жизнь меня поддерживать. Что в Ордене Гу Су Лань будут Два Нефрита, а в Ордене Юнь Мэн Цзян — Два Героя. Что ты никогда не предашь меня, не предашь Орден Цзян, чьи это были слова?! Я спрашиваю тебя, чьи это были слова?! Или ты проглотил их вместе с языком?!»
Он разъярялся все сильнее: «И что же в итоге? Ты бросился защищать посторонних людей, ха-ха! Да еще из клана Вэнь. Сколько риса ты съел с их рук, если ни секунды не сомневаясь предал нас?! А наш клан для тебя ничего не значит?! Ты совершил все на свете геройства, а на каждый твой дурной поступок нашлось оправдание — так вышло поневоле! Не было иного выхода! Какие невыразимые страдания ты перенес! Страдания?! Ты выставлял меня полным идиотом, ничего мне не сказав!!!»
«Сколько всего ты задолжал Ордену Цзян? Разве я не должен тебя ненавидеть? Разве я не могу тебя ненавидеть?! Но почему сейчас я как будто должен — наоборот — извиниться перед тобой?! Почему я непременно должен чувствовать себя так, будто все эти годы я разыгрывал из себя, мать его, шута?! Что я теперь собой являю? Получается, поделом мне, что теперь я ослеплен светом твоего сияющего великолепия, так что глаз невозможно открыть?! Разве я не должен тебя ненавидеть?!»
Лань Ван Цзи резко поднялся на ноги. Цзинь Лин в страхе закрыл собой Цзян Чэна и воскликнул: «Хань Гуан Цзюнь! Мой дядя ранен…»
Цзян Чэн влепил племяннику затрещину, так что тот повалился на пол, и заорал: «Пусть нападает! Боялся я этого второго Лань!»
Вот только, схватив затрещину, Цзинь Лин остолбенел.
И не только он, все — Вэй У Сянь, Лань Ван Цзи, Лань Си Чэнь — остолбенели разом.
Цзян Чэн… плакал. Слезы текли по его лицу, а сквозь сжатые зубы вырывалось: «…Почему… Почему ты не сказал мне?!»
Цзян Чэн до хруста сжал кулаки, словно хотел обрушить удар на кого-то, или ударить себя, но в итоге с силой ударил о землю.
Следуя чувству долга и морали, он должен был непреклонно, безоглядно ненавидеть Вэй У Сяня.
Но сейчас, когда у него внутри приводит духовные силы в движение то самое Золотое Ядро, Цзян Чэн не мог найти в себе сил для безоговорочной ненависти.
Вэй У Сянь не представлял, что на это ответить.
В самом начале он решил ничего не говорить Цзян Чэну именно потому, что не хотел увидеть его в таком состоянии.
Вэй У Сянь крепко-накрепко запомнил обещание, данное Цзян Фэн Мяню и Мадам Юй: как следует позаботиться о Цзян Чэне. Если бы такой человек, как он, который до крайности стремился превзойти других, узнал об этом, он бы всю жизнь провел в унынии и невыносимых страданиях, не в силах посмотреть Вэй У Сяню в глаза. В его душе навсегда бы появился непреодолимый барьер: он бы всю жизнь прожил в мыслях о том, что заполучил все то, что имеет, лишь благодаря чьей-то невосполнимой жертве. А значит это вовсе не его успехи, не его заклинательские достижения. Он бы выиграл, но в то же время и проиграл, навсегда утратив возможность превзойти кого-либо.
Впоследствии, когда из-за Вэй У Сяня погибли Цзинь Цзы Сюань и Цзян Янь Ли, он тем более не мог позволить Цзян Чэну узнать правду. Ведь если бы он сказал ему тогда, получилось бы, что Вэй У Сянь просто перекладывает ответственность, спешит доказать, что он ведь тоже совершил подвиг, как бы говоря — Цзян Чэн, не надо меня ненавидеть, видишь, я тоже чем-то пожертвовал ради Ордена Юнь Мэн Цзян.
Цзян Чэн плакал беззвучно, но слезы неровными дорожками застилали все его лицо.
Для прежнего Цзян Чэна расплакаться на глазах у всех было чем-то совершенно невозможным. Но только, с этого момента и впредь, каждый миг, пока в его теле бьется это Золотое Ядро, пока он может с его помощью использовать духовные силы, он будет вечно помнить, что это за ощущение.
Задыхаясь от слез, он произнес: «…Ты же говорил, что когда я стану главой ордена, ты станешь моим подчиненным, будешь всю жизнь поддерживать меня, никогда не предашь Орден Юнь Мэн Цзян… Это были твои слова».
«……»
Спустя несколько секунд молчания, Вэй У Сянь произнес: «Прости. Я нарушил обещание».
Цзян Чэн покачал головой и зарылся лицом в ладони. Через мгновение он вдруг усмехнулся.
В его тихом голосе звучала язвительная насмешка: «Даже в такой момент ты все еще говоришь мне «прости». Какая я, должно быть, драгоценная персона».
Примечания:
(1) Оригинальная фраза: некий эликсир Золотого Ядра.
