Часть третья
Поразительно тонкая струна, покрытая особой краской, была практически не заметна для невооруженного глаза. Вэй У Сянь, будучи эмоционально подавленным, совершенно не замечал происходящего вокруг, поэтому не увидел опасности и попался на удочку.
Вэй У Сянь воскликнул: «Лань Чжань, нет! Не отходи!»
Лань Ван Цзи в тот же миг, ни секунды не медля, сделал пять шагов назад. Цзинь Гуан Яо произнес: «Превосходно. А теперь попрошу вас вернуть Би Чэнь в ножны».
Раздался звон — Лань Ван Цзи немедленно сделал то, что он просил. Вэй У Сянь в гневе выкрикнул: «Ты решил, получив палец, откусить всю руку?»
Цзинь Гуан Яо: «Это разве называется «получив палец, откусить руку»? В таком случае, как назвать мою следующую просьбу? Ведь я собираюсь повелеть Хань Гуан Цзюню собственноручно запечатать свои духовные каналы».
Вэй У Сянь гневно бросил: «Ах ты…»
Он не договорил — горло пронзило острой болью разрезаемой кожи, что-то потекло по шее. Лань Ван Цзи болезненно побледнел. Цзинь Гуан Яо добавил: «Разве он может ослушаться? Подумайте сами, молодой господин Вэй, ведь его жизнь сейчас находится в моих руках».
Лань Ван Цзи отчеканил: «Не. Прикасайся. К нему».
Цзинь Гуан Яо: «Вы знаете, что делать, Хань Гуан Цзюнь».
Спустя мгновение Лань Ван Цзи ответил: «Хорошо».
Лань Си Чэнь коротко вздохнул. Лань Ван Цзи поднял руку, с силой сделал пару нажимов, тем самым запечатав каналы духовных сил.
Цзинь Гуан Яо слегка улыбнулся и тихо бросил: «Просто невероятно…»
Лань Ван Цзи неотрывно наблюдал за ними. «Отпусти его».
Вэй У Сянь же воскликнул: «Лань Чжань! Я… я должен тебе кое-что сказать».
Цзинь Гуан Яо: «Любые слова могут подождать».
Вэй У Сянь: «Нет. Это срочно».
Цзинь Гуан Яо: «Что ж, можете говорить прямо так».
Он бросил эту фразу не всерьез, однако и предположить не мог, что Вэй У Сянь, будто его внезапно осенило, произнесет: «А ведь и правда».
После чего закричал, что есть мочи: «Лань Чжань! Лань Ван Цзи! Хань Гуан Цзюнь! Я… тогда я… по-настоящему искренне хотел лечь с тобой в постель!»
«……»
«……»
«……»
Цзинь Гуан Яо ослабил пальцы, струны слетели с шеи пленника, режущая боль исчезла. Вэй У Сянь, вне себя от нетерпения, бросился к Лань Ван Цзи.
Лань Ван Цзи, ошарашенный признанием, прозвучавшим как гром, от которого содрогаются небеса, до сих пор не пришел в себя от потрясения. В кои-то веки на привычно бесстрастном лице проявилось растерянное и бестолковое выражение. Вэй У Сянь далеко не первый раз прижимался к нему, обхватив руками за талию так крепко, будто от этого зависела его жизнь. Однако сейчас Лань Ван Цзи словно превратился в неповоротливое бревно: оцепенел, не представляя, куда девать руки. Вэй У Сянь заговорил: «Лань Чжань, ты слышал, что я сказал?!»
Губы Лань Ван Цзи шевельнулись, спустя мгновение раздался его голос: «Ты…»
Он всегда выражал мысли лаконично, коротко и ясно, речь его никогда не была прерывистой. Однако в этот миг Лань Ван Цзи пребывал в крайней растерянности, одолеваемый колебаниями, поэтому его речь сбивалась. Еще через секунду он добавил: «Ты сказал…»
Он будто хотел повторить сказанное и тем самым убедиться, что не ослышался. Но для Лань Ван Цзи произнести подобное было действительно нелегко, слова застряли в горле. Вэй У Сянь тут же, нисколько не колеблясь, решил произнести еще раз: «Я сказал, что по-настоящему искренне хотел с тобой…»
«Кхм-кхм!»
Лань Си Чэнь, который стоял рядом, сложил правую руку в кулак и поднес ко рту. Подумав, он со вздохом произнес: «…Молодой господин Вэй, вы избрали самое подходящее время для разговора, и место тоже весьма подходящее».
Цзинь Гуан Яо всем видом выражал крайнее нетерпение. Он развернулся и крикнул: «Все еще не откопали?!»
В ответ раздался голос монаха: «Глава Ордена, вы запрятали слишком глубоко…»
Лицо Цзинь Гуан Яо то темнело, то бледнело, и от этого становилось крайне непривлекательным. Однако, несмотря на гнев, он не стал бранить подчиненных, лишь прикрикнул: «Поторапливайтесь!»
Стоило ему это сказать, как небеса прорезала белая вспышка молнии, похожая на трещину. Спустя мгновение прозвучал удар грома. Цзинь Гуан Яо с помрачневшим лицом посмотрел на небо. Совсем скоро заморосил мелкий дождь. Капли косыми росчерками заполнили воздух. Вэй У Сянь, вцепившись в Лань Ван Цзи, намеревался выплеснуть все переполняющие грудь слова, от которых готов был взорваться. Лишь ледяные капли, коснувшись лица, смогли немного остудить его пыл.
Цзинь Гуан Яо обратился к Лань Си Чэню: «Цзэ У Цзюнь, начался дождь, нам лучше укрыться в храме».
Несмотря на то, что Лань Си Чэнь, будучи обманутым, оказался в его руках, Цзинь Гуан Яо не утратил по отношению к нему прежнего уважения. В словах не было жестокости, он вел себя с Лань Си Чэнем как раньше, даже немного более вежливо. От этого становилось невозможным выплеснуть на него гнев, как говорится, «рука не поднимется ударить улыбающееся лицо». К тому же Лань Си Чэнь сам по себе не являлся обладателем дурного нрава.
Цзинь Гуан Яо первым переступил порог и вошел в главную залу, остальные последовали за ним. Днем Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи уже были здесь. Просторная зала создавала ощущение величия, красные стены, украшенные золотом, сияли новизной — сразу становилось ясно, что за храмом постоянно ухаживают и держат помещение в чистоте. Заклинатели и монахи копали землю во внутренних чертогах главной залы. Неизвестно, на какой глубине они уже находились, но все еще не выкопали то, что когда-то схоронил здесь Цзинь Гуан Яо. Вэй У Сянь, не ожидая подвоха, поднял взгляд — и обомлел.
Статуя Гуань Инь на пьедестале поклонения божеству поражала красотой. По сравнению с другими статуями Богини Милосердия, лицо ее выглядело чуть менее благожелательным, но чуть более изящным и привлекательным. Обомлел же Вэй У Сянь потому, что статуя Гуань Инь показалась ему смутно знакомой, похожей на одного человека. Это ведь был точь в точь Цзинь Гуан Яо!
С первого взгляда можно и не заметить, но если сравнивать с Цзинь Гуан Яо, который стоял рядом, сходство становилось все более очевидным, даже больше чем наполовину. Вэй У Сянь подумал: «Неужели Цзинь Гуан Яо настолько самолюбив? Занять место Верховного заклинателя, властвующего над всеми кланами, ему показалось недостаточно, так он решил еще и сделать божественную статую по своему образу, чтобы десятки тысяч людей кланялись ему, возносили почести и возжигали благовония? Или это какое-то темное искусство, о котором мне ничего не известно?»
Над ухом прозвучал голос Лань Ван Цзи: «Присядь».
Вэй У Сянь немедленно пришел в чувство. Лань Ван Цзи отыскал на полу в храме четыре подушки для сидения: две отдал Лань Си Чэню и Цзинь Лину, две оставил для себя и Вэй У Сяня. По какой-то причине и Лань Си Чэнь, и Цзинь Лин устроились на своих подушках как можно дальше от них, и к тому же, не сговариваясь, устремили взгляды вдаль.
Цзинь Гуан Яо и остальные направились во внутренние чертоги залы, проверить, как продвигаются работы. Вэй У Сянь, держа Лань Ван Цзи за руку, усадил его на подушку и уселся сам. Возможно, пребывая в замутненных чувствах, Лань Ван Цзи от рывка покачнулся и лишь после этого сел ровно. Вэй У Сянь, немного успокоившись, вгляделся в его лицо.
Лань Ван Цзи опустил веки, так что невозможно было разглядеть его настроения. Вэй У Сянь понимал, что всего несколько слов, произнесенные ранее, не смогут до конца убедить Лань Ван Цзи. Он, по незнанию, столько раз подвергал его мучениям пострашнее линчи, при этом радостно смеясь, что теперь недоверие было бы более чем нормальной реакцией. У Вэй У Сяня неприятно защемило в груди при мыслях об этом, сердце кольнуло болью так, что по телу прошла легкая дрожь. Вэй У Сянь не решился углубляться дальше в размышления; он знал лишь одно — нужно сделать еще несколько решительных шагов навстречу Лань Ван Цзи (1).
Он произнес: «Лань Чжань, смотри… смотри на меня».
В его голосе слышалось напряжение. Лань Ван Цзи ответил: «Мгм».
Глубокий вдох. Вэй У Сянь тихо заговорил: «…У меня в самом деле очень плохая память. Очень многое из того, что случилось в прошлом, я совсем не помню. Произошедшее в Безночном городе и несколько дней спустя… я нисколько не запомнил».
После его слов глаза Лань Ван Цзи чуть округлились.
Вэй У Сянь внезапно схватил его за плечи и сразу продолжил: «Но! Но с сегодняшнего дня я буду помнить все, что ты мне говорил, что ты для меня делал! Я не забуду ничего!»
«……»
Вэй У Сянь: «Ты замечательный. Ты нравишься мне».
«……»
«Или лучше сказать по-другому. Сердце радуется при виде тебя, люблю тебя, хочу тебя, не могу без тебя, все-что-угодно тебя».
«……»
«Я хочу всю жизнь ходить с тобой на ночную охоту».
«……»
Вэй У Сянь сложил три пальца вместе, указал на небо, на землю, затем приложил к сердцу и произнес: «И еще каждый день делить с тобой ложе. Я клянусь, это не какой-то спонтанный порыв и не глупые забавы, которыми я дразнил тебя раньше, и тем более благодарность здесь ни при чем. В общем говоря, никакой другой ерунды. Ты просто по-настоящему нравишься мне, нравишься так, что я хочу делить с тобой постель. Не хочу никого, кроме тебя, никто не сможет заменить тебя. Можешь делать со мной все, что хочешь, как хочешь, мне все нравится, лишь бы ты только пожелал со мной…»
Его речь прервал внезапный порыв ветра, ворвавшегося в храм, который потушил все горящие внутри свечи, ряд за рядом.
Они даже не заметили, как мелкий дождик обернулся ливнем. Бумажные фонари, что со стуком покачивались снаружи храма Гуань Инь, давно промокли и погасли. Все вокруг погрузилось в непроглядную тьму.
Вэй У Сянь не мог произнести ни звука. В этой темноте Лань Ван Цзи крепко прижал его к себе и закрыл рот поцелуем.
Дыхание Лань Ван Цзи сделалось частым и прерывистым, охрипший голос раздался возле уха Вэй У Сяня: «…Сердце радуется при виде тебя…»
Вэй У Сянь прижался к нему крепче. «Да!»
Лань Ван Цзи: «…Люблю тебя, хочу тебя…»
Вэй У Сянь повторил громче: «Да!»
Лань Ван Цзи: «Не могу без тебя… Не хочу никого, кроме тебя… никто не сможет заменить тебя!»
Он раз за разом повторял слова, сказанные ему Вэй У Сянем, голос дрожал вместе с телом; Вэй У Сяню даже в какой-то момент показалось, что он вот-вот заплачет.
С каждой фразой его руки на талии Вэй У Сяня сжимались крепче, до сдавливающей боли, но Вэй У Сянь смыкал руки за его спиной все сильнее и сильнее в ответ, будто готов был перестать дышать, но стерпеть, и даже пожалеть, что нельзя прижаться еще крепче.
Перед глазами стояла темнота.
Они прижимались друг к другу так тесно, что биение сердец скрыть было невозможно. Вэй У Сянь впервые столь явственно ощущал, как бешено колотится сердце Лань Ван Цзи, как рвется из него невыносимый жар. И еще как на его шею упала и тут же бесследно исчезла, будто ее и не было вовсе, слеза.
В передней зале послышались чьи-то торопливые шаги. Это Цзинь Гуан Яо и несколько служащих ему заклинателей вернулись из внутренних чертогов, куда уходили проконтролировать процесс. Двое монахов вышли против бушующего ветра, лишь с огромным усилием им удалось закрыть распахнувшиеся створки ворот, а затем запереть на увесистый засов. Цзинь Гуан Яо в свою очередь вынул огненный талисман и легко подул на него. При помощи горящей бумаги талисмана он снова зажег красные свечи, чье тусклое желтоватое пламя стало единственным источником света в одиноком храме среди ночного дождя. Внезапно снаружи послышался отчетливый стук.
Кто-то стучал в ворота. Все, кто находился внутри, моментально насторожились и посмотрели в сторону входа. Двое монахов, что запирали засов, будто перед встречей с опасным врагом бесшумно направили острия мечей на ворота. Цзинь Гуан Яо без тени эмоций спросил: «Кто это?»
Снаружи раздался голос: «Глава Ордена, это я!»
Голос принадлежал Су Шэ.
Цзинь Гуан Яо подал знак, и монахи отворили засов. Су Шэ вместе с порывом ветра и брызгами дождя ворвался в храм.
Пламя красных свечей всколыхнулось от ветра и заморгало, грозясь в любой момент погаснуть. Монахи поспешили запереть ворота. Ливень промочил Су Шэ до нитки, от взгляда веяло холодом. Он весь продрог, даже губы слегка посинели. В правой руке мужчина держал меч, левой тащил человека. Оказавшись внутри, он уже собирался бросить ношу, но тут увидел сидящих рядом на двух подушках Вэй У Сяня и Лань Ван Цзи, которые все никак не могли оторваться друг от друга.
Совсем недавно эти двое принесли ему большие неприятности, и теперь он в один момент изменился в лице и выхватил меч. Глянув на Цзинь Гуан Яо, Су Шэ увидел, что тот стоит с видом, будто ничего страшного не произошло. Тогда он успокоился и понял, что теперь эти двое — их пленники.
Цзинь Гуан Яо спросил: «Что произошло?»
Су Шэ: «Встретил его по дороге сюда. Подумал, что пригодится, вот и схватил».
Цзинь Гуан Яо подошел, опустил взгляд и задал еще вопрос: «Ты его не поранил?»
Су Шэ: «Нет. Он потерял сознание от испуга». Договорив, он бросил человека на пол. Цзинь Гуан Яо: «Минь Шань, не будь столь жестоким. Он испуга не вынес, а ты его бросаешь».
Су Шэ поспешил ответить: «Есть», — и немедля приподнял только что брошенного пленника, после чего осторожно положил его рядом с Лань Си Чэнем. Тот присмотрелся, убрал с лица человека прилипшие от дождевой воды волосы и увидел, что перепугавшимся до обморока был никто иной, как Не Хуай Сан. Наверняка, закончив восстановление сил в Пристани Лотоса, он направлялся обратно в Цин Хэ, по дороге Су Шэ его и схватил.
Лань Си Чэнь, подняв взгляд, спросил: «Зачем тебе понадобился Хуай Сан?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «На одного Главу Ордена в моих руках стало больше, это нагонит страха на остальных. Впрочем, не изволь беспокоиться, брат. Ты всегда знал, каково мое отношение к Хуай Сану. Когда придет время, я непременно отпущу вас в целости и сохранности».
Лань Си Чэнь бесстрастно произнес: «Должен ли я тебе верить?»
Цзинь Гуан Яо: «Как сочтешь нужным. Поверить или не поверить, выбора у тебя особенно нет».
Тем временем Су Шэ перевел полный неприязни взгляд на Вэй У Сяня и Лань Ван Цзи.
Затем противно усмехнулся и произнес: «Хань Гуан Цзюнь, вот уж не думал, что мы с вами свидимся так скоро. Да к тому же ситуация кардинально изменилась. Ну как, по нраву ощущения?»
Лань Ван Цзи не удостоил его ответом. Он никогда не обращал внимания на низкие провокации. Вэй У Сянь же подумал — разве ситуация кардинально изменилась? С горы Луань Цзан ты в панике бежал, а теперь разве не находишься в бегах?
Однако Су Шэ, очевидно, многие годы держал все в себе, и теперь ему не требовалось внешнего раздражителя, чтобы злость взметнулась до небес и слова, пусть даже оставшиеся без ответа, потекли наружу. Он бросил на Лань Ван Цзи оценивающий взгляд и насмешливо произнес: «Даже в такой момент ты все разыгрываешь из себя само спокойствие? До каких пор собираешься держаться?»
Лань Ван Цзи по-прежнему молчал. Лань Си Чэнь ответил вместо него: «Глава Ордена Су, не припомню, чтобы во время вашего обучения искусствам в Ордене Гу Су Лань мы чем-то обидели вас. Почему вы так накинулись на Лань Ван Цзи?»
Су Шэ: «Разве я посмел бы накинуться на второго молодого господина Лань, который с детства одарен настолько, что все непомерно гордятся им? Мне всего-то не по душе приходится его облик, который всем своим видом говорит, насколько выдающейся личностью он сам себя считает».
Вэй У Сянь не единожды убеждался, что ненависть к человеку может быть абсолютно беспричиной, однако в этот раз он не смог удержаться от мысли, что все это очень странно. Он произнес: «Хань Гуан Цзюнь разве говорил когда-то, что считает себя выдающимся? Насколько я помню, среди правил Ордена Гу Су Лань есть одно, гласящее «запрещено держаться высокомерно и заносчиво», так?»
Цзинь Лин: «Откуда тебе известны правила Ордена Гу Су Лань?»
Вэй У Сянь потер подбородок. «Приходилось не раз переписывать, вот и запомнил».
Цзинь Лин без раздумий выпалил: «Тебе что, больше делать было нечего, как переписывать правила Ордена Гу Су Лань? Ты же не…» Он собирался сказать «ты же не из этого клана», но на середине фразы посчитал ее неуместной, поэтому с потемневшим лицом прикусил язык.
Вэй У Сянь рассмеялся. «Только не говорите, что Глава Ордена Су такого мнения лишь потому, что лицо Хань Гуан Цзюня с детства выглядит холодным словно лед? Если так, Хань Гуан Цзюню должно быть смертельно досадно это слышать. Он ведь абсолютно ко всем обращается с тем же лицом. Глава Ордена Су, вам следовало бы возрадоваться, что вы обучались искусствам не в Ордене Юнь Мэн Цзян».
Су Шэ холодным тоном спросил: «Почему же?»
Вэй У Сянь ответил: «В таком случае я бы давно обозлил вас до смерти. В юности я каждый день совершенно искренне мнил себя исключительным, потрясающим талантом, поистине, мать его, выдающимся и невероятным. Кроме прочего, я не просто считал так в душе, я еще и повсюду заявлял об этом вслух».
На лбу Су Шэ вздулись вены. «Закрой рот!» Он собирался ударить, однако Лань Ван Цзи прижал Вэй У Сяня и защитил объятием. Су Шэ застыл на полпути, размышляя, стоит ли осуществить задуманное, когда Вэй У Сянь высунулся из-за спины Лань Ван Цзи и произнес: «Не стоит действовать опрометчиво, Глава Ордена Су, все-таки Лянь Фан Цзунь весьма почтительно относится к Цзэ У Цзюню. Как думаете, обрадуется ли Лянь Фан Цзунь, если вы пораните Хань Гуан Цзюня?
Су Шэ остановился именно потому, что ему в голову пришла такая же мысль. Стоило Вэй У Сяню ее озвучить, как это разозлило его еще сильнее. Не в силах смириться с поражением, он решил вновь бросить насмешку: «Не думал я, что легендарный Старейшина И Лин, наводящий ужас на оба мира — живых и мертвых, тоже может испугаться смерти!»
Вэй У Сянь, ни капли не смутившись, ответил: «Благодарю за комплимент. Вот только, я не боюсь смерти, всего лишь не хочу умирать».
Су Шэ с холодной усмешкой бросил: «Глупые придирки к словам, просто смешно. Разве существует разница между страхом смерти и нежеланием умереть?»
Вэй У Сянь, удобно устроившись на плече Лань Ван Цзи, ответил: «Разумеется, разница существует. К примеру, если сказать — «я не хочу отрываться от Лань Чжаня» и «я боюсь оторваться от Лань Чжаня» — разве это одно и то же?»
Однако, поразмыслив, он добавил: «Прости, я беру слова назад. По моим ощущениям, в данном случае фразы действительно практически равнозначные».
Лицо Су Шэ буквально позеленело. Вэй У Сянь как раз рассчитывал на то, чтобы его разозлить, как вдруг где-то рядом прозвучал легкий смешок.
Настолько легкий, что могло показаться, будто он ослышался.
Когда Вэй У Сянь резко вскинул голову, то отчетливо увидел в уголке рта Лань Ван Цзи слабую, словно чистое сияние солнечного света на снегу, улыбку, которая все еще не успела растаять. И в этот раз шокированно застыл не только Су Шэ, но и Лань Си Чэнь, и Цзинь Лин.
Все на свете знали, что лицо Хань Гуан Цзюня никогда не трогает улыбка, оно словно покрыто инеем и отражает полное отсутствие интереса к жизни. Почти никто никогда не видел, чтобы он улыбался, даже чтобы слегка приподнимал уголок рта. Никто не мог предположить, что сможет лицезреть его улыбку в подобной ситуации.
Глаза Вэй У Сяня моментально сделались большими и круглыми.
Мгновения спустя он сглотнул, кадык перекатился вверх-вниз, затем раздался его голос: «Лань Чжань, ты…»
Именно в этот момент снаружи послышался стук.
Су Шэ вынул меч, крепко сжал оружие в руках и настороженно спросил: «Кто?!»
Никто не ответил, вместо этого створки ворот яростно распахнулись!
Вместе с дождем и ветром внутрь ворвалась сверкающая фиолетовая молния, которая нанесла удар прямо в грудь Су Шэ, отбросив того далеко прочь. Су Шэ с силой ударился о колонну из красного дерева, изо рта фонтаном хлынула кровь. Двое монахов, потрясенные атакой, повалились на землю, не в силах подняться. Человек в фиолетовых одеяниях перешагнул порог и уверенным шагом направился в главную залу.
Несмотря на перекрестный ветер и дождь снаружи, он совершенно не промок, лишь полы одежды немного потемнели от воды. В левой руке он держал зонт из промасленной бумаги, капли дождя стучали по нему, разбиваясь брызгами. В правой руке все еще сверкал холодным светом Цзы Дянь, заполняя пространство яростным треском. Выражение лица человека было еще темнее, чем ночь с грозой и ливнем.
Примечания:
(1) Оригинальная фраза: влить несколько доз сильнодействующего лекарства.
