Он так и не расслышал названия мелодии. Лицо залило горячим румянцем, голову и все четыре конечности охватил болезненный жар, в ушах раздался звон, который никак не желал стихнуть.
А когда Вэй У Сянь вновь пришел в сознание и открыл глаза, он увидел вовсе не черные своды пещеры и не болезненно-бледное и прекрасное лицо Лань Ван Цзи, а обычную деревянную доску с изображением потешной сцены с целующимися человечками.
Эту мазню он сам нарисовал над своей кроватью в Пристани Лотоса.
Вэй У Сянь лежал на деревянном ложе, а рядом, опустив голову над книгой, сидела Цзян Янь Ли. Увидев, что он проснулся, она слегка вскинула брови, отложила книгу и позвала: «А-Сянь!»
Вэй У Сянь отозвался: «Шицзе!»
Он с огромным трудом приподнялся на кровати, жар отступил, но слабость еще сковывала движения, и горло немного пересохло. Вэй У Сянь спросил: «Я вернулся домой? Когда я выбрался из пещеры? Это дядя Цзян отправил людей, чтобы спасти меня? А где Лань Чжань? И Цзян Чэн?»
Деревянная дверь распахнулась, и вошел Цзян Чэн, неся в руках горшочек из белого фарфора. Он крикнул: «Чего ты расшумелся!»
Затем Цзян Чэн протянул горшочек Цзян Янь Ли со словами: «Сестра, я принес суп, который ты сварила».
Цзян Янь Ли взяла горшочек, зачерпнула содержимое и наполнила им пиалу. Вэй У Сянь тем временем произнес: «Цзян Чэн, паршивец, а ну подойди!»
Цзян Чэн огрызнулся: «За какой такой надобностью? Падешь на колени и рассыплешься в благодарностях?»
Вэй У Сянь возмущенно крикнул: «Мне пришлось ждать помощи целых семь дней! Признайся, ты хотел, чтобы я там умер?!»
Цзян Чэн парировал: «Ты разве умер? И кто же в таком случае сейчас со мной разговаривает?»
Вэй У Сянь рассердился: «От горы Му Си до Юнь Мэна самое большее — пять дней пути!»
Цзян Чэн взорвался: «Ты дурак? Это только в одну сторону, а обратный путь ты посчитал? К тому же, оказавшись на месте, мне с отрядом людей пришлось обойти всю гору в поисках той смоковницы, а еще нужно было раскопать вход, заваленный псами из клана Вэнь. Я спас тебя спустя семь дней, ты должен в ноги мне поклониться!»
Вэй У Сянь, вспомнив, что действительно забыл посчитать время на обратный путь, сразу замолчал, потом добавил: «Похоже на правду. Но почему Лань Чжань не поправил меня?»
Цзян Чэн ответил: «Один взгляд на тебя повергает его в расстройство, и ты еще хочешь, чтобы он внимательно слушал все, что ты болтаешь?»
Вэй У Сянь согласился: «И то верно!»
Цзян Янь Ли, наполнив супом пиалу, протянула ее Вэй У Сяню. В супе плавали порезанные кусочками корни лотоса и разварившиеся по краям свиные ребрышки слегка розоватого оттенка. От обжигающего супа поднимался густой пряный аромат. За все время пребывания в пещере Вэй У Сянь не ел и крошки — в подобных случаях прием тяжелой пищи крайне опасен, поэтому легкий суп пришелся как нельзя кстати. Пробормотав «Спасибо, шицзе», он схватил пиалу и принялся жадно пить бульон, приговаривая: «А где Лань Чжань? Вы ведь и его спасли? Он здесь? Или вернулся домой, в Гу Су?»
Цзян Чэн ответил: «Размечтался. Он ведь не принадлежит нашему Ордену, с чего ему вдруг отправляться с нами в Пристань Лотоса? Конечно, он вернулся в Гу Су».
Вэй У Сянь произнес: «Он вернулся один? Но ведь Орден Гу Су Лань…»
Он так и не закончил фразу, в комнату вошел Цзян Фэн Мянь. Вэй У Сянь отставил пиалу с супом в сторону и поприветствовал: «Дядя Цзян!»
Цзян Фэн Мянь сделал знак рукой. «Не вставай».
Цзян Янь Ли протянула Вэй У Сяню платок, чтобы тот вытер рот, и поинтересовалась: «Вкусно?»
Не взяв платок, Вэй У Сянь с громким «Вкусно!» вытянул губы трубочкой.
Цзян Чэн возмутился: «У тебя что, рук нет?»
Шицзе, радостно улыбаясь, вытерла Вэй У Сяню рот и подбородок, затем взяла пиалу и вышла. Цзян Фэн Мянь сел на освободившееся место, взглянул на фарфоровый горшочек, словно тоже хотел попробовать, но, к несчастью, Цзян Янь Ли унесла пиалу. Цзян Чэн оторвал его от размышлений: «Отец, люди из клана Вэнь все еще не собираются возвращать нам мечи?»
Цзян Фэн Мянь отвел взгляд от горшочка и ответил: «Сегодня они устраивают празднование».
Вэй У Сянь спросил: «В честь какого такого события?»
Цзян Фэн Мянь произнес: «В честь того, что Вэнь Чжао в одиночку сразил монстра, Черепаху-Губительницу».
Услышав эту новость, Вэй У Сянь едва не свалился с кровати. «Вэнь Чжао сразил?!»
Цзян Чэн насмешливо произнес: «А кто же еще? Или ты думал, что они признают подвиг за тобой?»
Вэй У Сянь выругался: «Эти вонючие бесчестные псы из клана Вэнь несут полную чушь! Ясно же, что это заслуга Лань Чжаня».
Цзян Фэн Мянь улыбнулся и возразил ему: «Вот как? По счастливой случайности, Второй молодой господин Ордена Гу Су Лань рассказал мне, что это твоя заслуга. Так кто же все-таки убил чудовище?»
Вэй У Сянь ответил: «Будем считать, что мы оба постарались. Но все же жизнь черепахи забрал он. А я лишь забрался внутрь панциря и вытравил ее оттуда. Лань Чжань в одиночку поджидал черепаху снаружи, лишь спустя шесть часов мучений ему удалось убить ее».
Он пересказал дяде Цзяну и Цзян Чэну все основные события, случившиеся за эти несколько дней. Цзян Чэн, выслушав его с мрачным видом, произнес: «Все почти так, как рассказал Лань Ван Цзи. Так значит, вы оба приложили руку к убийству черепахи. Если ты тоже причастен, так и говори, зачем ты спихиваешь всю славу ему?»
Вэй У Сянь возразил: «Я не спихиваю. Просто мне кажется, по сравнению с ним, я ничего особенного не сделал».
Цзян Фэн Мянь одобрительно кивнул: «Ты молодец».
Но, разумеется, все понимали, что убийство огромного четырехсотлетнего монстра в семнадцать лет заслуживает куда большего, нежели чем просто «ты молодец».
Цзян Чэн буркнул: «Поздравляю».
Вот только его поздравление прозвучало более чем странно. По его скрещенным на груди рукам и высоко поднятым бровям Вэй У Сянь понял, что Цзян Чэн закипает от возмущения. Наверняка сейчас Цзян Чэн не мог примириться с мыслью, что не он остался тогда в пещере, а будь это он, все произошло бы совсем иначе. Вэй У Сянь рассмеялся и произнес: «Жаль, что тебя там не было, ты бы тоже мог приложить руку к ее убийству. И помог бы мне разогнать скуку разговорами. Этот Лань Чжань просто… Я чуть не умер от тоски!»
Цзян Чэн сорвался: «Ты это заслужил. Не надо было соваться не в свое дело. Если бы ты с самого начала не стал…»
Неожиданно раздавшийся голос Цзян Фэн Мяня прервал его: «Цзян Чэн».
Цзян Чэн застыл на полуслове, осознав, что перегнул палку.
Во взгляде Цзян Фэнь Мяня не сквозило и тени упрека, но его спокойное лицо вдруг приняло суровое выражение. Он задал вопрос: «Ты знаешь, в чем твои слова не верны?»
Цзян Чэн опустил голову. «Знаю».
Вэй У Сянь попытался заступиться: «Он просто так это ляпнул, не со зла».
Глядя на Цзян Чэна, который не собирался уступать и явно думал совсем не то, что говорил, Цзян Фэн Мянь покачал головой. «А-Чэн, Некоторые вещи нельзя говорить, не обдумав, пусть и в гневе. А если ты сказал это, значит, что ты все еще не понимаешь девиза Ордена Юнь Мэн Цзян».
Снаружи раздался ледяной и резкий голос женщины: «Да. Он не понимает. Ну и что с того? Главное, что Вэй Ин понимает».
Словно пурпурно-фиолетовая молния, Мадам Юй вошла в комнату с порывом холодного ветра. Она остановилась в пяти шагах от кровати Вэй У Сяня и, вскинув брови, произнесла: «Стремись достичь невозможного!» — он ведь именно так и поступает! Совершенно точно знает, что принесет неприятности своему Ордену, и все равно наводит смуту! Когда-нибудь он наверняка навлечет большую беду на наш Орден!»
Цзян Фэн Мянь спросил: «Моя госпожа. Зачем ты пришла?»
Мадам Юй ответила тоном, не предвещающим ничего хорошего: «Зачем я пришла? Интересно! Не думала, что мне придется отвечать на подобный вопрос. Глава Ордена Цзян еще помнит, что я тоже хозяйка Пристани Лотоса? Еще помнит, что каждый цунь этой земли подвластен мне? Еще помнит, кто из этих двоих — его настоящий сын?»
Эти вопросы Цзян Фэн Мянь за много лет слышал от жены бессчетное множество раз. И потому спокойно ответил: «Конечно, я помню».
Мадам Юй с холодной усмешкой продолжила: «Ты помнишь, но этого недостаточно. Этот Вэй Ин и дня не может прожить, чтобы не впутаться в какие-нибудь проблемы! Если бы я знала, что все так повернется, заперла бы его в Пристани Лотоса и не позволяла бы выходить наружу. Неужели Вэнь Чжао посмел бы навредить двоим молодым господам Орденов Гу Су Лань и Лань Лин Цзинь? А если бы и посмел, стало быть, такова их судьба, по какому праву ты решил строить из себя героя?»
Перед лицом Цзян Фэн Мяня Вэй У Сянь не мог спорить с Мадам Юй и потому покорно выслушал, но при этом подумал: «Не посмел бы навредить? Я бы не был в этом так уверен».
Мадам Юй не могла успокоиться: «Я скажу, а вы запомните мои слова: придет день — и он навлечет на нас большую беду!»
Цзян Фэн Мянь поднялся и произнес: «Давай поговорим в другом месте».
Мадам Юй не желала слушать. «О чем нам еще говорить где-то в другом месте? Я буду говорить только здесь. Все равно мне нечего стыдиться! Цзян Чэн, подойди».
Цзян Чэн, зажатый между двух огней, поколебавшись секунду, подошел к матери. Мадам Юй схватила его за плечи и толкнула в сторону Цзян Фэн Мяня со словами: «Глава Ордена Цзян, мне придется тебе кое о чем напомнить. Посмотри повнимательнее, это и есть твой родной сын, будущий хозяин Пристани Лотоса. Пусть он тебе не нравится, потому что я его родила, он — урожденный потомок Ордена Юнь Мэн Цзян! И я ни за что не поверю, что ты не знаешь, о чем болтают люди за твоей спиной. О том, что Глава Ордена Юнь Мэн Цзян спустя столько лет все еще влюблен в какую-то Саньжэнь и признает чужого сына, как своего собственного. Люди строят догадки о том, что Вэй Ин и есть твой…»
Цзян Фэн Мян выкрикнул: «Юй Цзы Юань!»
Мадам Юй в долгу не осталась: «Цзян Фэн Мянь! Думаешь, повысил голос — и что-то изменилось?! Я знаю тебя слишком хорошо!»
Они вышли из комнаты, продолжая ссориться, в голосе Мадам Юй все нарастал гнев, а Цзян Фэн Мянь, изо всех сил подавляя злость, продолжал с ней спорить. Цзян Чэн так и остался остолбенело стоять на месте; лишь спустя какое-то время он бросил взгляд на Вэй У Сяня, затем отвернулся и пошел прочь.
Вэй У Сянь позвал: «Цзян Чэн!»
Тот поспешно вышел из комнаты на веранду, ничего не ответив. Тогда Вэй У Сянь скатился с кровати и поспешил догнать его, не взирая на боль и ломоту в теле. «Цзян Чэн! Цзян Чэн!»
Но тот, не обращая на него никакого внимания, продолжал идти. Тогда Вэй У Сянь в ярости набросился на Цзян Чэна и схватил за шею с криком: «Ты же слышал меня, и не отвечаешь! Подраться хочешь?»
Цзян Чэн выругался в ответ: «Убирайся обратно в свою постель!»
Вэй У Сянь ответил: «Э нет, так не пойдет, давай-ка прежде выясним все до конца! Даже не думай верить во всю эту чушь, что болтают люди».
Цзян Чэн холодно проговорил: «В какую такую чушь?»
Вэй У Сянь ответил: «Я не стану повторять, иначе замараю язык. У моих матери и отца были имена, я не желаю, чтобы кто-то считал меня безродным псом!»
Он потянул Цзян Чэна за плечо и грубо усадил его на перила с одной стороны веранды. «Если есть что сказать — говори, не таясь! Не надо прятать тяжесть в своем сердце. Ты — родной сын дяди Цзяна, будущий Глава Ордена Цзян. Само собой разумеется, с тобой он намного строже».
Цзян Чэн искоса взглянул на него.
Вэй У Сянь добавил: «А я — совсем другое дело. Я ему чужой, мои родители были его хорошими друзьями, поэтому ко мне он относится с большей мягкостью. Ты ведь понимаешь это, правда?»
Цзян Чэн сердито ответил: «Он вовсе не строг со мной. Просто не любит меня».
Вэй У Сянь продолжал: «Да разве можно не любить своего родного сына? Не придумывай! Покажи мне тех, кто распространяет такие слухи, я изобью каждого так, что родная мать его не узнает!»
Цзян Чэн ответил: «Это так! Он не любит мою мать, а заодно не любит и меня!»
На это действительно было трудно что-либо возразить.
Всем кланам заклинателей известна эта история. Мадам Юй и Цзян Фэн Мянь одного возраста, они познакомились, когда обоим было не больше двадцати лет. Цзян Фэн Мянь по характеру кроток и любезен, Юй Цзы Юань же, напротив, властная и непреклонная, потому отношения между ними не сложились. Вопреки тому, что они весьма подходили друг другу по статусу и происхождению, никто не мог представить их вместе. Позднее Цан Сэ Саньжэнь спустилась с гор и, проходя через Юнь Мэн, повстречалась с Цзян Фэн Мянем. Они стали хорошими друзьями, часто ходили вместе на Ночную охоту, очевидно, между ними возникла симпатия. Все вокруг считали, что именно Цан Сэ Саньжэнь станет следующей хозяйкой Пристани Лотоса.
Вот только вскоре, к всеобщему удивлению, клан Мэй Шань Юй неожиданно предложил Ордену Юнь Мэн Цзян породниться узами брака.
Прошлый Глава Ордена Цзян был в большой степени заинтересован в этом союзе, однако Цзян Фэн Мянь имел совершенно противоположное мнение. Ему вовсе не нравились женщины с таким характером, как у Юй Цзы Юань. Посчитав, что они друг другу не подходят, Цзян Фэн Мянь под благовидным предлогом отказался от предложения. Однако клан Мэй Шань Юй задействовал различные уловки, чтобы оказать давление на молодого и неопытного юношу. Кроме того, вскоре после этого Цан Сэ Саньжэнь и самый преданный соратник Цзян Фэн Мяня, Вэй Чан Цзэ, стали спутниками на тропе самосовершенствования, проще говоря, полюбили друг друга и отправились на край света, куда глаза глядят. Цзян Фэн Мяню ничего не оставалось, как покориться судьбе.
Но даже после свадьбы отношения Цзян Фэн Мяня и Юй Цзы Юань не стали теплее. Они жили раздельно и никак не находили общего языка. Кроме усиления связей и укрепления положения собственных кланов, они не добились ровным счетом ничего.
Основатель Ордена Юнь Мэн Цзян, Цзян Чи, являлся урожденным странствующим рыцарем, все его потомки имели возвышенный, неторопливый и чистосердечный, вольный и уравновешенный характер. Мадам Юй по духу в корне отличалась от подобных стандартов. Цзян Чэн же лицом и характером пошел в мать, от рождения он не перенял положительных качеств Цзян Фэн Мяня, и каким бы нравоучениям ни подвергался, изменить этого никому так и не удалось. Возможно, поэтому Цзян Фэн Мянь относился к сыну не слишком благосклонно.
Цзян Чэн отбросил руку Вэй У Сяня, вскочил и выплеснул весь гнев наружу: «Я знаю! Ему не по душе мой нрав, я не тот наследник, какого бы он желал видеть после себя. Он думает, что я не достоин стать Главой, что я не следую правилам Ордена, что для этого я характером не вышел. Да!»
Цзян Чэн уже перешел на крик: «Ты вместе с Лань Ван Цзи убил черепаху Сюань У. Отважно сражался! Невероятно! Ну а я?»
С силой его кулак врезался в столб, подпирающий веранду; Цзян Чэн прошипел сквозь сжатые зубы: «Я несколько дней провел в пути, ног под собой не чувствуя, ни на миг не останавливаясь!»
Вэй У Сянь перебил его: «Да кому интересны какие-то правила! Обязательно нужно им следовать? Вспомни Орден Гу Су Лань, три тысячи правил! Но если следовать каждому, то и жизни никакой не увидишь!»
Он спрыгнул с перил и продолжил: «И еще, кто сказал тебе, что Глава непременно должен обладать характером своего Ордена? Следовать правилам Ордена? В истории Ордена Юнь Мэн Цзян сменилось столь много Глав, и я ни за что не поверю, что все они обладали одинаковым характером. Даже в Ордене Гу Су Лань была своя Лань И, но кто сейчас посмеет оспорить ее положение и истинную силу? Кто из прославленных заклинателей Ордена Гу Су Лань сейчас способен превзойти ее? Превзойти ее Технику Смертельных Струн?»
Цзян Чэн слушал его молча, как будто немного успокоившись. Вэй У Сянь вновь схватил его за плечо и с уверенностью в голосе произнес: «Когда ты станешь Главой Ордена, я стану твоим подчиненным. Так же, как наши отцы. В Ордене Гу Су Лань есть Два Нефрита, а у нас в Юнь Мэне есть Два Героя! Так что закрой-ка рот. Кто сказал, что ты не достоин стать Главой Ордена? Никто не смеет говорить подобное, даже ты. А если посмеешь заикнуться еще хоть раз, я задам тебе трепку».
Цзян Чэн издевательски произнес: «Кому ты можешь задать трепку в таком состоянии, как сейчас?» Затем пихнул Вэй У Сяня в грудь, аккурат в то место, где остался шрам от раскаленного тавро. И пускай рана была уже обработана и забинтована, от удара Цзян Чэна Вэй У Сянь все равно вскрикнул от боли, затем грозно прокричал: «Цзян Чэн!!! Нарываешься на драку?!»
Цзян Чэн увернулся от удара его кулака и крикнул: «Что, больно? А что же ты раньше строил из себя героя? Поделом тебе! Будешь знать!»
Вэй У Сянь ответил: «Это я строил из себя героя? Да у меня просто не было иного выхода, я сначала сделал, потом подумал! А ну стой, так и быть, я сохраню тебе жизнь, просто хочу спросить кое-что! У меня на поясе висел мешочек с травами, пустой. Ты его не видел?»
Цзян Чэн переспросил: «Подарок Мянь-Мянь? Нет, не видел».
Вэй У Сянь с сожалением застонал и добавил: «В следующий раз попрошу у нее еще один».
Цзян Чэн хмуро произнес: «Опять за свое? Эта девчонка внешне ничего, но по происхождению простолюдинка. Наверняка у нее и клана за спиной нет, просто чья-то служанка».
Вэй У Сянь возмутился: «И что с того? Я ведь тоже сын слуги».
Цзян Чэн ответил: «Да разве можно вас сравнивать? В чьем еще доме есть такой слуга, которому хозяева сами чистят лотосы да варят суп? Я сам и капли не попробовал!»
Вэй У Сянь пожал плечами. «Хочешь супа — так попроси шицзе сварить еще, и дело с концом. Кстати, мы ведь заговорили о Лань Чжане. Он ничего не просил мне передать? Его брат нашелся? Что происходит в его Ордене?»
Цзян Чэн ответил: «Ты еще надеешься, что он что-то захочет тебе сказать? Радуйся, что он не заколол тебя мечом. Лань Ван Цзи вернулся в Гу Су, Лань Си Чэнь все еще не нашелся, Лань Ци Жэнь завален делами по горло».
Вэй У Сянь поинтересовался: «А Глава Ордена Гу Су Лань? Что с ним?»
Ответом было: «Скончался».
Вэй У Сянь замер и лишь немного погодя переспросил: «Скончался?»
В его памяти внезапно промелькнул озаренный пламенем образ Лань Ван Цзи со следом от слезы на щеке. С языка сорвалось: «А что с Лань Чжанем?»
Цзян Чэн ответил: «Что с ним еще может быть, он вернулся домой. Отец предлагал снарядить людей, чтобы сопроводить его в Гу Су, но он отказался. Судя по всему, он давно понимал, что этот день когда-нибудь наступит. Ситуация сейчас такова, что все мы в незавидном положении».
Они вдвоем снова уселись на перила веранды. Вэй У Сянь поинтересовался: «А что случилось с Лань Си Чэнем?»
Цзян Чэн ответил: «Клан Вэнь ведь сжег их библиотеку, но адептам удалось спасти несколько старинных книг и сборников с нотами, малую часть из нескольких десятков тысяч томов. Наверняка их вручили на хранение Лань Си Чэню, а потом снарядили его на побег, чтобы сохранить хоть что-то, в противном случае не осталось бы совсем ничего. Все считают, что дело обстояло именно так».
Подняв взгляд в небо, Вэй У Сянь заключил: «Омерзительно».
Цзян Чэн согласился: «Да уж. Псы из клана Вэнь просто омерзительны».
Вэй У Сянь продолжил: «До каких пор они собираются бесчинствовать? Кланов заклинателей бесчисленное множество, неужели мы не можем объединиться и…»
Внезапно послышался топот нескольких пар ног, и следом на веранду влетела толпа юношей в коротких рубахах; похожие на кривляющихся обезьян, они нестройным хором закричали: «Шисюн!!!»
Шестой шиди радостно позвал: «Шисюн!!! Ты выжил!!!»
Вэй У Сянь прикрикнул на него: «Что значит — выжил? Я ведь не умирал!»
«Шисюн, мы слышали, что ты убил здоровенную четырехсотлетнюю черепаху?! Правда?! Это ты ее убил?!»
«Меня больше интересует, правда ли, что ты семь дней ничего не ел?!»
«Ты точно не практиковал инедию у нас за спиной?!»
«И насколько он большой, этот монстр? В Пристани Лотоса поместился бы?!»
«Сюань У — это ведь всего лишь обычная черепаха, верно?»
«Шисюн, ты все это время провел вместе с Лань Ван Цзи из Гу Су? И как вышло, что он не убил тебя?!»
Прохладная атмосфера, воцарившаяся здесь ранее, немедленно сменилась радостным переполохом.
Раны Вэй У Сяня носили не столь серьезный характер, юноша всего лишь был ослаблен несвоевременным лечением, жуткой усталостью и продолжительным голодом. Но все же он обладал крепким здоровьем, и после нанесения снадобья на ожог от тавро жар отступил. Не провалявшись в постели и пары дней, Вэй У Сянь вновь сделался бодрым и энергичным. После инцидента с Черепахой-Губительницей на горе Му Си «Воспитательный лагерь» в Ордене Ци Шань Вэнь окончательно распустили, молодые адепты вернулись в свои кланы, а Вэнь Чжао временно прекратил поиски бунтовщиков. Мадам Юй, воспользовавшись моментом, сурово наказала Вэй У Сяня, запретив ему покидать Пристань Лотоса, даже кататься на лодке было запрещено. Поэтому ему только и оставалось, что ежедневно развлекаться вместе с остальными адептами стрельбой по воздушным змеям.
Но как бы ни занимала игра, каждый день в нее не поиграешь — рано или поздно надоест. Через полмесяца интерес юношей к стрельбе по змеям начал угасать. Вэй У Сянь без всякого энтузиазма стрелял в воздух, целясь куда попало, и даже позволил Цзян Чэну несколько раз занять первое место.
В один из дней, настрелявшись по горло, Вэй У Сянь заслонил глаза рукой и взглянул на отблески вечерней зари. «Хватит на сегодня. Пойдемте ужинать».
Цзян Чэн спросил: «Сегодня закончим так рано?»
Вэй У Сянь отбросил лук в сторону, уселся на землю и удрученно ответил: «Надоело, настрелялся уже. Кто подстрелил последнего змея? Идите кто-нибудь вместе с шестым шиди поищите, где он упал».
Один из юношей произнес: «Шисюн, хитрости тебе не занимать, каждый раз отправляешь кого-то другого, ни стыда, ни совести».
Вэй У Сянь махнул рукой и ответил: «Ничего не поделаешь. Мадам Юй запретила мне покидать пределы Пристани Лотоса, сейчас она дома, и, наверняка, Инь Чжу и Цзинь Чжу где-то по близости караулят меня, чтобы в любой момент донести ей. Стоит мне выйти за порог — Мадам Юй схватит свою плеть и не успокоится, пока не снимет с меня шкуру».
Менее удачливые в стрельбе адепты ввернули еще несколько шуточек по этому поводу и, смеясь, ушли подбирать воздушных змеев. Вэй У Сянь уселся на землю, Цзян Чэн остался стоять, они перекинулись парой фраз ни о чем, и Вэй У Сянь спросил: «Сегодня утром дядя Цзян покинул Пристань Лотоса, почему же он до сих пор не вернулся? Так ведь можно и к ужину опоздать!»
Утром Цзян Фэн Мянь и Мадам Юй снова поссорились. Однако и ссорой это было сложно назвать, Мадам Юй со своей стороны рассерженно кричала, а Цзян Фэн Мянь все это время старался сохранять достоинство. Цзян Чэн ответил на вопрос Вэй У Сяня: «Он снова отправился в Орден Ци Шань Вэнь за нашими мечами. Как подумаю, что мой Сань Ду сжимает в своих грязных лапах какой-то пес из клана Вэнь, так просто…»
На его лице отразилось крайнее отвращение. Вэй У Сянь заметил: «Жаль, что души наших мечей недостаточно сильны; если бы они могли сами собой запечататься, никому бы не удалось даже извлечь мечи из ножен».
Цзян Чэн с издевкой произнес: «Вряд ли тебе удастся достичь этого даже спустя восемьдесят лет тренировок».
Внезапно несколько перепуганных юношей в смятении вбежали на тренировочное поле Пристани Лотоса с криками: «Случилась беда! Шисюн, шисюн, беда!!!»
Это были адепты, несколько минут назад отправившиеся за воздушными змеями. Вэй У Сянь немедленно вскочил с вопросом: «Что стряслось?»
Цзян Чэн тоже не остался в стороне: «Почему вас стало меньше? Где шестой шиди?»
В самом деле, ведь шестой шиди побежал на поиски раньше остальных, но теперь его не было среди адептов. Один из юношей, тяжело дыша, проговорил: «Шестого схватили!»
«Схватили?!»
Вэй У Сянь поднял с земли лук и с оружием в руках спросил: «Кто его схватил? И с какой целью?!»
Юноша отчаянно выкрикнул: «Я не знаю! Не знаю, почему его схватили!»
Цзян Чэн пришел в ярость: «Что значит — не знаю, почему его схватили?»
Вэй У Сянь спокойно произнес: «Перестаньте паниковать. Расскажи по порядку».
Юноша начал рассказ: «Только что… только что мы пошли искать змея, но он упал вон туда, очень далеко. Когда мы подошли к тому месту, то увидели группу людей из клана Вэнь, что было ясно по их одежде; среди них стояли и адепты, и слуги, а командовала всеми молодая женщина. В руках она держала воздушного змея, из которого торчала стрела. Увидев нас, она спросила, кому принадлежит этот змей».
Другой юноша продолжил: «Змей принадлежал шестому шиди, вот он и признался в этом. Тогда женщина вдруг разгневалась, закричала «Наглец!» и приказала своим подручным увести шестого!»
Вэй У Сянь спросил: «Это все?»
Юноши закивали, один из них добавил: «Мы спросили, за что они его уводят, но женщина без остановки выкрикивала лишь что-то вроде «мятежник», «вынашивал коварный замысел» и приказала своим людям взять шестого шиди под стражу. Мы не знали, что делать, поэтому поспешили обратно».
Цзян Чэн, выругавшись, воскликнул: «Хватают первого встречного без повода! Да кем они себя возомнили?!»
«Точно! Уму не постижимо!»
Вэй У Сянь прервал их: «Замолчите все. Думается мне, очень скоро люди клана Вэнь окажутся на пороге, нельзя, чтобы они услышали наши разговоры и прицепились к нам тоже. Лучше скажите вот что: у той женщины при себе был меч? Она красивая, с родинкой над губой?»
Адепты в один голос закричали: «Да! Это она и была!»
Цзян Чэн с ненавистью прошипел: «Ван Лин Цзяо! Эта…»
Как вдруг за его спиной раздался ледяной голос: «Что вы так расшумелись, ни дня от вас покоя не дождешься!»
Мадам Юй в пурпурном платье плывущей походкой приблизилась к адептам; чуть позади, слева и справа, ее сопровождали Инь Чжу и Цзинь Чжу в боевых одеждах. Цзян Чэн обратился к матери: «Матушка, люди клана Вэнь явились в Юнь Мэн и схватили шестого шиди!»
Мадам Юй сердито бросила: «Вы так орали, что я и так все расслышала. Ну и что с того, его ведь пока не убили, а ты уже скрипишь зубами от ненависти, разве так подобает вести себя будущему Главе Ордена? Возьми себя в руки!»
Договорив, она развернулась к воротам перед тренировочным полем. Более десятка адептов клана Вэнь, на одеждах которых горело палящее солнце, один за другим прошли через ворота. А следом за адептами, плавно покачивая бедрами, вошла женщина в цветном платье.
Она обладала грациозной осанкой и весьма привлекательной внешностью, ее взгляд то и дело заигрывал со смотрящим, а губы были подобны бушующему пожару; маленькая черная родинка над губой делала женщину еще более прекрасной. Вот только выглядела она как дешевка, поскольку вся сверкала и бренчала украшениями, словно страшно жалела, что не в состоянии нацепить на себя целую ювелирную лавку как доказательство покровительства знатного чина. Это действительно была Ван Лин Цзяо, которой Вэй У Сянь в Ци Шань отвесил такую затрещину, что из ее рта брызнула кровь.
Ван Лин Цзяо, поджав губы в улыбке, произнесла: «Мадам Юй, мы с вами вновь свиделись».
Мадам Юй ничего не ответила на это, словно считала, что лишняя фраза в адрес этой женщины загрязняет рот. Лишь когда Ван Лин Цзяо спустилась со ступеней главных ворот Пристани Лотоса, Мадам Юй спросила: «Для чего ты схватила адепта Ордена Юнь Мэн Цзян?»
Ван Лин Цзяо ушла от ответа: «Схватила? Ах, вы об этом, которого мы взяли под стражу? Это длинный разговор. Давайте войдем внутрь, присядем и обсудим все, не торопясь».
Рабыня, без доклада, без разрешения на визит, заявилась на пороге другого клана, да еще как само собой разумеющееся уверенно и нагло предлагает «присесть и все обсудить»? Выражение лица Мадам Юй стало более суровым, она несколько раз покрутила Цзы Дянь на правой руке, а на белоснежной коже кистей ее рук надулись синие жилки.
Она переспросила: «Войдем внутрь, присядем и обсудим все?»
Ван Лин Цзяо ответила: «Ну конечно! В прошлый раз, оглашая вам приказ клана Вэнь, я даже не успела войти и посидеть немного, ведите же».
Услышав фразу «оглашая приказ», Цзян Чэн холодно хмыкнул, а сестры Инь и Цзинь гневно нахмурились. Ван Лин Цзяо пользовалась благосклонностью Вэнь Чжао и являлась его фавориткой, потому сейчас ее нельзя было оскорблять. Мадам Юй с холодной усмешкой, исполненной ехидства, все же ответила: «Что ж, проходи».
Ван Лин Цзяо кокетливо улыбнулась и все-таки прошла внутрь.
Однако вопреки предложению войти посидеть, садиться женщина не спешила, вместо этого она с интересом прошлась по Пристани Лотоса, тут и там вставляя свое мнение:
«В Пристани Лотоса не так уж плохо. Места хватает, вот только здания немного устарели».
«Дерево почернело, цвет ужасно уродливый, не хватает свежести».
«Мадам Юй, хозяйка из вас, прямо скажем, никудышная, неужели вы ничего не смыслите в расстановке мебели и украшении комнат? В следующий раз нужно повесить побольше красных занавесок, так будет намного красивее».
Куда бы она ни пошла, везде находила, к чему прицепиться, на что указать, словно это был цветочный сад на ее заднем дворе. Глядя на то, как взлетают и опускаются брови Мадам Юй, Вэй У Сянь и Цзян Чэн стали опасаться, что в любой момент может начаться кровавая резня.
Завершив прогулку и раздачу указаний, Ван Лин Цзяо, наконец, уселась в Главном Зале. Без предписанного церемониями приглашения она самовольно заняла почетное место, но, посидев немного и увидев, что никто не прислуживает ей, хмуро стукнула рукой по столу: «Почему мне не принесли чаю?»
Даже обвешавшись драгоценностями с ног до головы, Ван Лин Цзяо не смогла скрыть истинной натуры: манеры ее моментально выдавали отсутствие должного воспитания и знания этикета, что представляло собой довольно жалкое зрелище, поэтому никто на нее совершенно не реагировал. Мадам Юй заняла место гостя, широкие полы ее платья и длинные ниспадающие рукава сделали ее осанку еще более стройной, что поистине услаждало взор. На губах сестер Инь и Цзинь, стоящих позади Мадам, заиграли насмешливые улыбки. Инь Чжу произнесла: «Чая не будет. А захочешь пить, так нальешь сама».
Прекрасные глаза Ван Лин Цзяо широко открылись, а в голосе промелькнуло удивление: «Слуги в Ордене Юнь Мэн Цзян всегда такие ленивые?»
Цзинь Чжу добавила: «У слуг Ордена Юнь Мэн Цзян есть более важные дела. А чтобы принести чай и налить воды, не требуется помощь других людей. Ты же не калека».
Ван Лин Цзяо смерила обеих сестер сердитым взглядом и вопросила: «Кто вы такие?»
Мадам Юй ответила ей: «Мои личные служанки».
Ван Лин Цзяо презрительно заметила: «Мадам Юй, ваш Орден Юнь Мэн Цзян просто невыносим. Это никуда не годится: разве обыкновенная прислуга смеет открывать рот в Главном Зале? В Ордене Ци Шань Вэнь за подобное поведение им отвесили бы оплеуху».
Вэй У Сянь подумал: «Да ты ведь и сама обыкновенная прислуга».
Мадам Юй, не шелохнувшись, ответила: «Инь Чжу и Цзинь Чжу — далеко не обыкновенная прислуга, они с детства воспитываются подле меня, никогда не прислуживают никому, кроме меня, и также никто не может раздавать им оплеухи. Не может и не смеет».
Ван Лин Цзяо не отступалась: «Что вы такое говорите, Мадам Юй, между кланами заклинателей все же нужно четко различать, кто сверху, а кто снизу, лишь в этом случае не случится переворота. Слуги должны вести себя так, как подобает слугам».
Мадам Юй уловила скрытый смысл во фразе «слуги должны вести себя так, как подобает слугам», глянула на Вэй У Сяня и надменно выразила согласие: «Это верно».
Затем задала вопрос: «Так зачем ты все-таки схватила адепта Ордена Юнь Мэн Цзян?»
Ван Лин Цзяо ответила: «Мадам Юй лучше всего теперь отказаться от всяческих связей с данным мятежником. Он вынашивал коварный замысел, но мне удалось его схватить и отправить на вынесение приговора».
Мадам Юй вскинула брови и переспросила: «Вынашивал коварный замысел?»
Цзян Чэн, не сдержавшись, выкрикнул: «Какой, к черту, коварный замысел мог вынашивать шестой шиди?»
Ван Лин Цзяо ответила: «У меня есть доказательства. Подай сюда!»
Адепт клана Вэнь подал ей в руки воздушного змея, после чего Ван Лин Цзяо, потрясая змеем, изрекла: «Это и есть доказательство».
Вэй У Сянь, рассмеявшись, возразил: «Это же просто обыкновенный воздушный змей в виде одноглазого монстра! Разве это доказательство?»
Ван Лин Цзяо с холодной усмешкой ответила: «Думаешь, я слепая? Посмотри внимательнее».
Напудренным пальчиком она провела по воздушному змею, уверенно рассуждая: «Какого цвета этот змей? Золотого. А какой формы изображенный на нем одноглазый зверь? Круглой».
Мадам Юй спросила: «И что с того?»
Ван Лин Цзяо ответила: «Что с того? Вы все еще не понимаете? Золотой и круглый, на что он похож? На солнце, конечно же!»
На глазах у остолбеневших слушателей она с самодовольным видом изрекла: «В этом мире так много разных воздушных змеев, почему он выбрал именно одноглазого монстра? И почему покрасил его именно в золотой цвет? Не мог выбрать другую форму? Не стал красить его в другой цвет? Неужели вы все еще считаете, что это совпадение? Разумеется, нет! Он сделал это умышленно. Он стрелял по такому воздушному змею, а значит, пользовался возможностью образно уничтожить солнце! Он собирался выстрелить в солнце! Это ли не оскорбление Ордена Ци Шань Вэнь, это ли не вынашивание коварного замысла?»
Ван Лин Цзяо в самом деле считала себя невероятно умной; слушая ее притянутые за уши результаты расследования, Цзян Чэн, в конце концов, не выдержал и вмешался: «Пускай воздушный змей золотой и круглый, но разве он похож на солнце? Совершенно не похож, ни капли! До сходства с солнцем ему еще далеко!»
Вэй У Сянь продолжил: «Если так рассуждать, то и апельсины есть нельзя. Они ведь золотистые и круглые, верно? Но я, кажется, не раз замечал, как ты ела апельсины!»
Ван Лин Цзяо пронзила его взглядом, полным ненависти. Раздался ледяной голос Мадам Юй: «Так ты явилась сюда из-за этого воздушного змея?»
Ван Лин Цзяо ответила: «Разумеется, нет. В этот раз я от имени Ордена Ци Шань Вэнь и молодого господина Вэнь пришла наказать одного человека».
Сердце Вэй У Сяня пропустило удар.
Как и следовало ожидать, в следующий миг Ван Лин Цзяо указала на него пальцем со словами: «Этот паршивец на горе Му Си вел себя дерзко и непочтительно; покуда молодой господин Вэнь сражался с Черепахой-Губительницей, он множество раз пытался затеять смуту и до такой степени разозлил молодого господина Вэнь, что тот по неосторожности лишился своего меча!»
Слушая, как она несет околесицу, искажая истину до неузнаваемости, Цзян Чэн рассмеялся от возмущения. Вэй У Сянь же вспомнил, что сегодня утром Цзян Фэн Мянь покинул Пристань Лотоса, и подумал: «Они намеренно выбрали время для визита. Или же специально выманили дядю Цзяна!»
Ван Лин Цзяо не собиралась останавливаться: «К счастью! Благословенный небесами молодой господин Вэнь благополучно одолел Черепаху-Губительницу, невзирая на потерю меча. Но спустить оскорбление этому паршивцу никак нельзя! Сегодня я, по приказанию молодого господина Вэнь, прошу Мадам Юй наказать этого человека, в назидание остальным адептам Ордена Юнь Мэн Цзян!»
Цзян Чэн позвал: «Матушка…»
Но Мадам Юй грубо отрезала: «Замолчи!»
Ван Лин Цзяо осталась крайне довольна реакцией Мадам Юй, она проворковала: «Этот Вэй Ин, насколько я помню, слуга Ордена Юнь Мэн Цзян? Сейчас Главы Ордена здесь нет, и надеюсь, Мадам Юй примет взвешенное решение. В противном случае покрывательство паршивца орденом Юнь Мэн Цзян заставит нас подозревать… что некоторые слухи… в самом деле верны… хи-хи».
Сидя на месте, которое обычно занимал Цзян Фэн Мянь, она засмеялась, прикрыв рот ладошкой. Мадам Юй с лицом чернее тучи медленно перевела на нее взгляд. Цзян Чэн, услышав намек в ее словах, гневно вопросил: «Какие еще слухи?!»
Ван Лин Цзяо, посмеиваясь, произнесла: «А ты как думаешь? Конечно, слухи о давних любовных связях Главы Ордена Цзян…»
Вэй У Сянь был не в силах слушать, как эта женщина смеет оговаривать Цзян Фэн Мяня. Охваченный пламенем ярости, он гневно выкрикнул: «Ах ты…» Но закончить фразу Вэй У Сянь не успел — спину полоснуло болью, а колени невольно подкосились. Мадам Юй внезапно нанесла ему удар плетью.
Цзян Чэн растерянно пробормотал: «Матушка!»
Мадам Юй стояла, сжимая изящными, словно выточенными из яшмы, руками сверкающую и переливающуюся молниями плеть Цзы Дянь. Раздался ее резкий возглас: «Цзян Чэн, пойди прочь, а иначе тоже окажешься на коленях!»
Вэй У Сянь насилу поднялся, упираясь руками в пол, и проговорил: «Цзян Чэн, отойди! Не лезь!»
Мадам Юй опять занесла плеть и ударила со столь неимоверной силой, что Вэй У Сянь вновь распластался на полу. Сквозь сжатые зубы она прошипела: «Я сразу говорила, что ты… нарушитель правил, рано или поздно навлечешь на Орден Юнь Мэн Цзян большую беду!»
Вэй У Сянь лишь успел оттолкнуть Цзян Чэна и, сжав челюсть, принял удар без единого стона, неподвижно. Мадам Юй, никогда не упуская возможности побранить его, все же ни единого раза не проявила истинной жестокости, изредка отмеряя ему лишь пару ударов плетью, дабы поставить на колени в качестве наказания; и даже в таких случаях Цзян Фэн Мянь вскоре позволял ему подняться. В этот же раз на долю Вэй У Сяня выпало несколько десятков сильнейших ударов, один за другим, от которых спина начала гореть огнем, а все тело онемело от боли. Вытерпеть было невозможно, но ему приходилось терпеть. Если сегодня его наказание не удовлетворит Ван Лин Цзяо и всех людей Ордена Ци Шань Вэнь, мучениям Ордена Юнь Мэн Цзян конца и края не будет!
Ван Лин Цзяо наблюдала за избиением, довольно улыбаясь. Наконец, когда Мадам Юй закончила, Цзы Дянь мгновенно вернулась к ней на руку. Вэй У Сянь сумел подняться на колени, покачиваясь, словно вот-вот упадет. Цзян Чэн хотел было помочь ему подняться, но Мадам Юй резко пресекла его попытку: «В сторону. Не смей помогать ему!»
Пока Инь Чжу и Цзинь Чжу крепко держали Цзян Чэна, Вэй У Сянь, продержавшись еще совсем немного, все-таки с тяжелым грохотом свалился на пол, не в силах подняться.
Ван Лин Цзяо удивленно подняла брови: «И это все?»
Мадам Юй фыркнула: «Чего ты еще ожидаешь?»
Ван Лин Цзяо спросила: «Но разве этого достаточно?»
Теперь настал черед Мадам Юй вскинуть брови. «Что значит — «разве этого достаточно?» Ты хоть представляешь, какая сила содержится в одном ударе Цзы Дянь? Теперь он не встанет на ноги и через месяц, с него хватит!»
Ван Лин Цзяо вкрадчиво проворковала: «Но ведь когда-нибудь он встанет на ноги!»
Цзян Чэн в гневе прокричал: «Чего ты добиваешься?!»
Ван Лин Цзяо сердито надула губы: «Мадам Юй, раз уж это наказание, нужно сделать так, чтобы он запомнил урок, сожалел о содеянном всю оставшуюся жизнь и больше не смел помыслить о подобном. Если всего лишь отхлестать его плеткой, спустя некоторое время он восстановится и снова станет резвым скакуном, разве это наказание? Юноши в его возрасте быстро забывают о прежних страданиях, от такого наказания не будет никакого проку».
Мадам Юй спросила: «Что ты предлагаешь? Отрубить ему ноги, чтобы он больше не смог резво скакать?»
Ван Лин Цзяо ответила: «Молодой господин Вэнь великодушен, отрубить ноги было бы слишком жестоко. Нужно лишь отрубить ему руку, и претензий больше не будет».
Совершенно очевидно, что эта женщина, пользуясь авторитетом и поддержкой Вэнь Чжао, мстила Вэй У Сяню за пощечину в пещере на горе Му Си!
Мадам Юй бросила на Вэй У Сяня взгляд искоса и произнесла: «Отрубить ему правую руку?»
Ван Лин Цзяо согласилась: «Идет».
Юй Цзы Юань поднялась и начала медленно ходить вокруг Вэй У Сяня, словно обдумывая эту идею. Вэй У Сянь от боли не мог даже поднять голову, а Цзян Чэн, оттолкнув Инь Чжу и Цзинь Чжу, бросился к нему и закрыл своим телом, выкрикивая: «Матушка! Матушка, нет… все совсем не так, как она говорит…»
Ван Лин Цзяо повысила голос: «Молодой господин Цзян, вы хотите обвинить меня в развращении фактов?»
Вэй У Сянь лежал лицом в пол, не в силах перевернуться, но все же подумал: «Развращении? В каком еще развращении?» Его внезапно озарило: «В извращении фактов! Ведь эта девка когда-то была рабыней жены Вэнь Чжао, не получала образования, и слов-то таких не знает, а еще прикидывается образованной! Услышала где-то новое слово, а верно употребить — мозгов не хватает!» Ситуация становилась критической, но именно в такие моменты мысли в голове путаются все больше, собраться с духом невозможно, как и остановить беспорядочный поток размышлений. Поэтому происходящее показалось Вэй У Сяню крайне смешным. Ван Лин Цзяо же, не осознавая своего позора, продолжила: «Мадам Юй, хорошенько подумайте о последствиях, Орден Ци Шань Вэнь твердо намерен разобраться в этом происшествии. Отрубленная рука мальчишки послужит платой за мирное существование Ордена Юнь Мэн Цзян, в противном же случае, молодой господин Вэнь спросит с вас гораздо более высокую цену!»
В глазах Мадам Юй сверкнул лед, от которого кровь застыла в жилах. Тоном, не предвещающим ничего хорошего, она приказала: «Инь Чжу, Цзинь Чжу, заприте двери. Нам не нужно, чтобы кто-то увидел кровь».
Стоило Мадам Юй отдать приказ, сестры Инь и Цзинь беспрекословно повиновались, стройно ответив звонкими голосами: «Слушаюсь!», после чего девушки плотно затворили двери Главного Зала.
Когда Вэй У Сянь услышал стук закрывающихся дверей и увидел, как исчез солнечный свет на полу, его сердце охватил страх: «Неужели мне правда отрубят руку?»
Цзян Чэн от испуга кинулся к ногам матери с мольбой: «Матушка? Матушка! Что же вы делаете? Вы ведь не можете отрубить ему руку!»
Вэй У Сянь, справившись со страхом, крепче стиснул зубы и со злобой подумал: «Ну и черт с ней!.. Если такова цена за покой Ордена… Пусть будет рука, велика потеря! Да я, мать вашу, с завтрашнего дня начну фехтовать одной левой!!!»
Ван Лин Цзяо хлопнула в ладоши со словами: «Мадам Юй, я ни секунды не сомневалась, что вы — самый преданный из вассалов Ордена Ци Шань Вэнь! Эй, солдаты, держите паршивца!»
Мадам Юй ответила: «В твоей помощи нет нужды». Сестры Инь и Цзинь подошли к Мадам Юй, и Ван Лин Цзяо воскликнула: «О! Так вы хотите заставить своих личных служанок держать его, прекрасно».
Цзян Чэн сорвался на крик: «Матушка! Матушка, прошу, послушайте! Я умоляю вас! Не отрубайте ему руку! Если отец узнает об этом…»
Лучше бы он не упоминал Цзян Фэн Мян; едва услышав о нем, Мадам Юй рассвирепела еще больше и сердито прошипела: «Даже не напоминай мне о своем отце! Что же будет, если он узнает? Неужели убьет меня?!»
Ван Лин Цзяо восторженно воскликнула: «Мадам Юй, я просто восхищаюсь вами! Очевидно, в дальнейшем мы с вами наверняка сможем договориться о надзирательном пункте!»
Мадам Юй как раз вырвала из рук Цзян Чэна свое платье и развернулась к ней, приподняв бровь: «О надзирательном пункте?»
Ван Лин Цзяо расплылась в улыбке. «Аха. Надзирательный пункт. Это второе требование, за которым я прибыла в Юнь Мэн. Орден Ци Шань Вэнь издал указ о надзирательных пунктах, которые должны быть основаны в каждом городе. А сейчас я повелеваю! С этого дня Пристань Лотоса станет надзирательным пунктом Ордена Ци Шань Вэнь в Юнь Мэне!»
Не удивительно, что она обошла всю Пристань Лотоса вдоль и поперек, словно собственные покои, — оказывается, Ван Лин Цзяо и в самом деле уже считала владения Ордена Юнь Мэн Цзян своей резиденцией!
Глаза Цзян Чэна покраснели от злости, он выкрикнул: «Какой еще надзирательный пункт?! Это наш дом!!!»
Ван Лин Цзяо, нахмурившись, произнесла: «Мадам Юй, вам следует хорошенько вразумить вашего сына. Сотни лет кланы заклинателей признают клан Вэнь своим гегемоном, разве позволено вступать в спор с посланником клана Вэнь с рассуждениями о чьем-то доме? Вначале я еще сомневалась, сможет ли Пристань Лотоса взять на себя столь ответственную роль — ведь здесь все разваливается от старости, и, к тому же, появилось несколько мятежников. Но раз уж Мадам Юй так прилежно выполняет мои приказы, и ваш характер как раз в моем вкусе, я все-таки решила доверить эту величайшую честь…»
Она так и не договорила. Мадам Юй широко замахнулась и отвесила ей оглушительно звонкую пощечину.
Казалось, что от звона и силы, вложенной в удар, все вокруг содрогнулось, а Ван Лин Цзяо, сделав несколько оборотов вокруг своей оси, свалилась на пол; из ее носа хлестала кровь, а прекрасные глаза сделались совершенно круглыми.
Несколько адептов клана Вэнь в Главном Зале ошарашено вскочили и обнажили мечи, но хватило одного лишь взмаха руки Мадам Юй, чтобы Цзы Дянь ослепительной вспышкой описала круг и повалила адептов на пол.
Мадам Юй с достоинством прошествовала к Ван Лин Цзяо, взглянула на нее сверху вниз, затем склонилась и, притянув чертовку за волосы, отвесила ей еще одну пощечину. В ее голосе полыхал гнев: «Как смеешь ты, рабыня!»
Она терпела слишком долго. Увидев совсем близко лицо Мадам Юй, искаженное гневом, Ван Линь Цзяо, схватившись за опухшую половину лица, истошно завопила. Мадам Юй бесцеремонно отвесила еще одну оплеуху, прервав ее мерзкий визг, и угрожающе произнесла: «Прежде чем бить собаку, смотри, кто ее хозяин! Ворвалась в двери моего дома и у меня на глазах собралась наказывать людей моего Ордена? Да кто ты такая, раз позволяешь себе подобное?!»
Она брезгливо отбросила голову Ван Лин Цзяо в сторону, достала платок и вытерла им руки. На лицах Инь Чжу и Цзинь Чжу за ее спиной играли такие же презрительные улыбки. Ван Лин Цзяо дрожащими руками закрыла опухшее лицо и сквозь слезы пролепетала: «Ты… Как ты смеешь… Орден Ци Шань Вэнь и клан Ин Чуань Ван ни за что не простят тебе этого!»
Мадам Юй бросила платок на землю, пинком отпихнула ее прочь и гневно выругалась: «Закрой свой рот и слушай, жалкая рабыня! Мой клан Мэй Шань Юй сотни лет занимает почетное место среди кланов заклинателей, и ни о каком клане Ин Чуань Ван я никогда не слышала! Из какой такой поганой дыры выполз ваш клан подлых выродков? У вас там все такие же тошнотворные, как ты? И ты еще передо мной посмела рассуждать о высших и низших? Так я напомню тебе, кто здесь сверху, а кто снизу!»
На противоположной стороне Главного Зала Цзян Чэн помогал Вэй У Сяню приподняться с пола, они оба так и застыли при виде представшей перед ними картины.
Примечания: Дорогие украшения могли позволить себе лишь благородные девушки из богатых семей, которые обучались этикету. Ван Лин Цзяо же, будучи служанкой, не знала этикета, но при этом носила дорогие украшения, пытаясь выдать себя за благородную даму.
