Не Хуай Сан пнул свою саблю в сторону и бросился прочь с тренировочной площадки. Цзинь Гуан Яо крикнул ему вдогонку: «Хуай Сан! Хуай Сан!»
Однако едва Цзинь Гуан Яо устремился вслед за ним, раздался холодный голос Не Мин Цзюе: «Стой!»
Цзинь Гуан Яо замер на полпути и обернулся. Не Мин Цзюе окинул его взглядом и, подавив гнев, произнес: «У тебя все еще хватает смелости являться сюда?»
Цзинь Гуан Яо тихо ответил: «Я пришел, чтобы признать свою ошибку».
Вэй У Сянь подумал: «Надо же, а он даже бесстыднее меня».
Не Мин Цзюе спросил: «Разве ты когда-нибудь признавал свои ошибки?»
Цзинь Гуан Яо приоткрыл рот, намереваясь ответить, но тут вернулись адепты, отправленные за снадобьем для Не Хуай Сана: «Глава Ордена, Лянь Фан Цзунь, второй молодой господин заперся у себя в комнате и никого не впускает».
Не Мин Цзюе воскликнул: «Посмотрим, сколько же он там просидит! Бунтовать, значит, удумал!»
Цзинь Гуан Яо с благожелательным выражением лица обратился к одному из адептов: «Благодарю вас. Пожалуйста, дайте мне снадобье, я отнесу ему позже».
Он забрал склянку с настойкой из рук заклинателя. Когда посторонние удалились, Не Мин Цзюе спросил: «Зачем ты пришел?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «Брат, неужели ты забыл? Сегодня я должен был играть для тебя на гуцине».
Не Мин Цзюе без обиняков заявил: «Я не собираюсь обсуждать с тобой вопросы, касаемые Сюэ Яна. Можешь не тратить силы, заискивая передо мной. Все равно бесполезно».
Цзинь Гуан Яо возразил: «Во-первых, я не заискиваю перед тобой. А во-вторых, если это и впрямь бесполезно, то, брат, почему же ты столь беспокоишься, пытаюсь ли я снискать твоей милости или нет?»
Не Мин Цзюе ничего не ответил.
Цзинь Гуан Яо продолжил: «Брат, в последнее время ты все сильнее и сильнее давишь на Хуай Сана. Причиной тому сущность сабли?..»
Немного помолчав, он добавил: «Хуай Сан все еще не знает о саблях вашего Ордена?»
Не Мин Цзюе сказал: «Зачем мне столь рано посвящать его во все?»
Цзинь Гуан Яо вздохнул: «Хуай Сан привык быть избалованным ребенком, но он не может всю свою жизнь оставаться праздношатающимся вторым молодым господином Не из Цин Хэ. В один прекрасный день он поймет, что ты стараешься для его же блага. Брат, так же, как и я понял это сейчас».
Вэй У Сянь подумал: «Лихо, лихо! Я бы не смог сказать подобное, будь у меня хоть пара жизней в запасе, но Цзинь Гуан Яо звучит столь естественно, что заслушаться можно».
Не Мин Цзюе сказал: «Если ты и в самом деле понял, то возвращайся ко мне с головой Сюэ Яна в руках».
И Цзинь Гуан Яо без запинки отчеканил: «Хорошо».
Не Мин Цзюе бросил на него взгляд. Цзинь Гуан Яо пристально посмотрел в ответ и повторил: «Хорошо. Брат, я прошу дать мне последний шанс. Через два месяца я преподнесу тебе голову Сюэ Яна».
Не Мин Цзюе спросил: «А если ты не исполнишь обещанное?»
Цзинь Гуан Яо произнес твердо, как никогда: «А если нет, то я вверяю свою судьбу старшему брату!»
Вэй У Сянь даже несколько зауважал Цзинь Гуан Яо.
Он до дрожи боялся Не Мин Цзюе, но, в конце концов, всегда находил миллионы крючкотворных и ушлых словечек, вынуждающих того дать ему еще один шанс. Тем же вечером, Цзинь Гуан Яо, как ни в чем не бывало, вновь играл «Песнь Очищения» в Нечистой Юдоли.
Цзинь Гуан Яо торжественно поклялся сдержать свое слово, однако Не Мин Цзюе не пришлось ждать два месяца.
Как-то раз Орден Цин Хэ Не созвал Совет по военному делу. Не Мин Цзюе обходил свои владения и, минуя одну из построек, внезапно услышал приглушенный шепот, принадлежащий, скорее всего, Цзинь Гуан Яо. Через секунду раздался второй, не менее знакомый, голос.
Лань Си Чэнь говорил: «Если брат согласился связать вас клятвой, то, стало быть, он действительно верит в тебя».
Цзинь Гуан Яо уныло заметил: «Но, брат, ты ведь слышал текст этой клятвы? В каждой фразе таилось нечто большее. «И тысячи людей презрительно ткнут пальцем; да разорвет его тело пятерка коней» — звучит как явное предупреждение для меня. Я… Я впервые слышал подобный обет».
Лань Си Чэнь ласково ответил: «Он сказал: «в случае вероломства». А ты разве задумал клятвоотступничество? Это ведь не так, тогда к чему же столь тревожиться об этом?»
Цзинь Гуан Яо подтвердил: «Верно, не так. Но брат уже давно укоренился в своем мнении обо мне, поэтому я и не знаю, как изменить его».
Лань Си Чэнь ответил: «Тем не менее, он всегда ценил твои способности и надеялся, что ты сможешь выбрать правильный путь».
Цзинь Гуан Яо сказал: «Дело вовсе не в том, будто я не понимаю, что правильно, а что нет. Просто порой я оказываюсь бессилен перед обстоятельствами. Как, например, сейчас, куда ни кинь, всюду клин, но я должен каким-то образом поступить так, как устроит всех. И я бы не обратил ни малейшего внимания на посторонних, но… неужели я и впрямь как-то обидел нашего старшего брата? Брат, ты сам все слышал. Слышал, как он назвал меня».
Лань Си Чэнь вздохнул: «В тот момент ярость застлала ему глаза и лишила возможности думать, прежде чем говорить. Сейчас нрав нашего брата уже не идет ни в какое сравнение с прошлым, поэтому пуще всего опасайся вновь вызвать его гнев. В последнее время сущность сабли все сильнее воздействует на брата. Не Хуай Сан снова препирался с ним, и они до сих пор так и не помирились».
Цзинь Гуан Яо едва ли не душили слезы: «Но если он смог сказать подобное в порыве гнева, то, в таком случае, что же он думает обо мне в своем обычном состоянии? Неужели из-за своего происхождения, которое я не волен выбирать, из-за матери, которая не была вольна выбирать свою участь, мне теперь всю жизнь придется терпеть унижения и издевательства? А если так, то чем тогда мой брат отличается от остальных, презрительно смотрящих на меня сверху вниз? Что бы я ни делал, в конечном итоге меня клеймят одной лишь фразой — «сын шлюхи».
Цзинь Гуан Яо сетовал на свою горькую судьбу Лань Си Чэню, однако, еще вчера вечером он вел задушевный разговор с Не Мин Цзюе и, будучи открытым и сердечным, перебирал струны гуциня. Услышав, как Цзинь Гуан Яо преспокойненько кляузничает за его спиной и пытается посеять раздор, Не Мин Цзюе вмиг рассвирепел и пнул дверь ногой. Пламя ярости, опалившее его рассудок, распространилось по всему телу. В воздухе взорвался громоподобный рев: «Да как ты смеешь!»
Увидев его, Цзинь Гуан Яо в ужасе затрепетал и тут же бросился за спину Лань Си Чэня. Тот, оказавшийся между двумя мужчинами, не успел вымолвить ни слова: Не Мин Цзюе мгновенно обнажил саблю и бросился в атаку. Лань Си Чэнь парировал удар своим мечом, одновременно выкрикнув: «Беги!»
Цзинь Гуан Яо стрелой вылетел на улицу. Не Мин Цзюе спешно отпихнул Лань Си Чэня в сторону: «Не стой у меня на пути!»
Не Мин Цзюе выскочил наружу и пустился за ним в погоню. Пробегая по длинной крытой галерее, он внезапно наткнулся на Цзинь Гуан Яо, непринужденно шагающего ему навстречу. Не Мин Цзюе молниеносно рубанул саблей, и алая кровь фонтаном брызнула во все стороны. Но ведь сейчас Цзинь Гуан Яо должен был отчаянно спасаться бегством, почему же он вдруг решил вернуться, к тому же шествуя в столь праздной манере?!
Нанеся удар, Не Мин Цзюе продолжил нестись вперед, пошатываясь всем телом. Добравшись до площади, он остановился, поднял голову и отдышался. Вэй У Сянь почувствовал, как бешено стучит его сердце.
Цзинь Гуан Яо!
Все люди, беспрерывной вереницей тянущиеся по площади и повсеместно окружающие Не Мин Цзюе, обладали внешностью Цзинь Гуан Яо!
Не Мин Цзюе уже поразило искажение Ци!
Сознание его спуталось, и в голове осталась лишь одна мысль: убить, убить, он должен убить, убить, убить Цзинь Гуан Яо. Не Мин Цзюе нападал на любого, попадающегося ему на глаза, и вскоре пронзительные крики заполонили всю площадь. Неожиданно Вэй У Сянь услышал истошный вопль: «Брат!»
Не Мин Цзюе вздрогнул и, несколько придя в себя, обернулся. В беспорядочном месиве размытых лиц Цзинь Гуан Яо он наконец-то разглядел иные черты.
Зажав рану на руке, Не Хуай Сан изо всех сил пытался доковылять до Не Мин Цзюе, с трудом волоча за собой ногу. Увидев, что тот замер на месте, Не Хуай Сан радостно воскликнул сквозь слезы: «Брат! Брат, это я, опусти саблю, это я!»
Однако Не Хуай Сан так и не сумел дойти до брата. Не Мин Цзюе рухнул на землю.
За секунду до падения его глаза напоследок прояснились, и он увидел настоящего Цзинь Гуан Яо.
Тот стоял у выхода из галереи. На теле его не краснело ни единого пятнышка крови. Он молча наблюдал за Не Мин Цзюе, и слезы струились по его щекам.
«Сияние средь снегов» буйно цвел на груди Цзинь Гуан Яо, словно улыбаясь вместо своего владельца.
Внезапно Вэй У Сянь услышал голос, издалека зовущий его по имени. Он был тихим и глубоким, поначалу довольно неразборчивым, словно его источник находился где-то на границе яви и химеры. Второй зов звучал уже более отчетливо и осязаемо, и Вэй У Сянь даже разобрал в нем едва заметную нотку томительного беспокойства.
Третий зов громко и настойчиво зазвенел у него в ушах.
«Вэй Ин!»
Вэй У Сянь тут же вернулся в сознание!
Его душа все еще пребывала в теле бумажного человечка, прилипшего к шлему на голове Не Мин Цзюе. Вэй У Сянь, немного повозившись, ослабил узел, стягивающий ее железными пластинами, и наружу показался широко распахнутый глаз, налитый кровью от ярости.
Отведенный ему срок стремительно истекал: Вэй У Сянь должен немедленно возвращаться в свое физическое тело!
Бумажный человечек взмахнул руками, будто мотылек — крыльями, и спланировал вниз. Однако, едва Вэй У Сянь миновал штору, скрывающую голову на полке, он увидел силуэт, прячущийся в полумраке потайной комнаты. Цзинь Гуан Яо слегка улыбнулся и, не говоря ни слова, извлек из-за пояса гибкий меч. Это было прославленное оружие Цзинь Гуан Яо — Хэнь Шен.
Когда Цзинь Гуан Яо работал под прикрытием и служил Вэнь Жо Ханю, он часто носил этот меч опоясанным вокруг талии и пускал в дело в различные опасные моменты, наматывая его на руку. На первый взгляд Хэнь Шен казался слишком гибким, а его удары — чересчур тягучими, но на самом деле меч бил точно в цель, пока жертва не понимала, что происходит. Когда лезвие обвивалось вокруг руки Цзинь Гуан Яо, он питал его особенными духовными силами, и враг вмиг оказывался расщепленным на части оружием, выглядящим безобидно, словно потоки весеннего ручья. В свое время он раздробил немало прославленных мечей в кучу железных стружек. Сейчас лезвие Хэнь Шена извивалось подобно серебристой змее, пытающейся во что бы то ни стало укусить бумажного человечка. Замешкайся Вэй У Сянь хоть на секунду,— и ее ядовитые клыки вопьются в тонкую фигурку!
Бумажный человек проворно хлопал рукавами, мечась во все стороны и уклоняясь от атак. Но, в конце концов, Вэй У Сянь находился не в своем теле, и Хэнь Шен просвистывал все ближе и ближе к нему. Если так будет продолжаться и дальше, острие непременно пронзит Вэй У Сяня насквозь!
Неожиданно в поле его зрения попал меч, спокойно лежащий в стенной деревянной нише. Его уже давно не натирали до блеска, поэтому и сам меч, и вся полка скрывались под слоем пыли.
Оружие оказалось не чем иным, как прошлым мечом Вэй У Сяня — Суй Бянем!
Бумажный человечек стремглав спланировал к нише и силой напрыгнул на рукоять Суй Бяня. Меч тут же подчинился его приказу и со звоном дернулся вперед!
Суй Бянь вылетел из ножен и скрестился с причудливым вихрем Хэнь Шена. В глазах Цзинь Гуан Яо промелькнула тень потрясения, впрочем, он в мгновение ока овладел собой и ловко вскинул правую руку запястьем вверх. Хэнь Шен, подобно виноградной лозе, оплел негнущееся белое лезвие Суй Бяня, и Цзинь Гуан Яо отпустил его, оставив мечи сражаться сами по себе. Левой рукой он попутно запустил в бумажного человечка талисманом, который загорелся в воздухе, вспыхнув яркими языками пламени. Вэй У Сянь почувствовал, как к нему несется обжигающая волна огня, и, воспользовавшись на миг ослепившими Цзинь Гуан Яо искрами, высекаемыми мечами над их головами, отчаянно замахал рукавами и вылетел из комнаты!
Время пребывания в бумажной форме подходило к концу, и Вэй У Сянь больше не пытался укрыться, торопливо паря к гостевым покоям. К счастью, Лань Ван Цзи как раз в этот момент распахнул дверь, и бумажный человечек со всего размаха влепился ему в лицо.
Вэй У Сянь намертво приклеился к Лань Ван Цзи, закрыв глаза мужчины своими широкими рукавами. Его бумажное тельце будто бы слегка подрагивало. Лань Ван Цзи позволил Вэй У Сяню немного потрястись у себя на лице, а затем аккуратно спустил его вниз.
Вскоре его душа благополучно вернулась в свою физическую оболочку. Вэй У Сянь тут же с шумом втянул в себя воздух, затем поднял голову, открыл глаза и внезапно встал с кровати. Тем не менее, он никак не ожидал, что тело все еще не вышло из состояния оцепенения: голова его закружилась, и Вэй У Сянь, качнувшись, едва не завалился вперед. Лань Ван Цзи поспешно поймал его в свои объятия. Вэй У Сянь снова попытался поднять голову, однако на этот раз пребольно врезался макушкой в нижнюю челюсть Лань Ван Цзи. Мужчины в унисон охнули. Вэй У Сянь немедленно принялся растирать ушибленное место, свободной рукой дотянувшись до подбородка Лань Ван Цзи: «Ай! Прости. Лань Чжань, ты в порядке?»
Лань Ван Цзи позволил пару секунд погладить свой подбородок, затем мягко убрал его руку и покачал головой. Вэй У Сянь потянул Лань Ван Цзи за собой: «Идем!»
Тот, не задавая лишних вопросов, молча последовал за Вэй У Сянем и уже в дверях спросил: «Куда?»
Вэй У Сянь ответил: «Благоуханный Дворец! Бронзовое зеркало в одних из его покоев — вход в потайную комнату. Жена Цзинь Гуан Яо выведала кое-какие из его секретов, поэтому он утащил ее внутрь. Думаю, она до сих пор там! Вместе с головой Чи Фэн Цзуня!»
Цзинь Гуан Яо наверняка вновь укрепит печать на голове Не Мин Цзюе и укроет ее в другом месте. Однако даже если ему удастся избавиться от головы, Цинь Су, свою жену, он спрятать не сумеет! В конце концов, она являлась хозяйкой Башни Кои и еще совсем недавно присутствовала на пиршестве. Столь достопочтенная и значимая фигура не могла раствориться в никуда, не возбудив дополнительных подозрений. Сейчас Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи должны не упустить шанс и со всех ног бежать в потайную комнату, лишив Цзинь Гуан Яо возможности наплести новой паутины лжи или закрыть рот Цинь Су!
Они неудержимо мчались к Благоуханному Дворцу, ногами отпихивая всех, кто пытался встать у них на пути. Цзинь Гуан Яо приучил адептов, охраняющих его покои, всегда оставаться крайне бдительными. Едва завидев нарушителя, дозорные поднимали тревогу, чтобы в случае, если их собственных сил недоставало для защиты Дворца, предупредить его хозяина. Однако порой на всякого мудреца довольно простоты. Так вышло и теперь: чем громче адепты били в колокола, тем более в невыгодном положении оказывался Цзинь Гуан Яо. Сегодня под крышей Башни Кои собралось несчетное множество орденов и кланов, и, помимо оповещения Цзинь Гуан Яо, шум и гам также привлекал всех гостей!
Первым их настиг Цзинь Лин с обнаженным мечом в руке и удивленно спросил: «Что вы здесь делаете?»
Пока он говорил, Лань Ван Цзи уже поднялся на три ступени по лестнице, ведущей к Дворцу, на ходу вынимая меч из ножен. Цзинь Лин насторожился: «Это спальня моего дяди. Вы заблудились? Нет, вы намеренно пытается вторгнуться в его покои, верно? Что вам надо?»
К ним со всех сторон подтягивались заклинатели, ночующие в Башне Кои. То тут, то там раздавались озадаченные возгласы:
«Что случилось?»
«Кто поднял такой галдеж?»
«Мы в Благоуханном Дворце. Не думаю, что нам стоит здесь находиться…»
«Я лишь услышал сигнал тревоги…»
Заклинатели хмурились и беспокойно вертели головами. Тем временем из Дворца не доносилось ни звука, и Вэй У Сянь, не мудрствуя лукаво, постучал в дверь: «Глава Ордена Цзинь? Верховный Заклинатель?»
Цзинь Лин сердито воскликнул: «Да что тебе надо, в конце-то концов! Всех переполошил и вынудил притащиться сюда! Это спальня моего дяди, понимаешь ты или нет?! Спальня! Разве я не говорил тебе…»
Тут подошел Лань Си Чэнь, и Лань Ван Цзи безмолвно взглянул на него. Едва их глаза встретились, лицо последнего на миг окаменело, а затем стало еще более растерянным, словно Лань Си Чэнь только что узнал нечто совершенно невероятное. Похоже, он, наконец, все осознал.
Голова Не Мин Цзюе находилась в Благоуханном Дворце.
Внезапно до их слуха долетел улыбающийся голос: «Что такое? Неужели вы все не повеселились всласть на дневном пиршестве и желаете продолжить праздник в моих покоях?»
Цзинь Гуан Яо непринужденно вышел из толпы. Вэй У Сянь обратился к нему: «Лянь Фан Цзунь, вы как раз вовремя. Приди вы чуть позже, и тогда никому не удалось бы полюбоваться на содержимое потайной комнаты Благоуханного Дворца».
Цзинь Гуан Яо несколько замешкался: «Потайная комната?»
Люди вокруг них недоверчиво косились друг на друга, не понимая, что происходит. Цзинь Гуан Яо озадаченно повторил: «И что? Разве потайные комнаты столь редки? Наверняка у каждого ордена есть свой тайник, доверху забитый всякими сокровищами, ведь так?»
Лань Ван Цзи вознамерился ответить ему, но тут вмешался Лань Си Чэнь: «А-Яо, не мог бы ты впустить нас и показать свою потайную комнату?»
Цзинь Гуан Яо, казалось, нашел его просьбу одновременно странной и обременительной: «Брат, но ведь потайная комната так и называется, потому что в ней хранят вещи, скрытые от посторонних глаз. Ты же так внезапно просишь меня открыть ее. Это как-то…»
За столь короткий период времени Цзинь Гуан Яо никак не успел бы перенести Цинь Су в другое место и остаться незамеченным, а Талисман Перемещения должен был использоваться самим человеком. Однако, судя по нынешнему состоянию Цинь Су, она не обладала ни достаточным количеством духовных сил, ни желанием пускать Талисман в ход. Следовательно, сейчас Цинь Су находилась внутри, и нигде больше.
Живая или мертвая. Впрочем, ее обнаружение в любом случае погубит Цзинь Гуан Яо.
Цзинь Гуан Яо отчаянно хватался за соломинку, сочиняя все новые и новые отговорки, однако внешне он сохранял прежнее спокойствие. Но на его беду, чем сильнее он отнекивался, тем тверже звучал Лань Си Чэнь: «Открывай».
Цзинь Гуан Яо пристально посмотрел на него и неожиданно расплылся в улыбке: «Ну уж если мой старший брат приказывает мне, то я должен немедленно подчиниться и впустить вас!»
Он подошел двери, взмахнул рукой, и та тотчас же распахнулась. В толпе раздался холодный голос: «Говорят, в Ордене Гу Су Лань превыше всего ценят правила приличия. Однако, похоже, слухи — всего лишь слухи. Вломиться во внутренние покои главы ордена — это и впрямь верх приличия».
Сегодня днем, когда Вэй У Сянь стоял с Лань Ван Цзи на площади, он услышал, как адепты Ордена Лань Лин Цзинь с большим почтением приветствовали этого человека, обращаясь к нему «глава Ордена Су». Говорящий был главой процветающего в последние годы Ордена Мо Лин Су по имени Су Шэ, одетый в белые облачения. Его узкие глаза, тонкие брови и плотно сжатые губы позволяли описать Су Шэ как красивого, но несколько высокомерного мужчину. На первый взгляд его внешность и стать представлялись приятными, но все же второй раз на Су Шэ смотреть не хотелось.
Цзинь Гуан Яо прервал его: «Хватит, хватит. В той комнате все равно нет ничего такого, чего бы я устыдился».
Он говорил с надлежащей творящемуся вокруг интонацией: слушатели могли подумать, что Цзинь Гуан Яо ведет себя достойно и проявляет терпение, но в то же время в тоне его проскальзывала легкая неловкость. Цзинь Лин следовал за ним, возмущенный бесцеремонным вторжением в спальню его дяди, и по пути не преминул одарить Вэй У Сяня парой свирепых взглядов.
Цзинь Гуан Яо повторил: «Вы желаете взглянуть на мою потайную комнату?»
Он приложил руку к бронзовому зеркалу, нарисовал на его поверхности несколько размашистых знаков и первым ступил внутрь. Вэй У Сянь, не отставая от него ни шаг, также вошел в сокровищницу и увидел исписанную заклинаниями штору, скрывающую полку, увидел железный стол, на котором удобно расчленять трупы.
Еще он увидел Цинь Су.
Она стояла у стола, повернувшись спиной к вошедшим. Лань Си Чэнь немного удивился: «Почему мадам Цзинь здесь?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «Все наши владения — общие, поэтому А-Су порой приходит сюда и любуется сокровищами».
Заметив Цинь Су, Вэй У Сянь также поразился и подумал: «Выходит, Цзинь Гуан Яо не спрятал ее или не убил? Неужели он не боится, что Цинь Су может проговориться?»
Он, не успокоившись, обошел женщину со стороны и внимательно всмотрелся в ее лицо. Однако Цинь Су была не только жива, но и выглядела вполне здорово и совершенно обычно. Впрочем, вид она имела довольно отсутствующий, но, тем не менее, Вэй У Сянь наверняка знал, что Цинь Су не находилась под действием какого-либо заклятия или яда. Она ясно осознавала, что с ней происходит.
Но чем более ясным казался ее рассудок, тем страннее становилась вся ситуация. Вэй У Сянь своими собственными глазами наблюдал бурные эмоции Цинь Су и ее отчаянное сопротивление Цзинь Гуан Яо. Как же ему удалось договориться с женой в столь короткий срок и заставить ее замолчать?
В душе Вэй У Сяня росло недоброе предчувствие, все сильнее укрепляя его в мысли, что, вопреки их чаяниям, их всех ожидает отнюдь не благополучный исход. Он прошел к деревянной полке и быстрым движением поднял штору.
За ней не обнаружилось ни шлема, ни, разумеется, головы. На полке лежал один лишь кинжал.
Кинжал отливал плотным, холодным блеском, вея сильнейшей жаждой убийства. Лань Си Чэнь также уже некоторое время не сводил глаз со шторы, но все никак не мог решиться открыть ее. Увидев, что на полке находилось вовсе не то, что он представлял, он словно вздохнул с облегчением: «Что это?»
«Это, — Цзинь Гуан Яо подошел к стене и, взяв кинжал в руки, принялся крутить его между пальцев, — вещица необычайной редкости. Когда-то этот кинжал принадлежал одному наемному убийце, и тот с его помощью умертвил несметное количество людей. Оружие и по сей день остается чрезвычайно острым, а если внимательно вглядеться в его лезвие, то внутри можно заметить отражение, но не свое собственное. Иногда в кинжале показывается мужчина, иногда женщина, иногда старик или старуха. Все эти тени — духи тех, кто погиб от руки того убийцы. Его темная энергия слишком мощна, поэтому я скрыл кинжал за шторой с заклинаниями, надежно запечатав».
Лань Си Чэнь нахмурился: «Должно быть, что он…»
Цзинь Гуан Яо невозмутимо ответил: «Верно. Он принадлежал Вэнь Жо Ханю».
Цзинь Гуан Яо и впрямь проявлял удивительную сообразительность. Он понимал, что рано или поздно кто-то может обнаружить его потайную комнату, поэтому, помимо головы Не Мин Цзюе, поместил сюда и иные ценности: мечи, талисманы, древние каменные стелы и прочее оружие заклинателей — редкостей здесь хватало с лихвой. Потайная комната Цзинь Гуан Яо и в самом деле выглядела обычной сокровищницей, а кинжал, спрятанный на полке, в полном соответствии с его словами, являлся диковинкой, пышущей затаенной злобой. Многие ордены, потакая своим пристрастиям, истово коллекционировали у себя подобные предметы, и, разумеется, все понимали, зачем Цзинь Гуан Яо хранил у себя военный трофей, доставшийся ему после убийства главы Ордена Ци Шань Вэнь.
Присутствующие ничем не выразили своего недоумения.
Цинь Су стояла подле Цзинь Гуан Яо и наблюдала, как ее муж поигрывает кинжалом. Внезапно она протянула руку и выхватила оружие у него из рук!
Цинь Су задрожала всем телом, а лицо ее перекосилось от нахлынувших чувств. Никому из собравшихся не удавалось разгадать эмоций женщины, но Вэй У Сянь тут же опознал их, потому что видел ее ссору с Цзинь Гуан Яо.
Страдание, гнев, позор!
Улыбка застыла на губах Цзинь Гуан Яо: «А-Су?»
Лань Ван Цзи и Вэй У Сянь одновременно потянулись за кинжалом, но тот, яркой вспышкой сверкнув в воздухе, молниеносно утонул в животе Цинь Су по самую рукоять.
Цзинь Гуан Яо завопил: «А-Су!»
Он бросился вперед и подхватил обмякшее тело Цинь Су. Лань Си Чэнь спешно выудил из рукавов снадобье. Однако кинжал обладал не только чрезвычайной остротой, но и мощнейшей темной энергией — Цинь Су скончалась в мгновение ока!
Никто не ожидал подобного развития события: все ошарашенно замерли на месте. Цзинь Гуан Яо с широко распахнутыми глазами в глубочайшей скорби повторял имя жены, нежно поглаживая ее лицо. По щекам его струился нескончаемый поток слез. Лань Си Чэнь заговорил первым: «А-Яо, мадам Цзинь… прими мои соболезнования».
Цзинь Гуан Яо поднял на него взгляд: «Брат, да что же такое происходит?! Почему А-Су столь внезапно покончила с собой? И почему вы все собрались перед Благоуханным Дворцом и потребовали открыть мою сокровищницу? Есть что-то, о чем ты не поведал мне?»
Цзян Чэн, прибывший позже остальных, холодно произнес: «Цзэ У Цзюнь, прошу вас объяснить, в чем дело. Мы все весьма озадачены».
Собравшиеся наперебой вторили ему, и Лань Си Чэню пришлось начать свой рассказ: «Недавно несколько учеников Ордена Гу Су Лань отправились на ночную охоту. Когда они проходили деревню Мо, на них напала левая рука, принадлежащая расчлененному мертвецу. Ее затаенная злоба и жажда убийства достигали крайних пределов возможного. Ван Цзи последовал направлению, указанному рукой, и вскоре собрал все части трупа. И тогда мы обнаружили, что тем расчлененным мертвецом оказался… наш старший брат».
Все присутствующие, как в потайной комнате, так и за ее пределами, одновременно загалдели!
Цзинь Гуан Яо пришел в полнейшее смятение: «Старший брат? Но разве тело нашего брата не предали земле? Мы с тобой видели это своими собственными глазами!»
Не Хуай Сан решил, что он, должно быть, ослышался и сбивчиво протараторил: «Старший брат? Брат Си Чэнь? Ты говоришь о моем старшем брате? И о своем тоже???»
Лань Си Чэнь тяжело кивнул в ответ. Зрачки Не Хуай Сана закатились за верхние веки, и он с грохотом завалился навзничь. Вокруг него раздались торопливые крики.
«Глава Ордена Не, глава Ордена Не!»
«Позовите лекаря!»
В глазах Цзинь Гуан Яо по-прежнему стояли слезы, но теперь, похоже, они покраснели от ярости. Он сжал руки в кулаки, горько и негодующе воскликнув: «Расчлененный… Расчлененный! Кто, во имя Небес, отважился на столь бесчеловечное деяние?!»
Лань Си Чэнь покачал головой: «Мне неизвестно. Сейчас мы находимся в поиске головы, но у нас не осталось никаких зацепок».
Цзинь Гуан Яо замер, словно, наконец-то, догадался, что происходит: «У вас не осталось зацепок… поэтому вы пришли обыскать меня?»
Лань Си Чэнь хранил молчание. Цзинь Гуан Яо, казалось, никак не мог поверить услышанному. Он повторил: «Вы просили открыть потайную комнату, потому что подозревали, что… я держу у себя голову брата?»
По лицу Лань Си Чэня пробежала тень стыда.
Цзинь Гуан Яо поник головой, прижимая к себе мертвое тело Цинь Су. Немного погодя он добавил: «Ладно. Забудем об этом. Но, брат, откуда Хань Гуан Цзюнь узнал, что сокровищница находится в моих внутренних покоях? И почему он решил, что голова брата спрятана именно в этой комнате? Ведь Башня Кои весьма хорошо охраняется. К тому же, если бы это было и впрямь моих рук дело, разве позволил бы я вот так просто обнаружить его голову?»
Лань Си Чэнь не сумел предложить ему подходящего объяснения. И не он один попал в затруднительное положение, Вэй У Сянь также не знал, что ответить Цзинь Гуан Яо. Кто бы мог подумать, что за столь короткий период времени Цзинь Гуан Яо не только перенесет голову в другое место, но и каким-то образом подтолкнет Цинь Су совершить самоубийство у всех на глазах?!
Пока в голове Вэй У Сяня метались подобные мысли, Цзинь Гуан Яо вдруг со вздохом обратился к нему: «Сюань Юй, это ты надоумил моего брата и всех остальных? Какой прок прибегать к обману, который так легко изобличить?»
Кто-то холодно заметил: «О ком? Разумеется, о том, кто стоит подле Хань Гуан Цзюня».
Все разом повернулись к говорящему. Им вновь оказался Су Шэ. Он продолжил: «Те, кто не входит в состав Ордена Лань Лин Цзинь, вероятно, не слышали об этом человеке. Его зовут Мо Сюань Юй, и когда-то он тоже являлся адептом Ордена Лань Лин Цзинь. Однако, из-за недостойного поведения, а точнее, из-за преследования Лань Фан Цзуня, его с позором изгнали из Башни Кои. Теперь же, если верить людской молве, Мо Сюань Юй заслужил доверие Хань Гуан Цзюня и даже повсюду сопровождает его в странствиях. Почему вдруг Хань Гуан Цзюнь, известный своей добродетелью и благовоспитанностью, оставил при себе подобного человека? Вот что действительно трудно понять».
Услышав его речи, Цзинь Лин тут же помрачнел. Толпа продолжала гудеть разговорами. Цзинь Гуан Яо опустил тело Цинь Су на пол, медленно поднялся, и сжав рукоять Хэнь Шена, приблизился к Вэй У Сяню: «Я не буду вспоминать обиды прошлого, но сейчас прошу тебя честно признаться. Неожиданное самоубийство А-Су… Это часть твоего хитроумного плана?»
Цзинь Гуан Яо и в самом деле лгал с крайним бесстыдством и с крайним упоением! Все присутствующие немедленно заключили, что Мо Сюань Юй, очевидно, лелея в душе старую ненависть к Лянь Фан Цзуню, оклеветал его и каким-то образом поспособствовал самоубийству мадам Цзинь. Даже сам Вэй У Сянь был не в силах придумать слов оправдания. Да и что он мог сказать? Что он видел голову Не Мин Цзюе? Что он украдкой проник в потайную комнату? Упомянуть о человеке, с которым перед смертью встречалась Цинь Су? Или о странном письме, которое проще простого объявить простым оговором и выдумкой? Подобные оправдания лишь набросят на него еще большую тень! Вэй У Сянь лихорадочно соображал, как поступить, а Хэнь Шен, тем временем, уже обнажился. Лань Ван Цзи тут же закрыл его своим телом, а Би Чэнь парировал удар.
Прочие заклинатели также принялись обнажать мечи. В его сторону полетели еще два клинка. Вэй У Сянь же по-прежнему оставался безоружным и потому неспособным защищаться. Но тут, по счастливой случайности, на глаза ему попался Суй Бянь, лежащий на деревянном шкафу. Вэй У Сянь тотчас же схватил его и вынул из ножен!
Лицо Цзинь Гуан Яо окаменело, и он громко выкрикнул: «Это Старейшина И Лин!»
В мгновение ока острия мечей всех адептов Ордена Лань Лин Цзинь направились на него. В том числе, меч Цзинь Лина!
Вэй У Сянь, раскрытый столь неожиданным образом, не отрываясь смотрел на беспорядочную сумятицу чувств на лице Цзинь Лина. Он по-прежнему сжимал в руке Суй Бянь, пребывая в абсолютном замешательстве. Цзинь Гуан Яо заговорил: «Ваше возращение в этот мир и появление на моем пиршестве большая честь для всех нас, Старейшина И Лин. Покорнейше прошу простить отсутствие надлежащего приема».
Вэй У Сянь все еще оставался в неведении, не имея ни малейшего представления, чем он себя выдал. Не Хуай Сан путанно пробормотал: «Брат? Как ты его назвал? Разве это не Мо Сюань Юй?»
Цзинь Гуан Яо нацелился Хэнь Шенем на Вэй У Сяня: «Хуай Сан, А-Лин, подойдите ко мне. Всем быть предельно осторожными. Он извлек этот меч из ножен, а, значит, наверняка является Старейшиной И Лин, Вэй У Сянем!»
Из-за того, что люди чувствовали себя неловко, произнося имя меча Вэй У Сяня, в разговоре все обычно называли его «этот меч», «тот меч», «его меч» и так далее. Слова «Старейшина И Лин» пробудили в присутствующих даже больший страх, чем вести о расчленении Чи Фэн Цзуня, и даже те, кто поначалу не намеревался сражаться с Вэй У Сянем, невольно обнажили мечи, взяв в кольцо ту часть потайной комнаты, где он стоял. Вэй У Сянь окинул взором плотный забор из вихрей мечей, сохраняя спокойствие и невозмутимость.
Хуай Сан сказал: «Неужели тот, кто обнажил этот меч, обязательно должен быть Старейшиной И Лин? Братья, Хань Гуан Цзюнь, кажется, здесь произошло какое-то недоразумение, да?»
Цзинь Гуан Яо ответил: «Никаких недоразумений. Это точно Вэй У Сянь».
Цзинь Лин внезапно выкрикнул: «Стойте! Дядя, стой! М-мой старший дядя ударил его Цзы Дянем на горе Дафань! И его душа не вылетела прочь, а, значит, это тело никто не захватывал! Получается, он не Вэй У Сянь, правда?!»
Цзян Чэн стоял мрачнее тучи. Он хранил молчание, сжимая рукоять своего меча, и словно раздумывал, как поступить дальше. Цзинь Гуан Яо спросил: «Гора Дафань? Верно. А-Лин, ты напомнил мне о том, что случилось на горе Дафань. Это ведь он призвал Вэнь Нина?»
Поняв, что его слова не только ничего не доказали, но и были изящно опровергнуты, Цзинь Лин посерел. Цзинь Гуан Яо продолжил: «Позвольте просветить вас, мои достопочтенные гости. Когда Мо Сюань Юй находился в Башне Кои, он увидел у меня копию рукописи Старейшины И Лин. В ней описывался ритуал темного искусства, так называемое «добровольное пожертвование». Заплатив своим телом и душой, заклинатель может призвать могущественного духа, который совершит возмездие вместо него. Глава Ордена Цзян не смог бы ничего проверить, нанеси он хоть сотню ударов Цзы Дянем. Владелец этого тела сам его пожертвовал. Это не считается насильственным захватом!»
Его объяснение звучало разумно и вполне справедливо. Когда Мо Сюань Юя вышвырнули из Башни Кои, в сердце его зародилась ненависть. Одержимый жаждой расплаты, он припомнил ритуал, чье описание видел когда-то в рукописи, и попросил злого духа снизойти на землю, тем самым призвав Старейшину И Лин. Все свои последующие поступки Вэй У Сянь совершал, ведомый местью за Мо Сюань Юя. Наверняка и расчленение тела Чи Фэн Цзуня тоже его рук дело. Проще говоря, пока истинная подоплека всей истории не установлена, наиболее вероятным представляется то, что все происходящее — часть коварного плана Старейшины И Лин!
Тем не менее, некоторые заклинатели до сих пор сомневались: «Но поскольку доказать добровольное жертвоприношение тела в процессе ритуала никак нельзя, то, исходя из ваших слов, Лянь Фан Цзунь, мы не можем ничего утверждать с полной уверенностью».
Цзинь Гуан Яо ответил: «Верно, доказать жертвоприношение тела нельзя. Но зато можно доказать, что этот человек — не кто иной, как Старейшина И Лин. Когда против него обратились его собственные призрачные солдаты и раскрошили в пыль его плоть на вершине горы Луань Цзан, Орден Лань Лин Цзинь забрал это оружие в качестве военного трофея. Однако вскоре меч запечатался сам по себе».
Вэй У Сянь удивленно подумал: «Запечатался сам по себе?»
Дурное предчувствие нарастало в его груди. Цзинь Гуан Яо продолжил: «Думаю, мне не стоит подробно объяснять, как оружие заклинателя может запечататься. У этого меча есть душа, и он не позволяет никому, помимо Вэй У Сяня, использовать себя, поэтому отказывается выходить из ножен. Лишь Старейшине И Лин по силам обнажить его. Но только что, на наших глазах, «Мо Сюань Юй» вынул из ножен меч, который был запечатан на протяжении тринадцати лет!»
Не успел он закончить своей речи, как на Вэй У Сяня уже полетели дюжины вихрей мечей.
Лань Ван Цзи отбил их все. Би Чэнь отбросил несколько людей в сторону, расчищая Вэй У Сяню путь. Лань Си Чэнь воскликнул: «Ван Цзи!»
Несколько глав орденов, поваленные с ног холодной энергией Би Чэня, возмущенно заклокотали: «Хань Гуан Цзюнь! Ты…»
Вэй У Сянь не стал тратить драгоценные секунды на бесполезные слова. Опершись рукой о подоконник, он выпрыгнул на улицу, легко приземлился на ноги, принялся бежать во весь опор, на ходу размышляя: «Когда Цзинь Гуан Яо увидел странного бумажного человечка и обнажившийся Суй Бянь, то, должно быть, сразу же догадался, кто я такой. Он тут же наплел паутину лжи, придумал, как довести Цинь Су до самоубийства, а затем заманил меня в комнату со шкафом, где лежал Суй Бянь, чтобы я обнажил его, тем самым раскрыв себя на глазах у всех. Ужас, несомненный ужас. Мне и в голову не пришло, что Цзинь Гуан Яо столь быстро соображает и столь складно врет!»
Тут он вдруг услышал шаги за своей спиной. К счастью, преследователем оказался Лань Ван Цзи, молча бегущий за ним. Вэй У Сянь издавна пользовался дурной славой, поэтому не впервые попадал в подобную ситуацию. Однако образ его мышления в нынешней жизни разнился с его прошлым мировоззрением: Вэй У Сянь уже спокойно и умело противостоял обстоятельствам такого рода. Для начала ему нужно скрыться, а затем в ближайшие несколько дней ждать подходящего момента для ответного удара. И он не станет бросаться в атаку, если этого момента пока не представится. А попытки сейчас доказать свою невиновность вызвали бы смех даже у самого Вэй У Сяня. Если бы он решил остаться в потайной комнате, то все, чего бы добился, — это сотен мечей, вонзенных в его тело. Все незыблемо верили, что однажды Старейшина И Лин, в безумной ярости истребивший несметное множество кланов, вернется в этот мир в поисках возмездия. Ни один человек не стал бы слушать его оправданий, особенно когда на горизонте маячил Цзинь Гуан Яо, подливающий масло в огонь. Но Лань Ван Цзи — совсем другое дело. Он даже не должен будет ничего объяснять, напротив, это ему добрые люди объяснят, как ловко злокозненный Старейшина И Лин обманул Хань Гуан Цзюня.
Вэй У Сянь воскликнул: «Хань Гуан Цзюнь, тебе не стоит идти за мной!»
Лань Ван Цзи смотрел прямо перед собой, не говоря ни слова в ответ. За их спинами постепенно нарастали воинственные крики заклинателей, призывающие к убийству. В суматохе Вэй У Сянь еще раз повторил: «Ты действительно хочешь пойти со мной? Подумай, как следует. За этими дверями твое доброе имя будет уничтожено!»
Мужчины уже сбежали вниз по лестнице Башни Кои. Лань Ван Цзи неожиданно схватил его за запястье, словно намереваясь что-то сказать. Однако в ту же секунду перед ними промелькнула белая вспышка: Цзинь Лин преградил им путь своим мечом.
Увидев, что это был Цзинь Лин, Вэй У Сянь с облегчением выдохнул. Мужчины попытались обойти юношу, но Цзинь Лин взмахнул мечом, снова не пропуская их: «Ты Вэй Ин?!»
Лицо его выражало чрезвычайно путаную бурю чувств: и гнев, и ненависть, и сомнение, и нерешительность, и душевную боль. Он выкрикнул вновь: «Ты и в самом деле Вэй Ин, Вэй У Сянь?»
Видя его состояние и слушая его голос, наполненный страданием в гораздо большей степени, чем ненавистью, Вэй У Сянь ощутил, как сердце его дрогнуло. Однако сейчас лишь пара мгновений отделяла их от жаждущей крови толпы: Вэй У Сянь просто-напросто не мог долее оставаться с Цзинь Лином. Он стиснул зубы и попытался обогнуть юношу в третий раз. Внезапно внутренности его опалил холод. Вэй У Сянь опустил взгляд вниз и увидел, что Цзинь Лин уже вытащил когда-то белоснежное, но ставшее теперь красным от крови лезвие из его живота.
Он не ожидал, что Цзинь Лин всерьез пустит в ход меч.
В голове Вэй У Сяня успела пронестись мысль: «Он мог бы восхищаться и подражать кому угодно, но, как назло, решил последовать по стопам своего дяди Цзян Чэна. Они даже меч вонзают в одно и то же место».
Все последующие события Вэй У Сянь помнил смутно. Кажется, он пытался защищаться, но затем перед глазами все поплыло. Шум, гам и людской топот еще некоторое время стояли в ушах Вэй У Сяня. Кто-то толкался, кто-то тормошил его, лязг оружия и непрекращающиеся вспышки светлой энергии сыпались со всех сторон. Вэй У Сянь не знал, сколько продолжалось это безумие, но когда он кое-как разлепил свинцовые веки, то уже висел на спине Лань Ван Цзи, парившего на Би Чэне. Брызги алой крови немного запачкали его белоснежные щеки.
По правде говоря, рана в животе Вэй У Сяня болела не слишком сильно, но тем не менее, она по-прежнему являлась не чем иным, как дырой в теле. Поначалу Вэй У Сянь держался так, словно ему все нипочем, но, похоже, в прошлом это тело нечасто ранили. Кровь все сочилась и сочилась, и Вэй У Сянь невольно чувствовал головокружение, будучи не в силах ничего с этим поделать.
Он позвал Лань Ван Цзи: «Лань Чжань…»
Лань Ван Цзи дышал не ровно и спокойно, как обычно, а даже несколько учащенно. Причиной тому, скорее всего, служил, торопливый и длительный бег, а также отражение всех атак одновременно с бессознательным Вэй У Сянем за спиной.
Тем не менее, тон его голоса звучал твердо и надежно, как всегда. Лишь один короткий звук: «Мгм».
После «мгм» он добавил: «Я рядом».
Услышав эти слова, Вэй У Сянь неожиданно ощутил, как в сердце распускается доселе невиданное чувство. Что-то вроде тоски. В груди его защемило, но в тоже время стало немного теплее.
Он все еще помнил, как когда-то давно Лань Ван Цзи за тысячу верст пришел в Цзян Лин, чтобы поддержать его в бою. Но Вэй У Сянь совсем не оценил его доброты. Тогда они до хрипоты спорили по разным причинам и часто расходились недовольными друг другом.
Однако Вэй У Сянь никак не думал, что когда все в страхе будут заискивать перед ним, Лань Ван Цзи осудит его прямо в лицо; когда все с ненавистью будут плеваться в его сторону, Лань Ван Цзи встанет рядом.
Внезапно Вэй У Сянь произнес: «А, теперь я вспомнил».
Лань Ван Цзи спросил: «Вспомнил что?»
Вэй У Сянь ответил: «Теперь я вспомнил, Лань Чжань. Точно так же. Я… Я и в самом деле точно так же нес тебя на спине».
Примечания.
Гибкий меч (меч-пояс; меч-плеть) — почти то же самое, что индийский уруми, доживший до наших дней: полоса длинной (до 1.5 м) и чрезвычайно гибкой стали, прикрепленная к деревянной рукояти.
Да-да, этот тот самый Су Шэ, спасенный Вэй У Сянем и Лань Ван Цзи из бездонного омута.
