Вэй У Сянь приобрел в Цайи целую кучу замысловатых штучек, привез в Облачные Глубины и раздарил адептам из других кланов. Лань Ци Жэнь все еще находился в Цин Хэ, поэтому занятий по-прежнему не было и все ученики целыми днями дурачились в свое удовольствие, а на ночевку собирались в комнате Вэй У Сяня и Цзян Чэна. До рассвета они объедались и пьянствовали, боролись и играли в азартные игры и, конечно же, рассматривали книжки с веселыми картинками. В одну из таких ночей Вэй У Сянь проиграл в кости, и его послали тайком пробраться за стену, чтобы купить несколько сосудов «Улыбки Императора». На этот раз все как будто бы обошлось, и юноши, наконец, смогли отведать этого напитка. Однако уже на следующее утро, еще до рассвета, кто-то неожиданно распахнул дверь в комнату, явив взору кучу-малу из учеников, спящих на полу мертвым сном.
Звук открывшейся двери заставил некоторых из них недовольно поднять головы. Сквозь прищуренные глаза они разглядели Лань Ван Цзи, с каменным лицом стоящего в дверном проеме, и один лишь его вид заставил остатки их дремы улетучиться в мгновение ока. Не Хуай Сан ошалело ткнул Вэй У Сяня, который безмятежно спал, свесив голову и задрав ноги: «Вэй-сюн! Вэй-сюн!»
Ему пришлось несколько раз ощутимо потрясти Вэй У Сяня, прежде чем тот, наконец, произнес сонным голосом: «Что? Кто-то хочет еще?! Цзян Чэн? Ну давай, давай — боялся я тебя!»
Прошлой ночью Цзян Чэн перепил, поэтому сейчас его голова раскалывалась на части, и он с закрытыми глазами лежал на полу, опасаясь лишний раз пошевелиться. Он схватил первый попавшийся под руку предмет и запустил им в направлении голоса Вэй У Сяня: «Умолкни!»
Этим предметом оказалась книга, угодившая Вэй У Сяню прямо в грудь. Он удара она раскрылась, и Не Хуай Сан сразу же признал одну из своих драгоценных порнографических книг распроданного издания. Он поймал леденящий душу взгляд Лань Ван Цзи и чуть было не отправился к предкам прямо на месте. Вэй У Сянь же что-то пробормотал, обнял книгу покрепче и вновь сладко заснул. Тогда Лань Ван Цзи ступил в комнату, одной рукой схватил Вэй У Сяня за шиворот, поднял и молча потащил за собой к двери.
От подобных действий Вэй У Сянь, наконец, наполовину проснулся и стал озадаченно озираться по сторонам, пока не сообразил, что его тащит Лань Ван Цзи: «Лань Чжань, что ты делаешь?»
Лань Ван Цзи продолжал тащить его за собой, не обмолвившись и словом. Вэй У Сянь окончательно проснулся, а за ним и ученики, валяющиеся на полу полумертвыми, мало-помалу начали возвращаться к жизни. Увидев, что Вэй У Сянь попался-таки в лапы к Лань Ван Цзи, пробудился и Цзян Чэн. Он вылетел на улицу и закричал: «Что здесь происходит? Куда ты его тащишь?»
Лань Ван Цзы повернулся и отчеканил: «Он будет наказан».
Цзян Чэн туго соображал со сна и с похмелья, поэтому он только сейчас вспомнил, что за неразбериха творилась в их комнате. А подумав еще немного, он, наконец, осознал, что прошлой ночью они нарушили бесчисленное множество правил Облачных Глубин, и застыл на месте.
Лань Ван Цзи притащил Вэй У Сяня во внутренний двор перед храмом предков клана Лань. Здесь уже собрались несколько старших адептов Ордена Гу Су Лань общим числом в восемь человек. Четверо из них держали в руках длинные ферулы , изготовленные из сандалового дерева и сплошь покрытые резными иероглифами. Молчаливая торжественность этой сцены внушала благоговение и трепет. Едва Лань Ван Цзи дотащил Вэй У Сяня до места наказания, как к нему подошли два адепта и крепко схватили, силой удерживая на месте. Вэй У Сянь оказался одним коленом на земле, без малейшего шанса на сопротивление: «Лань Чжань, ты накажешь меня?»
Лань Ван Цзи холодно смотрел на него, не отрывая взгляда, и по-прежнему хранил молчание.
Вэй У Сянь сказал: «Я не покорюсь».
Как раз к этому моменту подоспели проснувшиеся юноши и попытались проникнуть во внутренний двор, но стража преградила им путь. Напуганные одним только видом ферул, они в замешательстве скребли затылки. Вдруг Лань Ван Цзи аккуратно поднял полы своих белых одеяний и опустился на колени рядом с Вэй У Сянем.
Вэй У Сянь от испуга поменялся в лице. Он попытался встать, но Лань Ван Цзи приказал: «Начинайте!»
Вэй У Сянь схватил ртом воздух, словно рыба на суше, и затараторил: «Погодите, погодите! Я покорюсь, я, правда, покорюсь, Лань Чжань. Я ошибался… Ай!»
Оба получили около сотни ударов ферулой по ладоням и ногам. Все это время Лань Ван Цзи никто не держал: он в положенной позе стоял на коленях с идеально прямой спиной. Вэй У Сянь же, напротив, душераздирающе вопил и стенал, нисколько не сдерживаясь, так, что ученики, наблюдающие за наказанием, съеживались от страха, представляя его боль. По завершении экзекуции Лань Ван Цзи молча встал, отдал честь старшим адептам и пошел прочь, не проявляя никаких признаков ранения. Вэй У Сянь вел себя совершенно противоположно: он неустанно стонал всю дорогу, пока Цзян Чэн нес его в комнату, взвалив к себе на спину. Юноши окружили их и наперебой расспрашивали: «Вэй-сюн, во имя Небес, что случилось?!»
«Понятно, почему Лань Чжань решил наказать тебя, но почему и ему досталось?»
Вэй У Сянь театрально вздохнул, поудобнее раскинувшись на спине Цзян Чэна: «Эх! Досадный просчет! Впрочем, это длинная история!»
Цзян Чэн оборвал его: «Заканчивай паясничать! Что ты опять натворил?!»
Вэй У Сянь ответил: «Ничего я не творил! Вы же сами все знаете: прошлой ночью я продул в кости и пошел в Гу Су за «Улыбкой Императора».
Цзян Чэн помолчал и сказал: «Только не говори мне, что ты опять встретил его».
Вэй У Сянь произнес: «Хорошо, не буду. Но на самом деле, так оно и было. Кто же знал, что в ту ночь удача отвернется от меня: когда я уже возвращался с «Улыбкой Императора», он опять словно из-под земли вырос прямо передо мной. Теперь я действительно думаю, что он тайком за мной следит».
Цзян Чэн съехидничал: «Как будто кто-то станет тратить на тебя столько времени! Так что же было дальше?»
Вэй У Сянь ответил: «А дальше я поздоровался с ним: «Лань Чжань! Какое удивительное совпадение — снова ты тут!» И, конечно, он, как обычно, ничего мне не ответил, но зато без лишних слов потянул ко мне руку. Я спросил: «Эй-эй, ты что делаешь?». А он ответил, что если приглашенный ученик столь часто нарушает комендантский час, то его следует доставить к родовому имению клана Лань и наказать. Тогда я предложил: «Нас здесь только двое. Если я никому ничего не скажу и ты никому ничего не скажешь, тогда никто и не узнает, что я нарушал комендантский час, ведь так? Я обещаю, это в последний раз. Мы же с тобой приятели, так сделай же мне маленькое одолжение!»
Юноши выглядели так, словно были больше не в силах слушать его рассказ.
Вэй У Сянь продолжил: «А потом он с мрачным видом ответил, что мы вовсе не приятели, обнажил свой меч и замахнулся на меня. В общем, чихать он хотел на нашу духовную близость, так что мне пришлось поставить на землю «Улыбку Императора» и уворачиваться от его выпадов. Он атаковал так быстро и даже пару раз едва не нагнал меня, я никак не мог от него избавиться! В конце концов, мне надоело от него убегать, и я спросил: «Ты от меня не отстанешь, да?!»
«А он опять сказал: «Ты должен быть наказан».
Юноши жадно внимали каждому его слову, а сам Вэй У Сянь пришел в упоение, забыв, что его по-прежнему нес на спине Цзян Чэн, и внезапно с силой шлепнул того по плечу: «И тогда я сказал: «Ну ладно!», перестал уворачиваться, и, наоборот, ринулся навстречу Лань Чжаню, покрепче вцепился в него, и мы рухнули вниз прямо за стену!»
«…»
Вэй У Сянь продолжил: «В общем, мы оба оказались за территорией Облачных Глубин! Падение оказалось действительно неприятным, у меня даже искры из глаз посыпались».
Не Хуай Сан был озадачен: «Он не вырвался?»
Вэй У Сянь ответил: «О, он попытался! Но я прилип к нему всем телом, крепко обхватив и руками, и ногами, так что он при всем желании не мог вырваться, и даже слезть с меня. Он весь напрягся, как каменный истукан, а я заявил: «Ну и что ты теперь будешь делать? Ты тоже попал за территорию Облачных Глубин, и, получается, мы оба нарушили комендантский час. Ты не можешь позволять себе того, что запрещаешь другим, так что если ты накажешь меня, то тебе придется наказать и себя. Правила едины для всех, ведь так? Так что скажешь?»
«Когда он, наконец, поднялся на ноги, то был мрачнее тучи. Я присел в сторонке и попросил его не волноваться, заверив, что я никому не скажу и это останется секретом между землей, небесами и нами. А потом он ушел, так и не проронив ни слова. Кто же знал, что он додумается до того, что произошло сегодня утром!.. Цзян Чэн, помедленнее. Ты чуть было меня не уронил».
Цзян Чэн хотел не только уронить его, но и проделать в земле пару-тройку ям в форме Вэй У Сяня: «А просто висеть у меня на спине уже не отвечает твоим высоким требованиям?!»
Вэй У Сянь возразил: «А я и не просил тебя нести меня».
Цзян Чэн пришел в ярость: «Если бы я не понес тебя, то ты бы наверняка остался во внутреннем дворе перед родовым имением Лань и с воем катался бы по земле целый день. А у меня нет столько бесстыдства, как у тебя! Лань Ван Цзи получил на пятьдесят ударов ферулой больше, чем ты, и, тем не менее, он нашел в себе силы идти самостоятельно. А у тебя же хватает совести притворяться избитым до полусмерти. Все, не хочу я тебя больше тащить. А ну живо слезай!»
Вэй У Сянь ответил: «Не-а. Я раненый».
Юноши шли по узкой белокаменной тропинке, дурашливо толкаясь и пихаясь, когда навстречу им попался человек в белых одеждах и с книгой в руках. Лань Си Чэнь изумленно остановился и улыбнулся: «Что случилось?»
Цзян Чэн крайне сконфузился, не зная, что ему ответить, но Не Хуай Сан опередил его: «Брат Си Чэнь, Вэй-сюн получил больше сотни ударов ферулой! У тебя есть какое-нибудь лекарство?!»
За наказания в Облачных Глубинах отвечал Лань Ван Цзи. Вэй У Сянь вскрикивал от боли, а юноши гурьбой столпились вокруг него — казалось, что его состояние крайне тяжелое. Лань Си Чэнь тотчас же подошел к ним: «Это сделал Ван Цзи? Молодой господин Вэй может идти сам? Во имя Небес, что случилось?»
Конечно же, Цзян Чэн не смел сказать, что Вэй У Сянь сам провинился. Он вспомнил, что это именно они вынудили Вэй У Сяня купить алкоголь, так что, по-хорошему, каждый из них заслужил наказание, поэтому Цзян Чэн решил изъясниться туманно: «Ничего страшного, все в порядке, раны не серьезные! Он может идти сам. Вэй У Сянь, ты почему все еще не слез с меня?!»
Вэй У Сянь произнес: «Я не могу идти». Он показал свои красные ладони, распухшие на несколько размеров, и пожаловался Лань Си Чэню: «Цзэ У Цзюнь, твой младший братишка такой жестокий!»
Лань Си Чэнь осмотрел его руки: «Да, наказание и в самом деле было суровым. Скорее всего, отек спадет не раньше, чем через три-четыре дня».
Цзян Чэн даже и не догадывался, что Вэй У Сяню действительно крепко досталось. Он воскликнул: «Что? Три-четыре дня? Его ноги и спина тоже подверглись ударам ферулы. Неужели Лань Ван Цзи способен на такое?!» Неожиданно для самого себя он произнес последнее предложение с плохо скрываемым недовольством, и понял это только после того, как Вэй У Сянь украдкой ткнул его под ребра. Однако Лань Си Чэнь не придал этому значения и с улыбкой сказал: «И все же раны не настолько серьезны, чтобы требовалось лечение. Молодой господин Вэй, я могу порекомендовать один способ, дарующий исцеление всего за несколько часов».
На Облачные Глубины опустилась ночь. Стемнело и на холодном источнике.
Лань Ван Цзи с закрытыми глазами стоял в ледяной воде и давал отдых своему разуму. Внезапно совсем рядом с ним раздалось: «Лань Чжань».
«…»
Лань Ван Цзи резко распахнул глаза. И конечно же, на иссиня-черных камнях подле холодного источника на животе лежал Вэй У Сянь, слегка склонив голову и весело улыбаясь ему.
Лань Ван Цзи в сердцах выпалил: «Как ты сюда попал?!»
Вэй У Сянь неторопливо поднялся на колени и ответил, снимая свой пояс: «Цзэ У Цзюнь послал меня сюда».
Лань Ван Цзи сказал: «Ты что делаешь?»
Вэй У Сянь уже успел как попало разбросать свою одежду и теперь одним движением сбросил обувь с ног: «Ну вот я и раздет, так для чего, ты думаешь, я здесь? Я слышал, что ваш чудесный источник может не только помогать совершенствовать тело и дух, но и исцелять раны. Так что твой брат посоветовал мне прийти сюда и совершить омовение вместе с тобой. Кстати, не очень-то красиво с твоей стороны исцеляться здесь одному. Вааа, а вода здесь и вправду ледяная. Бррр…»
Он вошел в воду и начал нарезать круги, коченея от холода. Лань Ван Цзи спешно отдалился от Вэй У Сяня на несколько метров: «Я пришел сюда для совершенствования тела и духа, а не для исцеления… Хватит скакать вокруг!»
Вэй У Сянь пожаловался: «Но мне так холодно, так холодно…»
На этот раз он не дурачился и не хотел помучить Лань Чжаня. Большинство людей действительно не могли привыкнуть к холодному источнику Ордена Гу Су Лань в столь короткий срок и чувствовали, что замерзнут на месте, если будут стоять без движения хотя бы несколько секунд, так что он прыгал, стараясь хоть чуть-чуть согреться. Лань Ван Цзи пытался было помедитировать, но от диких плясок Вэй У Сяня брызги воды попали ему на лицо. Несколько прозрачных капель стекали с его длинных ресниц и черных как смоль волос. Его терпение лопнуло: «Стой на месте!»
С этими словами Лань Ван Цзи протянул руку и сжал плечо Вэй У Сяня, надеясь его утихомирить.
Вэй У Сянь тотчас же ощутил, как от места, где Лань Ван Цзи коснулся его, по всему телу разлились мягкие волны тепла. Чувство это было настолько приятным, что он не мог не придвинуться ближе. Лань Ван Цзи бдительно спросил: «Что ты опять делаешь?»
Вэй У Сянь невинно ответил: «Ничего. Просто мне кажется, что с твоей стороны вода теплее».
Лань Ван Цзи держал Вэй У Сяня на расстоянии вытянутой руки. Он непреклонно заявил: «Это не так».
Вэй У Сянь не оставлял затеи погреться подле Лань Ван Цзи, поэтому он решил, что было бы разумно польстить Лань Чжаню. Но до сих пор его попытки не возымели успеха, и Лань Чжань не проявлял к нему радушия, но Вэй У Сянь нисколько не отчаивался. Он взглянул на ладони и плечи Лань Ван Цзи. Синяки и отеки по-прежнему были на месте, а значит, Лань Ван Цзи на самом деле пришел сюда не для исцеления. Вэй У Сянь с искренностью в голосе заговорил: «Лань Чжань, я так восхищаюсь тобой. Ты действительно наказал себя, на деле доказав, что правила едины для всех. У меня просто нет слов».
Лань Ван Цзи снова закрыл глаза, оставаясь безмолвным.
Вэй У Сянь опять заговорил: «Нет, правда, я никогда раньше не встречал такого благонравного и праведного человека. Вот я бы ни за что не отважился на нечто подобное. Ты такой крутой!»
Лань Ван Цзи по-прежнему не проявлял к нему интереса.
Вскоре Вэй У Сянь немного перестал зябнуть и начал плавать по холодному источнику. Он сделал несколько кругов и опять подошел к Лань Ван Цзи: «Лань Чжань, разве ты не заметил, как именно я разговаривал с тобой?»
Лань Ван Цзи ответил: «Я не понимаю, о чем ты».
Вэй У Сянь сказал: «Ты этого даже не понимаешь? Я пытался сделать тебе приятно, чтобы мы, наконец, сблизились».
Лань Ван Цзи взглянул на него: «Мы — что?»
Вэй У Сянь ответил: «Лань Чжань, давай дружить. Мы ведь уже такие хорошие приятели».
Лань Ван Цзи произнес: «Мы не приятели».
Вэй У Сянь хлопнул ладонями по воде: «Ну вот, ты опять занудствуешь. Нет, ну правда. В дружбе со мной есть множество плюсов».
Лань Ван Цзи поинтересовался: «Например?»
Вэй У Сянь подплыл к берегу холодного источника и облокотился на иссиня-черные камни: «Я очень верный и благородный товарищ. Например, я совершенно точно дам тебе первому посмотреть мою новую порнографическую книжку… Эй, эй, вернись! Хорошо, не хочешь — не надо. Скажи, ты когда-нибудь был в Юнь Мэне? Там очень интересно. И еда там тоже отменная. Я не знаю, только ли в Облачных Глубинах, или в целом Гу Су дело, но кормят в твоем Ордене отвратно. Так что если ты приедешь в Пристань Лотоса, то попробуешь множество разных вкусностей. А еще мы можем вместе пойти собирать отцветшие лотосы и чилим. Лань Чжань, ты приедешь ко мне?»
Лань Ван Цзи ответил: «Нет».
Вэй У Сянь заметил: «Вот же заладил — «нет» да «нет». Ты словно бесчувственный чурбан — девушкам такое не понравится. А девушки, скажу я тебе, в Юнь Мэне очень хорошенькие, причем хорошенькие совсем иначе, нежели чем девушки в Гу Су». Он хитро подмигнул Лань Ван Цзи: «Точно не хочешь приехать?»
Лань Ван Цзи немного помедлил с ответом, но все равно отказался: «Нет…»
Вэй У Сянь заметил: «Ты так грубо отказываешь мне — не боишься, что когда я буду уходить, то прихвачу с собой и твою одежду?»
Лань Ван Цзи выкрикнул: «Пошел прочь!!!»
Вскоре Лань Ци Жэнь вернулся в Гу Су из Цин Хэ. На этот раз он не отправил Вэй У Сяня в библиотеку и не заставил вновь переписывать правила Ордена Гу Су Лань, а ограничился особо длинными и нудными нравоучениями в присутствии остальных юношей. Если пропустить те части, где он сыпал цитатами из древних свитков, то все сводилось к тому, что он никогда в своей жизни не видел такого бесстыдного и распущенного человека, как Вэй У Сянь, так что, пожалуйста, сгинь с глаз долой, да поскорее. Не приближайся к другим ученикам и даже не мечтай осквернить его любимчика — Лань Ван Цзи.
Вэй У Сянь слушал его брань с улыбкой на устах, не чувствуя себя ни униженным, ни оскорбленным. Стоило Лань Ци Жэню уйти, как Вэй У Сянь сел и сказал Цзян Чэну: «Мне кажется, он немного опоздал со своими пожеланиями мне сгинуть с глаз долой: ведь я уже успел осквернить его любимчика. Слишком поздно!»
Бездонный омут в городе Цайи доставил Ордену Гу Су Лань множество неприятностей. Полностью уничтожить монстра было невозможно, и, конечно же, Орден Гу Су Лань не мог позволить себе вытравить бездонный омут в какое-то другое место, как сделал Орден Ци Шань Вэнь. Глава клана Лань почти все время медитировал в уединении, так что Лань Ци Жэнь взял на себя решение проблемы с монстром. Занятия в классе становились все короче и короче, а Вэй У Сянь с друзьями проводил все больше и больше времени в горах.
Сегодня Вэй У Сянь вместе еще с семью-восемью юношами хотел вновь выбраться за стену. Проходя мимо библиотеки, он едва-едва разглядел за раскидистой цветущей магнолией силуэт Лань Ван Цзи, сидящего у окна в одиночестве.
Не Хуай Сан озадаченно поинтересовался: «Он, что, глядит на нас? Странно. Мы ведь не шумели, так почему он до сих пор так смотрит на нас?»
Вэй У Сянь ответил: «Скорее всего, он думает, из-за чего бы еще ему прицепиться к нам».
Цзян Чэн перебил его: «Нет, не к «нам», а к «тебе». По-моему, он смотрит только на тебя».
Вэй У Сянь сказал: «Пфф. Скоро досмотрится. Я разберусь с ним, когда вернусь».
Цзян Чэн произнес: «Разве тебе не надоели его занудство и скучность? Тогда прекращай дразнить его. Ты дергаешь тигра за усы — хватит искать себе смерти».
Вэй У Сянь ответил: «Наоборот, мне как раз-таки весело, и именно из-за того, что он вроде бы живой человек, но такой занудный и скучный».
Они вернулись в Облачные Глубины почти к полудню. Лань Ван Цзи сидел за столом и аккуратно раскладывал стопки бумаг, на которых он только что писал, как вдруг услышал скрип окна. Он поднял голову и увидел, что кто-то забрался внутрь.
Вэй У Сянь залез в окно по дереву магнолии, росшему рядом с библиотекой. Лицо его сияло: «Лань Чжань, я вернулся! Ты скучал, а? Все эти дни ты скучал по времени, когда я переписывал правила, сидя рядом с тобой?»
Лань Ван Цзи сидел, словно древний медитирующий монах, не замечающий ничего вокруг. Он даже продолжил раскладывать книги по стопкам с бесчувственным выражением лица. Вэй У Сянь, как всегда, по-своему истолковал его молчание: «Хоть ты и не хочешь признаваться, я знаю, что ты скучал по мне. Иначе зачем сегодня утром ты следил за мной из окна?»
Лань Ван Цзи тотчас же бросил на него полный укоризны взгляд. Вэй У Сянь сел на подоконник: «Смотри-ка, ты попался на крючок всего после пары моих фраз. Тебя так легко подловить. Так ты не сможешь долго держать себя в руках».
Лань Ван Цзи сказал: «Ты, уходи».
Вэй У Сянь ответил: «А если я не уйду, ты сбросишь меня вниз?»
Вглядевшись в лицо Лань Чжаня, Вэй У Сянь заподозрил, что если он скажет еще хоть слово, то Лань Ван Цзи действительно растеряет остатки своего самообладания и наглухо прибьет его гвоздями к окну. Вэй У Сянь быстро добавил: «Не пугай меня так! Я пришел, чтобы вручить тебе подарок».
Лань Ван Цзи мгновенно отказал, не раздумывая дважды: «Не надо».
Вэй У Сянь спросил: «Точно?» Увидев в глазах Лань Ван Цзи смутную настороженность, Вэй У Сянь вдруг, как самый настоящий фокусник, выудил из-за пазухи двух кроликов. Он держал их за длинные уши, и со стороны казалось, будто у него в руках два круглых пушистых снежка, которые к тому же пинались ногами во все стороны. Вэй У Сянь посадил их на стол перед глазами Лань Ван Цзи: «У вас тут довольно необычно: нет ни одного фазана, но зато полно диких кроликов. И они даже не боятся людей. Ну, что скажешь? Пухленькие, да? Возьмешь их?»
Лань Ван Цзи равнодушно уставился на него.
Вэй У Сянь произнес: «Ну и ладно. Раз ты не хочешь, я отдам их кому-нибудь еще. К тому же, вкусной едой нас здесь не балуют».
Услышав последнюю фразу, Лань Ван Цзи сказал: «Стой».
Вэй У Сянь распростер руки: «А я и никуда не иду».
Лань Ван Цзи спросил: «Кому ты их отдашь?»
Вэй У Сянь ответил: «Кому-нибудь, кто хорошо запекает кроличье мясо».
Лань Ван Цзи сказал: «В Облачных Глубинах запрещено убивать. Это третье правило на Стене Послушания».
Вэй У Сянь согласился: «Ну хорошо, хорошо. Тогда я спущусь с гор, убью там кроликов и принесу сюда, чтобы запечь. Тебе же все равно они не нужны, так что же ты вдруг так распереживался за них?»
«…»
Лань Ван Цзи отчеканил: «Отдай их мне».
Вэй У Сянь ухмыльнулся, сидя на окне: «Значит, теперь они тебе нужны? Ты как всегда».
Кролики походили на упитанные мягкие шарики, будто бы слепленные из пушистых снежинок. Один из них, тот, что с осоловелым взглядом, довольно долго лежал ничком без движения, потом принялся лениво жевать травинку. Второй же, должно быть, в душе считал себя кузнечиком, потому что без продыху скакал туда-сюда и кругами носился вокруг своего равнодушного друга, весь крутясь и извиваясь. Вэй У Сянь откуда-то выудил еще несколько свежих травинок и внезапно позвал: «Лань Чжань, Лань Чжань!»
Особо темпераментный кролик вляпался в чернильницу Лань Ван Цзи и оставил на столе дорожку маленьких черных следов от лапок. Лань Ван Цзи держал в руке лист бумаги и раздумывал, как бы лучше стереть их. Он не собирался обращать внимания на Вэй У Сяня, но услышав в его голосе, что тому не до шуток, ответил: «Что?»
Вэй У Сянь проговорил: «Смотри, один забрался на другого… Они, что, …?»
Лань Ван Цзи перебил его: «Они оба самцы!»
Вэй У Сянь переспросил: «Самцы? Вот те на». Он поднял кроликов за уши, осмотрел их и подтвердил: «И правда самцы. Ну да ладно. Ты даже не дал мне закончить предложение: с чего вдруг такая суровость и неумолимость? Что тебе вообще в голову пришло?.. Знаешь, я тут подумал: это ведь я их поймал и даже не обратил внимания, самцы они или самочки, а ты, получается, сразу же посмотрел на их…»
Лань Ван Цзи, наконец, спихнул его вниз.
Вэй У Сянь летел с подоконника и смеялся как ненормальный: «Хахахахахахахахахаха!»
Лань Ван Цзи с грохотом захлопнул ставни и, спотыкаясь, побрел к столу.
Он скользнул взглядом по сюаньчэнской бумаге, разбросанной как попало, чернильной дорожке следов маленьких лапок и по двух резвящимся белым кроликам, пытающимся поделить травинку, затем закрыл глаза и прижал ладони к ушам.
Раскидистые ветви цветущей магнолии надежно скрывали окно библиотеки. Но все же, как бы сильно Лань Ван Цзи ни старался, он никак не мог скрыться от жизнерадостного и разнузданного хохота Вэй У Сяня.
На следующий день Лань Ван Цзи, наконец, перестал ходить на занятия вместе с ними.
Вэй У Сянь пересаживался три раза. Сначала он устроился рядом с Цзян Чэном, но тот внимательно слушал на занятиях и предпочитал сидеть за первой партой, дабы поддерживать добрую славу Ордена Юнь Мэн Цзян. Но для Вэй У Сяня это место оказалось слишком заметным, и ему никак не удавалось побаловаться, так что он ушел от Цзян Чэна и сел за Лань Ван Цзи. Тот внимал каждому слову Лань Ци Жэня, и сидел с прямой спиной, словно каменная глыба. За ним Вэй У Сянь мог спокойно спать как убитый или калякать всякую ерунду в свое удовольствие. Это место было идеальным, если не считать того, что Лань Ван Цзи время от времени перехватывал скомканные бумажки, что он кидал другим ученикам. Однако вскоре Лань Ци Жэнь догадался о хитрости Вэй У Сяня и поменял их местами. С тех пор, стоило Вэй У Сяню лишь слегка склониться набок или вперед, как он тут же чувствовал холодный острый взгляд, буравящий ему спину, и Лань Ци Жэнь, в свою очередь, тоже пристально и сердито смотрел на него. Находиться под постоянным наблюдением одновременно старого перечника и его подмастерья было абсолютно невыносимо. Однако, после Дела о Порнографии и Дела о Кроликах Лань Ци Жэнь убедился, что Вэй У Сянь представлял собой сосуд с краской чернее ночи, и всерьез опасался, что его любимый ученик замарает себя, поэтому поспешно приказал Лань Ван Цзи не ходить к нему на занятия. В конце концов, Вэй У Сянь вернулся на свое прежнее место, и следующие полмесяца прошли мирно.
Но, к сожалению, все хорошее быстро проходит в жизни таких, как Вэй У Сянь, людей.
В Облачных Глубинах находилась длинная стена, в которой через каждые семь шагов было выдолблено ажурное окно, изображающее различные сценки: игру на музыкальном инструменте средь высоких гор, парение на мече, сражение с монстрами и тварями и так далее. Лань Ци Жэнь объяснил, что каждая сценка на ажурном окне изображала жизнь одного из предков Ордена Гу Су Лань. Четыре самых известных и самых древних оконца иллюстрировали жизненный путь основателя клана Лань — Лань Ань.
Он родился в храме и рос, внимая хвалебным песнопениям, потому в очень юном возрасте стал весьма известным монахом. В возрасте двадцати лет он взял себе фамилию «Лань» — второй иероглиф в слове «целань» , и начал светскую жизнь заклинателя, став музыкантом. Однажды в Гу Су он встретил ту, которую так долго искал, ту, что была предназначена ему самими Небесами, женщину, которая стала его спутницей на стезе самосовершенствования, и положил начало клану Лань. После кончины своей супруги Лань Ань вернулся в храм и там завершил свой жизненный путь. Четыре ажурных окна, посвященных ему, назывались «монастырь», «изучение музыки», «нахождение спутника на стезе самосовершенствования» и «успение».
За последние несколько дней на занятиях редко можно было услышать что-то столь же интересное, как эта история. Несмотря на то, что Лань Ци Жэнь в своей обычной манере приправил ее занудной хронологией, Вэй У Сянь с жадностью впитал его рассказ. После занятий он со смехом сказал: «Так значит, основателем клана Лань был монах — и почему я не удивлен! Он решился окунуться в мирскую суету, только чтобы встретить ту самую, а когда она покинула его, то вновь вернулся в свою обитель, отринув юдоль скорби и ее заботы. И как только такой человек, как он, умудрился произвести столь неромантичных потомков?»
Никто не ожидал, что основатель Ордена Гу Су Лань, известного своей косностью и правоверностью, окажется настолько занятным, поэтому юноши принялись судачить на эту тему. Мало-помалу их разговор плавно перешел к вопросу «спутника на стезе самосовершенствования», и они начали обсуждать спутников своей мечты, а точнее, известных девушек из различных орденов. В этот момент кто-то спросил: «Цзы Сюань-сюн, а кого ты считаешь самой лучшей?»
Услышав это, Вэй У Сянь и Цзян Чэн, не сговариваясь, одновременно посмотрели на юношу, сидевшего за первой партой.
Юноша этот имел лицо изящное и гордое, на лбу его виднелась метка цвета киновари; воротник, манжеты и пояс его одеяния украшены вышитым пионом сорта «Сияние средь снегов». Это был молодой господин Ордена Лань Лин Цзинь, посланный в Гу Су на обучение — Цзинь Цзы Сюань.
Кто-то другой одернул его: «Ты бы лучше не спрашивал Цзы Сюань-сюна об этом. У него уже есть невеста, и, конечно, ответом будет она».
При слове «невеста», уголки рта Цзинь Цзы Сюаня будто бы дрогнули, обнаруживая легкое выражение недовольства. Однако ученик, задавший вопрос, не уловил этого знака и радостно продолжал: «Правда? А из какого она ордена? Она наверняка чрезвычайно талантлива и красива!»
Цзинь Цзы Сюань поднял бровь: «Не стоит говорить об этом».
Внезапно в разговор встрял Вэй У Сянь: «Что ты имеешь в виду — «не стоит говорить об этом»?
Все в комнате ошарашенно посмотрели на него: Вэй У Сянь всегда говорил с ухмылкой, он никогда не гневался, даже когда его ругали или наказывали. Однако сейчас его лицо сквозило совершенно очевидной враждебностью. Цзян Чэн также не стал, как обычно, распекать его за поиск проблем на свою голову. Вместо этого он сидел рядом с мрачным выражением лица.
Цзинь Цзы Сюань презрительно огрызнулся: «Какая именно часть фразы «не стоит говорить об этом» тебе неясна?»
Вэй У Сянь язвительно усмехнулся: «Фраза-то мне ясна. Но я никак не могу понять вот что: как, во имя Небес, ты можешь быть недоволен моей шицзе?»
Раздался тихий шепот учеников. Единственное, что юноши поняли, обменявшись мнениями, — они случайно разворошили осиное гнездо: невестой Цзинь Цзы Сюаня оказалась Цзян Янь Ли из Ордена Юнь Мэн Цзян.
Цзян Янь Ли была первенцем Цзян Фэн Мяня и старшей сестрой Цзян Чэна. Характера она была кроткого, ничего выдающегося; голос ее был тихим, ничего запоминающегося. И внешность она имела лишь чуть лучше самой обычной и особыми дарованиями тоже не обладала. На фоне роскошных красавиц из других именитых кланов она неизбежно выглядела бледным пятном. Жених же ее, Цзинь Цзы Сюань, являл собой полную противоположность невесте. Он был единственным законнорожденным сыном Цзинь Гуан Шао, юношей ослепительной внешности и исключительных способностей, потому здравый смысл подсказывал, что девушка с данными Цзян Янь Ли явно не чета ему: она не могла даже достойно соперничать с другими девушками. Единственной причиной их помолвки стало то, что ее мать была из Ордена Мэй Шань Юй, весьма близкого с Орденом, из которого происходила мать Цзинь Цзы Сюаня, поэтому женщины дружили с самого детства.
Клан Цзинь всегда славился своим высокомерием и гордыней, и Цзинь Цзы Сюань унаследовал эти качества на сто процентов. В соответствии со своими высокими требованиями он уже давно был недоволен своей помолвкой с Цзян Янь Ли. А точнее, он был недоволен не столь девушкой, сколь тем, что его мать самовольно решила все за него, и в сердце его довольно продолжительное время зрели мятежные настроения. Сегодня ему выдалась благоприятная возможность выпустить свой гнев наружу. Цзинь Цзы Сюань ответил вопросом на вопрос: «А ты не хочешь спросить, как, во имя Небес, я могу быть довольным ей?»
Цзян Чэн тут же встал.
Вэй У Сянь отпихнул Цзян Чэна в сторону, преграждая ему путь, и глумливо произнес: «А ты, должно быть, полагаешь, что тобой была бы довольна любая? И откуда ты только набрался уверенности, что настолько разборчив?»
Из-за своей помолвки Цзинь Цзы Сюань не испытывал никаких симпатий к Ордену Юнь Мэн Цзян и уже некоторое время неодобрительно поглядывал на проделки Вэй У Сяня. К тому же он кичился своей непревзойденностью среди младших адептов, и никто никогда в его жизни не смотрел на него вот так сверху вниз. Вся кровь с его тела прилила к голове, и он выпалил: «Если она так недовольна мной, то пусть разорвет помолвку! Короче говоря, плевать я хотел на твою драгоценную шицзе. А раз ты так о ней заботишься, то попроси об этом ее отца! Ведь разве он не относится к тебе лучше, чем к собственному сыну?!»
При этих словах взгляд Цзян Чэна застыл, а Вэй У Сянь в неудержимой ярости бросился вперед и ударил Цзинь Цзы Сюаня кулаком. Приготовившись к атаке, тот не ожидал, что Вэй У Сянь нападет так быстро, прямо посреди его монолога. Пострадавшая половина лица Цзинь Цзы Сюаня немедленно отекла, и он тут же молча ударил в ответ.
Драка встревожила оба именитых ордена, и в этот же день Цзян Фэн Мянь и Цзинь Гуан Шао поспешили в Гу Су из Юнь Мэна и Лань Лина.
Оба главы нашли своих сыновей стоящими на коленях и выслушивающими суровое порицание от Лань Ци Жэня. Отцы стерли пот со своих лбов и завязали праздный разговор, в ходе которого Цзян Фэн Мянь поднял вопрос о расторжении помолвки.
Он сказал Цзинь Гуан Шао: «С самого начала мать А-Ли настаивала на помолвке, а я не одобрял ее. Сейчас уже понятно, что ни один из наших детей не жаждет этого брака, так что будет лучше, если мы не станем их заставлять».
Цзинь Гуан Шао был удивлен. Он медлил с ответом, поскольку думал, что разрывать помолвку с членом именитого ордена — не очень хорошая идея, не говоря уже о том, что об этом будут сплетничать обыватели, и в итоге ответил: «Что бы дети понимали во взрослых делах! Они галдят по поводу и без. Фэн Мянь-сюн, нам нет никакой нужды принимать их мнения всерьез».
Цзян Фэн Мянь сказал: «Цзинь-сюн, мы можем заключить за них помолвку, но мы не можем вступить за них в брак. В конце концов, ведь это именно им придется провести остаток своих жизней вместе».
На самом деле, сам Цзинь Гуан Шао тоже никогда не стремился к этой помолвке. Если бы он желал укрепить мощь своего ордена заключением брака с другим орденом, то Орден Юнь Мэн Цзян был бы не только не единственным, но и не лучшим выбором. Помолвку заключили лишь потому, что он не осмелился пойти против мадам Цзинь. Но как бы то ни было, первым предложение сделал клан Цзян, а клан Цзинь представлял сторону жениха, значит, априори имел меньше забот и опасений, чем сторона невесты, так что, может быть, ему и не стоило так переживать? К тому же, он знал, что Цзян Янь Ли в качестве невесты вызывала у Цзинь Цзы Сюаня отвращение. Поразмыслив подобным образом, Цзинь Гуан Шао набрался мужества и дал свое согласие.
В это время Вэй У Сянь, еще не знавший, к каким последствиям привела его драка, стоял на коленях на гальке, куда его в наказание определил Лань Ци Жэнь. Издалека к нему подошел ухмыляющийся Цзян Чэн: «Ты только посмотри, какой ты благонравный ученик, так прилежно стоишь на коленях».
Вэй У Сянь злорадствовал: «Еще бы, мне же не привыкать! А вот Цзинь Цзы Сюань наверняка нежный цветочек, которого раньше никогда не заставляли преклоняться. И не будь моя фамилия Вэй, если я не заставлю его стоять на коленях, пока он не начнет звать мамочку».
Цзян Чэн вдруг потупился, немного помолчал и тихо сказал: «Отец приехал».
Вэй У Сянь спросил: «А шицзе… Она не приехала?»
Цзян Чэн ответил: «С чего бы ей приезжать? Смотреть, как ты ее позоришь? И будь она тут — разве не встала бы она на твою сторону и не дала бы тебе лекарство?»
Вэй У Сянь вздохнул: «И все же, жаль, что шицзе не приехала… В любом случае, хорошо, что ты его не ударил».
Цзян Чэн сказал: «Я собирался. Если бы ты меня не оттолкнул, то вторая половина лица Цзинь Цзы Сюаня была бы изрядно попорчена».
Вэй У Сянь фыркнул: «Пф! С перекошенным лицом он теперь уже не такой красавчик. Я слышал, что он особенно трясется над своим лицом, прямо как павлин. Интересно, что он подумает, когда увидит себя в зеркало! Хаахахахаха…» Вэй У Сянь заколотил по земле руками в приступе хохота, а затем заговорил вновь: «На самом деле мне все же стоило позволить тебе его ударить, а самому остаться в стороне. И тогда, может быть, дядя Цзян не приехал бы. Но я никак не смог сдержаться!»
Цзян Чэн слегка заворчал: «Если б да кабы».
Он понимал, что Вэй У Сянь, как всегда, ляпнул, не подумав, но все же его обуревали смешанные чувства, потому что он прекрасно знал, хоть и не показывал того, что слова Вэй У Сяня были более чем верны.
Цзян Фэн Мянь никогда не спешил в другой орден и не добирался до места в один день ради Цзян Чэна, случись с ним что плохое или хорошее, крупное или мелкое.
Никогда.
Вэй У Сянь заметил, что Цзян Чэн совсем погрустнел, и подумал, что тот все еще задет словами Цзинь Цзы Сюаня: «Иди уже. Лучше тебе не стоять сейчас возле меня, иначе опять придет Лань Ван Цзи и поймает тебя на месте преступления. Будет минутка — загляни к Цзинь Цзы Сюаню и полюбуйся, как по-дурацки он выглядит, стоя на коленях».
Цзян Чэн слегка удивился: «Лань Ван Цзи? Зачем он приходил? У него еще хватает духу смотреть на тебя?»
Вэй У Сянь ответил: «Да, я тоже подумал, что его мужество заслуживает восхищения. Скорее всего, его дядя приказал ему проверить, стою ли я на коленях, как положено».
Знакомое предчувствие беды охватило Цзян Чэна: «А ты стоял, как положено?»
Вэй У Сянь ответил: «В тот момент — да. Но когда он отошел на приличное расстояние, я нашел палку и начал рыть ямку, вон, у твоей ноги горка земли. В конце концов, я насилу смог отыскать муравьиный лаз. Тут, как по заказу, он обернулся, увидел, что мои плечи трясутся, и наверняка подумал, что я плачу. Он даже вернулся, чтобы утешить меня. Видел бы ты его лицо, когда он понял, что я просто-напросто отрыл муравьиный лаз».
«…»
Цзян Чэн сказал: «Сейчас же собирайся и возвращайся в Юнь Мэн! Не думаю, что он еще хоть когда-нибудь будет способен вынести твое присутствие».
Той же ночью Вэй У Сянь упаковал свои вещи и вернулся в Юнь Мэн вместе с Цзян Фэн Мянем.
Примечания:
Автор вновь делает отсылку к стихотворению. На этот раз нам удалось найти русский вариант в переводе человека под ником papahuhu. Автор — Цзы Дао.
Спросил слугу младого под сосной,
В ответ: «Ушел учитель за целебною травой».
«Он здесь, вот этих гор среди…»
«Туман густой, то место не найти…»
От последней строчки как раз и пошло название «Облачные Глубины».
Обычная практика в китайских школах — читать вслух во время утренних занятий, чтобы лучше запомнить материал.
Сяо — традиционный китайский духовой музыкальный инструмент, открытая продольная флейта с закрытым нижним торцом.
Два нефрита — это выражение означает двух людей, которые очень хороши в чем-то на примерно одинаковом уровне.
Башня Кои: Кои — порода китайского карпа.
Цзинши — дословно: тихая комната.
Дословно: погасить пламя порока. Это может быть и отсылкой к китайской медицине, и намеком на распространенный термин из китайских яойных новелл, означающий желание семе. Каждый волен думать в меру своей испорченности :D
Это известная китайская поговорка: один человек закопал в земле три сотни таэлей и на этом месте установил знак «Трех сотен таэлей здесь нет». Означает, что кто-то слишком очевидно пытается оправдаться и нелепо врет.
Цунь — китайская мера длин, примерно 3,73 см.
Сюн — суффикс, означающий «старший брат». Поскольку в Древнем Китае было невежливо называть друг друга просто по именам, использовали этот суффикс, чтобы выразить свое уважение, особенно по отношению к старшим.
Распространенная практика в мире сянься — медитация в полном одиночестве и изоляции от внешнего мира. Продолжительность ее зависит от уровня подготовки заклинателя.
Чжуаньшу — способ написания китайских иероглифов, введённый при династии Цинь. Но опять же, в сянься не стоит воспринимать все буквально: здесь имеется в виду, что он был очень сложен для чтения и не применялся простыми людьми.
В оригинале — жуткие твари из китайского фольклора, со своими китайскими, как ни странно, названиями :D Подробнее смотрите словарь терминов в группе переводчиков https://vk.com/younet_translate
Дословно: «Золотистые звезды/Искры среди волн снега». Это действительно существующий сорт пиона в Китае.
Юй Великий — один из древних мифических государей в Китае, широко известный за свою борьбу с наводнениями.
Даньтянь — центры энергии ци в нижней части живота, районе сердца и голове. В сянься обычно имеют в виду только один даньтянь — тот, что в районе пупка.
Золотое ядро — дословно: «золото и киноварь».
В сянься заклинатель, достигнув высшего уровня мастерства, становится бессмертным и буквально возносится в небеса. Но здесь фраза используется, скорее, в ироничном смысле.
«И» примерно соответствует нашей четверке.
Китайское выражение, означающее, что терпеливо ждущий, наконец, получил свое.
Мы уже слышали это слово от Вэй У Сяня в сторону молодого поколения Лань, и тогда оно тоже звучало с легким сарказмом. Гэгэ — обращение к старшему брату (что-то вроде «онии-сан» в японском), приобретающее игривый оттенок флирта в устах девушки, обращающейся к парню. Проще говоря, Вэй У Сянь издевается над Лань Ван Цзи самым бессовестным образом, при этом невинно хлопая глазками.
Гуль по классификации данной новеллы — призрак (неживое существо человеческой природы, обретшее сознание (необязательно разум) благодаря темной энергии), обладающий физическим телом. Кстати, рука, что напала на деревню Мо, тоже технически являлась гулем.
Одна из базовых техник применения светлой энергии. Заклинатели могут использовать свои мечи, чтобы парить в воздухе, при этом они становятся на них ногами, как на скейтборд, и получается своеобразное средство передвижения.
Правобережье Янцзыцзяна; территория к югу от реки Чанцзян. И да, существует карта современного Китая, на которую географически верно нанесены города из новеллы. По мере развития сюжета и мест действия, мы поделимся ей с вами.
Тут никакого скрытого смысла нет: просто слова для призыва меча к заклинателю.
Напомним, обращение «брат/сестра» подчеркивает уважение к адресату.
Локва, или японская мушмула — небольшое вечнозелёное дерево или кустарник подсемейства Яблоневые семейства Розовые. Проще говоря, маленькое яблочко.
Строчка из стихотворения Ду Фу, перевод Наталии Азаровой.
«У усыпальницы мудрого Хуан Ши
река течёт на восток.
Весною ленив изношенный свет
льнёт иссякая ветер.
Гроздь за гроздью персик бесхозный
распускает цветы без надзора.
Розовой тёмной, то розовой светлой
я любоваться свободен».
Автор намекает на чрезмерно вольное поведение Вэй У Сяня, который, подобно персику, совершенно не задумывается о последствиях своих действий.
Диалект У — один из крупнейших диалектов китайского языка (по другим классификациям — язык). Распространён в большей части провинции Чжэцзян.
Ферула — линейка для наказания, которой в старину били по ладоням провинившегося ученика.
Чилим, или рогульник, или водяной орех — что-то вроде нашей ряски. Вообще, погуглите отцветшие лотосы и чилим — невероятно красиво. Правда, я очень люблю болота :D
В буддизме не рекомендуется губить жизнь любого существа, вплоть до муравья.
В оригинале — знаменитые «глаза дохлой рыбы», известные нам по капитану Леви из «Атаки Титанов» или Сакате Гинтоки из «Гинтамы».
Дорогая бумага высшего качества, изготовленная из бамбуковых волокон и предназначенная для живописи и каллиграфии.
Дело происходит в Древнем Китае, в котором стекла еще нет, поэтому окно здесь — часть стены с выдолбленными в ней узорами.
В Древнем Китае 20 лет — возраст совершеннолетия и время, когда юноша получает второе имя (в новелле последнее условие в большинстве случаев не действует).
Целань — буддистский монастырь.
Проще говоря — человек, с которым вы вместе совершенствуете тело и дух.
Детей часто заставляли стоять на коленях в качестве наказания, и для больше чувствительности под ноги насыпали горох, гречку и т. д.
