Резиденция клана Лань находилась в уединенных горах в окрестностях города Гу Су.
Туман почти всегда окутывал здешние белые стены и черные крыши домов, растянувшиеся вдоль живописного шатра вод, будто бы облачный океан в царстве бессмертных. На рассвете первые лучи утреннего солнца пробивались сквозь подернутые дымкой клубы тумана, проплывающие везде и всюду, что полностью оправдывало название этого поселения — Облачные Глубины.
В таком умиротворенном месте даже сердце замирало, подобно стоячей воде, и лишь звуки эха с колокольни слегка волновали воздух. Хоть Облачные Глубины и нельзя было сравнить со священным храмом, но все же холодные горы испускали атмосферу настоящей уединенности Дзэн.
Внезапно вся безмятежность этого места разбилась вдребезги от протяжного вопля, вызвавшего мурашки на спинах учеников, которые практиковались или участвовали в утренних чтениях. Они не смогли удержаться от беглого взгляда на главный вход, откуда исходил этот звук.
Вэй У Сянь, вцепившись в осла, громко рыдал около ворот. Лань Цзин И произнес: «Не плачь! Ты же сам сказал, что тебе нравится Хань Гуан Цзюнь, а теперь, когда он привез тебя к себе домой, ты вдруг разревелся!»
Вэй У Сянь был мрачнее тучи.
С той самой ночи на горе Дафань и с тех пор, как Лань Ван Цзи забрал его, у Вэй У Сяня так и не появилось возможности еще раз призвать Вэнь Нина или выяснить, почему он был в беспамятстве и по какой причине вообще вернулся в этот мир.
В ранние годы Вэй У Сянь в числе других юношей уже провел в клане Лань три месяца в качестве ученика, так что он не понаслышке знал, как здесь скучно и уныло. Честно говоря, он до сих пор содрогался при мысли о трех тысячах или около того правил, которыми была усыпана Стена Послушания. Когда сегодня его тянули в гору мимо этой каменной стены, Вэй У Сянь успел заметить, что на ней вырезали еще одну тысячу. Теперь правил было больше четырех тысяч. Четыре тысячи!
Лань Цзин И опять заговорил: «Ну, ну! Хватит гомонить. В Облачных Глубинах запрещен шум».
Так ведь он и шумел как раз потому, что не хотел заходить в Облачные Глубины!
Если его все-таки затащат внутрь, то выбраться наружу будет очень и очень непросто. Когда он приезжал сюда на учебу, всем юношам раздали нефритовые жетоны в качестве пропуска. Облачные Глубины ограждал защитный барьер, и свободно входить и выходить можно было только при наличии такого жетона. Прошло больше десятка лет, и охрана могла только усилиться, но никак не ослабнуть.
Лань Ван Цзи спокойно стоял у входа, пропуская мимо ушей вопли Вэй У Сяня и с равнодушным видом наблюдая за концертом. Когда стенания немного поутихли, он сказал: «Пусть наплачется, а когда устанет — просто втащите его внутрь».
Вэй У Сянь крепче обнял осла, зарыдал пуще прежнего и начал биться о него головой.
Что за неудача такая! Он-то надеялся, что с ударом Цзы Дяня все сомнения касательно него рассеются. В тот момент Вэй У Сянь был так доволен собой, а на языке вертелось столько поддразниваний, что он беспечно ляпнул Лань Ван Цзи несколько омерзительных фразочек. Но кто же мог знать, что тот среагирует не так, как раньше? Что это вообще такое было? Может ли быть так, что спустя добрый десяток лет не только уровень его мастерства как заклинателя возрос, но и сам он стал терпимее?
Вэй у Сянь отказывался сдаваться: «Мне нравятся мужчины, а в вашем Ордене столько красавчиков. Я боюсь, что не смогу удержать себя в руках».
Лань Сы Чжуй в ответ попытался воззвать к его здравому смыслу: «Молодой господин Мо, Хань Гуан Цзюнь привез вас сюда для вашего же блага. Если бы вы не пошли с нами, глава Ордена Цзян ни за что бы не оставил вас в покое. За все эти годы он схватил и забрал в Пристань Лотоса несчетное количество людей, и еще никто из них оттуда не вернулся».
Лань Цзин И добавил: «Да-да. Ты же уже видел, как глава Ордена Цзян решает свои проблемы? Весьма жестокий подход…» Тут юноша остановился, вспомнив правило, запрещающее «говорить о людях за их спинами», и украдкой взглянул на Лань Ван Цзи. Но увидев, что Хань Гуан Цзюнь не выказывал никакого намерения наказать его, он набрался смелости и забормотал дальше: «Все из-за нездоровых веяний, которым положил начало Старейшина И Лин. Сейчас очень много заклинателей подражают ему и следуют этому глупому Пути. Глава Ордена Цзян подозревает каждого, но какой в этом прок — ему все равно не поймать их всех! Вот взять, к примеру, тебя и твою игру на флейте… Хе.»
Это «Хе» сказало куда больше, чем целый ворох фраз. Вэй У Сянь почувствовал, словно ему и вправду нужно оправдаться: «Знаешь, можешь мне не верить, но обычно я неплохо играю на флейте…»
Но не успел он завершить своей речи, как несколько заклинателей в белых одеждах вышли из ворот.
Все они были одеты в струящиеся однотонные мантии Ордена Гу Су Лань, белые как снег. Мужчина во главе процессии был высок и строен, а на талии его, помимо меча, висела сяо, вырезанная из белого нефрита. Увидев их, Лань Ван Цзи слегка склонил голову в знак уважения, и мужчина сделал то же самое. Затем он взглянул на Вэй У Сяня и улыбнулся: «Ван Цзи так редко приводит гостей. С кем имею честь?»
Когда мужчина стоял напротив Лань Ван Цзи, то они казались зеркальными отражениями друг друга. Но глаза Хань Гуан Цзюня были очень светлые, будто бы сделанные из подкрашенного хрусталя, глаза же мужчины имели более мягкий и темный оттенок.
Это был Лань Хуань, глава Ордена Гу Су Лань — Цзэ У Цзюнь, Лань Си Чэнь.
Люди, воспитанные в одном месте, часто похожи. Вот и Орден Гу Су Лань всегда славился взращиванием множества красивых мужчин: например, сейчас особенно выделялись два нефрита текущего поколения клана. Они не были близнецами, тем не менее, очень и очень походили друг на друга, так что трудно сказать, кто же из них превосходил другого. Но, несмотря на то, что различия во внешности почти не замечались, с их характерами дело обстояло иначе. Лань Си Чэнь был мягким и доброжелательным, Лань Ван Цзи же — замкнутым и суровым, держащим всех на расстоянии вытянутой руки, и полной противоположностью того, кого называют «дружелюбным». Вот почему в списке самых красивых молодых господ среди заклинателей Хань Гуан Цзюнь шел только вторым, тогда как его брат — первым.
Лань Си Чэнь на деле доказал, что он достоин поста главы Ордена. Он и бровью не повел, увидев, как Вэй У Сянь обнимается с ослом. Тот же, в свою очередь, отпустил, наконец, ослиную шею и с лучезарной улыбкой пошел к нему. Орден Гу Су Лань особо щепетильно относился к вопросам субординации, и, если сейчас Вэй У Сянь начал бы кривляться и нести чушь перед его главой, то его определенно выгнали бы взашей из Облачных Глубин. Но только он приготовился выступить во всей своей красе, как Лань Ван Цзи бросил на него взгляд, и в ту же секунду губы Вэй У Сяня оказались намертво склеены.
Лань Ван Цзи обернулся к Лань Си Чэню и продолжил учтивую беседу: «Брат, ты вновь собираешься к Лянь Фан Цзюню?»
Лань Си Чэнь кивнул: «Да, обсудить следующий Совет Кланов в башне Кои».
Вэй У Сянь не смог открыть рта и с кислым видом прошествовал обратно к ослу.
Лянь Фан Цзюнь — титул нынешнего главы Ордена Лань Лин Цзинь, Цзинь Гуан Яо, единственного незаконнорожденного сына Цзинь Гуан Шаня, которого тот признал. Он приходился Цзинь Лину младшим дядей и единокровным братом Мо Сюань Юю и Цзинь Цзы Сюаню, отцу Цзинь Лина. Однако, хоть и Мо Сюань Юй, и Цзинь Гуан Яо оба были рождены вне брака, положение их разительно отличалось. Первый безвылазно сидел в деревне Мо, спал на полу и на ужин получал объедки, в то время как второй занимал самый высокий пост в среде заклинателей, повелевая всем и вся. И если Цзинь Гуан Яо захотел поговорить с Лань Си Чэнем или же созвать Совет Кланов, то, значит, так оно и будет. Впрочем, главы Орденов Лань Лин Цзинь и Гу Су Лань состояли в теплых дружеских отношениях — они даже были названными братьями.
Лань Си Чэнь сообщил: «Дядя изучил то, что ты привез из деревни Мо».
Услышав знакомое название, Вэй У Сянь навострил уши. Неожиданно он почувствовал, что может вновь открывать рот. Лань Си Чэнь снял заклятие молчания и сказал Лань Ван Цзи: «Ты нечасто приводишь кого-то домой в таком добром расположении духа. Обращайся же с гостем с большим уважением, а не так».
«В добром расположении духа?» — подумал Вэй У Сянь и внимательно изучил Лань Ван Цзи взглядом.
«Как он вообще понял, что его брат в добром расположении духа?!»
Проводив Лань Си Чэня, Лань Ван Цзи приказал: «Втащите его внутрь».
И Вэй У Сяня действительно втащили за ворота того места, чей порог он поклялся не переступать никогда в жизни.
До этого момента только самые прославленные заклинатели удостаивались чести посетить Облачные Глубины, и гостя, подобного Вэй У Сяню, здесь никогда не видели. Ученики столпились вокруг него, чрезвычайно заинтересованные таким поворотом событий, и если бы не строгие правила их Ордена, то тишину этого места точно бы взорвали приступы хохота. Лань Цзин И спросил: «Хань Гуан Цзюнь, куда нам тащить его?»
Лань Ван Цзи ответил: « В цзинши».
«В цзинши?..»
Вэй У Сянь не понимал, почему все так переполошились и украдкой переглядывались друг с другом, боясь произвести лишний звук.
Комната служила Хань Гуан Цзюню рабочим кабинетом и спальней, и он никого раньше не приглашал туда…
Обстановка в цзинши напоминала спартанскую: простая мебель и ничего лишнего. На ширме-гармошке, разделяющей комнату, были изображены плывущие облака, изящно выписанные кистью. Перед ней стоял стол для гуциня. В углу примостился треножник, а на нем — вырезанная из белого нефрита подставка для благовоний, что сейчас испускала мягкий и тягучий дымок, наполняющий комнату освежающим ароматом сандалового дерева.
Лань Ван Цзи направился к своему дяде, чтобы обсудить с ним кое-какие важные дела, а Вэй У Сяня впихнули в комнату и заперли за ним дверь. Как только его оставили одного, Вэй У Сянь моментально вылетел на улицу. Он покружил вдоль забора Облачных Глубин и убедился, что его опасения подтвердились, и без нефритового жетона ему никак отсюда не выбраться. Даже если бы он и смог залезть на белую стену высотой в несколько цзанов, барьер тут же отбросил бы его назад, а вся ближайшая стража сбежалась бы к нему.
Вэй У Сяню больше ничего не оставалось делать, кроме как вернуться обратно в цзинши.
Но он никогда не падал духом, как бы ужасно ни складывались его дела. Вот и теперь он вышагивал по цзинши, скрестив руки за спиной, твердо убежденный в том, что рано или поздно найдет решение. Освежающий аромат сандалового дерева ненавязчиво окутывал его, и хотя этот запах нельзя было назвать чувственным, все же ему удавалось бередить душевные струны. Делать было нечего, и в голову Вэй У Сяня полезли разные мысли: «Тогда в лесу от Лань Чжаня исходил этот аромат. Наверное, его одежда пропиталась им, когда он практиковал игру на гуцине или медитировал здесь».
После этих мыслей он как-то исподволь приблизился к треножнику в углу комнаты и заметил, что одна из досок под его ногой ощутимо отличалась от остальных. Вэй У Сянь склонился и, сгорая от любопытства, начал простукивать пол. В своей прошлой жизни ему часто приходилось рыть ямы, раскапывать могилы или искать тайники в земле, и уже через несколько секунд он вытащил из цельного полового покрытия одну доску.
Найти тайник в комнате Лань Ван Цзи уже само по себе было более, чем удивительно для Вэй У Сяня. Но когда он увидел, что было внутри, то просто потерял дар речи от шока.
Стоило Вэй У Сяню убрать доску, как комната наполнилась мягким и сладким ароматом, растворившимся в запахе сандалового дерева. Семь или восемь черных сосудов теснились в маленьком квадратном погребке.
Лань Ван Цзи и вправду изменился — он даже стал прятать алкоголь!
В Облачных Глубинах алкоголь был запрещен, и именно из-за этого они повздорили в их первую встречу. Все закончилось тем, что Лань Ван Цзи вылил на землю целый сосуд «Улыбки Императора», который Вэй У Сянь достал в городе Гу Су.
С тех пор, как Вэй У Сянь вернулся из Гу Су в Юнь Мэн, ему так больше и не удалось отведать «Улыбку Императора», секретом изготовления которой владели только умельцы из Гу Су. Всю свою жизнь он собирался при первой же возможности приехать в этот город еще раз специально за местным напитком. Но такой возможности так и не появилось. То, что спрятанный здесь алкоголь был именно «Улыбкой Императора», Вэй У Сянь понял сразу, по одному только запаху, ему даже не нужно было открывать сосуд и пробовать спиртное на вкус. Он никогда бы не подумал, что найдет тайный погребок с алкоголем в комнате такого аскетичного и безупречного человека, как Лань Ван Цзи. В этом перерождении карма действительно превзошла саму себя.
Дивясь таким неожиданным поворотам судьбы, Вэй У Сянь успел осушить один сосуд. Он был очень устойчив к алкоголю и любил выпить. Кроме того, он решил, что Лань Ван Цзи в прошлой жизни все равно задолжал ему сосуд «Улыбки Императора», и неплохо было бы взять с него проценты за отсрочку. Рассудив так, Вэй У Сянь опустошил еще один сосуд, и только-только он начал хмелеть, как вдруг в голове его промелькнула мысль: «А что, если попытаться стащить нефритовый жетон?» В Облачных Глубинах находился холодный источник, в котором омывались мужчины-заклинатели. Считалось, что он обладает разными чудодейственными свойствами, например, успокаивает мятежное сердце, очищает разум от дурных мыслей, гасит огонь в груди и так далее. Когда мужчина окунался в воды источника, само собой, ему приходилось раздеваться. А раздетому человеку некуда было спрятать жетон, разве только что положить в рот, что для адептов Ордена Гу Су Лань было абсолютно неприемлемо.
Вэй У Сянь захлопал в ладоши и одним глотком прикончил остатки алкоголя. Обыскав глазами комнату, он понял, что выкинуть пустые сосуды было некуда, так что он наполнил их водой, закупорил крышками и поставил обратно в погребок, не забыв приладить доску на место. Разобравшись с этим, он отправился на поиски нефритового жетона.
Несмотря на то, что Облачные Глубины и были полностью сожжены до «Аннигиляции Солнца», жители восстановили их в том же виде, что и раньше. Вэй У Сянь по памяти шагал по извилистым тропинкам, и вскоре нашел холодный источник, надежно скрытый в тихом и темном уголке.
Адепт, приставленный присматривать за этим местом сегодня, стоял довольно далеко. Заклинательницы жили в другой части Облачных Глубин и источником не пользовались. В любом случае, никому из клана Лань даже в голову не пришло бы сделать что-то столь недостойное, как подглядывание за купающимися товарищами. Именно поэтому охранялось это место слабо, и у Вэй У Сяня появилась возможность с легкостью прокрасться сюда и с такой же легкостью осрамиться. По счастливой случайности на светлых камнях за кустами посконника лежала стопка белой одежды, означающая, что в источнике уже кто-то был.
Она походила на белоснежный кусок тофу и была сложена настолько аккуратно, что становилось жутковато: даже лобная лента свернута без единой морщинки. Вэй У Сянь аккуратно запустил руку в одежду в поисках нефритового жетона — ему почти не хотелось ворошить ее. Пока он рылся, взгляд его бездумно заскользил по источнику и вдруг замер.
Вода в холодном источнике была ледяной, и, в отличие от источника горячего, пар не застилал глаза, так что Вэй У Сянь спокойно смог увидеть верхнюю часть тела мужчины, стоящего к нему спиной.
Мужчина, омывающийся в источнике, был довольно высоким; со светлой кожей и с черными как смоль, мокрыми волосами, собранными на одну сторону; мягко очерченными талией и спиной — изящными, но таящими силу. Выражаясь простым языком, мужчина был красавцем.
Но Вэй У Сянь стоял как вкопанный и никак не мог отвести взгляда не потому, что засмотрелся на обнаженные прелести. Каким бы прекрасным он ни был, все же Вэй У Сяня на самом деле не привлекали мужчины. Дело было в спине омывающегося, и именно на нее уставился Вэй У Сянь.
Вся спина была исполосована перекрещивающимися шрамами.
Такие шрамы оставляет дисциплинарный кнут. В каждом Ордене был свой такой кнут, которым секли его адептов за особо тяжелые проступки. Шрамы от него не заживали никогда. Вэй У Сянь не подвергался этому наказанию, но зато его испытал на себе Цзян Чэн, с тех пор он никак не мог избавиться от позорных следов, как бы ни старался. Вот почему Вэй У Сянь ни с чем бы не спутал эти шрамы.
Обычно хватало одного или двух ударов такого кнута, чтобы провинившийся усвоил урок на всю жизнь и больше никогда не совершал подобного проступка. Число же шрамов на спине мужчины было равно, по крайней мере, тридцати. Насколько же ужасное преступление он совершил, раз он подвергся такому жестокому наказанию? И если вина его была столь тяжка, то почему его просто не убили?
Тут мужчина в источнике повернулся, и изумление Вэй У Сяня достигло высшей степени. Под ключицей возле сердца у него оказался еще один шрам, но уже от сильного ожога, будто бы от клейма.
