Приказ о мобилизации уже отдан. Гренландия, база «Ковчег», Геенна и Изумрудная Звезда ‒ все готовились к нападению. Транспортные суда постоянным потоком курсировали туда-сюда над Южной Столицей. Весь потенциал человечества был сосредоточен на подготовке к войне.
Солдаты прощались с семьями. Все знали, что эта битва приведёт их в самые отдалённые уголки Вселенной, где как никогда высоки шансы, что они не вернутся. Если они победят, их имена войдут в историю как спасители человеческой расы. Если они проиграют, то всё, что они знали и любили, перестанет существовать. Никто бы и не вспомнил, что люди когда-либо существовали.
Ни у кого не было никаких иллюзий. Ставки ясны.
Эта война ‒ не обычное дело. Проиграть ‒ означало абсолютное уничтожение, и тех, кто выживет, будет очень мало или не будет вообще. Действительно, они направлялись в самое сердце своего врага, в место, слишком далёкое, чтобы его можно было постичь. Никто не имел ни малейшего представления, к чему именно они мчались.
Шквал Ровер вернулся в свой дом в Подземном городе Изумрудной Звезды.
Маленький ребёнок, смеясь, подбежал к отцу:
‒ Папочка, ты вернулся! Ура, папочка! ‒ он дёргал Шквала за руку.
Со сдавленным смехом мужчина наклонился, чтобы поднять его.
‒ Привет, малыш. Снова сводишь с ума свою мать?
‒ Я вёл себя хорошо! Мамочка не злилась! ‒ мальчик обхватил забинтованную руку отца и крепко прижал к себе.
Шквал обратил внимание на Люсиашу, которая стояла неподалеку. Он протянул руку и осторожно убрал волосы с её лица свободной рукой. Затем он нежно поцеловал её в макушку.
‒ Подготовься к моему приходу.
Губы Люсиаши были плотно сжаты, когда она смотрела на него.
‒ Вы готовитесь выступать?
‒ Да, пришло время. Я не знаю...
‒ Ни слова! ‒ женщина прервала его. Слёзы текли по её щекам, как жидкие жемчужины. ‒ Я доверяю Клауд Хоку. Я знаю, что он доведёт нас до конца. Ты вернёшься. Ты должен! Мы будем ждать.
Шквал держал своего сына одной рукой, а другую нежно положил на шею Люсиаши. Его голос был низким и успокаивающим.
‒ Я так и сделаю. Я вернусь домой. Тогда мне больше никогда не придётся никуда уходить.
Она ничего не сказала. Женщина просто прижалась к нему, крепко обнимая.
Спустя долгое время Шквал отошёл и поставил своего сына обратно на землю:
‒ Мне нужно идти.
Возможно, мальчик что-то почувствовал, потому что, когда Шквал отошёл, он разрыдался:
‒ Папа, обними меня! Обними меня!
Но вместо этого Шквал вытащил короткий посох экзорциста и отдал сыну:
‒ Эй, малыш, есть кое-что важное, о чём я должен позаботиться. Я не смогу защитить тебя и твою мать, пока меня не будет, так что ты должен стать сильным. Изучай, как защитить семью, ты меня слышишь?
Он не стал ждать, чтобы убедиться, что мальчик понял. Шквал выпрямился, повернулся и вышел из дома.
‒ Папа, не уходи! Папа, вернись!
Когда Шквал уходил, в его ушах звенели крики его сына. Он сжал кулаки и закрыл глаза, затем через мгновение поднял взгляд к неровному потолку Подземного города. С глубоким вздохом он пробормотал:
‒ Извините, что заставил вас ждать. Я готов.
Мороз Зимы ждал снаружи, одетый в простую серую боевую форму. За его спиной висело более дюжины мечей. Рядом с ним стоял дородный мужчина и несколько других членов Руки Геенны. Все они готовились к участию в рейде.
‒ Время покончить с этим.
‒ Давайте надеяться, что следующее поколение сможет познать мир.
Больше никто ничего не сказал. Они присоединились к толпе, направлявшейся к одному из транспортных судов, и исчезли внутри. Некоторое время спустя корабль поднялся и поплыл вдаль.
**
Тем временем, в месте, расположенном недалеко от дома Шквала, пути другого отца и ребёнка также разошлись.
‒ Отец, я иду с тобой! ‒ в голосе Идонии звучала железная решимость.
Бруно посмотрел на свою дочь. Нежно похлопав её по плечу, он покачал головой:
‒ Я знаю, что ты выросла. Ты храбрая, ответственная, но ты недостаточно сильна, чтобы присоединиться к нам на этот раз. Оставайся дома и тренируйся.
Идония осталась недовольна. Она хотела возразить, но не издала ни звука. Девушка не дура, она знала, что у неё недостаточно сил, чтобы что-то сделать. Если бы она пошла, то, вероятно, просто стала бы обузой. Что раздражало, так это то, что было несколько человек её возраста, которые достаточно сильны, чтобы что-то изменить. Она чувствовала себя одинокой и бесполезной, будучи вынужденной остаться позади.
‒ Этот бой требует всех сил, что у нас есть. Все лидеры семей едут. Это означает, что существует вакуум лидерства, который мне нужно, чтобы ты заполнила. Как единственный оставшийся после прямой линии происхождения, с этого момента семья будет рассчитывать на тебя, чтобы ты руководила ими, ‒ Бруно пристально посмотрел на свою дочь. ‒ Что бы ни случилось, твоя работа ‒ поддерживать нашу семью сильной.
Зрение Идонии затуманилось, на глаза навернулись слёзы:
‒ Я… Я больше тебя не подведу!
Бруно кивнул. Идония наблюдала, как он сел на корабль вместе с другими лидерами её семьи и исчез. Пространство покрылось рябью там, где они исчезли, и она смотрела, как воздух дрожит.
**
На другой стороне Подземного города человек в полном вооружении молча стоял перед дверью дома. Это место было наглухо запечатано. Евтропий пришел попрощаться в последний раз, но те, кого он пришел повидать, очевидно, не слишком заинтересованы в том, чтобы видеть его.
‒ Ты всё ещё даже не смотришь на меня? Ну… всё в порядке. Я просто хочу сказать, что люблю тебя больше всего на свете, в этом мире и в любом другом. Прошлое, настоящее, будущее… всё, что я делал и буду делать ‒ это для тебя. Ты не обязана прощать меня… Я и не жду от тебя этого. Я просто хочу, чтобы ты позаботилась о себе. До свидания.
Когда последние слова повисли в воздухе между ним и дверью, Евтропий мягко положил руку на свой меч. Когда он отвернулся, в его взгляде появилась острота. Мрачный взгляд солдата, марширующего навстречу своей гибели. Тяжёлыми шагами он удалялся от дома.
Через несколько минут дверь приоткрылась. Красивая молодая женщина высунула голову, оглядываясь в поисках мужчины, но обнаружила, что он уже ушёл. Она стояла в дверном проёме, молчаливая и удручённая, пока лёгкий ветерок трепал её волосы.
***
Одинокая могила.
‒ Привет, младший брат. Я надеюсь, что там, где ты находишься, всё хорошо, ‒ Феникс поставила полупустую бутылку вина на землю. ‒ Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы ты был отомщён. Это финальная битва, и я не думаю, что вернусь...
Фэйн, Пелагиус, Горман... сцены, подобные этой, проигрывались снова и снова повсюду, когда люди прощались с любимыми. Никогда в своей истории человеческая раса не была так едина. Все знали, что это будет битва не на жизнь, а на смерть. Это была поездка в один конец.
Может быть, они победят. Может быть, всё будет разрушено. Никто не знал, но шансы на победу невелики. Всем пришлось смириться с тем фактом, что они не вернутся. Ненависть растаяла, даже самые глубоко укоренившиеся семейные распри стали ничем перед лицом абсолютного разрушения. Со всем этим нужно покончить, потому что они шли навстречу битве, которая определит, есть ли у их вида вообще какое-либо будущее.
