Азура использовала свой мел, чтобы нарисовать две фигуры, простые, но яркие. Один из них был мужчина с бородой, а другая — женщина с длинными волосами. Их руки были раскрыты и вытянуты, готовые к объятиям. Вокруг них были трава и цветы.
Всего несколько штрихов, но образ был теплым, милым и полным красоты. Люсиаша вздрогнула от горько-сладких эмоций, которые пронзили ее.
Маленькая девочка все еще крепко держалась за полустертый кусочек мела. Там, где она свернулась калачиком, казалось, что мужчина и женщина обнимают ее.
«Мамочка… Папа…»
Страдальческое лицо Азуры стало безмятежным, а на щеках появился румянец. Это было последнее, угасающее сияние заходящего солнца.
Покой овладел ребенком, когда в своих лихорадочных снах она снова была вместе со своей семьей. Когда жизнь угасала в ней, мысленно она находилась в теплых и любящих объятиях матери и отца, счастливая с теми, кого любила.
Горячие слезы начали катиться по щекам Люсиаши. Она опрометью бросилась к девочке и подхватила ее на руки.
Она должна была спасти ее. Во что бы то ни стало, любой ценой, Люсиаша должна была спасти эту прекрасную девочку от смерти!
Скромная больница на Песчаной косе уже какое-то время пустовала. Состояние Азуры было критическим, куда ей было обратиться за помощью?
Люсиаша не знала, куда обратиться и кого позвать. Все, что она могла делать, это прижимать к себе маленького ребенка и раскачиваться взад и вперед, пока слезы стекали по ее лицу. Неужели это все, что она могла сделать? Беспомощно наблюдать, как угасает этот бедный ребенок?
Слишком жестоко! Невыносимо жестоко!
Люсиаша в отчаянии жалела, что не может отдать свою жизнь вместо нее.
Она едва заметила, как дверь открылась и снаружи вошла фигура. Когда она наконец подняла залитое слезами лицо, ее охватило удивление: «Что… что ты здесь делаешь?»
Волосы молодого человека свободно свисали до плеч, и он был частично скрыт под поношенным коричневым плащом. Его левая рука была обмотана бинтами. Увидев девочку, он низко наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее состояние. Потянувшись к своей одежде, последний посетитель бара достал шприц — какое-то лекарство из пустошей. Он приставил иглу к руке девочки и ввел жидкость в ее кровоток.
Чем бы то ни было, оно оказывало быстрое и благотворное действие. Хриплое дыхание Азуры успокоилось через несколько мгновений.
Люсиаша была в восторге. Чудо… это было чудо.
На протяжении всего процесса лицо Шквала было не выразительным. Он выглядел измученным: «Я бы хотел выпить алкоголя», — сказал он хриплым голосом.
Он направился к длинному пустому бару. Когда он наливал себе один напиток за другим, то выглядел одиноким. Раздражение, ненависть, усталость, боль — он пытался проглотить их все с каждым глотком вина. Он надеялся, что в конце концов алкоголь успокоит их.
«Малышка выглядит лучше. Большое тебе спасибо».
Шквал просто кивнул головой, ничего не говоря.
Люсиаша была искренне благодарна от всего сердца. Если бы Шквал не появился вовремя, Азура не продержалась бы и дня. Но когда она увидела лицо Шквала, то поняла, что он тоже не в лучшем состоянии. Ее мягкий голос прозвучал еще раз: «Шквал… тебя что-то беспокоит?»
«Ничего особенного». — Он поднял забинтованную руку: «Я нашел животное, которое убило Старого Чертополоха, но я не смог убить его. Но это не имеет значения. В конце концов, я доберусь до него.»
Когда он произносил эти слова, казалось, они вытянули из него всю силу. Он откинулся на спинку стула.
Большая часть истории Шквала была знакома Люсиаше. Она помнила, что он не был элизийцем — и вообще, насколько она знала, он был в розыске в Небесном Облаке. Поскольку Песчаная коса находилась под жестоким военным контролем, для него было опасное время для прогулок здесь.
«Старый Чертополох был добрым человеком. Возможно, если он находится где-то в загробном мире и смотрит на тебя, то вряд ли он хотел бы, чтобы ты превратился в то, что он не одобрил бы от своего имени. Ты должен свернуть с этого пути, пока не стало слишком поздно».
Люсиаша искренне верила в сказанное. Она не хотела видеть, как Шквал теряет себя из-за мести.
Он сжал левый кулак, отчего стакан, который он держал, разлетелся на осколки: «Повернуть назад? Я никогда не поверну назад! Ты не понимаешь, пути назад нет! Позади меня ничего нет, пропасть настолько глубока, что ты никогда не найдешь дна. Впереди только темный туман. Поглощенный пропастью или затерянный в тумане… это мой выбор, один из них — моя судьба. Человек не может изменить свою судьбу».
«Я не верю. Если ты решишь отказаться от этого, то ничто в этом мире не сможет остановить тебя! Я знаю, что это трудно, но, может быть, Клауд Хок или мой приемный отец смогут помочь. Просто… просто не говори так, хорошо?» — Лусиаша не хотела никого терять. Эмоции прокрались в ее голос и заставили его задрожать: «Пожалуйста, перестань мучить себя».
Шквал посмотрел на эту добрую, простую девушку. В его глазах было тепло, когда он смотрел на нее, и что-то еще. Когда это началось? Вероятно, в тот момент, когда он увидел ее. Он всегда глубоко сочувствовал этой искренне доброй душе. Жаль только, что ему было суждено провести жизнь во тьме.
«Ладно, хватит плакать». — Шквал вытер слезы с ее лица. Покачав головой, он сменил тему, посмотрев на больного ребенка: «Знаешь, у меня есть мечта. Когда пыль уляжется и все закончится, я бы хотел открыть приют для сирот. Место, куда могут прийти такие дети, как они, жертвы этого ужасного мира. Я хотел бы помочь им вырасти, стать хорошими людьми, как это пытался сделать Старый Чертополох».
Глаза Люсиаши засветились: «Я могу помочь?»
«Конечно.»
«Тогда решено! Я буду ждать тебя».
Шквал улыбнулся, искренне улыбнулся, что было редкостью для него в эти дни. Он ослаблял бдительность, только когда был рядом с Люсиашей, потому что она была единственной, от кого не нужно было защищаться.
«Я здесь проездом, сейчас все сложно. Я не могу остаться надолго.» — Шквал допил то, что осталось от бутылки вина, затем выудил из кармана несколько монет. Он положил их на стойку бара: «Оставь сдачу себе, считай это пожертвованием. Сейчас у меня нет времени, поэтому я оставляю за тобой право продолжить наше дело».
Люсиаша не стала отказываться. Она подумала, что это отличная идея.
Мир сошел с ума и становился все хуже. Число бездомных детей будет только расти по мере продолжения конфликтов. Это была возможность для нее использовать свою собственную скромную жизнь в интересах кого-то другого.
Точно так же, как Старый Чертополох принял Шквала. Например, как Меднозуб растил и защищал ее. Все шло по кругу, и наконец ей показалось, что теперь она нашла то, что хотела бы делать.
За пределами паба «Гадюка» наступила ночь. Темнота. Тишина.
Из тени появилась фигура. У него были спутанные черные волосы, а на плечах он носил рваный серый плащ. Его острые глаза сияли ярче, чем звезды на небе. Он был там некоторое время и слышал все, что говорили Шквал и Люсиаша.
Шквал взглянул на Клауд Хока.
Клауд Хок оглянулся на Шквала.
Они прошли мимо друг друга, не сказав ни слова приветствия.
«Аша хорошая девочка». — Внезапно заговорил Клауд Хок: «Береги ее».
Походка Шквала не замедлилась. Он бросил свой ответ через плечо: «Я не заслуживаю ее».
«Какого хуя ты там бормочешь? Откажись от своей затеи, это ведь так просто. Я помогу тебе! Ты хочешь убить этого говнюка Августа? Скажи слово, и мы завтра же проскользнем в Небесное Облако и перережем его поганую глотку».
«Не будь дураком. Все не так просто, ты не сможешь помочь мне в одиночку».
«Хватит уже, Шквал. Ты уже столько раз обманывал и предавал меня. Я могу посмеяться над этим дерьмом, но услышь меня сейчас. Если ты сделаешь что-нибудь, чтобы навредить Аше, клянусь, я буду охотиться за тобой до края земли, и я убью тебя».
Фигура Шквала исчезла в темноте. Ему было совершенно неинтересно разговаривать с Клауд Хоком.
Гнев кипел в сердце Клауд Хока. Он хотел втоптать этого засранца в грязь и заставить его рассказать, какого хера он делает. Но он колебался. В конце концов он решил, что оно того не стоит.
