Августин Шестой восседал на троне в центре тронного зала. Единственное, что отличало его тронный зал от императорского — так это то, что возле трона не было трона Принца-регента.
На лице Августина была легкая ненавязчивая улыбка. Стоило Павлу Шестнадцатому привстать, как из-за ширм, заслонявших вход в тронный зал, появилось множество стражников и прочей прислуги, они медленно несли выгнутое зеркало. Менестрели вмиг прекратили свою игру, обстановка с праздничной вмиг сменилось на строгую и парадную.
Августин Шестой поднял руку, чем возвестил о торжественном тосте, который он готовился сказать.
— Да здравствует Империя!
Его голос не был громким, но прозвучал очень гулко в тишине зала, показавшись внезапным и захватывающим сердце голосом. Все присутствующие в зале в глубине души знали, что старик уже свое отжил, и им, вероятно, недолго осталось сидеть на троне Августина.
С другой стороны, старик уже никому не мешал, а потому все охотно поддакивали ему и поддерживали его.
— Да здравствует Империя! — донеслось со всех сторон зала.
Принц Регент также поднял свою чарку вверх. Вновь воцарилась тишина. Ведь каждый из присутствующих также знал и то, что именно Принц-регент, как ни крути, в настоящее время был вершителем судьбы Империи. Принц-регент довольно улыбнулся, после чего, подняв чарку над головой, стал осторожно лить вино себе в рот.
— Да здравствует Принц-регент! Да здравствует Император! — послышалось со всех сторон.
Мужчины и женщины ликовали.
Главнокомандующие изрядно напивались и чуть не падали с кресел. Звучали тосты о Двэйне и делах Герцога Тюльпана. Старый министр Робеспьер, услышав о Двэйне, заметно оживился. Ранее он сидел, развалившись в кресле, он явно был утомлен, и его вовсе не интересовало окружающее.
Теперь же он внезапно стал внимательно вслушиваться во все, что говорили окружавшие участники пиршества. Когда оркестр заиграл первую композицию, по давней традиции должны были танцевать Император с супругой, но ныне Император был стар, а Императрица недавно скончалась.
После переворота, который был три года назад, Принц-регент всегда подменял своего отца. Принц-регент встал и с легкой улыбкой протянул руку моложавой королеве. Ей было уже двадцать восемь, но выглядела она гораздо моложе своих лет. Ее лицо было округлым и улыбчивым, а фигура стройной и изящной. Но лишь Двэйн знал о ее нелегкой тайне, о том, что она будет помнить всю жизнь.
Все слухи о ней были чисты, никто и слова плохого не мог о ней сказать, никому не была ведома та страшная тайна. В свои шестнадцать лет она вышла замуж за Принца-регента. Вскоре она родила ему дочь и слыла любящей матерью и верной женой. Единственное, что несколько омрачало картину — семья, в которой родилась принцесса, была не столь богатой.
Конечно, это не была бедность в прямом смысле слова, всего лишь провинциальный южный аристократический род. Сила ее рода не была столь великой, как у большинства придворных родов. Они были аристократами третьей гильдии. Их презирали аристократы высшего света, род Роулинг в принципе бы не заметил. Никто не ожидал, что Принц-регент возьмет в жены южную полукровку из бедной семьи. Более неожиданным было бы, разве что, жениться на крестьянке.
Девушки из бедных родов становились, разве что, наложницами при столь знатных особах. Но Принц-регент, ко всеобщему удивлению, взял в жены Дайли, дочь бедных южных аристократов. И коронация Дайли мгновенно создала Двэйну врагов при императорском дворе. Однако же, позиции Принца-регента, наконец, усилились: он ненавидел старые традиции и давно хотел ослабить этих придворных чиновников, чье влияние достигло крайне высокого уровня. И женитьба помогла бы Принцу-регенту несколько стабилизировать ситуацию!
Последние события предвещали появление южного влияния при дворе Императора.
Принц-регент и королева танцевали просто замечательно, долгие и упорные занятия танцами определенно сделали свое дело. Принц-регент и принцесса Дайли отлично сочетались в танце и выглядели просто отлично. Конец их танца ознаменовался бурными аплодисментами. Это были искренние эмоции, что переполняли наблюдавших за танцем людей.
Закончив танец, они обменялись поклонами и стали расходиться.
— Что ж, господа, надеюсь, сегодня никто не уйдет обиженным! — произнес радостно принц-регент.
Когда заиграла следующая мелодия, никто не двинулся с места. Абсолютно никто не встал, чтобы танцевать!
Роландовская аристократия крайне уважительно относилась к своим традициям, ведь все их положение держалось, по большей части, на славе и заслугах предков. Быть может, многие сейчас хотели бы присоединиться к Принцу-регенту и его прекрасной супруге, однако же было одно неписанное правило: первым в танец стоит вступать второму по важности в империи человеку.
Как только второе лицо Империи приступит к танцу, могут идти все остальные. Этим человеком был чиновник Робеспьер, занимавший этот пост уже многие годы, но в его взгляде на Принца-регента читалась лишь одна фраза:
«Неужели ты возомнил себя крупнее Двэйна?»
Музыка стихла, но Двэйн и первый министр — оба стояли. Все понимали, что первому министру в силу преклонных лет уже не станцевать такой танец. Он уже давным-давно не должен был участвовать в подобных процессиях, уступив место более молодым.
Двэйн же все время проводил на Северо-западе, а остальные присутствующие были министрами финансов, хозяйственных дел и прочих бытовых профессий. Временами граф Бильбо первым выходил танцевать, но теперь на пиру присутствовали первый министр, а также Двэйн. Двэйн фактически был на втором месте по важности после самого Императора.
Двэйн ведь уже давно занял позиции гегемона на Северо-западе, набрался немалых сил и немалого влияния. Принц-регент до недавнего времени именно Двэйна планировал усадить рядом с собой.
Становилось все более очевидным то, что Двэйн вскоре должен был стать первым министром при Императоре. Этот слух, подобно любой сплетне, распространялся с пугающей скоростью. Для рода Герцога Тюльпана это было источником далекоидущих перспектив, но также и серьезных провокаций.
Все окружающие вельможи надеялись, что Двэйн, наконец, начнет танец. Девушки из самых разных влиятельных семей, связанных с двором, все как одна ждали, что их пригласит на танец Двэйн.
В тот вечер Двэйн так и не пригласил никого на танец, ведь его невеста была далеко на северо-западе. Весть о его скором браке также вскоре облетела пределы империи, но едва ли кто-то мог поверить, что столь состоятельный аристократ ограничится лишь одной женой.
Для многих молодых аристократок сейчас даже стать наложницей Герцога Тюльпана казалось замечательной перспективой. Бесчисленные молодые аристократки проводили не один вечер, мечтая о Двэйне. Теперь же многие из них прихорашивались весь предшествовавший пиршеству вечер, дабы впечатлить Двэйна и выиграть столь выгодную партию. Они сидели за столом и пожирали Двэйна взглядами, даже не приступая к еде.
Двэйн на мгновение заступорился. Он прекрасно знал о негласной дворцовой традиции, но, глядя на едва ли не окружавших его со всех сторон девушек, он несколько опешил. С одной стороны, его положение было достаточно выгодным: он мог всего лишь пригласить кого-нибудь из девушек на танец, и это был бы правильный выбор, ведь многие из пришедших девушек были представительницами знатных родов. А танцевать с ними на этом пиру было жестом уважения для Принца-регента. Печалило Двэйна лишь то, что Луиза — та, с кем он бы пошел танцевать по доброй воле — в этот вечер была далеко.. в далеком северо-западном Осгилиате.
Эта храбрая девушка-воин в тот день была вынуждена служить медсестрой в Осгилиате.
Двэйн обвел взглядом пиршественный зал, затем усмехнулся, горделиво выпрямился и подошел вплотную к Принцу-регенту. Его твердая поступь взволновала многих окруживших его девушек, у некоторых покраснело лицо. Но Двэйн вскоре подошел к Принцу-регенту и обольстительно улыбнулся, после чего протянул руку и мягким голосом сказал:
— Можно?
От этой фразы девушки чуть не попадали в обморок. Мужчины замерли с открытыми ртами и не могли сказать ни слова.
Восьмилетняя дочь Принца-регента, Карина, которая в тот вечер была самой нарядной из пришедших на праздник, вытаращив глаза, ошарашено смотрела на недоумевающего отца. Для нее этот бал был первым в жизни, у нее были отцовские проницательные и выразительные глаза, и лицо ее матери, такое же правильное и округлое.
Выбор Двэйна заставил ее вздрогнуть. На самом же деле, в глубине души она даже ждала, что Герцог Тюльпан пригласит ее. Спустя пару мгновений она вскочила со стула, громко покашляла, и сказала, переведя дух:
— Для меня это большая честь!
В следующее мгновение она прошла в сторону столь ошарашенного, но уже спокойного Двэйна. Она стала на ходу вспоминать уроки танцев, которые ей еще совсем недавно начали преподавать дворцовые гувернанты.
Двэйн и юная Карина прошли к танцевальному залу. Всюду слышались вздохи, но никто не осмеливался сказать и слова.
Ведь несмотря на возраст Карины, она была наследницей трона. Когда Двэйн стал танцевать с Кариной, остальные аристократы, наконец, стали постепенно приглашать своих партнерш и вступать с ними в танец.
Карина была совсем маленькой, и Двэйну приходилось нагибаться, чтобы подстроиться под такую партнершу. Ее вес был столь невелик, что он с легкостью поднимал ее на каждом повороте танца.
Личико Карины буквально горело красным цветом, она настолько разнервничалась, что забыла то, чему ее некогда учили гувернанты. Несколько раз она наступала на ноги Двэйну, Карине становилось то жарко, то холодно.
Двэйн мягко улыбнулся, успокаивая юную принцессу.
— Не стоит извиняться, Ваше высочество! На самом деле, вы оказали мне великую помощь!
Карина поняла замысел Двэйна.
— Учитель… — шепнула она на ухо Двэйну. — Я полагаю, вы знаете, что это мой первый бал?
Двэйн едва удержался от того, чтобы не рассмеяться.
— Это честь для меня, миледи…
Вскоре Двэйн проводил Карину на ее прежнее место и, сделав реверанс, распрощался.
Карина была расстроена. Рядом с ней сидел десятилетний принц Карл.
— Дорогая сестра, я слышал, Герцог Тюльпан намерен задержаться в городе, так почему бы нам не надоумить отца пригласить его завтра к нам, чтобы он дал нам урок танцев?
Карина восхищенно посмотрела на старшего брата:
— Отлично! Спасибо тебе!
Брат усмехнулся:
— Не стоит, я тоже стремлюсь попасть к нему на урок, он, все же, самый известный человек на материке, как-никак! Я бы поучился у него летать на метле…
Карина усмехнулась, глядя на взволнованного брата. Вскоре девочка просто влюбилась в первый том «Истории материка», ведь эта книга являла собой подробные дневниковые записи Двэйна.
За этот год Карина попросту наизусть знала эти дневники, несмотря на то, что многое не понимала. В день первого танца она подобрала лучшие туфли. Принц-регент взглянул на Двэйна с улыбкой, и Двэйн ответил тем же.
Пришло время его величеству Императору покидать зал, все присутствовавшие выстроились в стройный ряд. Несмотря на годы, Император прекрасно держался на публике. Он сидел на троне, выпрямившись, но его взгляд был несколько равнодушен ко всему окружающему.
После окончания второго танца Принц-регент и Двэйн вздохнули с облегчением: проверка прошла успешно.
Когда Принц-регент готовился объявить конец бала, снаружи раздалась барабанная дробь, и послышался звук громких шагов, в зал вскоре вошел крайне высокопоставленный гость.
— Прибыл сам Первосвященник Храма Предков Павел Шестнадцатый!! — громогласно и торжественно возвестил дворецкий.
