Некогда Двэйн и не помышлял о том, чтобы стать пленником, некогда Двэйн был свободен, как ветер. Когда-то Двэйн не хотел быть обремененным всеми арагоновскими тяготами и сложной историей перерождений. Ну, что толку с этого «сильнейшего из живущих»!
«Почему я должен платить за грехи предшественников? Вопросы об обретении силы уж точно меня не мучили! Я это всего-лишь я, и я, как всякий человек, хочу спокойной жизни!»
Двэйну в голову врезались воспоминания о том дне, когда он впервые узнал о «Двэйне Первом». В тот день Двэйн Первый сказал:
— Мы не можем заставить тебя пойти на все это, но придет день, и ты сам все поймешь! Ты не стремишься к силе, потому что ты пока не нуждаешься в ней! Но настанет тот день, когда ты будешь страстно желать обрести эту силу!
И вправду, теперь Двэйн все бы отдал, дабы обрести желанную силу. Ледяное острие кольнуло плечо Двэйна, и теплая кровь начала мерно течь из раны, вызывая судороги по всему телу, будто из Двэйна вместе с этой мелкой струйкой выходила вся жизнь. Со временем панику сменило спокойствие… кажется… это то самое… чувство. Пронзивший трезубцем потомка Арагона Силиат не выражал никаких эмоций и был абсолютно безразличен. В руке он крепко сжимал трезубец, на наконечнике которой мерцал холодный и яркий свет. Силиат охранял вход в древний храм, не двигаясь с места, но, когда наконечник трезубца окрасился свежей кровью, он всполошился и соскочил с насиженного места. Эта мерзкая арагонова кровь!
Также Силиат заметил, что после ранения Двэйна трезубцем в плечо тот внезапно пришел в движение, будто ожив. Двэйн безразлично вытянул леву руку навстречу врагу и выставил пустую ладонь, мгновенно острие трезубца пронзило и ладонь Двэйна. Та сила, что могла бы спасти Двэйна сейчас, заставить его буквально взлететь и унестись прочь, Двэйн стоял на коленях на твердокаменной и холодной земле.
Если бы Двэйн был столь силен, то и сам Силиат, пронзая его, почувствовал бы силу Двэйна через трезубец. Возможно, даже не смог бы пробить руку Двэйна. Но трезубец впился в ладонь потомка Арагона без каких-либо препятствий.
Внезапно Двэйн поднял взгляд и стал медленно подниматься на ноги, глядя на Силиата. Силиат же сколь не пытался раздавить Двэйна, но все же не мог этого сделать. Двэйн поднимался. Двэйн взглянул на раненую ладонь и отстраненно произнес:
— То есть, изначально… это и есть сила? Какое странное чувство!
Силиат стоял абсолютно недвижно. Внезапно чья-то рука будто схватила трезубец стража храма и стала оттягивать в сторону. Издав яростный рык, Силиат стал бороться изо всех сил. Огненное сияние разгоралось все ярче вокруг рукоятки трезубца, и тут произошло невиданное! Рана Двэйна исчезла, будто её и не было. Взглянув в лучах яркого света на собственную ладонь, Двэйн не обнаружил на ней и капли крови. Яркий огненный свет окутывал и Двэйна, отгораживая его от опасностей и залечивая раны.
— Не знаю, как этим пользоваться, но полагаю, что как-то так… — пробормотал под нос Двэйн, его голос звучал как-будто откуда-то издалека.
Золотой страж храма продолжал бороться с неведомой силой. Гигантская каменная рука неведомой силы крепко зажала трезубец, обезоружив Силиата. Двэйн же, как ни в чем не бывало, стоял и удивленно наблюдал за процессом, творящимся вокруг. Вот уж точно странное место!
— Кажется, я кое-что начинаю понимать.
В конце концов, Двэйн растянулся в довольной торжествующей улыбке. Подняв голову, он взглянул своему грозному противнику прямо в глаза.
— Просто сейчас я мыслил отрывисто и неточно, но в будущем я смогу представить конкретные образы и воплотить их в жизнь. Внезапно из наконечника трезубца по всей поверхности оружия стала расползаться тоненькая, едва заметная трещина, со временем увеличивающаяся…
*Бах!*
И центральный из наконечников трезубцев с оглушительным грохотом разорвался на множество мелких кусочков. В ладони Двэйна появились искрящиеся золотистые огоньки, свились в воздух и исчезли.
— Когда-нибудь ты будешь страстно желать этой силы… и сейчас — самое время!
Двэйн все с удивление смотрел на внезапно затянувшуюся рану на ладони. Но вскоре лицо Двэйна становилось все спокойнее и расчетливее. Каменная ручища тем временем внезапно оказалась рукой гигантского каменного великана, рев которого был сравним с голосом золотого стража храма. Двэйн не мог различить никаких слов, но Силиат внезапно увеличился в три раза, став сильнее и крепче. Его окутывал яркий свет, создавалось впечатление, что скоро произойдет взрыв. Силиат выпускал всю свою силы, борясь с великаном.
Он не мог позволить себе отпустить трезубец, он чувствовал силу своего противника, чувствовал, как она возрастает и постепенно превосходит его силу. Казалось, что трезубец вот-вот разорвется на две части… и тут Двэйн шагнул вперед…
Двэйн сделал ногой движение, будто собирался раздавить что-то, и тут весь огненный свет стянулся к Двэйну. Внезапно Силиат, подхваченный неведомой силой, сблизился с Двэйном почти вплотную, приняв свой прежний размер. Двэйн вытянул руку и дотронулся до Силиата.
— Но… как это возможно? — изумлялся Силиат.
Это было последним, что успел сказать Силиат, ведь в следующее мгновение свет вырвался из места соприкосновения руки Двэйна и груди Силиата, заполняя все вокруг ярким светом. Свет был столь ярок, что затмевал все, что находилось поблизости. Огромный золотой воин-страж храма Силиат буквально взорвался брызгами собственной крови.
Спустя несколько мгновений раздался высокий пронзительный крик, и Силиата разорвало на мелкие ошметки. Воздух наполнился запахом крови, куски мяса и осколки костей напоминали фейерверк. Верхняя часть туловища Силиата разорвалась на части, нижняя же с грохотом упала, отлетев на несколько метров в сторону. Когда завеса кровавых брызг спала, вдали стала виднеться темная башня, обрамленная часами. С верхушки башни также исходило магическое свечение. Двэйн все же решил не мудрствуя лукаво направиться навстречу свету.
«Это чувство, с которым я убил Силиата… это и есть та сила?»
Двэйну казалось, что и его разум заполняет некая сила, или энергия, наделяющая его неограниченными знаниями и возможностями. Боль по-прежнему мучила Двэйна, но отныне он смотрел на неё иначе. Складывалось ощущение, что страдания довели его до безумия, и только тогда он обрел эти необычайные способности.
Двэйн успокоился и взглянул вдаль. Его глаза напоминали глаза сумасшедшего. Каждое движение отныне стоило ему ужасной боли, но чувство той силы, обладателем которой он стал, опьяняло его сильнее чего-либо из всего того, что когда-либо могло его опьянять. Двэйну стали видеться всевозможные видения. Он увидел Силиата, услышал тот гром и увидел свет, убивший его. Увидел храм и силуэт человека, выходящего из него. Он был похож на Силиата, но не был им.
Парень был закован в золотые доспехи, был статен и силен. Под забралом шлема не виднелось лица, была лишь тьма… не может же доспех сам совершать такие движения? Что-то живое, какая-то сила заставила их так уверенно двигаться. Да и золотого трезубца при нем не было! При нем был лишь светящийся золотым светом меч!
— Арагон! — вырвалось из неоткуда.
— Арагон, я знаю, что это ты! Только что я сомневался, но теперь я полностью убежден! Что с тобой случилось? Ты выглядишь совсем не так, как раньше!
Двэйн нервно вздохнул и схватился за голову. Последние движения вызвали у него острую боль и страх, ведущий к панике.
— Я… я не знаю, кто ты… но мой разум таит много вещей, которых я раньше не знал!
Процедив сквозь зубы эти слова, Двэйн вновь поднял глаза и увидел этот силуэт в золотой броне.
— Ах… я, кажется, понял, мой разум подсказал мне!
Двэйн вновь схватил себя за голову, пытаясь вывести из паники.
«Я… я должен узнать, кто ты такой… кто ты… кто…» — мысли в голове сменяли одна другую и бурлили столь быстро, что разобрать что-то ясно и доходчиво было невозможно.
Это приводило к безумию, лишало возможности мыслить самостоятельно, вело к потере собственной личности… Но Двэйн был не в силах сопротивляться… слишком сильна была та энергия, что вызывала этот ментальный шторм. В конце концов, Двэйн поднял глаза вверх, издав громкий крик:
— Хахахаха…
Голос Двэйна казался необычайно громким и сильным. Или же Двэйн просто начал сходить с ума… человек в доспехах же никак не реагировал на сумасшествие Двэйна, не совершая абсолютно никаких движений. Внезапно фигура в доспехах стала спускаться с вершины башни вниз.
— Арагон, мне с тобой еще разок потягаться охота! Не знаю только, смогу ли я разбить тебя на сей раз? — в его голосе слышалась усмешка.
— Что ж, в прошлый раз ты привел с собой подружку, Силиат ранил её, и ты убил его за это, но на этом уровне смерти не существует. Ты лишь заставишь его потратить тысячи лет на возрождение и поиск нового тела.
— Нельзя умереть? — удивился Двэйн.
Голос ответил:
— Это пограничный мир, отсюда нельзя исчезнуть, а значит, и смерти здесь нет, есть лишь вечное заключение! И только ты — тот единственный, что способен выйти отсюда… Арагон, ты, верно, жаждешь спасти свою спутницу, не так ли? Как прошлый раз!
Двэйн поднял взгляд и воскликнул:
— Как спасти её?
Фигура в доспехах ответила, указав куда-то вдаль себе за спину:
— Там, на вершине великой башни, ты сможешь спасти её! Это-единственный способ!
Договорив, фигура в доспехах достала появившиеся из неоткуда песочные часы, поставив их на землю.
Золотой песок медленно побежал вниз, а голос фигуры продолжил:
— Все снова точно так же, как в прошлый раз. До того, как весь песок иссякнет, ты должен разбить меня, после чего дойти до верхушки башни! Иначе душа твоей подруги навеки будет заключена здесь, в этом пограничном мире!
— Что ж, не будем медлить! — равнодушно сказал Двэйн.
Казалось бы, такой ответ совсем не был достоин Двэйна. Будто вся надменность и самоуверенность Двэйна разом вырвались на свободу! С этой минуты Двэйн уже и не был «просто Двэйном». Та сила, что завладевала юношей, некогда принадлежала сильнейшему из людей, могущественнейшему из некогда живущих, и она опьяняла своего нового хозяина.
— Что ж, не будем тянуть! Я тороплюсь!
