Город Паден был таким же процветающим, как и столица. В то время как столица была заполнена чиновниками и знатью, Паден-Сити был городом богатых купцов.
Две девушки в оборванных одеждах ехали на грубо сколоченной тележке. Из-под соломенной циновки на тележке торчали две грязные ноги. С первого взгляда было понятно, что под циновкой лежал труп.
Все инстинктивно избегали их.
Девушками на тележке были Нин Шу и Юэ Лань, а человек, притворяющийся мертвым, был охранником.
Нин Шу была измотана поездкой. Она огляделась и решила остановиться на самой оживленной части улицы. После этого она с Юэ Лань перетащила охранника с телеги и положила его на улицу. Нин Шу вытащила деревянную табличку, на которой были слова: «Продаю себя за похороны отца»
(Продает себя в рабство, это не связано с проституцией)
Она опустилась на колени перед лежащим охранником и закричала:
— Отец, дочь тебя подвела, дочь подвела тебя!
— Мисс, пожалуйста, не плачьте больше. Господин знает о том, как вы почитали его, — Юэ Лань сначала попыталась успокоить Нин Шу, затем бросилась на охранника и тоже заплакала:
— Господин, вы умерли такой трагической смертью! Мой бедный господин!
Нин Шу увидела, что Юэ Лань обнимала руками очень интимное место у охранника, но Юэ Лань, казалось, не заметила этого и просто плакала, обнимая это место.
Нин Шу заметила, что циновка, под которой лежал охранник, начала приподниматься. Нин Шу поспешно оттащила Юэ Лань с лежащего охранника. Юэ Лань спросила, вытерев слезы:
-Мисс, что?
Нин Шу хотела ответить, что она трогает место, которое не следовало бы трогать, но когда она увидела недоумение Юэ Лань, она сказала:
— Не трогай останки Отца.
Юэ Лан ответила: «о», затем тихо села рядом с ней, слезы текли по ее щекам. Когда Нин Шу наблюдала за ней, она не могла не почувствовать глубокое уважение. Юэ Лань действительно была прирожденной актрисой.
Они издали столько шума, что их услышала вся улица. Вскоре вокруг собралось много зрителей. Однако, даже видев выступление Нин Шу и Юэ Лань, ни один из них не подошел, чтобы предложить Нин Шу цену.
Тем не менее, Нин Шу не возражала против этого, поскольку ее целью были не эти люди, а имперский купец, этот проклятый богатый извращенец.
— Мисс, что нам теперь делать? Мы здесь давно, но никто не спросил нас о цене, — с беспокойством спросила Юэ Лань.
Нин Шу ответила:
— Не волнуйся.
Когда Юэ Лань увидела, что никто не собирался разговаривать с ними, она перестала плакать и просто вытерла слезы грязным платком.
Люди просто обходили их. Многие люди останавливались, чтобы взглянуть на это зрелище, но ни один человек не спросил у них цены. Нин Шу почувствовала небольшое разочарование. Если бы она раньше знала, что будет так, она бы не разыгрывала такой спектакль.
Нин Шу так долго стояла на коленях, что почти заснула. Рядом с ней Юэ Лань уже заснула, опираясь на телегу.
— Продаешь себя за похороны отца? — раздался низкий мужской голос.
Нин Шу проснулась и растолкала Юэ Лань.
Юэ Лань проснулась и сразу же заплакала.
— Господин, это вина служанки за то, что она не смогла защитить мисс. Теперь она пала до такой степени, что ей приходится продавать себя, чтобы устроить вам похороны. Мисс ах, моя жалкая мисс, — Юэ Лань обняла Нин Шу и завопила.
Нин Шу использовала все свои силы, чтобы стряхнуть с себя Юэ Лань, а затем надела грустную маску:
— Сэр, я скромная девушка из провинции Чу. У скромной девушки действительно нет выбора, кроме как продать себя, чтобы устроить отцу надлежащие похороны.
— Подними голову и позволь этому сэру взглянуть.
Нин Шу сразу подняла голову и посмотрела на мужчину. Человек засиял, как солнце, и все позади него было стало размыто. Этот чувак определенно был главным мужчиной.
Тело Ци Шэна было наполнено благородной, но, казалось бы, жестокой красотой. Он казался заслуживающим доверия, но что-то выдавало в нем опасность. Его глаза были очень темными и нечитаемыми.
Это был двуличный имперский купец Ци Шэн.
